Целительница Звезд

   — Согласен, — вспышка магии пролетела над ними, подтверждая их намерения. Они оба не смогут нарушить эту клятву, а на нейтральной территории никто не сможет убить друг друга или напасть и покалечить даже с помощью магии.

Они оба ненавидели, но сейчас, когда горе коснулось их обоих, им не оставалось ничего, кроме как объединится и сделать то, что было предначертано еще Звездами, множество лет тому назад, еще до их рождения. Поэтому сейчас они поднимались по каменной лестнице, в полной тишине, нарушаемой только дыханием и биением сердец, эта тишина давила и сбивала, она мучила живых тем, как была тяжела. Все были на взводе, Спригганы привыкли нападать и убивать, а сейчас им это запретили, хотя так и хотелось сразится и поразить врага в самое сердце. Они были созданы именно для этого. Найдены и созданы Зерефом, он заменил им семью, доровал тихую и мучительную свободу. Даже Август, самый старый из них, боготворил их Императора. Они были обязаны ему и поэтому никогда не покидали. Они верили, что, возможно, у Темного Мага есть сердце, которое он сам сковал цепями и льдом. Они верили в него. Верили в его силу и магию, в его действия и в его собственную правду.

— Зереф, прошу тебя, верни моего Генерала — Гилдартса, я знаю, что он сейчас у тебя, — сказал Принц, он мог просить и даже требовать всего, что пожелает, хотя это и выводило Темного Мага из себя, но он ничего не мог с этим поделать, сейчас они были в его доме, место, которое он знал, как собственное тело, он мог завести их туда, откуда они не вернулись бы и Зереф понимал, что если Нацу сам не захочет, то он не отдаст ему его пару.

— Хорошо, — тихий и спокойный ответ, а в следующую секунду, как будто из невидимого мешка, на пол падает маг — отец Каны, которая сразу же подбегает к нему, не смотря на все еще дышавшую в их спины мнимую опасность. На ее глазах застыли слезы и ей было тяжело дышать, смотря на картину, полную алых красок.

Он был бледен и почти не дышал, но все еще был жив, хоть и был замучен до полусмерти. Красные полосы на лице говорили о том, что его стегали плетями, а слезающая пластами кожа намекала на то, что он получил столько боли, сколько не выдержал бы обычный человек. Он был магом, одним из величайших и поэтому его регенерация почти приравнивалась к Демоновой. Гилдартс резко открыл глаза и посмотрел на свою дочь, его взгляд смягчился, но в ту же секунду стал обеспокоенным. Он думал все, что он видит — это мираж, вызванный магией и не более того. Он думал, что его мучения продолжаются и поэтому он боялся протянуть руку и коснуться волос своей обожаемой дочери, которую он любил и ценил больше собственной магии.

— Папочка, все хорошо, тебя больше никто не тронет, если только я, когда ты встанешь на ноги, — Кана, стараясь не задевать ужасных ран, прикоснулась к своему отцу. Ее нежная рука гладила его по волосам, от чего он прикрыл глаза, улыбнулся ей, а потом и вовсе потерял сознание от боли и усталости.

— Зачем вы так с ним? — спросила Леви, которая уже стояла рядом с Гилдартсом и его дочерью, что сильно волновалась о папе, чего ей делать не стоило, беременность продвигалась хорошо, но увиденное могло сильно пошатнуть сильную только на вид магичку, — Лаксас, отведи Кану в ее комнату и Гилдартса тоже, позаботься о них, — Леви посмотрела враждебно на Зерефа в туже секунду перевела взгляд на блондина, который побледнел так сильно, что его голубые глаза сильно выделялись на лице. Он был напуган, но, скорее не тем кровавым месивом, а тем, как выглядела его возлюбленная.

— Как скажете, Принцесса, — он изобразил низкий поклон и после подошел к Кане, которая роняла слезы над генералом. Он поставил ее на ноги и посмотрел ей в лицо, — пойдем, твой отец будет жив, он и не такое видывал, — после этого он подхватил как можно осторожнее мужчину и они пошли в противоположную сторону от существ - туда, где располагались спальни, про себя же он думал, что сейчас им нужна была Люси как никогда до этого, разве что, когда Джувия была ранена.

— Так почему? — еще раз спросила Принцесса, она ненавидела насилие и сейчас, увидев его проявление, возненавидела еще больше, чем было до этого момента. Ее магия яркими огнями терзала небольшое пространство вокруг нее, хотя и она была слабой, но печать Цветка сильно подавляла существ вокруг нее. Ее магия была красивой и именно этим привлекала внимание. К ней подошел Гажил, который просто взял ее руку в свою, отчего та, немного, но успокоилась. Так всегда случалось, когда он был рядом с ней. Ее хранитель всегда знал, когда нужно было успокоить ее и помочь своим присутствием.

— Потому что нам нужно было знать, куда идти, — сказала красноволосая молодая женщина, очень похожая на Эрзу, которая с самого начала и не сводила с нее небрежно-равнодушного взгляда, будто сомневаясь в чем-то. Ее глаза и откровенная одежда вызывали отвращение в тех, кто стоял рядом с ней, да, она без сомнения восхищала своим видом всех, кто находился здесь, но при этом она вызывала двоякость из-за Эрзы, на которую была так похожа.

— Что же, начинаю понимать ваши варварские действия, — отметила Леви, из-за чего к ней в следующую секунду полетели два урагана на огромной скорости, Гажил отодвинул ее за свою спину, укрывая от опасности, которая могла ее постигнуть из-за невнимательных слов. Она в какой-то мере, но оскорбила соседнее Королевство и их Императора.

— Прошу прощение за оскорбление, Принцесса иногда выходит за рамки приличий, — Гажил смотрел прямо на Императора, который после оскорбительных слов остановился и посмотрел на голубоволосую.

— Принимаю его, Дракар.

Гажил только поклонился и повернулся к Леви, хватая ее за запястье и смотря на неё своими пугающими красными глазами, которые во многих вызывали ужас смерти и боли, но для нее они были слишком многим, чтобы бояться их. Она, скорее, восхищалась ими. Принцесса же, в ответ смотрела на него недовольно, как дуэньи смотрят на нерадивых воспитанниц, которые нарушили пару сотен правил. Процессия продолжила свой путь, оставляя Принцессу и ее охранника наедине. Возможно им обоим следовало во многом разобраться между собой. И для этого не нашлось более лучшего времени, чем сейчас, в этот момент.

***

Нацу.

Моя сестра отстала, как и ее телохранитель, нас стало меньше и чувство опасности и беспокойство приблизились к недопустимой норме. Я чувствовал волнение и страх не только тех, кто находился здесь, я чувствовал ужас, который исходил от Люси. Это было первым, что я почувствовал от нее за много часов и от этого на мгновение потеплело на сердце — она жива. Я боялся за нее, но то, что я чувствую хоть и слабый, но отклик ее эмоций, говорило мне о том, что мы близко к месту, где начинался лабиринт, хотя таковым и трудно было бы его назвать.

Обычное пространство, где время идет совсем по иному. В этом месте время текло раз в десять быстрее, чем в нашем. Уж не знаю для чего была эта Драконья магия, но, думаю, она была создана для пыток. От этого я волновался еще больше, ведь Люси человек, почти. Она владела магией, но до настоящих и сильных магов ей было далеко. Она не умела сохранять свое тело магией, ее этому не учили, она не могла бы спастись от голода, жажды, холода или залечить раны своей собственной магией. А если считать, что с ее исчезновения прошло, как минимум, часов семь-восемь, то и следовало считать, что в лабиринте, куда она попала, прошло, как минимум, дней пять, возможно и того больше, так как Дракон никогда не измерял точное количество увеличения времени в пространственной магии, а это была именно она. Могло пройти еще больше, от четырех до десяти дней в том месте. Сейчас же, когда я испытывал ее страх, который с каждым мгновением все более затихал, я понял, что, возможно, что-то случилось. Вот только что? Я не мог предположить. Очень сильно надеюсь, что это что-нибудь незначительное.

Существа за моей спиной, в большем числе, не вызывали у меня доверия. Моих товарищей было немного меньше, но даже это перевешивало расклад будущей битвы, в которой я не сомневался и секунды. Мой брат был настроен очень амбициозно, все-таки Зереф всегда был слишком упертым, он хотел мне отомстить за то, что я заточил его Избранницу в Великой Бездне — Горе. Она тоже отобрала у меня ее, хоть и непроизвольно. Люси сама не знала куда идти, она не видела очевидное за замысловатым. Все-таки нужно снимать это проклятье, потому что все может плохо закончиться, если я еще помедлю. Леви мне многое рассказала об этом проклятии, но я сомневался лишь в том, любит ли она меня, а, как оказалось, все было верно, и я могу спокойно коснуться ее.

Я был слеп, а сестра помогла мне прозреть, увидеть очевидное, которое, кажется, было видимо всем, кроме меня и Люси. Каким я был глупцом! В ответ мне только послышался смешок от дракона.

Мы подошли к двери. Я знал, что в лабиринте все сходят с ума со временем, проведенным там. Я его, конечно, заблокировал, когда мы приехали сюда, но он активен всегда, сейчас же, он только не дает ужасных видений. Думаю, Дракон очень не хотел, чтобы эту девушку нашли и освободили. Из-за этого я на него, в какой-то степени, злился. Не забери и не посади он ее на цепь тогда, я бы, возможно, не имел бы чести познакомиться с Зерефом, но при этом я бы и не встретил Люси, ведь из-за тех наемников я оказался тогда в лесу с раной и ядом в теле. А она спасла меня, не зная, какое я на самом деле чудовище.

Она не чудовище, чудовище — я. Кровожадное, бессмертное, бессердечное, яростное, смертельное. Ее внешность ничто для меня, а ее сердце и душа самые чистые и прекрасные. Она — Божество, подаренное мне Звездами, чтобы задобрить зверя во мне, монстра, чудовища, о котором говорили воины перед схваткой со мной.

Дверь показалась внезапно, я шел почти наугад, просто чувствуя свою магию, которую давно оставил тут. Огромная каменная дверь с литыми кольцами из меди. Медные драконы покрывали ее площадь. Она больше походила на дверь в сокровищницу, а не на место, где погибло множество людей, что не могли противиться голосам, идущих из самых глубин этого почти проклятого места. Я почувствовал ненависть, зарождающуюся внутри, и плохое предчувствие, которое било по нервам.

— Мне нужно твое тело, — тихо произнес я.

Лабиринту нужно было бессмертное тело со схожей кровью. Я потерял свое и, можно сказать, что утратил возможность на вход туда, но был мой брат, который сейчас был рядом. Наша кровь была идентична, ведь родители были у нас одни. Кровь от крови. Его тело было Бессмертно, как и мое, когда я создал эту темницу. Отличную темницу, больше подходящей для моего брата, нежели для почти невинной Бессмертной, которая не заслужила этого всего. Всего страха, что она испытала. Я был повинен перед ней, но почти не испытывал чувства вины, оно не гложило меня, как должно было быть. Возможно, еще тогда, в войнах, я растерял всю свою человечность. Она появилась только тогда, когда появились моя сестра и Люси.

— Почему именно мое? — спросил меня Зереф. Думаю, он предполагал нечто похожее, усмешка и сумасшествие его глаз говорило мне о том, что если я хоть на секунду оступлюсь, он поглотит меня, мы оба боялись друг друга и уважали в большей или меньшей степени.

— Твое сходно с моим, мы были братьями, мы оба были Бессмертными. Для прохода в это место мне нужна моя магия, сущность Дракона, что внутри меня, и твое тело, которое должно войти туда вместе с моим. Ты понял меня?

— Хорошо, если так нужно, чтобы спасти мою пару, то я сделаю это. Не убьет меня, в самом же деле?! — возможно убьет меня... Окончательно. Точнее, душу Дракона, с которой мы были неразрывно связаны. Я не знал, как это повлияет на меня, но наделся, что умру только тогда, когда поцелую ее, прощаясь. Я не хотел с ней прощаться, прощаться с друзьями, со своей семьей, но так нужно было. Сотни и тысячи душ заключенных в этом месте, все они нуждались в покое и перерождении, я хотел повременить с этим, но теперь я не могу отступить. Она там и она одна, заключенная с Вечной и Одинокими Душами в одном пространстве.

Лабиринт строил не сам Дракон. Его еще начали делать предки-Драконы. Тогда они поставили условия для того, чтобы разрушить его. Нужна была плата. Плата душой. Дикость, но, тогда, множество лет назад, многая магия строилась именно на душе. На части души, на самой ее составляющей — чувствах. Когда умирает душа или поглощается чем-либо, она более не перерождается, не на Звездном Небе, ни на Земле, нигде. Она просто растворяется, исчезает так, как будто и не было ее, этого человека или существа.

Драконы были сильной и великой расой и у них было множество врагов. Такие вот лабиринты и строились для них, и только дракон мог разрушить его, сломать. Именно поэтому нужна была душа Дракона, не зря его так назвали, даже спустя тысячи лет он не утратил свою Драконью суть, свой вечный огонь. Он передал его своим потомкам — мне, но Драконом я не был. Зереф тоже. Он утратил свою суть ровно тогда, когда сам согласился стать Бессмертным. Это разрушило его огонь и он стал кем-то вроде мага, но во много раз сильнее. Дракон же совершил множество злодеяний, но он поплатился за них, он сделал больше добра для людей. Темных Драконов не существует. Есть только светлые и нейтральные. Дракон стал кем-то средним, но не опустился в черноту. Именно поэтому нужна была его душа и тело Дракона, Зереф полностью подходил, возможно, его дети будут парить в небе, но Дракон уже не сможет этого сделать. К тому же, он, кажется, был к этому готов, я чувствовал его отклик и знал, что, возможно, это и для меня плохо кончится. Я был неразрывно с ним связан и нас было почти невозможно разделить. Только таким способом.

— Возможно, но мы должны жить, не таки ли? Так что, начнем? — спросил его я, и так зная каков его ответ на мой вопрос, он уже был готов.

Я выпустил свою силу, которая и до этого бушевала внутри, она окутывала все пространство пламенем, что не могло обжечь без моего веления. Оно пело свою песню, переливалось гранями света, я чувствовал, как она согревает меня, дает надежду и дарует мощь. Моя магия всегда подчинялась мне и никогда не предавала. Я видел, как мои друзья и соратники отходят как можно дальше и я смотрел на них, запоминая лица, ведь, возможно, это последний раз, когда я их вижу. В глазах не было страха или отвращения, они смотрели на меня с надеждой, которую я прежде не видел на их лицах. Я почувствовал как Зереф тоже выпускает свою магию и смотрит на меня своими темными, как непроглядная ночь, глазами. Его магия была такой же: черной, холодной и обжигающей. Она не давала ничего и разрушала. Моя же перекрывала его и защищала существ, что были мне дороги. Мы не ровнялись силой, но я чувствовал, как он старается подавить меня, заставить склониться.

— Зереф, ты же знаешь, что нужно делать? И, прости меня, брат, — последние слова принадлежали не мне, они были дарованы Драконом, который сожалел и который понимал, что это последний раз когда он может просить о прощении. Я позволил ему захватить свое тело, хотя до этого мы почти слились, это было не опасно, я доверял ему и мог позволить это сделать.

— За что? — слова Зерефа застыли в моей голове, я более не управлял собой и был на месте Дракона, который хранил меня и все вокруг, мне не хотелось с ним расставаться, он не заслужил той жизни и такого посмертия. Он никогда не встретится со своей Анной и не увидит их не рожденного сына. Его душа останется в этом месте и никогда не уйдет. Плата за плату, таков был закон.

— За то, что был плохим братом, за то, что не понимал того, что ты сделал, тогда со мной. За то, что не остался с тобой, бросил тебя. Прости своего брата. Надеюсь, твои дети раскроют свои крылья, как мы когда-то, — это были последние его слова, он не дожидался ответа Зерефа, возможно, знал, что тот простит его, а, возможно, просто больше не мог держать потревоженные врата, которые испускали свет и которые, казалось, втягивали в себя нашу магию.

Я мог говорить ему только спасибо. Спасибо за то, что хранил наши жизни. Спасибо за то, что создал эту страну. Спасибо за то, что отдал свою душу как плату за мою возлюбленную, за то, что был добр, за то, что его вечное пламя будет поддерживать меня и Леви, за то, что спасал в трудную секунду, за то, что оберегал. Спасибо ему, спасибо за все, что он совершал и злого и доброго. Спасибо. Наверное, этого недостаточно, но я мог только говорить это ему. И эти слова были похожи на песню или молитву. Последнюю молитву для Бога-Дракона.

Я не слышал его слов. Уже не слышал, но он тоже говорил мне спасибо. Спасибо за то, что я тогда принял его и нашей Люси, которая стала словно его возродившейся женой, чье тело рассыпалось в прах. Он желал мне добра и счастья, но я не мог слышать его слов, но, думаю, тогда они были для меня и так понятны. Потому, что мы разделили души и сердца.

Слова летели, как птица в небе, а душа его таяла, рассыпаясь в моих руках. Сознание покидало меня, он совершил все сам, я был не нужен, а Зереф завершил ритуал, ни он, ни я, не видели открывшихся каменных дверей и того, как они рушатся, превращаясь в крошку пыли и мы не видели душ, которые были благодарны нам за свою свободу. Они благодарили нас за то, что они смогут отправиться к Звездным духам, что наконец-то смогут переродиться. Они пели последнюю песню. Пели и танцевали, прощаясь с местом, в которое были заточены и покинуть которое не могли. Они не были врагами, просто лабиринт делал так, как и было предназначено, он завлекал тех, кто даже мгновение думал о замке и о той, кто пела в нем, кто молила и просила выпустить ее.

Я этого не видел. Я лишь закрыл свои глаза и отправился туда, куда меня звали. Туда, куда все уходят после смерти...