Глава 16
Лежу на животе, опустив правую руку с края кровати, чуть касаясь кончиками пальцев пола. Один глаз закрыт, так как щека всем своим весом прижималась к подушке. Смотрю на письменный стол, сквозь лежащие на лице волосинки. Тело ватное. Из-за чего? Что вчера произошло? Неужели и в правду сошла с ума? Может быть. Не могла заснуть пол ночи. Ну конечно. Я же под кроватью проспала.
Около веска вылезла шишка. Неудачница. А всё из-за чего? А точнее из-за кого. Шувалов... Какого чёрта он тут делает? Как его вообще пустили? У этого человека нет сердца. Я не верю, что он приехал только лишь по одной причине. К Максу ли? Или убивать меня. Но не буду уж я эгоисткой, всё же Максим его друг... Что твориться в голове у этого человека?
Я взяла из под подушки телефон. 7:30. Хах, я ещё не вставала так рано, разве что в школу.
Убрала волосы с лица. Блин, голова грязная, да и сама я выгляжу, как тухлый окорок. Надо пойти помыться.
Я так рада, что в этой гостинице нет общественного душа, а лишь свой. Я сползла с кровати и потопала в душ с такой ленивой апатией, как будто бы мне выстрелили в голову, но я превратилась в зомби. Скинула с себя ветхую, пролежавшую на мне одежду и, встав в душевую кабину, открыла воду.
На безжизненное тело хлынула струя ледяной воды, но это лишь успокаивает, точно так же как и та темнота. Вспоминая об этом, по телу пробегает неприятная дрожь.
Вода медленно переходила с ледяной на тёплую. Я села на поддон кабины, а на голову продолжали литься струи. Сейчас я искренне поверила, что это место для меня чужое... а точнее я здесь чужая. Для меня все эти стены, даже вода были чужими. Не хочу возвращаться домой, но очень хочу до Вики, ведь даже разговаривая с ней по интернету, мне чувствовалось её тепло. Моя родная Вика. Как же я тебя люблю.
Когда я вернусь, то обязательно скажу ей эти слова. Слышать их достойна только она и никто больше.
Не знаю сколько именно на меня вылилось воды, но сижу я явно долго, даже не заметив, что вода стала уже горячей. Все мои поры открылись и просятся на свежий воздух, кожа на пальцах сморщилась, теперь она напоминала мне кожу столетней старухи. Отлично.
Я наконец-то встала и почувствовала, что чуть-чуть сильно отсидела свою пятую точку. Уже полноценно отмыв своё тело и переставая варить его в душе, я наконец-таки вышла в прохладную атмосферу.
Сегодня просто величайший пик моей лени, и помог мне взбодриться лишь знакомый запах мужского одеколона. Я быстро завернулась в полотенце и медленно вышла в комнату.
Снова панический страх окатил моё тело мурашками. Я посмотрела на письменный столик и увидела Шувалова, который сидел на нём, помахивая ногами как малолетний ребёнок и, вертя в руках нож-бабочку. Он смотрел на меня, как будто бы я была для него незнакомым человеком. Что-то в нём изменилось, как будто чего-то не хватает. Он спрыгнул со стола и стал подходить ко мне. Я лишь сделала несколько медленных шагов назад, но упёрлась спиной в стену.
- Что с тобой вчера было? Увидела меня и потеряла разум? Хотя меня стоит ещё и бояться, ведь я могу сделать тебе очень больно. А то мне кажется, что ты уже забыла тот сладкий привкус дичайшей боли.
Эмоции этого человека и его слова были противоположны. Будто он говорил это по сценарию. Будто не хочет этого, но так надо.
Илья посмотрел на мой шрам и приложил к нему лезвие ножа, но я лишь быстро одёрнула плечё. Он посмотрел на меня с непонятностью, и тогда я заметила, что у Ильи отсутствует колечко в губе! С чего это вдруг он решил его снять?
- Да, я его снял. - будто прочитав мои мысли, сказал Илья - Он мне надоел. Я пришёл сказать, что тётя Юля попросила тебя собраться. К десяти мы должны быть в клинике.
Он смотрел в сторону окна, находясь в пол шаге от меня, вскоре отошёл в сторону двери, но остановился.
- Как это? - в пол оборота спросил Илья.
- Что именно?
- Как это, сойти с ума?
Я опустила глаза в пол вспоминая все детали моего былого маразама.
- С чего ты решил, что я сошла с ума?
- У тебя был взгляд как у безумной. Что ты чувствовала?
Я не хотела ничего рассказывать этому человеку о вчерашнем полёте.
- А ты? Ты ведь тоже прошёл через это?
Илья ухмыльнулся и ушёл.
* * *
Уже высушила свои волосы. Причесала их и оделась. После пошла в тот же холл, чтобы снова взять чай.
Фернан любезно заварил мне земляничный. Он был так же вкусен, как и малиновый.
Я сидела у входа в холл и думала о чём-то. О своих поступках, действиях, мыслях. Как же сложно бывает в жизни. Почему я не родилась птицей? Я задавала себе этот вопрос очень много раз. Ведь ты летишь себе куда глаза глядят, у тебя есть абсолютная свобода, у тебя нет никаких прямых обязанностей, но разговаривая однажды на эту тему со своим двоюродным братом, он мне пояснил, что птицей быть-не лучший вариант, ведь тебя могут застрелить охотники или ты станешь жертвой коршуна или орла. «А что если бы я была орлицей?» - спросила я его, на что последовал ответ: «Ты никогда не будешь орлицей, у тебя характер синички». И тогда я шлёпнула его по плечу.
От своих мыслей меня отвлекли знакомые стуки каблуков. Я узнаю их везде по глухому звуку. В вестибюль шла тётя Юля. Я быстро допила остаток чая и ринулась к ней.
- Варь, ты поедешь на такси не со мной, а с Ильёй.
- А почему мы отдельно?-испуганно спросила я.
- Поедут четыре человека же. Александр Владимирович тоже. Ну что это Илья будет один ехать, поэтому ты с ним поедешь, я тебе сейчас денежку дам...
- Нет, нет, вы что что? У меня есть, я сама заплачу.
- Точно сама?
- Точно...
- Ну хорошо, я попросила портье вызвать такси, - тётя Юля посмотрела на свои миниатюрные женские часы, - через три минуты уже должны подъехать. Ты можешь пока посидеть с Ильёй, ваша машина позже будет.
- Я посмотрела на диван, который стоял в вестибюле. На нём сидел Илья, листая что-то в телефоне.
- Я постою, ещё успею насидеться в школе.
- Тут не школа, можешь посидеть и на более мягком месте, чем школьные стулья. Тем более вам ждать дольше.
- Угу...
Это «Угу» вышло из моих уст как-то обидно. Я потопала в сторону дивана и села на край, по дальше от Шувалова. Он всё так же что-то тыкал в своём телефоне. А я, пытаясь не обращать внимания на него, снова погрязла в свои мысли, но как всегда они прервутся, и уже не стуком знакомых каблуков, а басистым голосом Шувалова.
- Рада, что мы едем вместе? - спросил он.
- Очень.- с язвительной издёвкой ответила я.
- Можешь сегодня не ругаться... Я тебя не буду трогать, ведь сегодня важный день, и на благо Макса я не буду при нём делать вид, что играю с тобой.
- Меня это утешило. - с безразличным тоном сказала я.
Он посмотрел на меня, и я уже видела, что он раздражён моими словами, пожалуй я не буду ничего больше говорить, ибо разозлю его. Как этого психа вообще пустили за границу?
К нам подходят тётя Юля и Александр Владимирович.
- Всё ребят, мы поехали, скоро подъедет и ваша машина, таксист уже будет знать, куда вас везти. Встретимся во дворе клиники.
- Хорошо...
- Ладно...
В один голос сказали мы с Ильёй, тем самым посмотрев друг на друга.
Взрослые уже вышли из гостиницы, и я вновь погрузилась в свои мысли.
- Как это ты согласилась ехать со мной? Не боишься что ли?
- Тебе не надоело это?
- Что? В телефоне сидеть?
- Нет, издеваться надо мной.
- Я же сказал, мне не надоест это дело. Или тебе мозги отшибло? Ах да. Зачем же я спрашиваю...
- Хватит! Или ты даже перед Максом своё слово не сдерживаешь?
- Я сказал, что не трону тебя физически, но я ничего не говорил про морально.
Илья убрал телефон в куртку и, приблизившись ко мне, прошептал прямо на ухо.
- Я могу делать это вечно.
Я оттолкнула его и достала из куртки телефон с наушниками. Хорошая идея заглушить его голос.
Включив музыку, я стала вникать в слова. Не помню, как именно называется песня, но что-то пелось про танцы, а я лишь боковым зрением могла увидеть как Шувалов шевелит губами, и чтобы совсем убедить его в моём безразличие к его словам, я начала прокачивать головой в ритм музыке, закрыла глаза и ещё глубже вникала в слова.
В один момент наушники сорвались с моих ушей.
- Эй, так не честно. - держа в руках мои наушники, сказал Илья - Ты должна слышать то, что я тебе говорю, а то это как-то не правильно получается. Значит свои уши от моих разговоров ты защищаешь, а своё тело от моих рук- нет. Может ты ещё рыцарские доспехи наденешь? Принимай мои удары в любом виде, а не только в физическом.
- Отдай наушники.
- Когда Макс поправится, тогда отдам.
Один из самых раздражающих поступков в мой адрес, как раз продемонстрировал этот гад. Отобрал наушники! Урод! Я попыталась снова их отобрать у него, но он встал с дивана и начал отходить.
- Ну давай же, возьми их. Ну же.
Илья протянул руку в которой комком были запутаны мои наушники. Изверг.
Я попыталась резко схватить его руку, но он так же резко одёрнул её, и тогда я «совершенно случайно» влепила ему пощечину.
В вестибюле было около пяти человек, и даже стоя от нас в десяти метрах, они услышали этот чёткий шлепок и посмотрели на нас.
Илья от удара повернул голову. Я посмотрела на него с жалким видом и заметила, как он напряг свою челюсть. Осталось только надеяться, что мне в челюсть не влетит. Сейчас он медленно повернул голову на меня и посмотрел таким взглядом, будто вот-вот порвёт в клочья, но он просто идит и нервно дышит.
К моему спонтанному спасению к нам подходит портье и с таким же глубоким акцентом, как и у бармена Фернана, сообщает нам о прибытии нашего такси. Илья посмотрел на него со злобным взглядом, затем резко схватил меня за руку и повел к выходу. Он настолько сильно сжал моё запястье, что мне казалось, будто кисть уже по-тихоньку начинает синеть.
- Прекрати! - я попыталась отцепить его руку, но он только сильнее сжал мою.
Мы подошли к машине, и Илья открыл заднюю дверь.
- Садись.
- Нет, я не буду сидеть с тобой.
- Кто сказал, что я на заднем сиденье буду?
И тогда в моей голове прозвучало только «Ой». Я неловко похлопала глазами.
- Сядь уже.
Я быстро села в салон дешёвого такси в котором, на удивление, приятно пахло. А Илья, на то же удивление, сдержал своё слово и сел на переднее пассажирское место. Не спрашивая куда именно нас везти, водитель тронулся, развернулся и повёз нас в неизвестном направлении.
Я лишь мельком поглядывала на зеркало заднего вида в салоне водителя, ловя на себе взгляд Шувалова, но тут же отвела свой взор в окно. Скромные улочки незнакомого строения, пивные бары, архитектуры и море снега, то чего нет у нас здесь полно. Вскоре мы проезжаем лес с высоченными заснеженными елями, которые обходили нас со всех сторон. Смотря на этот лес в мои мысли сразу врезались воспоминания о холодной ночи, проведенные возле крохотного тлеющего костра. Я нахмурилась и с недовольным взглядом посмотрела на то зеркало ловя взгляд Ильи, который смотрел на меня с безразличием. Вдалеке виднелось белое здание, где мы остановили на произвол судьбы немецким врачам Максима. Огромные окна, в которых виднелись так сказать кабинеты врачей и такой маленький двор с парой лавочек и заснеженными клумбами.
Иду рядом с тетей Юлей, Илья шагает сзади нас. Войдя в помещение в лицо сразу врезается тёплая атмосфера. Подбежав к ближайшему зеркалу, я посмотрела на себя. Щеки покрылись румянцем, от туши под глазами посыпались черные крошки. В отражении заметила Шувалова, который смотрел на меня взглядом, осуждающим за косметику. В том же отражение позади Ильи я увидела Макса, и тогда я резко обернулась и подбежала к нему. Он также сидел в инвалидном кресле, но на нём был какой-то операционный белый халат, который, как я поняла, был завязан сзади.
- Как ты?
- Да вроде нормально, но всё равно волнуюсь. Вдруг я даже после операции не смогу встать?
Я легонько шлёпнула Макса по щеке.
- За что?
- За то, что ты думаешь о таких вещах. Ты дурак? Даже не вздумай об этом думать. Ты встанешь! Слышишь? Нет ничего невозможного, и я знаю, что тебе помогут, по крайней мере мы будем это делать, даже за дверями операционной. Просто думай о хорошем. Ты же оптимист, помнишь? Когда я ныла, ты постоянно меня ругал за мой пессимизм. Ты же никогда не унывал и всегда, по любой причине искал плюсы и положительные стороны плохих последствий. Ты чё творишь? А ну улыбнулся. Тем более оптимизм вылечивает рак.
Максим смотрит на меня с теплом, и конечно же на его лице появилась жизнерадостная улыбка.
- Вот, а то не встанет он. Встанешь и пойдёшь, да что там пойдёшь, побежишь.
- Ну сразу он точно не побежит, но хотя бы пальцами шевелить точно будет. Ты же пошевелишь?
С дружественной угрозой спросил Илья.
- А у меня есть выбор?
Наконец я увидела искреннюю, оптимистичную улыбку на его лице. На самом деле я тоже очень переживаю за Макса. Сможет ли он встать после операции? Но нельзя терять надежду. Ведь нам всем осталось лишь надеяться. Но на что? На чудо? Или же на врачей и реалистичные обстоятельства?
Я и вовсе забыла, что в моём понятии- чудо. Мне кажется, что его вообще нет. Ведь моя нынешняя жизнь напоминает какую-то кашу. Проблемы репутации в школе из-за одного дебила, поссорилась с родителями, теперь важная операция у моего друга. Надо ли теперь надеяться на чудо? Видимо придется, ведь мне больше ничего не остаётся.
Я хочу, чтобы после операции Максим был таким же жизнерадостным и оптимистичным как и сейчас.
Я не привыкла его обнимать или держать за руку, а точнее я этого никогда не делала. Не было особого повода, чтобы это делать. Да и не особо удобно внушать ему лишние мысли в голову, так что я не тороплюсь и не хочу менять статус «дружба» на «по дружбе». Сейчас она в действительности похожа на дружбу двух мальчишек. С Максимом я реально чувствую себя как мальчишка. Два года назад я по характеру и вкусам была похожа на мальчишку. Носила вещи тёмных цветов, сейчас это не изменилось, всё такое почти чёрное, есть конечно там юбки всякие, но штанов больше. Но даже сейчас парни носят больше розового. В те же времена мы с Максом играли в иксбокс. Я любила играть в гонки и стреляли, а Макс больше играл в квесты, но так как приставка по праву принадлежала ему, то мне тоже приходилось играть в то же, что и Максим.
Сейчас мы больше стали проводить время на улице, чем перед монитором. Больше хочется быть на свежем воздухе, чем в душной квартире. А ещё по той причине, что нас выгоняла гулять на улицу тётя Юля. И правильно делала, ведь все незабываемые моменты происходили не за компьютерными играми, не в виртуальном мире, а в реальной жизни, в личном общении.
Я встала перед Максом и как-то своевольно зачесала его не короткие и не длинные волосы назад.
- Зачем?
- Просто. Нельзя?
- Нельзя.
- Можно.
- Так, ребятки, нам пора, - подойдя к нам, сказал Александр Владимирович - Максим, ты не волнуйся. Они профессионалы. Для тебя это будет очень быстро, а вот для вас, молодые люди, это время будет длится чуть дольше.
Александр Владимирович снял с коляски ограничитель, но тут к Максу подбежала тётя Юля.
- Сыночка, ты не волнуйся, всё будет хорошо.
- Мам, я уже понял. Я не волнуюсь- с усмешкой и детской лаской сказал Макс своей маме.
Я смотрю на них, и на меня нагоняет тоска. Почему-то я не могу так разговаривать со своей мамой. Всегда этому имеются какие-либо препятствия. Не было ни одного дня, чтобы я не косячила по дому, и на меня за это не кричали. Почему-то у нас с ней нет понимания. Либо она этого не хочет, либо я одна должна делать какие-либо усилия в её сторону. А вопрос в том, почему именно я- ребенок, младшее звено в нашей семье обязана сама своими усилиями и нервами улучшать положение в этой самой семье?
Пока я здесь, личное не особо должно волновать. Сейчас я просто смотрю, как мама еле отпускает своего сына, потому что боится, что всё будет плохо, но в ней не умирает надежда. Именно эта надежда на чудо должна помочь. И я точно знаю, что поможет. Я знаю. Я в это верю.
* * *
Тикающие настенные часы заглушают своим стуком мёртвую тишину внутри помещения. Прошло всего два часа, но мне казалось, что они длились вечно. Я смотрю на пол и прислушиваясь к каждому клику, стуку и шевелению часов, представляю, как двигаются все шестерёнки, как бьётся их механизм, заставляя двигаться всего лишь три стрелки. Самая большая покажет вам час, средняя направит на минуты, а самая тонкая и длинная будет стучать при каждом приходе секунды. Их невозможно слушать и считать. Тысячи секунд прошлись в моей голове, и при этом я не пытаюсь отвлечься музыкой по двум причинам. Во-первых я посвящаю все эти часовые минуты операции своего друга молчанием. Как говориться «минута молчания», а у меня это молчание длится, казалось бы, вечно. Во-вторых мои наушники у Ильи. Скучно. Тихо. Скучно. Тихо. Тик-так. Тик-так. Можно повторять вечно, но вечно слушать невыносимо. Проходит третий час тишины, глаза постепенно начинают слипаться, отличное время чтобы поспать, но мне надо быть на чеку. Я сижу на диване напротив Ильи, тем временем тётя Юля где-то ходит с Александром Владимировичем. Я заметила, что Илья встал со своего места и сел рядом со мной.
- Скучно. Не хочешь поговорить?
Я медленно отрицательно покачала головой.
- Понятно.
Он сел впритык ко мне, но я не обращаю на это внимания, а просто смотрю в пол, но глаза всё же слипаются.
- На, забери их.
Я хоть уже и была погружена в дремоту, но голос Ильи всё же слышался среди оглушительной тишины.
- Ну ладно. Не хочешь, как хочешь... На самом деле я тоже очень переживаю за Макса. Как бы то ни было, я не имею совестного права не волноваться. Это всё из-за меня, и я знаю, что он меня глубоко в душе ещё не простил и не обязан прощать. Тому из-за чего это произошло нет прощения. И если сказать честно...
* * *
- И если сказать честно, я знал, что в этот день вы будете гулять, знал куда вы пойдёте, я планировал, как расправлюсь с тобой, но... Но я не хотел, чтобы так получилось с Максом. Я думал, что тот день будет последним, который будет связан с издёвками над тобой, но из-за меня же этого не случилось. И то, что я хотел сделать, осело где-то глубоко в душе. И этот случай показал мне, что ты еще не до конца освоила правила жизни, этот случай ещё раз убедил меня, что ты эгоистичная, и это ещё больше меня разозлило. Я понимаю, что всё это не правильно. Всё что сейчас с тобой происходит- мой секрет. Болезненный секрет. Я не хочу делать этого с тобой, но когда я вспоминаю одну вещь, то уже не могу остановиться.
Илья посмотрел на спящую рядом с ним девчонку и с непрямым взглядом понял, что весь этот монолог был бесполезным. Он выдохнул ком обидной вины с дрожанием и, снова посмотрев на Варю, притянул её себе на плечё, чтобы было удобнее спать.
- Поспи. Кто знает, что будет дальше... Это вообще нормально? Когда одновременно издеваюсь над тобой и когда просто нравишься? Почему ты всё это терпишь? Я же поступаю подло. Ты же ни в чём не виновата. И до каких пор ты будешь терпеть? Пока не умрёшь? Ты наверное много раз задавалась вопросом, почему именно ты. Мне кажется, что ты такая же как и я. Просто скрываешь это.
Брови Ильи были сдвинуты в глупой и недовольной ухмылке. Ему было не в новинку общаться в нормальном тоне со спящей Варей. Он слушал её ровное сопение и точно так же прислушивался к часам, которые идут в унисон с его дыханием. Вскоре и он сам провалился в сон. Он старался не держать за руку Варю, он как можно больше сдерживался, ведь он не может спать без кого-то или без чего-то. У Ильи были и свои скелеты в шкафу. Страхи которым он не хочет смотреть в глаза. События происходящие дома, в школе, на улице, не считая тех, которые были связаны с Варей. Все они имели тайну, страхи о которых могла только не догадываться сама девчонка. Она хотела узнать о чём думает этот человек с тёмной душой. Но на самом деле это не так. На самом деле у него была светлая душа, но с адскими намерениями. Он не виноват, что стал таким. Всё это, последствия жестокого мира.
Дьявол с ангельским сердцем, но с переломленной психикой. Илья всегда искал справедливость в этом мире и хотел навести её на правильный путь, но, как оказалось, жестоким способом. Способом, который применили на нём.
* * *
Сквозь сон я почувствовала боль в шее. Она очень сильно затекла. Я чуть-чуть приподнялась, чтобы хоть как-то её размять и заметила, спящего рядом со мной Илью. По-моему, как я запомнила, я лежала на его плече. Его басистый голос был как колыбель, но я не помню о чём он говорил. Я посмотрела на часы, уже шесть вечера. На улице темно, а в самом помещении было на удивление уютно. Здесь не пахло хлоркой и спиртом, здесь вовсе не присутствовал какой-либо запах. Хотя с тишиной и такой специфической свежестью всё же присутствовали эфиры одеколона Ильи. Этот запах мне всегда нравился, но я понятия не имею, что это за марка и как они называются.
С начала операции прошло пять часов, и поэтому затекла не только шея, но и вся спина.
Я слышу какие-то голоса из операционной, а затем и шорохи. Я посмотрела по сторонам коридора и на третьей скамейке по нашей стороне увидела спящую тётю Юлю. Вдруг слышу отворяющуюся дверь, и выходит Александр Владимирович. За ним выходит хирург этой клиники, выводя перед собой катающуюся койку, на которой лежит Максим.
Я быстро бужу Илью, дёргая его за плечи. Он в недоразумении смотрит на меня, а потом на лежащего Макса. Подбегаю к тёте Юле и тоже её бужу. Она просыпается сразу и так же резко смотрит в сторону операционной. Все мы хотели подойти к Максу, но его куда-то уводят. Мы в непонятках смотрим на Александра Владимировича.
- Ему сейчас нужен покой, но можете подойти к нему, когда он очнется. Пока сделать шаги он не сможет, на это нужно время, а через сутки он может почувствовать ногами прикосновение и так далее. Сейчас пока не будите его, но можете пройти в его палату, она за углом, первая дверь направо.
Илья первый ринулся к палате, потом я, а уж следом пыталась идти не спеша тётя Юля. Я зашла в палату. Тут стояла одинокая, но современная, оборудованная разными функциями, койка, на которой лежал мой друг, а мой враг стоял перед ним, чуть улыбаясь. Я встала с другой стороны, чуть касаясь руки Максима. Я посмотрела на Илью. На его лице медленно угасала улыбка.
- Ты чего?
- Я рад за него... Честно рад, но когда мы приедем домой, я не должен буду попадаться ему на глаза. Из этого ничего хорошего не выйдет.
- И ты даже не попытаешься сдерживаться? Так и будешь издеваться надо мной?
- У меня есть на то причины.
Я наклонила голову в бок с идиотским непонятным видом. И покачивая головой, залилась беззвучными слезами.
- Какие же?
Илья отрицательно покачал головой. О не хотел мне рассказывать, не хотел раскрыть мне долгожданную тайну. А меня терзало любопытство.
- Ты сказал причины... Какие?
- Я не скажу...
Я вытерла слёзы. А внутри пробивался гнев. Почему?
- Почему?
- Рано.
- ...
- Скоро ты узнаешь.
- ...Скажи мне одно, я же имею право знать.
Илья задрал голову, смотря в потолок.
- Имеешь... И что же ты хочешь знать?
- ...У тебя случайно не лежит под подушкой календарик?
Илья медленно опустил голову, удивлённо хмурясь.
- Что, прости?
- Прощаю. Видимо это единственное, что я могу тебе простить... Повторяю... У тебя под подушкой случайно не лежит календарик, на котором ты отмечаешь дни издёвок надо мной, окрашивая их красным маркером и разрабатывая план действий?
Он посмотрел мне в глаза как сквозь стену, а я отвела взгляд и присела на кресло возле койки. Илья сделал то же самое, только напротив.
- Ведь ты сказал, что я скоро узнаю, значит у тебя есть планы, и я должна им придерживаться, даже не зная о чём они. Так ведь?
- ... Ты грёбаный Шерлок.
- Значит так оно и есть ... А что если я не буду придерживаться этому плану?
- Ты не знаешь, что творится в моей жизни, почему ты должна предугадывать мои действия?
- Но откуда мне знать. Когда мы были друзьями...
- Были... Но...
***
Заткнись Илья, заткнись. Она не должна знать.
«-Она не должна знать. Никто не должен знать... Встретимся в аду.»
В моей голове звучал этот противный голос. И я был на грани, но сдерживался, лишь бы не разнести эту палату в пух и прах. Мои руки дрожали, а голова будто горела.
Не надо. Не сейчас.
***
Илья ничего не сказал, но я видела в каком он сейчас состоянии. Я задумалась о том, что тётя Юля до сих пор не пришла в палату. Выглянула в коридор и увидела, что всё это время тётя Юля разговаривала с врачом, а я лишь незаметно подглядывала. Она улыбалась и была вся в слезах.
- Б****, н**** я проснулся?
Сонно и недовольно сказал Макс.
Я обернулась увидела Максима, протирающего глаза. Я подошла к койке, присела на корточки, сложив руки на матрасе и положив на них голову, смотрю на Макса.
- Как самочувствие?
- Сонное.
- Макс, я тебя сейчас ущипну за ногу, а ты проверишь, справились ли врачи или нет?
Максим встревоженно посмотрел на Илью. Я встала, смотря на действия Ильи. Он ущипнул его за ногу, но никакой реакции.
- Что, вообще ничего?
- Нифига. Может после операции сразу не будет чувствоваться?
- Сейчас увидим.
Илья достал зажигалку. Какую-то необычную. С мощным напором огня. Я посмотрела на Макса и увидела в его глазах разочарование и уныние. Потом мой взгляд перешел на руки Ильи, который сейчас каким-то образом разобрал зажигалку и достал из неё какую-то фигню, бьющийся током.
- Подойди сюда, - обратился Илья ко мне.
- Зачем?
- Надо.
Я неспеша подошла к нему, он быстро взял мою руку и нажав на кнопку из зажигалки, ударил меня током. По всей руке прошлось больно неприятное ощущение. Как будто все мои нервные клетки зашевелились и задребезжали.
- Ау, больно, ты что? - ядернула рукой - Мне же больно.
- Вот именно.
Илья поднес эту фигню к ноге Макса.
- Илюх может не надо всё-таки после операции, надо как-то может подождать.
- Но это же совсем не больно.
- Нет, Илья, это больно.
- Илюх, мне кажется, что это не сработает.
- Сейчас посмотрим...
Илья прислонил кончик оголенного провода к ноге и нажал на кнопку. Максим лишь нахмурился и мы оба посмотрели на него.
- Ну что, что-нибудь чувствуешь?
- Вообще ничего.
- Илья, Александр Владимирович сказал, что после операции невозможно столько чувствовать, лишь только через сутки.
- Тогда сделаем это завтра, но если это не сработает то... то я не знаю что делать.
Илья опустил взгляд в пол, такой разочарованный и грустный взгляд.
В палату зашла тетя Юля. Она просто сияла.
- Как ты?- спросила она.
- Ну пока что никак.
- Я знаю. Завтра может быть ты будешь что-нибудь чувствовать.
Тётя Юля со слезами на глазах и улыбкой на лице гладила по голове Максима.
- Врач сказал, что через пять дней нужно снять швы, но сильные нагрузки исключены. Так что ты можешь встать через 5 дней.
- Я думал через месяц.
- Нет, ты что. Тут же профессионалы. Илюш, Варь, можете нас оставить?
Мы с Ильёй вышли и закрыли за собой дверь. Я хотела присесть на диван, но меня что-то одернуло. Я повернулась, и тут меня обнял Илья. Так сильно, что я не могла дышать.
- Ты чего?- чуть хрипя сказала я - Ты меня сейчас задушишь.
- Я просто радуюсь.
- Ну так не души меня.
Илья отпустил меня, затем улыбнулся и запрыгал, я тем временем смотрела на него как на идиота, это на него не похоже.
- Не смотри на меня так.
- Как я ещё могу смотреть на человека, который просто прыгает на месте от радости?
- Ну а что еще делать? Это же естественно.
Я пошла к выходу, слушая шаги позади меня. Вышла во двор и направилась к ближайшей скамейке. Было очень темно, но улицу ярко освещали фонари.
Встряхнув со скамейки снег, я села и посмотрела на Илью, а точнее прямо в глаза. Я видела реальную радость в них. Не было той жестокости и гнева. Это было непривычно. Видеть его радостным, как будто это был чужой человек. Он отпустил глаза на землю и начал швырять ногами снег.
- Ты не рада этому, не так ли?
- Ты совсем больной?
В этот момент я встала и произнесла речь, жестикулировала, производя ораторское искусство, как Гитлер.
- Я рада, очень рада, наконец в моей жизни появилось хоть какое-то чудо, хоть какая-то капля радости в этом жестоком мире, и я не хочу тебе показывать свою радость. Если у тебя есть какой-то план со мной расправиться, то у меня есть план радости. Как бы это тупо не звучало!
Это прозвучало очень истерически и заводимо, что каждый бы вздрогнул от такого невозмутимо-писклявого голоса.
- Ты изменилась, совсем не боишься находиться рядом со мной.
- А что тебя бояться? Ты не страшный.
- Но я могу сделать страшные вещи.
- Я знаю. Но пока мы здесь, ты мне ничего не можешь сделать.
- ... В этом ты права, но помни и пойми, неделя быстро пройдет.
- В таком случае я постараюсь быть от тебя на расстоянии. Хотя ты мог бы измениться. Во всём этом нет смысла... А ты не боишься того, что доиграешься? Вдруг настанет конец моему терпению, и вот тогда-то на моём месте откажешься ты!
- Я уже... Нет. Во всём этом есть причина- Он нахмурился и отошёл от меня- Чёрт! Нет никакой причины! Я просто псих!
Я подошла к нему и развернула к себе.
- Псих?
Я сделала пару шагов в сторону входа в клинику.
- Ты куда?
- К другу... Ты со мной?
Илья смотрел взволновано.
- С тобой.