Семья
Я проснулась от какого-то едва уловимого движения и, медленно открыв глаза, увидела силуэт.
— Господи! — вскрикнула я, подскочив. — Ты меня напугал!
Перед кроватью стоял Арес, ухмыляясь как будто ничего необычного не произошло.
— Арес?! — я метнулась взглядом к часам. — Шесть утра! Родители спят! Как ты вообще попал в дом?!
Он пожал плечами и протянул мне букет нежно-розовых гортензий.
— Доброе утро, принцесса.
— Гортензии?.. Арес?.. Ты?.. — я моргнула, всё ещё не веря.
— Да-да, я. И да — я помню, что сегодня полгода, как мы вместе. — он склонился чуть ближе, — Я не черствый байкер, как ты там себе надумала. А вот как я сюда попал... — он подмигнул. — Оставим это в тайне, ладно?
Я не сдержалась — потянулась к нему, притянула за ворот и поцеловала. Он тут же ответил, нежно, но с привычной хищной глубиной.
Когда я отстранилась, он посмотрел вниз, слегка приподняв бровь, и, легко стянув с моего плеча лямку пижамы, прошептал с усмешкой:
— У тебя всё та же сексуальная пижама...
— А у тебя всё тот же голодный взгляд, — пробормотала я, не отрываясь от его глаз.
Утро определённо начиналось по-особенному.
Я соскользнула с кровати, стянула одеяло с плеч и встала босиком на холодный пол. А Арес, наоборот, вальяжно развалился на моём месте, будто это его кровать, его комната... его утро. Он аккуратно положил букет розовых гортензий на тумбочку, посмотрел на меня и с той самой полуулыбкой спросил:
— А почему ты такая нервная, принцесса?
— Арес, ты пришёл ко мне в шесть утра! — я закатила глаза, собирая волосы в высокий пучок. — Почему так рано вообще?
— Хотел удивить тебя. — Он потянулся, заложив руки за голову. — Сюрприз.
— Ты хотел моего инфаркта! — я шептала, но возмущалась искренне. — Тебе нужно уйти, пока отец не проснулся и не убил тебя на месте.
Арес резко поднялся, шагнул ко мне, закрыл дверь и... повернул замок.
Он подошёл вплотную, и его взгляд потемнел.
— Я люблю тебя, Ари. — прошептал он, и его голос был хрипловатым, низким, почти рычанием. — И не боюсь гнева твоего отца.
Прежде чем я успела ответить, он притянул меня к себе и поцеловал.Жадно. Страстно. Без намёка на осторожность.Его губы будто требовали. Захватывали. Исследовали.Я почувствовала, как он тянет меня ближе, ладони уверенно легли на мои бёдра — и в следующее мгновение я уже была в воздухе, в его сильных руках.
Он приподнял меня, будто я ничего не весила, и прижал к себе.Наши губы не разъединялись. Я ощущала, как он дразнит мой язык своим, как будто поцелуй был его языком любви — и он говорил на нём свободно, с уверенностью.
Горячо.Владея каждым движением.
Как будто забирает себе не только моё тело, но и дыхание, мысли, сознание.
— Чёрт... — выдохнула я, прерываясь, уткнувшись лбом в его щеку.
— Что? — шепнул он, не выпуская меня из рук, по-прежнему держась близко.
— Ты всегда знаешь, как мне отключить мозг.
— Такова моя суперсила, принцесса. — хрипло усмехнулся он и снова прижался к моим губам.
Арес шагнул глубже в комнату так уверенно, словно стены знали его лучше, чем меня саму. В его походке не было сомнений — только властность и привычка брать то, что он хочет. Его глаза блестели опасной смесью желания и безрассудства. Он подтолкнул меня мягко к столу и, не давая и секунды опомниться, усадил на край.В одно мгновение он оказался между моих ног, заполнив собой всё пространство, лишив воздуха и шанса сбежать.
— Арес... — прошептала я, прижимая ладони к его груди, но он уже склонился ближе.
Его губы мягко коснулись моей шеи. Один раз — почти невинно. Второй — ниже, горячее, настойчивее, с лёгким прикусом, от которого по коже побежали мурашки, а в груди что-то болезненно сжалось. Я зажмурилась, пытаясь справиться с дрожью, но сердце билось так громко, что казалось — его слышит весь дом.
— Ты с ума сошёл, Арес?! — выдохнула я, хватая его за плечи, но больше для равновесия, чем чтобы оттолкнуть. Мой взгляд метнулся к двери, где за стеной спал отец. — Он же... он спит в соседней комнате.!
Он усмехнулся, его голос был хриплым, низким:
— Тише, принцесса... — и снова губы к моей коже, — не буди его.
Он продолжал целовать шею, опускаясь к ключицам. Медленно, с ленивой настойчивостью, словно наслаждаясь каждой секундой моего смятения и огня внутри. Его пальцы скользнули по моим плечам, спокойно сбрасывая лямки пижамы, обнажая кожу. Он сделал это так уверенно, что я даже не успела сказать ни слова — только впилась пальцами в край стола, затаив дыхание.
— Арес... — прохрипела я почти беззвучно, прикусывая губу, как будто это могло хоть как-то сдержать волны желания внутри.
Он поднял голову, посмотрел на меня, и его взгляд был настолько жгучим, что мне показалось — даже воздух в комнате стал тяжелее.
— Ты сводишь меня с ума, малолетка. Ночами ворочаюсь, потому что в голове только ты. Думаешь, легко с этим спать?
И он снова прильнул к моей коже, будто хотел запомнить на вкус каждую линию, каждый изгиб.
— Будь тихой, принцесса, — прошептал он с такой хрипотцой, что внутри всё сжалось.
И прежде чем я успела что-то сказать, он опустился на колени прямо передо мной. Его сильные руки резко, но уверенно взяли меня за бёдра, притянули к самому краю стола. Я вцепилась в деревянную поверхность, когда он наклонился к внутренней стороне моего бедра.
Первый его поцелуй был лёгким, почти невинным... но следующий — жадным, горячим, оставляющим за собой след огня. Я невольно застонала, но тут же прикусила губу, не давая звуку вырваться наружу.
Арес поднял голову, его глаза были тёмными от желания, а усмешка — дерзкой.
— Если ты не хочешь, чтобы нас услышали — не шевелись, принцесса.
Он снова опустился, языком оставляя огненный след на коже. Его губы подбирались всё ближе, пока не остановились у самой кромки моих шортиков, пальцы уже скользнули под ткань, будто проверяя — сколько я выдержу.Он не торопился. Он дразнил. Наслаждался моими реакциями, каждым вздохом, каждой дрожью, каждым сдержанным стоном.Я вцепилась в его волосы, пытаясь сохранить хоть каплю контроля, но он знал — я уже вся его.
Он медленно стянул с меня шортики, не торопясь, наблюдая за каждым моим вздохом, за тем, как дрожат мои колени и сжимаются пальцы на краю стола. Его рука скользнула по внутренней стороне бедра, а затем — одним уверенным движением — провела пальцем вдоль моих влажных трусиков, задевая пульсирующий клитор заставляя меня задохнуться от напряжения.
— Уже мокрая, принцесса? — прошептал он, не отводя от меня глаз. Его голос был низким, хриплым, обволакивающим, как дым.
Он отодвинул ткань в сторону.
Я прикрыла рот рукой, подавляя стон, но в ту же секунду он впился губами в самую суть моего желания. Его язык был горячим, жадным, уверенным. Он знал, что делает. И делал это так, что мир вокруг переставал существовать. Только мы. Только его губы. Только я — на грани и в огне.
Мои бедра вздрогнули, но он удержал меня крепко, не позволяя вырваться. Его руки были на моих бёдрах, его плечи — словно якорь, не дающий мне улететь. Я сдавленно задыхалась, боясь издать хоть звук, потому что за стеной — отец. Но внутри всё горело, как пламя, которое давно вышло из-под контроля.
— Арес... — сорвалось с моих губ шёпотом.
Он лишь усмехнулся сквозь поцелуи, не отрываясь, продолжая доводить меня до предела — медленно, методично, будто хотел, чтобы я запомнила каждую секунду этого утра.
Я выгнулась, поддаваясь бёдрами навстречу его жадному, умелому языку. Стоны срывались с губ, и я прижала руку ко рту, чтобы хоть как-то их сдержать. Он работал языком с безумной чувственностью — надавливал, кружил, входил, ласкал каждую миллиметровую дрожащую точку.
Мои ноги сами собой разошлись шире, будто прося ещё глубже. Голова откинулась назад.Всё внутри горело от желания, и я просто тонула в каждом прикосновении его рта.
Я уже едва сдерживалась — крик подступал к горлу, готовый вырваться наружу. Его язык не отрывался от моего клитора, скользил по нему с одержимой настойчивостью, сводя меня с ума. В ту же секунду он поднял руку и сжал мою грудь, проводя подушечками пальцев по соску — медленно, нежно, но так ярко, что внутри всё запульсировало.
Я впилась зубами в свою руку, лишь бы не закричать. Тело дрожало, сердце выбивалось из груди. Я начала двигаться быстрее, будто сама вела его, буквально садясь на его язык, теряясь в ощущениях, которые нарастали волной — необратимой, всепоглощающей.
Он оторвался всего на секунду, подняв на меня взгляд с хищной улыбкой и прохрипел:
— Умоляй меня, принцесса... или я остановлюсь.
Я распахнула глаза, ошеломлённая, сердце ухнуло вниз.
— Арес...— вырвалось из меня в отчаянии, почти как крик.
Он наклонился и провёл языком рядом с самым чувствительным местом, дразня, будто издеваясь над моей жаждой. И я не выдержала:
— Умоляю, Арес... умоляю...
Он тут же прильнул ко мне всем языком, плотно, глубоко, скользнув по клитору так, что всё внутри оборвалось. Его пальцы касались меня одновременно — едва, неуловимо, будто в такт бешеному пульсу. Я задрожала, тело выгнулось, дыхание сбилось, и в ту же секунду накатила волна — яростная, сжигающая изнутри.Оргазм пронёсся по телу, вырывая всё тепло изнутри, и я обессиленно опустилась спиной на стол, всё ещё содрогаясь в остаточном блаженстве.
Я не успела даже осознать, что происходит, как он резко развернул меня лицом вниз. Холодная поверхность подо мной коснулась моих напряжённых сосков — я вскрикнула, вздрогнув от резкого контраста.
Он мгновенно прижал ладонь к моим губам, наклонился к уху и прошептал с хриплым, властным тоном:
— Тихо, принцесса...
И прежде чем я смогла выдохнуть, он вошёл в меня — одним сильным, точным движением, до самого конца. Глубоко, жадно, с той самой яростной страстью, от которой захватывает дыхание. Всё моё тело вытянулось, дрожь прошла по позвоночнику. Он не давал времени прийти в себя — просто двигался, забирая меня всю.
Он двигался с жадностью, почти как зверь — быстро, глубоко, будто стремился дойти до самой сути. Одна его рука крепко сжимала моё бедро, удерживая в нужном положении, другая — закрывала мне рот, заглушая стоны. Его дыхание было тяжёлым, горячим, с каждым толчком становилось всё быстрее и резче.
Я вцепилась в край стола, ногти впивались в поверхность, лишь бы не закричать от переполняющих ощущений. Я чувствовала его целиком — до последнего сантиметра, до последнего толчка. Мои стенки обхватывали его плотно, судорожно, как будто тело само знало: он — всё, чего я хочу прямо сейчас.
Я выгнулась в спине, поддаваясь назад, впуская его глубже. Его стон прозвучал сдавленно, низко — он сжал моё бедро сильнее, будто не хотел отпускать ни на миг. Я закинула ногу на край стола, меняя угол, и он в тот же момент проник во мне ещё глубже, до самого конца.
Его рука скользнула с моего лица, и он обхватил меня обеими, прижавшись всем телом. Его движения стали резче, отчаяннее, словно он терял над собой контроль. Мы сливались в жаре и ритме, где не осталось ничего — только дыхание, кожа и пульс.
Через несколько минут его тело напряглось, он врезался в меня до упора и зарычал, грубо прижимаясь. Его оргазм был бурным, неудержимым, и он дрожал, всё ещё удерживая меня, будто хотел раствориться в этом мгновении.
Я пыталась вернуть дыхание, чувствуя, как щеки горят от всплеска, от адреналина, от него. Натянула шортики на дрожащие ноги, быстро пригладив волосы. Арес в этот момент застёгивал джинсы, не спеша, с той ленивой ухмылкой, что сводила меня с ума.
Я села на край стола, всё ещё немного пьяная от ощущений, провела рукой по его щетинистой щеке, заглядывая в карие, потемневшие от страсти глаза.
— Ты просто псих, — выдохнула я, улыбаясь. — Не дай бог родители что-то слышали... У нас просто не останется ни единого шанса, чтобы ты когда-нибудь понравился моему отцу.
Арес фыркнул и, не отводя взгляда, наклонился ближе, пока его лоб не коснулся моего.
— Принцесса, — его голос был хриплым и низким. — Я уже понял, что шанс понравиться твоему отцу у меня такой же, как у дьявола — попасть в рай. Так что... — он провёл пальцем по моей щеке. — ...я хотя бы буду брать по максимуму, пока могу заходить в твоё окно.
Я рассмеялась, уткнувшись лбом ему в грудь.
— Если он узнает, что ты был у меня в комнате в шесть утра, он не просто тебя возненавидит. Он тебя закопает во дворе.
— Ну... — Арес пожал плечами. — Зато похоронит с улыбкой на лице.
Я хлопнула его по плечу, смеясь, а он притянул меня в объятия, крепко, так, как только он умел — так, что мне вдруг стало не важно, что будет, если отец узнает.
В эту минуту — был только он. Мой псих. Моя беда. Моя любовь.Арес поправил ремень, провёл рукой по волосам и вдруг сказал, всё ещё с хрипотцой в голосе:
— Вечером приготовлю ужин. В честь дня рождения Элли. Заберу тебя после универа?
Я встала со стола, делая вид, что всё под контролем, но щеки ещё горели. Подошла к нему и, покачивая головой, сказала:
— Ну, вообще... мы с Эйприл приготовили ей сюрприз.
— Сюрприз? — переспросил он, с прищуром, явно почувствовав подвох.
— Да-да, я знаю, она говорила, что не хочет праздновать, но, Арес, ей восемнадцать, ты сам понимаешь... Я не могла не сделать ей хоть какой-то праздник. Только не злись, ладно?
Он замолчал, и на долю секунды его взгляд стал почти ледяным — между шоком и злостью, как будто я нарушила его личные границы. Сердце екнуло — я знала, как он может реагировать, особенно когда дело касается Элли.
Но спустя секунду он медленно выдохнул, сделал шаг ко мне и взял меня за щёки, аккуратно, почти нежно.
— Ты... сделала сюрприз для моей сестры? — голос был тихим.
Я кивнула, неуверенно улыбнувшись.
И тогда он поцеловал меня, с такой благодарностью и теплотой, что я чуть не расплакалась. А потом, глядя прямо в глаза, сказал:
— Ария, ты лучшая девушка на свете. Честно. Я... Я не знаю, чем я заслужил тебя, но, чёрт, мне так повезло.
Он обнял меня крепко, вжался в меня всем телом, и на секунду показалось, что за его внешней грубостью и вечным сарказмом прячется сломанный мальчик, который просто не верил, что кто-то может делать что-то хорошее для него и его семьи без причин.
Я прошептала в его грудь:
— Всё будет хорошо. Сегодня она хотя бы немного улыбнётся.
— Она не просто улыбнётся, — сказал он. — Ты ей устроишь самый тёплый день за долгое время.
Вечер уже опускался на город, когда мы с Эйприл, уставшие, но счастливые, вышли из машины и направились к входу в парк аттракционов Питерсонов. День рождения Элли мы решили отметить там, среди огней, музыки и беззаботного веселья. Мы сняли небольшой, но уютный ресторанчик прямо в центре парка, с панорамным видом на набережную, где вечером должен был быть салют.
Всё было оформлено в пастельных тонах, с гирляндами, лёгкими воздушными шарами и столом, уставленным закусками, десертами и красивым тортом. Мы пригласили только самых близких — тех, кто знал Элли и действительно хотел, чтобы она улыбалась.
Когда она вошла, и все крикнули «Сюрприз!» — она застыла на месте. Сначала растерянная, а потом... она улыбнулась, по-настоящему. Широко, тепло, чуть неловко, будто отвыкла. А затем рассмеялась, прикрывая рот рукой, и бросилась обнимать брата.
Она каталась с друзьями на аттракционах, визжала от восторга, ели сладкую вату, делали глупые фото в фотобудке. Её смех лился свободно, будто вся боль наконец сошла на нет хотя бы на один вечер. И в её глазах было то, чего не было давно — жизнь.
А вечером, когда солнце окончательно утонуло в горизонте, небо вспыхнуло разноцветными огнями — над набережной разразился салют. Элли смотрела вверх, заворожённо, с мокрыми от слёз глазами, но это были слёзы счастья.
Когда люди начали постепенно расходиться, а ресторанчик пустел, я стояла у парапета, наблюдая за огнями в воде. И тут позади меня возник Арес — тихо, как всегда, и обнял сзади, прижав к себе.
— Она будто снова хочет жить, Ария... — его голос дрогнул, тёплый, чуть хриплый от эмоций.
Я прикрыла его руки своими, и на секунду замерла в этом моменте.Он мягко развернул меня к себе, приподнял подбородок, глядя в глаза, как будто искал ответ.
— Откуда ты взялась, Ария? — прошептал он. — Ты слишком хороша для меня.
Я улыбнулась сквозь нежность, прижалась лбом к его лбу и шепнула:
— А ты для меня. Даже если ты до сих пор в это не веришь.
И он поцеловал меня — не страстно, а бережно, с той любовью, которую трудно выразить словами. В этот вечер жизнь возвращалась не только Элли, но и ему. И мне.
В тот самый момент, когда его губы едва коснулись моих, мы услышали лёгкие быстрые шаги, и к нам буквально влетела Элли, сияющая, с растрёпанными волосами и по-детски счастливыми глазами. Она схватила меня в объятия, крепко, от всей души, будто не могла сдержать эмоций.
— Это был лучший праздник в моей жизни! — воскликнула она, уткнувшись мне в плечо. — Я думала, ну, мне же восемнадцать — будет алкоголь,тусовка до утра.
Арес, стоящий рядом, тяжело закатил глаза, с характерным выражением на лице: "Вот она, моя сестра..."
— Но, чёрт, эти эмоции! — продолжала Элли, отстраняясь и смотря на нас обоих. — Я будто снова попала в детство, когда всё было просто. Когда я смеялась не потому, что надо, а потому что по-настоящему.
Она посмотрела на брата, потом снова на меня — взглядом серьёзным, почти взрослым, и в её голосе появился не характерный сарказм, а что-то удивительно искреннее.
— Арес, — сказала она тихо. — Береги её. Слышишь? Такую, как Ария, ты больше не найдёшь. И знай, — она ткнула пальцем ему в грудь, — другую я в нашу семью не приму. Ни под каким соусом.
Арес рассмеялся, качая головой:
— Тебя бы в парламент, Элли.
Но в его взгляде не было ни шутки, ни раздражения. Только гордость. И благодарность. За этот вечер. За сестру, которая снова улыбается. И за девушку, которую он любил всё сильнее с каждым днём.
Я обняла Элли ещё раз — крепко, чувствуя, как за спиной Арес снова обнимает меня, теперь обоих, будто соединяя нас в этот один маленький, но важный момент.
И, может, впервые за долгое время... мы все трое чувствовали себя как семья.