Глава 24
Юля
- Вроде твой мальчик поладил с Саввой и папой, - улыбается мама, бросая взгляд на улицу через окно, выходящее в сторону озера.
Зарядил мелкий дождик, и около воды остались только самые отчаянные рыбаки. Андрей и Илья давно греются около камина в компании Каролины и бокалов вина. Ждут остальных, чтобы всем вместе отправиться в баню.
Проследив за направлением взгляда мамы, натыкаюсь своим на три фигуры в дождевиках около удочек. Я немного нервничаю из-за того, что притащила сюда Даню. Как они там с папой? Не схлестнутся на теме Милохина-старшего?
Плохая была идея. Плохая!
- Он... - хочу по привычке громко объявить, что Даня никакой "не мой мальчик", но сама себя обрываю, вспомнив наш безумный поцелуй.
Поцелуи.
Мысли о них заставляют щеки вспыхнуть, а низ живота загореться теплом.
Наверное, Милохин всё же "мой мальчик". Даже пусть это временно.
- Он неплохой, хотя и немного запутавшийся, - бормочу, разглядывая в отдалении высокую фигуру.
Как раз в этот момент Даня, словно почувствовав мой взгляд, оборачивается в сторону дома и смотрит прямо в окна первого этажа, демонстрируя свой улов: небольшую трепыхающуюся в его руках рыбку.
Сердце совершает кульбит. И я, вопреки своему здравому смыслу, жду, когда он уже вернётся в дом.
Милохина стало как-то слишком много в моей жизни. Мне это нравится, хотя и немного страшно доверять и сближаться. Но я не могу найти ни одной причины, почему он делает это, кроме той, что я ему тоже нравлюсь. Его возбуждение упиралось мне в бедро, когда мы целовались. А я, хоть и остаюсь девственницей дольше чем принято в современном мире, знаю, как устроена мужская анатомия и физиология.
Он меня хочет. Даже несмотря на то, что я ни капли не похожа на его любимый типаж "кукла Барби". Даже несмотря на то, что постоянно отталкиваю и резко шучу, Даня остаётся рядом.
- Помоги ему распутаться, - снисходительно улыбается мама. - Только не забывай про презервативы и венерические заболевания.
Если вам повезло иметь маму гинеколога, то вопросы полового воспитания и нежелательной беременности в вашей семье начинают обсуждать довольно рано... Первый раз она завела этот разговор, когда мне было четырнадцать. Я убежала в свою комнату, надела наушники и включила погромче музыку, чтобы не сгореть со стыда.
У нас дома, в одном из ящиков комода в прихожей, лежит огромная пачка презервативов. Иногда мама находит её пустой и заменяет новой. Кто-то в нашем доме всё же занимается сексом. Но это не я.
- Ма! - восклицаю, оглядываясь.
Вдруг Милохин уже вошёл в дом и слышит это?
- Я чист и невинен, как слеза младенца. Справку могу показать, - раздаётся в дверях наглый голос, и меня смывает стыдом. - Надо?
- Да, я бы посмотрела... - беспечно соглашается мама.
- Прекратите... - бормочу, чувствуя, как от этой беседы у меня начинают гореть уши и хочется вмиг испариться.
А ещё вырвать Милохину язык. Он у него как помело. Хотя в моём рту он орудовал им весьма неплохо. Всё же этот орган нам ещё пригодится.
Даня сваливает в раковину несколько рыбин и останавливается рядом.
Беру нож и быстро начинаю резать зелень для салата. Орудуя лезвием так быстро, что не успеваю перестроить пальцы и...
Нож соскальзывает прямо на них.
- Ай! - отдергиваю руку, заливая петрушку кровью.
- Дай посмотреть! - просит Даня, обеспокоенно заглядывая мне в глаза.
Отрицательно качаю головой, прижимая раненые пальцы к губам.
- У тебя руки в рыбе...
- Покажи. Я просто посмотрю, - стоит на своём Даня.
- С папой сдружился? Врачебным навыком обзавёлся? Не знала, что это передаётся воздушно-капельным.
Колеблюсь несколько секунд и протягиваю ему ладонь. Несколько капель алой крови падают на пол.
- Идите в ванную, я отнесла туда косметичку, в ней есть перекись и пластырь с бинтом, - говорит мама.
- Всегда с полной аптечкой путешествуешь...
- Не бубни. Обработать надо... - Даня вскидывает на меня глаза и кивает в сторону коридора.
- Это ты виноват... - бросаюсь в Милохина словами, разворачиваясь на пятках.
- Да ну? Из-за того, что ты в моём присутствии теряешься и не можешь себя контролировать? У нас это взаимно, малышка.
Несмотря на пульсирующую боль в руке, мои губы трогает улыбка, которую я прячу, кусая губы.
Мы проводим в ванной несколько минут в молчании. Милохин сосредоточенно моет руки, я стою рядом, одной правой доставая из маминой косметички нужные мне лекарства, морщась от боли. Бутылка с перекисью валится на пол, и я коротко ругаюсь.
- Оставь. Я сам, - произносит Даня, поднимая бутылек и ставя его на край раковины. - Толстовку надо снять.
- Совсем с ума сошёл, Милохин? Это не то место и не то время!
- Такая ты фантазёрка, я не могу. Ты кофту в крови испачкала, застирать надо.
- Не знала, что ты такой хозяйственный.
- У меня больше опыта с кровавыми пятнами, чем у тебя, малышка. Так, что тут у нас... - Милохин аккуратно берёт мою ладонь в свою и осматривает кровоточащие порезы.
Я утыкаюсь взглядом в склонившуюся макушку парня перед собой и в очередной раз удивляюсь, как могла за несколько случайных встреч так сильно в него влипнуть. Я ведь даже общаться с ним не хотела, и физиономия его мне казалась наглой и бандитской... А теперь плохой парень, от присутствия которого у Таи до сих пор пропадает дар речи, рыбачит с моим папой, собирается идти в парную с моими братьями и обрабатывает мои порезы... и у меня перехватывает от этого дыхание.
Милохин заклеивает мои пальцы пластырем, предварительно сняв с него защитную плёнку зубами.
- Не очень гигиенично, - фыркаю, наблюдая за его ловкими и уверенными движениями.
Я не могу перестать на него пялиться и отвожу глаза, только когда он вскидывает в ответ свои.
- Я ничем не болею, Коротышка. Про справку не шутил. Меня в больничке твоего папаши на всё просканировали, а в некоторых местах ещё и довольно глубоко пропальпировали, - улыбается Милохин, поворачивая меня за подбородок обратно к себе.
Наши губы оказываются в одной плоскости, напротив друг друга. Синхронно смотрим на них.
Опыт моих поцелуев весьма ограничен. Можно сказать, вообще по нулям. Но поцелуи с Даней это... я не могу их ни с чем сравнить. Он напрочь выбил из моего сознания все здравые мысли, все страхи о том, что я могу сделать что-то неправильно или что ему не понравится мой вкус или запах. Если брать во внимание, с какой регулярностью ткань на его джинсах приподнимается в районе паха, ему всё нравится. И чёрт возьми... мне тоже.
- Чего ты ждёшь? - спрашиваю, робко улыбаясь.
- Когда ты попросишь меня прикоснуться к тебе.
- Зачем мне это просить? Ты ведь и так всё ещё держишь меня за руку.
Даня смотрит на мои пальцы, застывшие на его ладони, кожа на его руке кое-где в красных разводах от моей крови. Беру ватный диск и, смочив водой, аккуратно стираю.
- Какая ты неромантичная, Гаврилина, - притворно вздыхает Милохин. - У меня от тебя тахикардия, помутнение рассудка и приапизм.
- Боюсь спросить, что это... - давлюсь смешком.
- Это когда стоит и не падает.
- Могу тебе помочь...
- Ласково и нежно?
- Ага. С плёткой в руках.
- У-у-у... Коротышка, у нас с тобой полное совпадение в сексуальных фантазиях, - смеется Даня.
Я тоже улыбаюсь.
- Какой ты придурок, Милохин.
- Но я тебе нравлюсь и таким.
Смотрю ему в глаза, понимая, что сопротивляться этому прущему напролом обаянию у меня больше не получается.
- Нравишься, - признаюсь тихо.
Даня на мгновение застывает, переваривая услышанное, а затем резко делает выпад вперёд, захватив мои губы в плен без предупреждения. Давит языком, заставляя их приоткрыться, и врывается в мой рот, даря безумный быстрый поцелуй, лишающий кислорода.
Я хватаюсь за его плечи, притягивая ближе к себе. Милохин углубляет поцелуй, сдавив мою талию в стальных объятьях. Я чувствую его возбуждение, и меня начинает потряхивать в ответном. Тело горит, разум затуманен, низ живота наполняется теплой сладкой истомой.
Он запускает руки мне под кофту и касается голой кожи. Откидываю голову назад и, зажмурившись, втягиваю через нос воздух, а с приоткрытых влажных губ срывается тихий стон, когда, опустившись ниже, Даня начинает ласкать мою шею ртом.
- Тише, малышка. Я сейчас в штаны спущу и опозорюсь. У меня башню от тебя рвёт... - бормочет между поцелуями. - Откуда взялась такая?
- Из мамы вылезла.
Тихий хриплый смех щекочет мою кожу. Даня упирается лбом мне в плечо, шумно дышит, а я продолжаю гладить его затылок здоровой рукой, колючий ёжик чуть царапает пальцы.
- Хочу запереться с тобой в комнате и не выпускать, пока не натрахаемся.
- Судя по твоему настрою, мы можем умереть с голода там... а на ужин будет шашлык. - Я продолжаю его обнимать.
Даня продолжает орудовать ладонями у меня под кофтой. Ведёт ими вверх и замирает, не дойдя до груди. Он чертит дугу большим пальцем около моего спортивного топа, в очередной раз молча спрашивая разрешения. Пожар, разгоревшийся внутри меня, уже не потушить, поэтому, тихо вздохнув, я немного подаюсь вперёд, разрешая ему трогать меня где вздумается. Я этого хочу.
Милохин с обреченным стоном накрывает мою грудь руками и нетерпеливо дёргает вниз лиф. Я выгибаюсь от остроты ощущений. И, подняв его голову, целую первой, пока он трепетными касаниями и ласками терзает мои соски.
- Кхе-кхе... У вас всё в порядке? Помощь не нужна? - голос мамы заставляет мои глаза широко распахнуться, а меня саму застыть.
Я молюсь, чтобы ей хватило жизненного опыта остаться с той стороны двери и не вломиться в ванную в этот пикантный момент.
- О чёрт... - Милохин молниеносно дёргает мой лиф на место и вынимает руки из-под кофты.
Встречаемся взглядом. Его глаза шальные и почти чёрные, на грани безумия. Опускаю свои на его вздыбленную ширинку и отворачиваюсь, быстро приглаживаю волосы и прижимаю ладони к горящим щекам.
- Капец...
- Пиздец! - подхватывает Милохин.
- Юля? - обеспокоенно спрашивает мама. - Все вернулись... Мы вас заждались.
Она не вошла в ванную, но постукивает по дверному полотну, явно торопя нас освободить помещение.
- Мы идём... - мой голос неестественно тонок.
Милохин, закусив губу, подрагивает от беззвучного смеха. Размахнувшись, шлёпаю ладошкой по его плечу. Это он виноват. Соблазнил меня своей заботой, улыбкой, заставил признаться в симпатии и обезоружил поцелуями.
Даня, демонстративно поправляя свой выпирающий пах и изогнув брови, бросает на меня красноречивый взгляд. Я понимаю, что мы ещё не закончили... и от предвкушения ночи внутри меня что-то сладко сжимается.
- А Даня где? - интересуется мама, когда я выхожу из ванной, плотно прикрывая за собой дверь.
- Сейчас подойдет.
- Ясно, - хмыкает она и, отойдя в сторону, даёт мне возможность спуститься вниз первой.
Мама с Каролиной доделывают салаты и накрывают на стол. Я выступаю в роли наблюдателя, мои пальцы всё щадят. Завариваю себе зеленый чай и, выбравшись на крыльцо, наблюдаю, как Даня, папа и Савва столпились около мангала и жарят мясо и свежепойманную рыбу.
За ужином мы сидим в противоположных концах стола и имеем возможность только обмениваться взглядами. Милохин смотрит на меня так часто и открыто, что каждый раз, когда я вдруг теряю его глаза, увлечённая разговором, тут же спохватываюсь и инстинктивно поворачиваюсь к нему, буквально осязая это внимание.
После ужина мужчины уходят в баню первыми, а мы убираем со стола то, что может испортиться, и оставляем немного лёгких закусок.
Я поднимаюсь наверх, хочу взять купальник и присоединиться к остальным. Уже выходя из комнаты обратно, понимаю, что из рюкзака Милохина доносится навязчивое жужжание.
Думаю, ничего страшного не будет, если я принесу ему телефон.
Закусив губу, открываю выбирирующий карман. Мазнув взглядом по экрану, в нерешительности столбенею, не зная что делать.
- Попалась, малышка. Продолжим то, на чём прервались? - Меня сгребают в охапку мужские руки, к спине прижимается сильное тело.
Милохин откидывает с моего плеча волосы, прижимаясь губами к бьющейся на шее венке.
- Дань... стой...
- Никто не помешает нам, все ушли... - бормочет, продолжая нападать с нетерпеливыми поцелуями.
Поворачиваюсь в его руках и протягиваю парню телефон. В комнате горит свет, поэтому я вижу, как Даня, посмотрев на экран, мгновенно бледнеет.