Разорвать Оковы I

Рано утром, ещё до первых лучей солнца, Лейла тихо выбралась из постели, стараясь не разбудить двух спящих мужчин в доме. В воздухе стояла тишина, лишь редкие посвисты ветра пробирались сквозь щели в окне. Девушка натянула на плечи теплый платок, стала над столешницей и принялась готовить.

Сначала — суп. Она взяла жестяную банку с плотной крышкой, налила в неё горячий, ароматный овощной бульон без мяса, но с обилием зелени. Рядом, в небольшую миску, уложила пшённую кашу, положила сверху щедрый кусочек сливочного масла, чтобы растаяло и придало блюду мягкий вкус. В отдельную глиняную посудину насыпала пару ложек свежего салата — мелко нашинкованная капуста, спелые помидоры, сочный огурец, немного редиса и тонко нарезанный лук. Всё пахло так, как пахнет только по утрам — свежо, просто и по-домашнему.

Круглый, чуть поджаристый хлеб она аккуратно завернула в чистое полотенце, помыла два яблока — зелёное и красное, положила сверху. Затем взяла бурдюк и вышла во двор. Вода в колодце была ледяной, чистой. Она набрала его почти до краёв, крепко затянула крышку и вернулась в дом, всё аккуратно сложив в небольшую наплечную сумку из плотной ткани.

Подойдя к лавке, где в клубке одеял мирно спал Меридиас, Лейла чуть наклонилась и аккуратно потрясла его за плечо:

— Меридиас...

— А?! — вздрогнув, он рывком сел на постели, громко выдохнув. — Что?!

— Да тихо ты! — шикнула Лейла и, не удержавшись, прикрыла ему рот ладонью. — Вставай и одевайся, а не то опоздаешь. Я тебе еды собрала, так что... так что марш.

— И тебе с добрым утром, — пробормотал он уже мягче, всё ещё не до конца проснувшись, и чуть смущённо улыбнулся. — Спасибо. Ты такая заботливая.

— Молись, чтобы ты не разбудил Эля, — фыркнула она с хитрой ухмылкой.

— Не бойся, после вчерашней тренировки он будет спать, как младенец. Ему, кажется, даже сны не снились — настолько он вымотался.

— Не сомневаюсь... Это было так забавно со стороны, — Лейла прыснула в кулак от смеха, вспоминая, как Эль вяло махал мечом, еле стоя на ногах.

— Ты всё видела?

— Ну... не всё. Только самое смешное, — подмигнула она, и уголки её губ опять дрогнули от сдерживаемого веселья.

Меридиас хмыкнул, почесал затылок и тоже усмехнулся.

— Научится ещё, — она посмотрела на лестницу в сторону спальни демона. — Терпение и труд... Ну, ты знаешь.

— Знаю. Ты сегодня дома?

— Нет, ухожу на работу. Принц остаётся один. Я немного переживаю, ведь у него сегодня первая встреча с учителем.... Так, всё! Не заговаривай мне зубы. Оделся, сумку в зубы и на выход! Работать!

— Есть, мисс! — с деланным поклоном ответил Меридиас, схватил сумку и направился к двери, всё ещё натягивая сапоги.

Лейла проводила его взглядом, вздохнула и украдкой посмотрела в сторону закрытой комнаты, где всё ещё спал Эль. Сегодня его ждёт нечто особенное.

***

Меридиас бежал на новую работу, едва сдерживая волнение. Сердце билось в груди как молот по наковальне — быстро и гулко. Он влетел в кузню, распахнув дверь с такой силой, будто входил в бой, а не в мастерскую.

Однако внутри его встретила совсем не та картина, что была накануне. Кузня казалась вымершей. Холод пробирался сквозь толстые каменные стены, в воздухе стояла терпкая сырость железа и копоти, а вместо привычного жара и грохота молота — лишь тишина. Огни в горне ещё не были разожжены, угли мертво чернели, инструменты лежали на своих местах, как в музее: молоты, клещи, зубила — всё нетронутое, холодное, будто никто и не прикасался к ним много дней.

В углу, скрестив руки на груди и потирая свою крепкую шею, стоял сам кузнец. Его массивная фигура была силуэтом из тени, но глаза сверкали живым светом, внимательно наблюдая за новоиспечённым подмастерьем.

— Готов? — глухо спросил он, не сдвинувшись с места.

— Всегда готов! — с улыбкой кивнул Меридиас и, аккуратно сняв сумку, положил её на старый, потёртый стул у стены. Шагнул вперёд, точно в круг боя, расправив плечи. — С чего же мы начнём?

Кузнец молча кивнул в сторону горна.

— С порядка. Пока здесь не зашипит жара, не застонет металл, не забьёт в грудь ритм молота — работы нет.

С этого и начался день. Меридиас, закатав рукава, подметал пол, сгребая древесную стружку и угольную пыль в большие холщовые мешки. Он вытирал пыль с верстака, натирал маслом молоты и щипцы, проверял тисочки и меха. С каждым движением кузня словно оживала: запах стали становился насыщеннее, а инструменты уже не казались забытыми.

Кузнец сам проверил крепления мехов, подтянул ослабшие ремни, заложил сухие щепки и древесный уголь, после чего жестом подозвал Меридиаса:

— А теперь — зажигай. Но не спеши. У огня свой нрав: его не подчиняют — с ним договариваются.

Меридиас чуть растерялся, но быстро взял себя в руки, слушая указания наставника. Он аккуратно сложил трут, поднёс огонь, дал ему время на вдох — и вскоре горн затрещал, издав первый живой звук дня. Тепло разлилось по мастерской.

Когда же пламя набрало силу, кузнец, наконец, кивнул:

— Теперь мы можем работать.

— Здорово! Я справился? — с сияющей улыбкой спросил Меридиас, вытирая пот со лба рукавом.

— Более чем, — с довольным кивком отозвался кузнец. — Молодец. Теперь можешь мчать в свою таверну, молодой папаша.

Он по-приятельски хлопнул парня по плечу — не сильно, но с такой силой, что тот чуть не потерял равновесие. В этом простом жесте было больше теплоты, чем в словах.

— Спасибо! — выдохнул Меридиас, глаза его сверкали от нетерпения. — Как только закончу, сразу вернусь. Обещаю, я всё доделаю!

Он схватил сумку, одним рывком распахнул дверь и вылетел из мастерской, будто за ним гнались — только ветер и пыль остались позади него. Его шаги гулко отдавались по мостовой, пока он не свернул за угол. Таверна находилась всего в двух улицах, и сердце Меридиаса колотилось быстрее не от бега, а от предвкушения.

***

Спустя немного времени после того, как Меридиас покинул дом, Лейла тоже начала собираться. Она неторопливо положила в сумку кусок хлеба, немного вяленого мяса и яблоко — на обед. Несколько минут постояла в тишине, проверяя, всё ли взяла, затем накинула на плечи легкий серый платок и бесшумно поднялась по скрипучим деревянным ступенькам на второй этаж.

У двери в комнату демона она ненадолго замерла, прислушиваясь. За тонкими стенами было слышно лишь ровное дыхание. Осторожно приоткрыв дверь, Лейла вошла внутрь. Комната всё ещё утопала в полумраке — плотные шторы не пропускали утренний свет. Внутри веяло сном, теплым деревом и немного... дождливой сыростью. Она подошла к кровати, на которой лежал, закутавшись в одеяло, Эль.

Он спал беспокойно, морщась во сне, будто видел что-то тревожное. Лейла тихо присела на край кровати, слегка наклонилась к нему и нежно коснулась его плеча.

— Принц... проснитесь ненадолго, принц...

Эль пошевелился, приоткрыл глаза и зевнул, потянувшись.

— Лейла?.. Что тебе?.. — голос у него был всё ещё сонным, сиплым.

— Я иду на работу. Меридиас тоже уже ушёл. — Она говорила мягко, почти шепотом, чтобы не тревожить его больше, чем нужно. — Сегодня утром к Вам придёт учитель. Встретьте его без страха и недоверия. Он будет знать, кто Вы. И будет искать именно Вас.

— Хорошо... — сонно кивнул Эль, укутываясь обратно.

— Еда, мой принц, на столе на кухне. Там должно хватить на целый день. Но если вдруг проголодаетесь — в погребе есть фрукты и овощи. Только не забудьте их помыть, ладно?

— Понял... — пробормотал он.

— Всё. Я пошла... а Вы отдыхайте, Ваше Высочество.

Она заботливо поправила ему одеяло, поднялась, улыбнулась, хотя он этого уже не видел, и, чуть наклонившись в почтительном поклоне, тихо вышла, прикрыв за собой дверь.

В доме снова повисла тишина, наполненная только дыханием спящего юноши и лёгким скрипом деревянных балок.

***

Меридиас вбежал в таверну, запыхавшись. За окнами начинался рассвет, первые лучи солнца пробивались сквозь мутное стекло, оставляя на полу длинные полосы света. В помещении пахло вчерашним вином, мокрой тряпкой и хлебной коркой.

— Доброе утро! Я не опоздал? — выпалил он, подскакивая к стойке и хлопнув по ней ладонью.

Трактирщик, не поднимая глаз от полированной кружки, чуть приветливо улыбнулся и ответил:

— Не сильно. Переодевайся и пойдем на кухню. Я покажу тебе, что нужно делать.

Он молча протянул рыцарю свёрток со сменной одеждой и направился вглубь здания. Меридиас поспешно сунул сумку под стойку и начал переодеваться прямо на месте, раздражённо запутавшись в рукавах. Пальцы дрожали — то ли от волнения, то ли от нехватки сна.

Когда он, наконец, натянул простую льняную рубаху, пахнущую жареным луком, и шагнул вслед за трактирщиком в кухню, дверь с глухим скрипом открылась... и остановилась, как будто сама не хотела впускать его туда.

Меридиас застыл на пороге.

Перед ним раскинулась чистая, буквально отполированная кухня. Воздух был чуть пропитан каким-то металлическим запахом — свежая кровь. На массивном деревянном столе стояли пустые миски, рядом громоздились мешки с картофелем, морковью и луком.

А у дальней стены, подвешенная на крюке, безмолвно раскачивалась тушка молодого барашка — свежая, с отполированной кожей и хрупкими копытцами, как будто животное только вчера бегало по полям.

Меридиас побледнел. Желудок болезненно сжался, и он резко отвёл взгляд, уперев его в пол.

— Сегодня мне нужны картофель, морковь и мясо, — ровным голосом произнёс трактирщик, не замечая его замешательства. — Мясо постарайся максимально срезать с костей. Мы из них потом сварим суп, а само мясо добавим в основное блюдо. Как закончишь, можешь быть свободен.

Юноша кивнул, не поднимая головы. Горло пересохло.

— Да... хорошо.

— Где твой боевой настрой?

— А? — он резко моргнул. — Нет-нет, всё в порядке. Я просто задумался.

— Хорошей смены тебе, — подмигнул трактирщик, уходя обратно в зал.

Дверь за ним захлопнулась. Оставшись наедине с кухней, Меридиас глубоко вдохнул через нос, пытаясь успокоиться. Он сам согласился на эту работу. Сам пообещал Лейле приносить деньги каждый месяц. Значит, теперь надо быть мужчиной и отвечать за свои решения.

Он подошёл к столу, взял нож и принялся за дело, сжав зубы, стараясь подавить свою брезгливость.

Ножи были заточены до хрустального блеска — острые, как мысли, которые Меридиас изо всех сил пытался заглушить. Лезвие без усилий входило в плоть, и нежное мясо плавно срезалось с тушки, отзываясь влажным звуком, словно дыханием чего-то живого. Каждый кусок с глухим стуком падал в чистую миску. Он не смотрел это. Не смел. Не мог. Вместо этого сосредоточил взгляд на движении руки, на блеске стали — будто это была тренировка с мечом.

Меридиас старался не думать о том, что происходит. Мысли звенели, как тревожный колокол. Он твердил себе, снова и снова, пока голос в голове не стал звучать чужим:

«Это не человек. Это просто животное. Люди едят животных. Это — нормально.»

Он прикусил щеку изнутри, чувствуя, как под языком скапливается металлический привкус крови. Рвотные позывы затихли где-то глубоко, как волна, отступившая от берега, но в теле остался холодок — едва уловимый, но липкий, как пыль от пепла, прилипшая к коже. Пальцы дрожали, но он продолжал. Срезал, клал, срезал, клал. Ритм был почти медитативным. Если не думать — всё получится. Если не смотреть — всё переживется.

«Это просто туша. Просто мясо. Просто пища», — шептал он, как заклинание. Словно если повторит ещё раз — реальность изменится.

К тому моменту, когда остался только голый каркас, покрытый пятнами крови и тенью вины, Меридиас откинулся назад и вытер лоб запачканным рукавом. Он был весь в поту. И не только от тяжёлой работы, но и от пережитых им в этот момент ощущений и эмоций.

С тушкой было покончено.

Как только Меридиас осознал это, он выдохнул с облегчением, словно сбросив с себя невидимый груз. Барашек был разделан, кровь смыта, и он наконец-то мог заняться чем-то более приятным — овощами. Он откинул волосы назад, закатал рукава повыше и с головой погрузился в привычную работу. Его движения были точны и быстры, нож скользил по овощам будто по маслу, превращая морковь, лук и картофель в аккуратные кусочки. Рука двигалась, будто по памяти, не сбиваясь ни на миг, а губы неосознанно напевали старую мелодию из детства.

Ощущая, как постепенно уходит напряжение, Меридиас не сразу заметил, что к нему кто-то подошёл. Лёгкий запах фруктовых духов, тонкий смех — и вот рядом, почти прижавшись, стояла молодая официантка. Та самая, к которой накануне приставали двое пьяных посетителей. Теперь же она улыбалась лукаво, прищурив светло-зелёные глаза, и, склонив голову, заглядывала через его плечо.

— Ну надо же, — протянула она, будто в изумлении. — Ты не просто красивый, ты ещё и готовишь как настоящий шеф.

Она присвистнула.

— А у тебя, между прочим, отличные руки... и мышцы тоже ничего, — добавила, давая себе вольность провести пальцами по его плечу, затем по груди, а после — чуть ниже, к животу.

Меридиас вздрогнул. Вся лёгкость и умиротворённость, едва возвращённая, тут же испарились. Он отшатнулся от неё резко, как от раскалённого металла, чуть не уронив нож.

— Не надо, — коротко бросил он, не глядя ей в глаза.

Девушка замерла на секунду, то ли удивлённая, то ли притворяясь таковой, а потом хихикнула и, пожав плечами, пошла прочь, покачивая бёдрами.

- Ну, не надо, так не надо. Много теряешь, - она остановилась в дверном проёме и повернула голову. - Ты ведь женатик? Уверена, жена тебе не сделает того, что могла бы сделать я.

Девушка подмигнула и скрылась за дверью.

Меридиас остался один. Пребывая в полнейшем негодовании, он снова повернулся к разделочной доске и принялся за работу, но прежней уверенности в руках уже не было. От прикосновения её пальцев по коже всё ещё бегал холодок — не страха, но чего-то гораздо глубже. Отвращения? Стыда? Внутреннего протеста? Он и сам не знал. Только одно было ясно: на её провокации он не поведётся. Если здесь все думают, что он счастливый муж и отец, пусть так продолжается и дальше.

Когда Меридиас наконец закончил работу, он тщательно вытер ножи, сложил их обратно в кожаный футляр и выпрямился, потирая затёкшую шею. Руки ныли от усталости, а одежда пропахла мясом, дымом и специями. Трактирщик отложил бочонок с квасом и отсчитал ровно двадцать медяков — не больше, не меньше.

— Добро потрудился, парень. — В голосе читалось одобрение. — Жду тебя завтра, как и договаривались.

Меридиас почтительно поклонился, принял оплату и быстро спрятал монеты в карман сумки.

— Спасибо. Я обязательно приду.

Он вышел на улицу, и на плечи сразу опустился тёплый, пыльный воздух послеполуденного города. Улица гудела жизнью: торговцы выкрикивали цены, дети гоняли мяч из тряпья, где-то вдалеке лаяли собаки. Таверна за его спиной медленно скрывалась в шуме и запахах площади.

Сумку он перекинул через плечо, сжал ремень, словно напоминая себе о цели, и уверенно зашагал по булыжной мостовой в сторону кузни.

***

Эль тем временем уже проснулся. После того как Лейла растормошила его сладкая дремота улетучилась, как пар над чашкой чая. Он повалялся ещё немного, уставившись в потолок, лениво почесал затылок, а затем всё же поднялся.

Спустившись по скрипучей деревянной лестнице, он оказался на кухне. В доме стояла тишина — та самая, уютная, в которой слышен каждый скрип пола и шелест занавесок, колышущихся от лёгкого сквозняка. Он зевнул и потянулся, машинально потирая глаза.

Оглядевшись, Эль понял, что в доме царит тишина — он остался один. Это было непривычно, даже немного тревожно, словно он пропустил что-то важное. Но никого поблизости не было — только покой и пустота. Любопытство постепенно взяло верх, и он решил использовать возможность, чтобы как следует осмотреть дом.

Он неспешно обошёл кухню, заглянул в открытый шкаф, изучая ряды идеально выстроенных баночек с травами и специями: лаванда, тмин, сеноцвет, какие-то ему вовсе незнакомые. Всё стояло аккуратно, с подписью. Далее он открыл буфет — аккуратно сложенные скатерти, полотенца, пара кружек с трещинами, которые почему-то не выкинули. Словно каждая вещь тут имела душу и историю.

Он сунул нос в кладовку. Там тоже — ничего подозрительного. Ни древних артефактов, ни таинственных символов на стенах. Только мешки с мукой, веники, консервы и керамическая банка с надписью «варенье из смородины».

— Варенье из смородины... Хочу, — пробормотал демон, беря баночку в руки и заранее предвкушая приторную, тягучую сладость. — Здесь всё какое-то... слишком обыкновенное. Даже подозрительно.

Но правда была в том, что это был самый обычный дом. Ухоженный, чистый, тёплый и уютный. Здесь всё дышало покоем и заботой. Женская рука чувствовалась в каждом уголке: вышитые салфетки на столе, аккуратно подрезанные цветы в вазе, даже хлеб на подносе — свежий, с хрустящей корочкой, словно испечён с любовью.

В конце концов, Элю наскучило играть в сыщика. Он уселся за стол, взял деревянную ложку и начал накладывать себе в тарелку ячменную кашу с тушёными грибами — её Лейла, похоже, оставила для него с самого утра. Кашу сопровождал ломтик хлеба и стакан яблочного сока. Он усмехнулся.

— Спасибо, мамочка Лейла, — пробормотал он себе под нос и принялся за еду, втайне радуясь, что в этом доме нет ничего страшного. Только тепло. Только забота.

Как только первая ложка каши оказалась во рту, по двери разнесся стук. Он был не просто громким — уверенным, размеренным, почти властным. Будто человек за порогом точно знал, куда пришёл и кто откроет.

Эль замер, держа ложку на весу. Он вспомнил: сегодня должен прийти его учитель. Осторожно отложив деревянную посуду, он встал, выпрямил спину и направился к двери. По пути натянул рубашку, поправил волосы и, немного помедлив, склонился к замочной скважине.

В узкой щели виднелись морщинистые мужские руки, сложенные на рукояти трости. Пальцы — длинные, тонкие, в перстне с тусклым камнем. Запястье облегал рукав дорогой ткани.

Ни лица, ни силуэта видно не было — только руки, но в этом было что-то безошибочно внушающее уважение.

Эль сдержал невольный вздох, потянулся к замку и осторожно приоткрыл дверь. Деревянные петли скрипнули.

— Доброе утро. Я ищу юношу по имени Эль, — произнёс голос — низкий, спокойный, как у человека, привыкшего, чтобы его слушали.

Эль нерешительно приоткрыл дверь шире, поднимая взгляд.

— Здравствуйте... Да, это я.

— Позволите пройти внутрь?

— Да, конечно, проходите, — Эль отступил в сторону, впуская мужчину в дом. — Простите, я... как раз завтракал...

— Прекрасно. Я бы тоже не отказался от кружки чая.

— Эм... да, хорошо.

Эль проводил гостя на кухню и поспешно поставил воду кипятиться.

— Моё имя — Август. Можете называть меня учителем, наставником или просто господином Августом, — представился он, откинув плащ на спину и усаживаясь за стол. — Лейла очень просила, чтобы я взял Вас под свою опеку и как можно скорее обучил всему, что подобает знать дворянину. Но прежде чем составлять программу, я хотел бы понять, с чем имею дело. Ну и... познакомиться поближе с Вашим Высочеством.

Эль кашлянул, неловко отведя взгляд.

— Вы... знаете, кто я?

— Разумеется. Лейла рассказала мне, с кем именно я буду работать. Не беспокойтесь, принц ЭльД'Аборд, Ваша тайна останется между нами.

— Но... почему Вы согласились?

— Потому что моя семья веками служила Вашей. Я — прямой потомок наставников истинных королей, и считаю за честь продолжить это дело.

Он достал из сумки свёрток с какими-то бумагами и аккуратно развернул их на столе.

— Итак... что Вы умеете?

— Ничего... — пробормотал Эль, понизив голос.

— Не верю, — отозвался Август с лёгкой усмешкой. — Поэтому я и принёс небольшой тест. Читать и писать Вы, полагаю, не умеете?

— Нет...

Август наливая себе чай, улыбнулся и посмотрел на Эля:

— Хорошо, Ваше Высочество. Раз письма Вы не знаете, проверим кое-что иное. Этот тест я называю «Испытанием словом». Отвечайте честно и быстро — как подскажет сердце и разум. Не думайте слишком долго.

Эль кивнул, чувствуя лёгкое волнение, но и любопытство.

— Начнём с простого. Скажите, что Вы видели по дороге к столу? Назовите пять предметов, которые запомнили.

Эль прикусил губу, морща лоб, затем начал:

— Банка с вареньем, ложка, деревянный стол, миска... и... скамейка.

Август кивнул, улыбаясь:

— Хорошо. Теперь слово за слово. Я говорю — Вы отвечаете, что первое приходит в голову. Готовы?

— Готов.

— Книга.

— Истории.

— Тишина.

— Спокойствие.

— Огонь.

— Тепло.

— Замок.

— Защита.

— Птица.

— Свобода.

— Прекрасно. Теперь немного подумайте: если утром Вы выходите из дома и видите, что трава мокрая — что это значит?

Эль задумался, затем ответил:

— Был дождь или роса.

Август улыбнулся и чуть наклонился вперёд:

— А если бы Вы увидели голодного ребёнка и последний кусок хлеба — что бы сделали?

Эль почувствовал, как внутри поднимается тяжесть, но ответил честно:

— Отдал бы ему хлеб. Голод — худшее наказание.

— Хорошо. А что важнее: правда, которая может навредить, или ложь, которая защитит?

Демон взял паузу, склонил голову и тихо произнёс:

— Защита.

Август покачал головой, но с уважением:

— Порой ложь — это лишь маска правды. Последний вопрос: кто сильнее — фермер, который кормит деревню, или солдат, который её защищает?

Эль задумался дольше, чем прежде, но всё же ответил:

— Фермер. Без еды даже самый сильный солдат ничто.

Август громко рассмеялся:

— Вот и хорошо. А теперь — небольшое упражнение для ума. Придумайте короткую историю, всего три предложения, про кого-то, кто потерялся и нашёл что-то важное.

Эль какое-то время обдумывал ответ, затем начал:

— Однажды мальчик заблудился в лесу. Он нашёл старую карту, которая привела его домой. Там его ждали родители, которые очень волновались.

Август подвинул чашку, посмотрел на юношу с уважением:

— Видите, Ваше Высочество, не умеющий читать — не значит не умеющий думать. Из Вас, пожалуй, может выйти толк. Мы можем подняться в Вашу комнату, чтобы начать занятия?

— Да, конечно.

Эль не до конца понял, чего именно от него ждали, но не стал задавать лишних вопросов. Раз уж справился — значит, так и должно быть. Безмолвный демон поднялся с места и, не глядя на мужчину, направился вглубь дома. Шаги его были тихи, но в них сквозила неуверенность. Он на мгновение оглянулся, проверяя, следует ли за ним учитель, и открыл дверь в свою комнату.

— Мне... садиться за стол? — спросил он, не решаясь переступить порог первым.

— Да, присаживайтесь, — спокойно кивнул мужчина и вошёл следом. — Сейчас обсудим с Вами программу обучения, которую я хочу предложить. По моему опыту, она весьма эффективна — особенно для тех, кто начинает с нуля во взрослом возрасте. Но вам придётся потрудиться. Легко не будет.

Он опустился на стул напротив, достал из внутреннего кармана аккуратно свернутый лист плотной бумаги, чернильницу и тонкое перо. Всё это он выложил на стол с почти церемониальной аккуратностью. Потом окунул перо в чернила и медленно, с выверенной грацией, вывел на верхней строке чётким каллиграфическим почерком:

"Учебный план на два года: 3/9/9/3"

Чернила чуть поблёскивали на свету, когда он поднял голову и встретился взглядом с Элем.

— Что это? — тихо спросил юноша, наклоняясь ближе, чтобы разглядеть написанное.

— Это не просто числа. Это — ритм. Структура. Твоя будущая система, — пояснил учитель с лёгкой улыбкой. — Три месяца на самую основу, фундамент образования. Девять — на базовые науки. Ещё девять — на завершение основного обучения и внедрение специализации. И последние три — то, в чем должен разбираться настоящий король.

Он положил перо на край стола и сцепил руки перед собой.

— Но прежде чем мы начнём... скажите честно. Готовы ли Вы отдать этому всё своё время и силы? Без слабости, без помощи. Только Вы и Ваш ум.

Эль опустил глаза к столу. Он не знал, сколько именно у него этого "ума", но знал точно — отступать некуда.

— Готов, — просто ответил он.

— В таком случае я начну, — учитель расправил пергамент перед собой и слегка наклонился вперёд. — Первый этап будет довольно скромным по объёму, но крайне важным. Мы сосредоточимся на базовых дисциплинах, необходимых для формирования фундамента образованного существа. В Ваш курс войдут: чтение, письмо, грамматика, основы этикета, риторика, музыкальная теория, пение, танцы, актёрское мастерство, живопись, а также физическая подготовка — фехтование, стрельба из лука, верховая езда и растяжка. В вопросах спорта Лейла пообещала взять всё на себя.

Эль кивнул, прислушиваясь.

— Я понял. Это звучит очень интересно, и я даже могу догадаться, зачем мне большинство из этих вещей. Но... — он немного замялся. — Простите, не хочу показаться грубым, но разве живопись, танцы, музыка и актёрское мастерство действительно необходимы? Разве нет чего-то более... важного?

Учитель посмотрел на него пристально, но сдержанно, как будто уже предвидел такой вопрос.

— Танцы, юноша, — начал он, медленно, будто давая вес каждому слову, — это Ваша визитная карточка на балах. В высшем свете неумение танцевать может перечеркнуть всё остальное. Музыка и живопись сделают Вас не просто образованным, а всесторонне развитым — собеседником, с которым приятно находиться рядом. Актёрское мастерство — ключ к тому, чтобы войти в нужное общество и остаться там, играя ту роль, что будет Вам выгодна.

Он отложил перо и скрестил руки.

— Более серьёзные и профильные предметы я введу чуть позже — через три месяца. До тех пор настоятельно рекомендую Вам найти наставника по магии. Без этой составляющей Ваше образование будет, боюсь, неполным.

— Я понял....

— Сегодняшний день у нас насыщенный, — произнёс учитель, перебирая в руках список занятий. — Начнём с чтения, письма и грамматики. Затем перейдём к этикету, танцам и основам музыкальной теории. Что касается спорта — предлагаю остановиться на растяжке и фехтовании. Но этим займёмся уже после возвращения Лейлы.

Первый день Эля начался с тихого шелеста страниц и неспешного стука чернильницы по дереву. Курс по чтению и письму оказался куда увлекательнее, чем он ожидал. Он с жадностью вчитывался в строки, словно стараясь наверстать всё, чего был лишён до этого. Учитель терпеливо направлял его руку, когда буквы кренились в сторону, и каждый раз, когда Эль выводил особенно удачную фразу, сердце у него радостно вздрагивало. Он и не знал, что почерк может быть чем-то личным — почти как голос на бумаге.

Затем наступило время грамматики. Здесь уже не хватало одного только желания. Правила, как стражи, охраняли порядок речи: склонения, спряжения, подлежащие и сказуемые — всё было важно, и всё имело смысл. Эль путался, оговаривался, злился на предлоги, которые, казалось, меняли своё значение просто из упрямства. Но когда он начал улавливать закономерности, словно узор в ковре, в нем пробудилось почти детское восхищение — речь действительно имела структуру, и она была красивой.

Этикет оказался вовсе не сухим набором правил, как представлялось раньше, а сложной партией, где каждое движение — жест, взгляд, наклон головы — говорило не меньше слов. Эль ловил себя на мысли, что эта игра нравов требует не меньшего искусства, чем магия, о которой он мечтал. Игра, где победу одерживает тот, кто умеет улыбаться, даже если его сердце сжато в кулак. На этом уроке Эль узнал о том, что этикет бывает абсолютно разным - светским, дипломатическим, дворцовым, столовым, церемониальным, гигиеническим... и всё это он должен изучить досконально. Это пугало и воодушевляло одновременно.

Скоро зазвучали первые аккорды. Музыкальная теория погрузила его в мир, где всё, как и в языке, подчинено строгому порядку, но этот порядок был почти волшебным. Интервалы, гаммы, ритм. Учитель объяснял, как эмоции заключаются в звуках, как можно сказать больше, просто сыграв три ноты. Эль слушал, затаив дыхание. Он не знал, сумеет ли когда-нибудь сыграть хоть что-то, но уже чувствовал, как сердце замирает при звуке даже одной правильно построенной фразы.

А потом пришло время танцев. Сначала было неловко — ноги путались, спина забывала держать осанку, а руки не слушались вовсе. Танцы были не про движения, понял он, а про память тела, про умение отдаться ритму и партнёру, не теряя себя. Учитель пообещал, что в следующий раз приведет в качестве партнерши рабыню из своего дома, чтобы принц смог почувствовать, каково это — танцевать в паре.

Так проходил первый день — не как череда утомительных занятий, а как раскрытие дверей в целый новый мир, где каждый навык был не обязанностью, а частью пути. Пускай трудного, порой неловкого, но удивительно важного.

***

Ближе к вечеру кузница наполнилась тихим звоном собираемых инструментов, запахом угля и металла, сдобренным каплями пота, трудом и удовлетворением. Меридиас вытирал ладонью шею, смахивая копоть, и бережно складывал молотки, щипцы, напильники в кожаную сумку. Пальцы были уставшими, но легкими — он успел закончить всё вовремя.

В дверном проеме двери появилась фигура в доспехах. Кузнец в замасленной рубахе поднял голову, кивнул капитану в знак приветствия:

— Мы на сегодня всё. Новых заказов не берем.

— Я не за этим явился. Я жду друга, - пояснил тот.

— Моего подмастерье, что ли?

Тот кивнул.

— Парень Ваш там, — кузнец указал в сторону Меридиаса, — добротно потрудился.

Меридиас обернулся и, заметив того, кто пришёл за ним, схватил сумку и довольно зашагал навстречу.

— Уже всё! — обернулся он к кузнецу. — Спасибо за день. Было... здорово.

— Иди, — коротко ответил кузнец. — Завтра с рассветом. И не опаздывай!

— Будет исполнено! - с улыбкой отозвался тот и покинул рабочее место.

Улицы ещё не погрузились в сумерки, но тени уже начали удлиняться. Пахло хлебом, дымом, и чуть-чуть гарью. Лейла шла молча, но в шаге от него — как будто просто рядом, не впереди, не позади.

— Я сегодня много чего делал, — начал Меридиас, оживленно оглядываясь. — В кузнице, потом в таверне. Там, правда, у меня чуть внутренности наружу не полезли, но ничего, я справился. Мне даже сказали, что я толковый.

Он усмехнулся, и ветер растрепал его волосы, слегка подсушенные жаром горна.

— Я выковал свой первый меч, — с воодушевлением начал Меридиас, шагая рядом с Лейлой. — Правда, мастер немного его подправил, но всё равно... надеюсь, хозяин останется доволен. А ещё в таверне работает одна официантка — странная, если честно. Мне кажется, она... намекала на близость.

Лейла неожиданно остановилась. Рыцарь чуть не налетел на неё, но она не обернулась, только глухо спросила:

— И что ты?

— Отказался, конечно, — пожал плечами он, словно в этом и не могло быть иного выбора. — Не привлекает меня мысль проводить время с кем-то, с кем и будущего-то нет.

— Вот как... — медленно произнесла Лейла и, помедлив лишь миг, вновь двинулась вперёд. Казалось, её устроил этот ответ.

Меридиас на ходу поправил перевязь на плече, улыбнулся и добавил:

— Кстати, мне ещё дали двадцать медяков. Может, что-нибудь купить домой? На ужин, например?

— Если задуматься... можем пройтись через торговую улицу, — кивнула она. — Вдруг ещё что-то осталось к вечеру.

— Пойдём, — оживлённо сказал он.

Улицы уже начинали дремать в мягком вечернем свете, но торговцы у прилавков всё ещё зазывали прохожих, торопливо избавляясь от остатков товара. Они медленно шли между лотков, перебирая в ладонях фрукты, слушая пьянящие разговоры соседей и аромат пряностей, витающий в воздухе. Купили немного сладких персиков и, не торопясь, направились домой, где их ждал тихий вечер и ощущение простого, но уютного бытия.

Дом встретил их запахом чайных трав и теплым светом из открытого окна. Дверь скрипнула, пропуская внутрь вечернюю прохладу и двух усталых работников. Лейла сняла шлем и устало провела рукой по лбу, стряхивая с себя дневную пыль. Меридиас скинул сумку с плеча и поставил её у стены, потирая плечо.

На кухне горела лампа, отбрасывая мягкие тени на стены. За столом сидел пожилой мужчина — высокий, с благородной осанкой и внимательным, чуть усталым взглядом. Он держал в руках чашку, но не пил — всё внимание было сосредоточено на юном демоне, который с жаром делился впечатлением о своем дне, размахивая руками.

Заметив движение у двери, Эль оборвал рассказ и резко повернулся. Его глаза вспыхнули радостью, и в следующее мгновение он уже слетал со скамейки. Обежав стол, он бросился навстречу Меридиасу, обняв его с такой силой, словно не видел его неделю. Затем сделал то же самое с Лейлой.

— Вы вернулись! Как прошёл ваш день? Я вот по вам совсем не скучал! Мы столько всего интересного делали! Я даже писал свои первые буквы! Сейчас покажу! — он исчез так же быстро, как появился, метнувшись на второй этаж.

Лейла устало улыбнулась и перевела взгляд на мужчину за столом.

— Добрый вечер, Август. Меридиас, это и есть тот преподаватель, что обучает нашего принца. Судя по его настроению, всё прошло замечательно?

— Более чем, — кивнул учитель. — Эль одарён, и этот дар обязательно нужно развивать. Я уже составил для него расписание на ближайшие три месяца. Если он продолжит заниматься с таким же рвением, через два года мы добьёмся поразительных результатов.

— Я так рад это слышать, — облегчённо вздохнул Меридиас. — Боялся, что он начнёт сопротивляться и...

— Уже несу! — раздался сверху звонкий голос Эля.

Меридиас и Лейла обернулись. Эль, перескакивая через ступеньки, сбегал вниз с охапкой исписанных бумаг. Вбежав на кухню, он кинул свои «труды» на стол.

— Вот! Это я! Сам! Своими руками! — он сиял от гордости. — Ну же, взгляните!

Меридиас взял верхние листы и начал вчитываться в строки, где ещё неуверенно выводились буквы. Почерк был далёк от утончённой каллиграфии благородного дворянина, но для Эля это был огромный шаг — и Меридиасу было это дороже любых изысков.

— Я учился этикету, музыке и танцам! — продолжал Эль, закружившись, стараясь повторить выученные па. — Всё было как в волшебном сне!

— Только не растеряй свой запал, — заметил Меридиас, возвращая его с небес на землю. — Дальше будет труднее. Придётся проявить выдержку.

— Ой, не бурчи, как старый дед! — фыркнул Эль. — Мы с учителем уже всё обсудили. Я всё понимаю!

Учитель мягко улыбнулся, наблюдая за тем, как Эль, сверкая глазами, перескакивал с темы на тему, всё ещё не уняв нахлынувший восторг.

— Он действительно старался, — подтвердил преподаватель.

Лейла с мягкой улыбкой посмотрела на Меридиаса, который всё ещё держал в руках бумагу с кривыми буквами.

— Ты только посмотри на него... — прошептала она. — Такой живой. А ведь совсем недавно боялся всего и был крайне враждебно настроен ко всему миру.

Меридиас ничего не ответил. Он медленно опустил лист на стол, прижал его ладонью — будто хотел сохранить в памяти не чернила, а тот момент, когда Эль по-настоящему был счастлив. Потом перевёл взгляд на демона, который, не обращая внимания на них, уже вовсю выплясывал по всему дому.

— Вот это энергии в нем, конечно, - заметил рыцарь.

Лейла посмотрела на него.

— Тебе ещё сегодня заниматься с ним фехтованием, — заметила девушка между делом.

— Сегодня? Обязательно сегодня?

— Обязательно, — ответил уже учитель, доставая из сумки сложенный лист. — Позвольте ознакомить вас с расписанием Эля. Всё распределено по дням недели.

Он развернул бумагу, аккуратно прогладил край и начал читать:

— Понедельник: чтение, письмо, грамматика, этикет, фехтование, растяжка, музыкальная теория и танцы.

Вторник: чтение, письмо, грамматика, этикет, верховая езда, стрельба из лука, пение, актёрское мастерство и риторика.

Среда: чтение, письмо, грамматика, этикет, фехтование, растяжка, музыкальная теория, пение и танцы.

Четверг: чтение, письмо, грамматика, этикет, верховая езда, стрельба из лука, риторика, актёрское мастерство и живопись.

Пятница: чтение, письмо, грамматика, этикет, фехтование, растяжка, музыкальная теория и танцы.

Суббота: чтение, письмо, грамматика, этикет, верховая езда, стрельба из лука и пение.

И, наконец, воскресенье: чтение, письмо, грамматика, риторика, актёрское мастерство и живопись.

У Меридиаса голова пошла кругом.

— Не слишком ли... много?

Учитель поднял взгляд поверх очков.

— Если кто-то здесь намерен ставить под сомнение мои методы, я могу....

— Нет-нет! — поспешно отмахнулся Меридиас. — Замечательная программа. Превосходная. Так что остаётся на нас?

— Фехтование, стрельба из лука, верховая езда и растяжка. Важно поддерживать принца в хорошей физической форме, вы ведь понимаете. И ещё: настоятельно рекомендую в течение этих трёх месяцев найти ему наставника по магии. Это не пожелание. Это жизненно важно в его случае.

— Понял...

— Что ж, на этом я оставлю вас на сегодня. Не забудьте провести с ним полноценную тренировку.

— Уже идём. Эль, за мной! У нас по расписанию растяжка и фехтование. Повторим вчерашний комплекс упражнений!

На кухне вновь повисла тишина. За домом слышались отдалённые шаги Эля, с энтузиазмом бегущего к сараю, где лежал его деревянный меч.

Меридиас задержался у двери чуть дольше, чем нужно. Он смотрел вслед демону, словно убеждаясь, что тот действительно полон сил, что его не сломила усталость. Затем перевёл взгляд на учителя.

— Благодарю за труд и потраченное время. Мы очень ценим это, — склонил голову Меридиас с той почтительностью, которую уже нечасто встретишь среди молодых людей.

Старик кивнул, но не ответил — только проводил его взглядом. Лишь когда дверь мягко прикрылась, он позволил себе тяжёлый выдох.

— Ну, разве они не милашки, — сказала эльфийка. Её голос был мягким, как перо.

Старик усмехнулся и закатил глаза, будто хотел что-то саркастичное сказать, но передумал.