Часть 2
II
Доктор профессионально обработала и перевязала тугим бинтом раны сначала у Ирины, а затем и у Мыколы, после чего со всеми попрощалась и ушла восвояси. Иван взял Ирину обеими руками и, подняв её, перенёс на кровать. Наклонившись над ней, он погладил её по её щёчке.
- Я ждала. – утомлённым голосом сказала Ирина.
- А я-то как ждал... - ответил ей Иван и поцеловал её в лоб. – Ну, вздремни, отдохни.
После этого он подошёл к уже приподнявшемуся на полу Мыколе.
- Вам помочь подняться? – спросил Иван.
- Нет, благодарю... - ответил Мыкола и сам, опираясь о стену, встал на ноги, после чего протянул Ивану руку. – Я Мыкола, лесоруб. Рад знакомству.
- И я рад. Я Иван Немчук. Кто я по профессии, вы, наверное, понимаете.
Иван снял своё зимнее пальто и остался в зелёной гимнастёрке с красными полосами на воротнике. На плечах же были погоны с тремя звездами. На ногах были зелёные мешковатые штаны и чёрные, все в снегу, солдатские сапоги.
- Да, догадываюсь. – устало усмехнулся Мыкола и пожал руку Ивану. – А этот мужчина, что привёл доктора, - мой спутник, Витаутас, заводчанин.
- Вы из Литвы? – спросил Иван.
Витаутас лишь кивнул, смотря куда-то в сторону.
- А как это вы оказались спутниками, если не секрет?
Мыкола отвечал:
- Вы не поверите, но так приключилось, что у нас у обоих родственники здесь, под Минском. Встретились мы в пивной, когда уже собирались по домам ехать. А тут метель, и мы заплутали в поисках станции и наткнулись на эту хижину.
- Ясно. – сказал Иван таким тоном, будто он не совсем поверил в сказанное. – И вы тут до утра, я полагаю?
- Да, до утра. А потом сразу уйдём. – ответил Мыкола.
- Что ж, ясно...
Иван достал из кармана упаковку сигарет марки «Беломорканал» и покрутил в руке. Витаутас пристально следил за этими его движениями, и Иван это заметил.
- Курить будете? – спросил он.
- Да, не откажусь. – ответил Витаутас.
Иван вытянул из пачки одну сигарету и протянул Витаутасу. Тот, несколько поколебавшись, взял её и, когда Иван спросил, нужен ли ему огонь, согласился и поджёг сигарету трофейной немецкой зажигалкой.
- У фашиста одного взял пленного. – хвастался Иван. - Большой он был начальник – вроде как, лейтенант. А на ней гравировка с каким-то гербом. Мне товарищ, сведущий в географии, разъяснил, что это герб какой-то немецкой провинции, а я вот забыл, что это за провинция такая: то ли Бавария, то ли Померания...
- В Баварии красиво, я слышал... - отметил Мыкола.
- Я тоже такое слышал. Там Альпийские горы, озёр много... Жалко вот, что, будучи в Германии в 45-м, не побывал там. Баварию ведь американцы заняли.
Иван и сам закурил одну сигарету и, когда от неё уже ничего не осталось, выбросил окурок в печь и сказал:
- Это вам повезло, товарищи, что вы именно на это место набрели в метели.
- В каком смысле «повезло»? – спросил озадаченный Витаутас.
- Ну, просто в здешних лесах бандиты ходят. Напоролись бы вы на них – уверен, смерти вам было бы не избежать.
- Бандиты? Какое такие бандиты? – спросил уже Мыкола.
- Из числа буржуазных националистов и бывших немецких пособников. – чётко ответил Иван. – Точнее сказать не могу. Всё-таки, я здесь ещё и потому, что ищу их.
В это время, услышав разговор, до того спокойно лежавшая на кровати Ирина приподнялась и опёрлась на локоть.
- А почему нам сюда не телеграфировали? – спросила Ирина. – А вдруг эти гады с оружием? Они же и убить кого могут.
- Нет, Ирочка, оружия у них нет. Это недобитые бандиты. У них из оружия разве что нож. Да и незачем им кого-то убивать. Они пытаются перебежать границу – как нам сообщают, в районе Бреста, -дабы попасть в Польшу, а через неё, очевидно, в Германию. Там-то их и будут ждать американцы, которые таким приют дают и, если надо, обратно в Советский Союз засылают, дабы создать диверсию. Как-никак, у нас теперь новая война, и способы ведения войны новые.
- А откуда вам знать, что эти бандиты засланы из-за рубежа? – спросил Витаутас.
- А разве это не очевидно? Как говориться: «Хочешь узнать, кто это сделал, - подумай, кому это выгодно». А кому может быть выгодно дестабилизировать ситуацию в нашей стране? Нашим врагам – капиталистам. Читали вы, что они в этом году все объединились в один блок? НАТО называется. Чтобы эффективнее против нас воевать было.
Иван говорил всё это увлечённо и убедительно, но глаза выдавали то, что он не особо верит тому, что он говорит.
- А американцы собираются против нас воевать? – спросила Ирина. – Мне кажется, что нет. Зачем? Мы же вместе воевали супротив немцев. Они нам помогали воевать. Так зачем им надо на нас нападать?
Иван вздохнул и сказал:
- И я так думаю. Чёрт знает, зачем им нападать... Когда я в Берлине был, я там встретил несколько американских солдат. Или британских. А может, там и те, и те были... Ну, в общем, встретил я их, поговорил с ними по-английски, как мог – я ведь учился ихнему языку. И вот что скажу: хорошие они люди. Нет, не так. Они люди! Именно, что люди! Такие же, как и мы. Из плоти, из крови, сердце кровь качает, желудок пищу переваривает, мозг думу думает. И ведь в газетах написано, что они нас не любят. Да как же? А мне сигары предлагали, коньяком угостили. Это так они нас не любят, что ли?..
Иван ещё раз громко вздохнул от осознания того, что он, возможно, ошибался. Мыкола похлопал его по плечу.
- Ну, старина, ничего. Бывает. Все мы подчас друг друга за человека не считаем, а потом вдруг оказывается, что неверно не считали. А про бандитов вы отчасти правы. Только вот их не из-за рубежа засылают, они здесь сами появляются. Однако вы ловите их, конечно, ловите...
- А ты надолго зашёл? – спросила Ирина.
- Да, я попросил выходной. Набегался я по этим лесам, ноги уж отнимаются... - Иван приподнял ногу и помассировал её. – Посему я здесь надолго. Слушай, Ирочка, а не хочешь в Минск переехать? Мне за службу квартиру обещают. Хорошую, двухкомнатную.
- Эх, Ваня... - вздохнула Ирина и встала с кровати. – Не место мне в городе. Там машины гудят и газы выпускают, там людей много. А в лесу хорошо. В лесу чисто, тихо и спокойно. Это ты ко мне переезжай лучше.
- А как я буду являться вовремя в штаб министерства госбезопасности? – спросил, усмехнувшись, Иван.
- А ты уволься оттуда и лесорубом устройся. Будем вместе работать...
- Эх, Ирочка, куда мне, такому худому, в лесорубы?
- Но ведь ты же тоже сильный, да?
Она присела рядом с Иваном и пощупала мышцы на его руках, из-за чего он смутился и, покраснев, отвёл взгляд.
- Не надо, Ир... Ну, не при посторонних же... - ответил он смущённо.
- Да ладно, чего ты! – усмехнулся Витаутас – кажется, впервые за вечер. – Мы, считай, и не посторонние. Мы с хозяйкой уже познакомились. Давай-ка и с тобой познакомимся.
Сказав это, Витаутас потёр руки и присел рядом с Иваном, после чего достал свою фляжку и протянул Ивану. Тот отказался.
- Не пью.
- Жаль, очень жаль... - ответил Витаутас и убрал фляжку. – Мы тут все, как один, бывшие партизаны. А ты во время войны кто был? Сын полка?
- Бери выше. – усмехнувшись, сказал Иван. – Партизан я был.
- Это сколько лет тебе было? – удивлённо спросил уже Мыкола.
Тут Иван рассмеялся в голос. И украинец, и литовец смотрели на него непонимающе. И только Ирина посмеивалась вместе с любимым, ибо понимала, отчего он так смеётся.
- Я что, по-вашему, совсем ещё молодой? – спросил Иван, закончив смеяться. – Мне уже двадцать пять лет. А в партизаны я пошёл, когда мне было семнадцать. Впрочем, братцы, винить вас не буду, что вы возраст мой не угадали. Про меня многие думают, что я ещё мальчишка. Лицо у меня такое – юное, детское даже. Я бороду пытался растить, чтобы хоть немного на мужчину походить, но Ирина мне запрещает растить что-то на лице.
- Потому-что нечего такое милое личико растительностью портить. – сказала она. – Пускай думают, что хотят, а лицо твоё я менять не дам.
- Я так понимаю, - вмешался Мыкола, - что вы были в одном отряде, да?
- Ну, в общем, да. – ответил Иван. – Мы, правда, не сразу подружились. Она, когда только пришла в отряд, была вся такая дикая и неприступная – не заговорить, не посмотреть нельзя было на неё. К ней долгое время в отряде скептически относились – порченая она, мол, дочь полицая, так ещё и девка. Какой, мол, с неё партизан? А она вдруг нас всех удивила тем, что стрелять быстро научилась. Представьте только: ружье весит, как она сама, она его еле в ручках держит, а стреляет метко. За первый месяц убила она... сколько ты немцев убила, Ир?
- За первый месяц – пятнадцать. Я пометки делала в тетради.
- Да, пятнадцать. И после этого командир отряда, комиссар Гринько, её зауважал. И мы зауважали. А матушка её была не хуже: и повар, и врач, и разведчик деловой. Они обе с Ирой были храбры под стать мужчинам: иногда даже выполняли такие задания, после которых живыми не все возвращаются. И умудрялись ведь возвращаться! И вот проходили дни, месяцы, годы... Война, братцы, это, как вы знаете, не место для любви, но иногда и она случается. Я о своих чувствах к Ирине долгое время не задумывался – я больше думал о том, как добыть припасов для отряда. Но, когда летом 44-го наши Белоруссию родную освободили, и воцарилась, пусть и всего на неделю, мирная для нас с Ириной жизнь, я всё осознал. Всю неделю лишь на неё глядел и не мог наглядеться. А она, стыдно признать, заметила эти мои взгляды в её сторону и устроила мне как-то вечерком серьёзный разговор...
- Я его тогда жутко напугала. – вставила своё слово Ирина. – Он-то думал, что я его отругать собираюсь. Я тогда была достаточно грозная девушка – грознее, чем сейчас, - и потому я понимаю, почему он испугался. На деле же я ему тогда призналась в своих ответных чувствах. Ну уж очень он мне понравился. Весь из себя такой трудяга, умный, скромный, компанейский. Душевный человек. И вот я ему призналась одним тёплым летним вечером, а он так обрадовался, что затянул «Смуглянку». Как сейчас помню: встал вдруг передо мной на колени и запел:
Как-то летом на рассвете
Заглянул в соседний сад
Там смуглянка-молдаванка
Собирает виноград
Я краснею, я бледнею
Захотелось вдруг сказать:
Станем над рекою
Зорьки летние встречать!
А потом прыгнул и начал плясать, как скаженный, и петь, запыхаясь:
Раскудрявый клен зеленый, лист резной
Я влюбленный и смущенный пред тобой
Клен зеленый, да клен кудрявый
Да раскудрявый, резной!
Так и зачали мы жить, душа в душу.
- И до сих пор живём. – сказал Иван и дотронулся для руки Ирины, а та взяла его руку в свою и ближе к нему прижалась. Мыкола смотрел на это с искренним умилением, а Витаутас – с какой-то грустной улыбкой и полузакрытыми глазами, в которых сверкнули слезинки. Вдруг Иван резко встал и сказал:
- Слушайте! Так у меня же аккордеон есть! Сейчас я вам и спою! Пусть Ира моя и не сказала этого точно, но я очень хорошо пою.
Он побежал в угол избы и достал из небольшого сундука, в котором находились его гражданская одежда, всяческие реликвии вроде часов и прочие безделушки, и достал со дна грузный аккордеон с гладким лаковым покрытием, на котором красивыми белыми буквами было выделено слово «Тула». Он снова уселся на лавку и, скрестив ноги на полу, принялся настраивать, видимо, давно не использовавшийся инструмент.
- Странно. Даже не выпил, а уже принимаешься за пение. – усмехнулся Витаутас.
- Ты не понимаешь, брат мой. – отвечал ему Мыкола. – В молодых душах горит желание петь и плясать. Это в нас, стариках, горит желание пить.
- Да уж, двадцать пять лет – серьёзный возраст. – усмехнулся в ответ Витаутас скорее с горечью, нежели с юмором.
- Нет, братцы. – ответила им Ирина. – Человек молод и в пятьдесят лет, если его душа горит делом, идеей. Нужно просто найти эту идею.
- Ну, кто-то так и сгореть может ненароком. – вполголоса заметил Витаутас.
- А потом возродиться из пепла. – добавил настроенный оптимистично Мыкола.
Пока они говорили, Иван закончил настройку инструмента и объявил:
- Моя любимая песня. Посвящаю её мой любимой девушке, Ире.
И заиграл он звучно, с задоринкой, после чего мягким голоском, который был чуть менее заметен при обычной речи, запел:
На солнечной поляночке,
Дугою выгнув бровь,
Парнишка на тальяночке
Играет про любовь.
Про то, как ночи жаркие
С подружкой проводил,
Какие полушалки ей
Красивые дарил.
Играй, играй, рассказывай,
Тальяночка, сама
О том, как черноглазая
Свела с ума.
Иван пел, постукивая ногой в так мелодии. Мыкола и Витаутас наблюдали за ним с большим интересом, подолгу задерживая дыхание и не моргая. Ирина смотрела мечтательно, с любовью в глазах. Иван, видя такую благодарную публику, кажется, улыбался ещё шире и пел ещё задорнее:
Когда на битву грозную
Парнишка уходил,
Он ночью темной, звездною
Ей сердце предложил.
В ответ дивчина гордая
Шутила, видно, с ним:
— Когда вернёшься с орденом,
Тогда поговорим.
Боец средь дыма-пороха
С тальяночкой дружил,
И в лютой битве с ворогом
Медаль он заслужил.
Пришло письмо летучее
В заснеженную даль,
Что ждёт... Что в крайнем случае
Согласна на медаль.
Закончив петь, Иван громко выдохнул и вытер пот со лба. Все присутствующие захлопали в ладоши.
- Воистину: талант твой не угасает. – сказала ему Ирина.
- И почему бы тебе не пойти артистом? – спросил Мыкола. – Пел бы, гастролировал по стране.
- Да я и так гастролирую, только по служебным обязанностям. – усмехнулся Иван. – Да и Ирина такого не одобрит. У певцов ведь много поклонниц, а мне хватает и одной, мною любимой.
- Вашей привязанности можно позавидовать. – заметил им Мыкола. – У нас с Лисичкой так же было...
- С Лисичкой? – удивился Иван.
- Да. Так я звал свою подругу жизни. С ней было очень хорошо...
- А что же мешает вам и ныне встречаться?
- Обстоятельства. Так уж вышло, что она – на вражьей стороне.
- Коллаборационист? – спросил Иван.
- В конкретику вдаваться не собираюсь. – ушёл от ответа Мыкола. – Скажу лишь, что вражда эта страшная, но вот девушка... О, она прекрасна. Когда мы с ней были, мы забывали, что должны воевать. В её объятиях можно было с лёгкостью забыть обо всём...
- Не знаю уж, что тут сказать... - сказал Иван и почесал голову. – Сочувствую тебе, друг. Но ты всё же будь поосторожней. Сейчас враги у нас изощрённые, на всякое готовы, чтобы нам насолить.
Иван убрал аккордеон и, взяв свою сумку, достал оттуда завёрнутый в бумагу ужин, состоявший из двух бутербродов с тонкими и блестящими от жира кусочками сала и немного засохший солёный огурец.
- Ты чем откушивать собрался? – спросила Ирина. – Давай-ка я тебе нормальной еды дам. У меня щи остались. Вкусные, с говядинкой...
- Нет, Ир, я так поем. У меня аппетит не сильно разыгрался с дальней дороги, в меня сейчас ни куска не влезет.
Понемногу кусая и медленно прожёвывая, Иван ел, смотря на Ирину. Он не отводил от неё взгляд, почти не моргал. Но в глазах его не было страстной любви, там была какая-то тоска, грусть. Закончив трапезу, он, не стесняясь посторонних, подошёл к любимой, сидевшей напротив, и, встав на колени, крепко прижался к ней. Ирина опешила от такого неожиданного поведения.
- Ваня, что с тобой? – спросила она.
- Устал я что-то. – пробурчал он, уткнувшись в Иринину грудь. – Можно я пораньше лягу?
- Ложись, ради Бога. – сказала Ирина и погладила любимого по голове. Тот поднял голову и посмотрел на Ирину. В его глазах читалась крепкая привязанность.
- Могу я обнять тебя во сне? – спросил он шёпотом.
- Конечно. – улыбаясь, ответила Ирина и погладила парня по щеке. – Только я чуть позже лягу. А ты сейчас ложись.
Иван встал, отряхнулся и пошёл к кровати, которая располагалась подле печи.
- Хозяин, что-то не так? – спросил Мыкола.
- Ничего, ничего... - отмахнулся Иван. – Просто устал с работы. Вы сидите, коль хотите, только не шумите сильно...
Иван лёг на кровать, не раздеваясь, и повернулся к стене лицом. Он почти мигом заснул, и с его стороны послышался храп.
- Какой странный. – негромко сказал Витаутас. – Вроде и весёлый был, песни распевал, а тут вдруг взгрустнул. Что это с ним?
- Не знаю, честное слово. – ответила Ирина. – С ним такого почти не случается.
- Мне кажется, что это он так после рассказа Мыколы так поменялся. – добавил Витаутас.
- А я-то что такого сказал? – спросил удивившийся Мыкола. – Я про девушку говорил, которую больше не увижу. А у него-то есть девушка.
- Нет, я, кажется, поняла. – сказала Ирина. – Я-то у него есть. У него кой-кого другого рядом нет. Причём почти по той же, что и у Мыколы, причине.
Витаутас и Мыкола поняли, о чём она, и вздохнули тяжело.
- Ладно, пора и нам на боковую. – сказал Мыкола. – Сейчас нам нужно выспаться хорошенько, дабы успеть к утреннему поезду.
Мыкола встал и потёр израненную спину.
- Эх, волчара этот меня знатно изранил...
- Чего ж ты на волка с ножом кинулся, дурак? – спросил Витаутас.
- Пистолет заклинило.
- Ну, хорошо хоть, что мой не заклинило...
И тут Ирина задумалась: а откуда у, по их словам, бывших партизан рабочее стрелковое оружие? И почему они носят партизанскую униформу в мирное время? Да ещё и снятую с немцев. Ирина решилась спросить у обоих:
- А откуда у вас пистолеты?
Оба насторожились. Как и Ирина.
- Ну, мы это носим для самозащиты. – отвечал Мыкола. - Как и говорил Иван, вокруг сплошь бандиты. Я вот во Львове живу и, поскольку часто бываю в его окрестностях, опасаюсь натолкнуться на бандеровцев. Они ж вооружены до зубов. А Витаутас от лесных братьев бережётся.
- Да, верно. – подтвердил Витаутас. – У нас в лесах повстанцы орудуют. Колхозников убивают. Ещё и в хутора наведываются, людей набирают. Кто откажется с ними идти – не жилец. В такой обстановке просто нельзя не держать оружие при себе.
- А одежду почему партизанскую оставили? Другой что ли нет? – спросила Ирина.
- Да, нет другой. Только эта и осталась. – ответил Мыкола.
Ирина понимала: они явно лгут. Зачем им оружие для защиты от бандеровцев и лесных братьев там, где их нет? И отчего они не носят гражданской одежды, если, как они сказали, у них есть работа? Да и кто немецкие кители, пусть и без отличительных знаков, будет надевать для дальней поездки? Ирина не стала долго раздумывать. Она была готова заранее – ещё в тот момент, когда эти гости пришли сюда. Пока Мыкола и Витаутас отвернулись от неё и что-то обсуждали, она вытащила из своих штанов до того надёжно скрытый там пистолет и направила его на украинца и литовца.
- Руки вверх! – крикнула она.
Мыкола испуганно посмотрел на неё. Витаутас поглядел лишь с лёгким испугом. Оба руки не подняли.
- Хозяйка, чего ж ты так?.. – спросил Мыкола.
- А ну говорите, кто такие! – приказала Ирина. – Я ведь не дура. Вижу, что не партизаны вы никакие! Вы полицаи, да? Отвечайте!
Даже крепко спавший Иван быстро проснулся и встал с кровати, заслышав крики Ирины.
- Что случилось? – спросил он, вытаскивая оружие из кобуры.
- Скрути этих гадов! – сказала ему Ирина. – Они нам лгали. Они не партизаны.
- О, хозяйка, мы-то как раз партизаны. – сказал Витаутас довольно спокойно. - Только немного другие.
- То есть? – спросила озадаченная Ирина.
- Поясните-ка. – сказал Иван.
Мыкола вздохнул и расстроенным голосом сказал:
- Хотели укрыть от вас, чтоб мирно прождать здесь до утра, да не получилось, видно. В общем, такая вот ситуация: я никакой не красный партизан, не народный мститель. Я – солдат УПА – Украинской Повстанческой Армии. Бандеровец, в общем. А попутчик мой, Витаутас – литовский партизан, борец за свободу. Лесной брат.
В избе наступила гробовая тишина.