Хинери Хьюго: Я выбераю свой путь!

Утреннее солнце мягко освещало внутренний двор дома клана Хьюга. День только начинался, но Хинери уже была готова.

Сегодня ей не терпелось выйти за пределы строгих стен. Туда, где её ждали. Где она была собой.

На губах играла лёгкая, но настоящая улыбка — редкость для неё, почти невозможная когда-то. Она спускалась по коридору к выходу, когда дверь открылся, и в проёме возник Хиаши Хьюга.

Его взгляд был, как всегда, холоден. Молчалив, прямой. Судящий.

Но Хинери не остановилась. Не опустила глаза, не замерла, как в детстве.
Вместо этого она сделала шаг вперёд, чуть поклонилась и спокойно сказала:

— Доброе утро, отец. Удачного вам дня.

Ни дрожи в голосе. Ни желания доказать, ни боли.
Она просто сказала это — искренне. И, не дождавшись ответа, прошла мимо, легко, уверенно, с улыбкой.

Он остался стоять на месте. Молча.
А Хинери убежала — туда, где ждали друзья.

---

Позже, на тренировочной площадке за Академией.

Там уже были Киба, Наруто, Шикамару и Чоуджи.
Без Хинаты. Только та странная, разношёрстная четвёрка, с которой она начала чувствовать вкус обычной жизни.

— О, ты пришла! — Киба махнул ей, а Акамару весело залаял.
— Конечно, пришла, — бросила Хинери, — я же сказала, что не пропущу.

— Наруто опять спорит, что победит всех нас в одиночку, — пожаловался Шикамару, лениво разваливаясь в тени.
— Потому что я будущий Хокаге! — закричал Наруто, — И даже ты, Хинери, не удержишься, когда я покажу свои суперприёмы!

— Посмотрим, — усмехнулась она, встав в стойку.

Тренировка была шумной, хаотичной и тёплой.
Смех, удары, пыль из-под ног. Киба играл с Акамару, Чоуджи кидал закуски, пытаясь отвлечь Наруто, Шикамару пытался уснуть на скамейке — всё было живым, настоящим.

А Хинери… была частью этого.
Не как оружие. Не как холодная наследница.
А как человек.

Вечером город погрузился в мягкий полумрак — фонари уже начали загораться, торговцы закрывали лавки, а воздух наполнился ароматами еды и свежего ветра.

— А что если… — начал Киба, хитро прищурившись, — …оставить пару дымовых бомб в переулке у магазина специй?

— Или подложить жгучий перец в рамен? — подхватил Наруто с заговорщической улыбкой.
— О, нет, — проворчал Шикамару, — вы снова начинаете… Это же проблемно.
— Я за, — с полным ртом сказал Чоуджи. — Только не в ресторане Ичираку — там вкусно.

Хинери стояла в стороне.
На её лице была тень сомнений.

"Что подумает клан? А вдруг узнают? Это недостойно... Хьюга так себя не ведут…"

Она сжала кулаки. Эти мысли всегда душили. Всегда управляли каждым её шагом.
Но… она посмотрела на них. Этих ребят — живых, настоящих, свободных. Они не боялись быть собой.

— А если… мы нарисуем усики мелом на лице каменной статуи Хокаге? — вдруг вырвалось у неё.
Киба округлил глаза.
— Хинери?!
— Что? — она вскинула бровь. — Я просто предложила…

Они засмеялись.

И всё завертелось.

Они бегали по улицам Конохи, прятались за телегами, устанавливали простенькие ловушки — дым, краска, бумажные рожицы.
Один торговец получил в руку "прилипшую записку" с надписью: "Улыбайся, а то мы вернёмся!"

Смех Хинери впервые звучал открыто. Громко. Без оглядки.
Она даже сама не узнала свой голос.

Но тут раздался грубый крик:

— Эй, вы, шкодники! Кто подложил мне паутину в прилавок?!
Мужчина в тёмной одежде с метлой и с ведром краски гнался за ними с боевым кличем.

— БЕЖИМ!! — заорал Наруто.

Они метнулись в переулки, лавируя между прохожими, смеясь и спотыкаясь.

Хинери бежала первой, волосы развевались, глаза сияли.
Она не чувствовала вины.
Не чувствовала страха.
Только радость.

Улицы Конохи впервые услышали не её шаги, не удары, не тишину — а звонкий, искренний смех Хинери Хьюга.

Утро в Академии выдалось особенно солнечным… и особенно напряжённым.

В центре класса, перед доской, на коленях стояли: Наруто, Киба, Шикамару, Чоуджи… и Хинери.
С вытянутыми вверх руками. В полной тишине.

— Вы думаете, это было смешно? — сурово произнёс Ирука-сенсей, прохаживаясь перед ними с руками за спиной.
— Кто-то чуть не поскользнулся на краске, один торговец в панике вызвал шиноби, а статуя Хокаге теперь с усами и сердечками на щеках!

Киба прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

Хинери молчала.

Она смотрела в пол, но в уголках губ пряталась лёгкая улыбка.
«Усы на лице Хокаге… Наруто чуть не свалился с лестницы от смеха… А тот парень с краской...»
Она не сдержалась — хихикнула.

Ирука резко обернулся.

— Хинери?!

Она подняла взгляд.
Ирука замер.
Он не узнал её.

— Ты… хихикнула?

Он знал Хинери как самую молчаливую, холодную и жёсткую ученицу в классе.
Он не видел от неё улыбок, ни намёка на эмоции.
Но сейчас перед ним сидела живая девочка, с искрой в глазах.

— Простите, сенсей… — сказала она с лёгкой ухмылкой, — просто… было весело.

Он выдохнул.
— Хвала небесам… хоть кто-то признал. — он повернулся и пошёл обратно к столу, тихо бормоча себе под нос:
— Даже Хинери… Это уже предел...

Наруто чуть не упал от смеха, Киба подмигнул Хинери, а Шикамару прошептал:

— Интересно… ты теперь — человек?

Она не ответила. Только улыбнулась.

В саду дома Хьюга было тихо и спокойно. В воздухе витал аромат цветущих деревьев, а вечернее солнце мягко освещало деревянную веранду.

Там, где обычно шли строгие тренировки, сегодня было необычайно оживлённо.
Хинери сидела на скамейке, облокотившись на стол, перед ней — Хината и Ханаби, слушающие с сияющими глазами.

— …а потом, представляете, этот торговец схватил метлу и погнался за нами по всему рынку! — со смехом рассказывала Хинери, жестикулируя. — А Наруто такой орёт: «Спасайся кто может!», и врезается в телегу с арбузами!

Ханаби рассмеялась, почти упав со скамьи.
Хината прикрыла рот ладонью, но не смогла сдержать весёлый хихик.

— Хинери-чан, это… это правда? Ты? — с трудом проговорила Хината, всё ещё улыбаясь.

— Ну да, я. — Хинери пожала плечами, но на губах её оставалась лёгкая, настоящая улыбка. — Знаю, звучит как бред. Но… было весело. Мы просто… были детьми. Не воинами. Не наследниками. Просто… собой.

Между сёстрами повисла лёгкая, искренняя тишина. Не напряжённая, не холодная.
Живая. Настоящая. Семейная.

Хината мягко улыбнулась, посмотрев на старшую сестру:
— Я рада, что ты смеёшься. Тебе идёт.

Ханаби энергично закивала.

И в этот момент, в тени у колонны, стоял Хиаши. Он смотрел на дочерей, ничего не говоря.

Он никогда не видел их вот такими — рядом, смеющимися, счастливыми.
Хинери больше не была лишь холодной оболочкой. В ней что-то проснулось. Что-то… по-настоящему живое.

Но он не сделал ни шага.
Он просто смотрел. И молчал.

На следующий день в классе Академии стоял лёгкий гул — все перешёптывались, переглядывались и пытались угадать, кто с кем окажется в команде.

— Говорят, сегодня распределят нас по тройкам, — пробормотал Шикамару, зевая. — И каждому дадут наставника из настоящих джонинов… Проблемно...

— Главное, чтоб мне не достался кто-то занудный! — воскликнул Киба, почесывая за ухом Акамару. — Или чтоб с нами не оказался кто-то скучный...

— Ты и так уже достаточно шумный за троих, — фыркнула Ино.

Хинери сидела у окна. Она молча смотрела в сторону двора, где ветер гонял пыль и лепестки.
Ирука-сенсей вошёл в класс, все сразу притихли.

— Хорошо, — начал он, глядя на учеников. — Сегодня для вас начинается новый этап. Вы больше не просто ученики Академии. Вы будете настоящими шиноби, работающими в командах по три человека. Каждой группе будет назначен джонин-наставник.

По классу прошёл ропот — кто-то возбуждённо шептался, кто-то нервничал.

Ирука продолжал:

— Состав команд подбирался на основе способностей, потенциала и характера. Ваше взаимодействие с командой станет ключом к выживанию и успеху на миссиях. И не забывайте — вы должны стать настоящими ниндзя, а не просто группой школьников.

Хинери слегка напряглась.
Она вспомнила, как совсем недавно впервые позволила себе смеяться и довериться кому-то.
А теперь — снова новая глава.

Киба обернулся к ней:
— Надеюсь, мы окажемся вместе, Хинери! Было бы круто!
— Или хотя бы ты не с Ино, — подколол Наруто.

Хинери просто кивнула, но внутри... ей и правда хотелось быть с кем-то из них.
С кем-то, кто знал её настоящую.

Она даже не запомнила имён.
Парень с копьём, девочка с кидзюцу, и наставник — высокий, с ленивой речью и вечно прикрытым левым глазом.
Им дали миссию уровня C: сопровождение известной актрисы до близкой деревни за пределами Конохи.

Хинери отнеслась к заданию серьёзно.
Слишком серьёзно.

Она наблюдала, анализировала, изучала маршрут. Даже тренировалась ночью, пока остальные спали.

Но ничего не спасло их.

Когда внезапно напали, всё было слишком быстро.

Мужчины в серо-красной форме — с символами другой деревни. Один был с мечом, другой — с цепями. Они не были случайными бандитами. Они знали, куда шли.

Наставник среагировал первым… и пал первым.
Парень с копьём крикнул что-то, пытаясь закрыть актрису. Девочка с кидзюцу закричала.
И Хинери осталась одна.

Она включила Бьякуган. Впервые — не на тренировке.
Впервые — не ради похвалы. А чтобы выжить.

— Разброс чакры… слабое сердце… вторая точка — брыжеечная артерия… — она видела их изнутри.
И била насмерть.

Когда всё закончилось…
Актриса сбежала.
Тела её команды — остались на дороге.

Хинери не плакала. Не кричала.
Она затащила их в повозку, пропитанную кровью.
Сама в рваной одежде, с ранами на спине и рассечённой губой, она тянула эту повозку сама, шаг за шагом, обратно к Конохе.

К утру она дошла до ворот.

Чудом не упала.
Вся в крови — чужой и своей.
С бьющимся Бьякуганом и пустыми глазами.

Стражники, увидев её, оцепенели.
Она ничего не сказала.
Просто выпрямилась, вытянулась в полный рост и сказала:

— Миссия провалена. Трое мертвы. Я вернулась.

А потом… потеряла сознание.