Глава 9
Юля
— Юлия, ты с нами?
Поднимаю глаза от своей тарелки, в которой, несмотря на голод, уже полчаса ковыряю вилкой тёплый салат с баклажаном. Мысли мои далеко. Остались в моей комнате, рядом с Милохиным, растянувшимся в полный рост на постели.
Сбегала я от него с пылающими щеками, понимая: до встречи с этим парнем вообще не знала, что такое смущение. Подумаешь, увидел, как через тонкий спортивный лифчик у меня проступают горошины сосков. Даню женской анатомией явно не удивить. У него на роже красными буквами выведено слово «кобель». И я полностью согласна с этой неласковой, зато точной характеристикой Дани.
Кто же он ещё? Только выкатился от Наргиз, они там явно не чай пили и не сканворды решали, иначе дядя Тагир так не взбесился бы, а его тело уже подаёт пошлые сигналы другой.
Я отчетливо успела проследить увеличившуюся реакцию в районе его паха на моё переодевание. И ведь головой понимаю, что он ничего особенного не мог разглядеть. Бельё у меня более чем закрытое, спортивное, без кружева и прочей лабуды. Я всегда за комфорт.
Но факт остаётся фактом. Даня возбудился, подглядывая за мной в зеркало, а я сбежала, оставив его в своей спальне и в квартире за хозяина. О пропаже вещей я особо не переживаю, хотя, может, и стоит. Если Милохин не только сексоголик, но ещё и наркоман, то он вполне может утащить из моей комнаты компьютер, графический планшет и яблочные наушники, оставленные на тумбочке около кровати.
Лучше пусть он побыстрее свалит, может даже и с ноутбуком под мышкой, чем его обнаружит по возвращении домой всё моё семейство.
— Прости, я прослушала. Что ты говорил? — спрашиваю, встрепенувшись, и обвожу взглядом присутствующих.
Папа прячет улыбку, вытирая губы салфеткой.
Смотрит на меня по-доброму, с шутливым блеском в глазах, под тишину, повисшую над столом.
Вся семья в сборе. Савва, Андрей, Илья со своей девушкой Каролиной, которая чувствует себя не совсем уютно под пристальным взглядом мамы и оценивающим папы и сейчас очень рада, что все наконец переключили своё внимание на меня, а она может залпом опрокинуть в себя бокал с шампанским.
Посылаю кудрявой шатенке понимающую улыбку, и возвращаюсь взглядом обратно к отцу.
— Я рассуждал о планах на предстоящие выходные… — снисходительно отвечает папа.
— У меня нет планов. Совсем. Никаких, — произношу поспешно, засовываю в рот кусочек баклажана и ритмично жую.
— Это хорошо. У нас с папой наконец совпали графики. Мальчики тоже возьмут выходные, как насчёт поездки на базу отдыха? Рыбалка, мангал, вечер у костра и никакого интернета, — мечтательно произносит мама, поочерёдно останавливая взгляд на каждом. — Каролина, ты, конечно, можешь к нам присоединиться, — добавляет поспешно.
Раньше родители часто вывозили нас на природу, мы ходили в походы, братья ездили с отцом на ночную рыбалку. Осенью мы всегда выезжали собирать клюкву или шиповник, которые потом заваривали в чай холодной зимой. С тех пор как карьера отца пошла в гору и без него в отделении хирургии вдруг все перестали справляться, а мама возглавила медицинский центр “Мать и дитя” и стала отдавать часть своей любви и внимания другим, ещё не рождённым, детям, семейные вылазки сошли на нет. Совсем.
— А если я тоже захочу привести девушку? — встревает Андрей.
И вот все уже смотрят на него.
— И я кого-нибудь возьму! А ты… — показывает на меня вилкой Савва, — бери Таю.
Кто бы сомневался.
— Чтобы у тебя была лишняя возможность на неё поглазеть? — ехидничаю.
Савва краснеет, посылая мне уничтожающий взгляд. Я всё ещё помню нашу ссору в его машине из-за моей подруги и отвечаю тем же, чуть прищурившись.
— Это скорее чтобы ты нас не загрызла от скуки, — вставляет свои пять копеек Илья.
Каролина кладёт руку ему на плечо и сжимает, осуждающе покачивая кудрявой головой. Она мне уже нравится.
Братья всегда любили со мной спорить, потому что, несмотря на обоюдную любовь и уважение в нашей семье, я всегда была немного отщепенцем. Самая младшая, девочка, не принцесса, как все мечтали, а маленькая оторва и пацанка. Интроверт, мечтающий скрыться у себя в комнате и выходить только по зову природы и за едой, желательно ни с кем при этом не пересекаясь.
Но сегодня, вместо того чтобы вступать в бессмысленные споры и ругань, которые на семейном ужине совсем не к месту, я беру свой высокий винный бокал на тонкой ножке, в котором вместо вина налита вода и плавает ломтик лимона, делаю глоток и спокойно произношу:
— Я возьму с собой парня.
Правда, понятия не имею, где его возьму за эти дни.
— Выдуманного? — скептически интересуется Илья, явно не воспринимая мой выпад всерьёз.
— Нет, вполне реального. Из костей, кожи и плоти. Всё, как вы любите, дорогие врачи.
— Не ёрничай, наш будущий великий архитектор, — с улыбкой произносит папа.
Маленькое замечание, а тысячи иголок колют сердце обидой.
— Издеваться необязательно.
Завожусь моментально.
Меня всегда задевало, как они с мамой относятся к выбору моей будущей профессии. Считают её ненужной, никчёмной, убеждены, что толку от неё будет в жизни мало. Кому потребуются мои чертежи и проекты? Это ведь не врачебное дело, которое всегда будет кормить и приносить пользу обществу. Это блажь. Мой каприз. Лишняя возможность подчеркнуть, что я не такая, как все в семье. Именно так это видят родители. И они совсем не видят, что архитектура, проектирование и дизайн тесно связаны и корнями уходят в прошлое. Не хотят видеть, что это мне нравится и важно для меня.
Да, они разрешили мне учиться на архитектора, но всё равно, как только об этом заходит речь, не могут не уколоть.
— Юлия… — укоризненно качает головой мама, посылая мне предостерегающий взгляд, и быстро переводит его на Каролину.
Не время для сцен и разборок.
— Я молчу. Всем приятного аппетита. — Возвращаю своё внимание салату и демонстративно оглядываюсь по сторонам, рассматривая убранство ресторана.
Повисает неудобная тишина, которую развеивает девушка брата своим робким замечанием, что у её родителей есть база отдыха в лесу и она может узнать о наличии мест в домиках на нужные нам даты.
***
Илья с Каролиной отправляются к себе на съёмную квартиру. Вижу, как плечи девушки расслабились, отпустив сковывавшее весь вечер напряжение, после того как мы все попрощались с парой на парковке перед рестораном. Они решили ещё погулять, а остальные члены семьи решили, что больше хотят выспаться, чем дышать промозглым осенним воздухом. Холод пробирает до костей, так неуютно находиться на улице.
Андрей неподалеку курит электронную сигарету, втыкая в телефон. Он вызвал на всех две машины такси и теперь следит за их приближением.
— Вроде бы она неплохая, — осторожно произносит мама, поглядывая на удаляющуюся пару, взявшуюся за руки.
Отойдя подальше от нас, старший брат сгребает в охапку свою девушку. Приподнимает и кружит её в свете уличных фонарей и теней, отбрасываемых деревьями на асфальт. Каролина поджимает ноги, вцепляясь в плечи Ильи, кудрявые волосы пружинами подпрыгивают вверх. Она звонко смеётся, впервые за вечер, и нежно тянется к брату за поцелуем.
— Вполне нормальная, Лена. Успокойся, он уже большой мальчик, — смеётся папа, обнимая маму, привлекая к себе. — Ты больше не должна подтирать ему сопли. Пусть это делает другая.
Он устраивает подбородок на её плече, и теперь они оба наблюдают за парой влюбленных. Их старший сын, первенец, вылетел из гнезда и начал вить своё. Это новый этап и для них. Ещё никто из братьев не приводил в дом девушку и официально не знакомил с родителями. Мимолётные подружки не в счёт. Иногда бывали случайные столкновения с полуголыми, потрёпанными девицами на пороге квартиры, но вот так, за одним столом ещё никто с нами не сидел.
— Может, они поженятся скоро? И я стану бабушкой. — Отец фыркает маме в плечо, и я вижу, как она пихает его локтем в живот. — А ты дедом!
— Я не против уже кого-нибудь понянчить. Наш последний экземпляр вырос и научился огрызаться так быстро, что я и не заметил.
Теперь фокус родителей смещается в мою сторону, и я быстро перевожу взгляд на полупустую ночную дорогу. Делаю вид, что высматриваю такси. Ему уже неплохо было бы появиться. Я перестаю чувствовать собственные колени и кончики пальцев на руках.
Ёжусь от ветра, что налетает пронизывающими порывами, и переминаюсь с ноги на ногу.
— Юлян, у тебя месячные? — шепчет Савва мне на ухо.
Вздрагиваю, пихаю его кулаком в твёрдый бицепс, клацая зубами.
— Отвали, — произношу грубо.
— Чуть не испортила семейные посиделки. Какая муха тебя укусила?
— Я и до этого была не особо милой, может, ты меня с кем-то перепутал?
— Сомневаюсь, — тянет Савва.
Но разговор дальше не продолжается: наконец одна за другой к ресторану подъезжают две жёлтые машины.
— Наши. По коням, — кивает на них Андрей, и мы рассаживаемся по такси.
Родители в одной, дети — в другой.
Андрей падает на переднее сиденье, просит разрешения покурить и приоткрывает окно. Ненавижу сладкий запах табака из его пыхтелки, поэтому тут же отворачиваюсь к своему окну. Прижимаюсь к холодному стеклу лбом, рассматривая проносящиеся мимо ночные улицы.
Надеюсь, мы приедем первыми. Волнуюсь, свалил ли Милохин из квартиры. Не знаю, чего хочу больше. Чтобы он всё-таки ушёл, или чтобы я нашла его там, где и оставила. В своей комнате.
Весь вечер думаю о том, что меня точно кто-то покусал, не кто-то типа радиоактивного паука, прибавляющего силы, скорости и быстроты мышления, а наоборот — тот, кто это отнимает. Иначе с чего я вообще бросилась на спасение Милохина, ещё и приютила у себя в комнате? Чем только руководствовалась? Спасение утопающих — проблема самих утопающих… или как там говорят?
Однако что сделано, то уже назад не воротить. Поэтому мне остается только нервно постукивать пяткой по грязному коврику в машине такси и игнорировать любопытные взгляды Саввы.
Мне везёт, мы приезжаем первыми. Нахожу наши окна и выдыхаю. Света нет нигде. В моей комнате тоже темно, нет ни намёка на освещение или синий свет от экрана ноутбука.
Милохин ушёл. И я не понимаю, что чувствую по этому поводу. Смятение? Вероятнее всего.
Не дожидаясь братьев, широким шагом бегу в сторону подъезда, не обращая внимания на их оклики, открываю тяжёлую металлическую дверь и юркаю внутрь.
Лифт не вызываю, взбегаю на наш этаж, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. И уже на своей площадке жму кнопку вызова лифта. На случай, если Милохин всё ещё в квартире, лучше пусть все задержатся внизу чуть подольше. Пока я придумаю, куда его деть. Может, спрятать в шкаф? Или под кровать? Не думаю, что кто-то из семьи решит сегодня вывести меня на разговор о моём поведении или гипотетическом парне на выходные, но лучше соломку постелить заранее. На всякий пожарный.
В квартире стоит оглушительная тишина. На первый взгляд все нежелательные гости свалили в закат. Дверь не запираю, все вот-вот придут. Скидываю обувь, куртку, шапку и на цыпочках, минуя злополучную ванную, крадусь в свою комнату.
Щёлкаю выключателем, зажигая мягкую подсветку по периметру, и спустя два удара сердца опускаю палец обратно, вновь погружая комнату в темноту. Я достаточно успела увидеть.
Даня Милохин лежит на моей любимой половине кровати, той, что ближе к окну, распластавшись на животе и подмяв под себя мою подушку. Рядом с ним открытая книга по истории искусств и смятая упаковка от шоколадного печенья. Судя по его виду, он даже не собирался уходить. Не сделал ни малейшей попытки.
Взял и уснул.
Жалюзи не опущены, света от городских ночных огней предостаточно. По потолку ползут полосы света и тени от автомобильных фар, когда я пробираюсь к кровати, предварительно закрыв комнату с внутренней стороны. В прихожей уже слышны приглушённые голоса моего семейства.
С колотящимся сердцем опускаюсь на свободную половину кровати и, подложив руки под голову, соединив их ладошками друг к другу, устраиваюсь напротив Милохина.
Сейчас, когда он спит, черты его острого, с резкими линиями лица выглядят мягче и умиротворённее. И он кажется мне почти симпатичным и милым. Не борзым и наглым хамом без тормозов, каким я уже успела его узнать, а другим. Таким беззащитным, уязвимым. Обычным парнем, запутавшимся и попавшим в беду. А я, как Мать Тереза, спасла. Пригрела, приодела и даже накормила.
О чём я думаю? Очнись, Юля. Ты его совсем не знаешь. И не хочешь узнавать ближе, чем сейчас. Совсем. Не хочешь.
У Дани на брови красуется рана с тёмной кровяной корочкой — напоминание о нашем знакомстве. Губы чуть приоткрыты, и с них срывается мерное сонное дыхание. Ресницы мелко подрагивают.
С тяжёлым сердцем признаю, что не смогу его разбудить. Он выглядит как человек, нуждающийся в крепком здоровом сне. И мне его жаль.
Да-да. Как драного кота и никак иначе.
Убираю книгу на пол и аккуратно, двумя пальцами подцепляю шуршащую упаковку от печенья.
Даня шумно выдыхает, дёргается и резко открывает глаза.
Испуганно замираю.
Так и таращимся друг на друга в темноте.
— Ты вернулась уже? — хрипло говорит Милохин. — Или никуда не уходила?
За стенкой, в комнате Саввы, слышится какая-то возня, кровать брата находится прямо напротив моей. Прикладываю указательный палец к мягким и горячим губам Дани.
— Ш-ш-ш… — шиплю. — Мы не одни.
Приподнявшись на локте, смотрю на тонкую полоску света под дверью, пробивающуюся из коридора в комнату.
— А жаль… — тихо шепчет Даня.
— Не начинай, — прошу.
— Ладно, не буду.
Он мягко отстраняет мою руку от лица и перекатывается на спину. Прикрывает глаза, словно собирается опять провалиться в сон.
— Почему остался? У тебя был шанс свалить, пока никого не было дома.
— Не хотел.
— Тебе некуда пойти? — догадываюсь.
Даня долго ничего не отвечает, мне даже кажется, что он опять уснул. И раз так, я решаю тоже устроиться поудобнее. Только заведу будильник на пораньше. Утром всё же придётся выпроводить своего гостя без свидетелей, пока все будут спать.
Милохин резко садится, чем пугает меня. Выпускаю телефон из руки, и он чуть не прилетает мне по лицу. Уворачиваюсь, получая удар смартфоном в грудь. Неприятные ощущения.
Даня спускает ноги с кровати, прячет лицо в ладонях и растирает его быстрым движением, пытаясь взбодриться.
— Вызовешь мне такси? Я скажу адрес, бабки переведу по номеру, — произносит не оборачиваясь. — И дай мне какие-нибудь тапки. Верну и их.
От него снова веет холодом и непрошибаемой наглостью. Спящим он нравился мне больше.
— Ладно.
Решаю не спорить. И не просить остаться. К чему нам это?
Хотя так и подмывает спросить, куда он собрался ночью. Домой? Тогда почему не ушёл раньше? Когда была возможность.
Даня сам забивает адрес в приложение такси. Стоимость выходит приличная. Но я никак не комментирую это. Мы вообще больше не разговариваем.
Лишь в прихожей, когда я выдаю Дане кроссовки Саввы, он бормочет что-то похожее на благодарность. Отмахиваюсь. Главное, чтобы брат не заметил пропажу своей обуви. Остальное как-нибудь переживу.
Стараюсь как можно тише провернуть ключ в замке, боясь, что нас застукают в последний момент.
Милохин не мешкая шагает вон из квартиры, и только когда я почти прикрываю дверь, оборачивается и делает шаг назад, будто что-то забыл.
— Иди… — шепчу я, маша рукой, поторапливая. — Машина уже приехала.
Даня кивает и, игнорируя лифт, сбегает вниз по лестнице. Мне кажется, в следующий раз мы встретимся очень не скоро. И непонятно откуда взяшаяся тоска сжимает сердце.
Он просто парень. Не друг. Даже не хороший знакомый. Я просто ему помогла. Нужно уметь отдавать добро, не прося ничего взамен. Поэтому я не жду, что мне на карточку вернутся деньги и шмотки братьев окажутся опять у меня.
Мне по какой-то неведомой причине обидно, что Милохин так резко подорвался. Но кто он такой, чтобы мне что-то объяснять?
Аккуратно, стараясь не шуметь, закрываю дверь и перевожу дух. Вечер вышел весьма необычный.
— Что ты тут делаешь? Мне показалось, кто-то пришёл. — Сонный Савва выглядывает из своей комнаты, подсвечивая пространство фонариком от телефона.
— Тебе показалось. Я вышла попить воды.
— В прихожку?
— В сумке бутылку забыла, — огрызаюсь и проношусь мимо брата к себе.
— Пижаму надеть тоже забыла? — летит недоумённое вслед.