19
Аида
На следующее утро мне надо выйти из дома пораньше, потому я что не хочу пропустить пару по литературе. Я старательно прогуливала занятия в этом семестре, так что пришла пора взяться за ум и закончить учебу.
Кэллам не в восторге от моей идеи ходить куда-либо, пока вся эта хрень с Зайцем не уляжется, но в итоге уступает при условии, что в универ нас с Нессой будет возить один из его людей.
К сожалению, единственным возможным вариантом оказывается Джек.
Памятуя о словах Кэллама, он с деланной вежливостью открывает мне дверь машины, но взаимные волны неприязни исходят от нас обоих. Напряжение в машине настолько велико, что бедняжка Несса сидит с широко раскрытыми глазами в полном замешательстве – ей слишком неловко вести свою обычную веселую беседу.
– Слушайте, э-э-э, ребята, вы знали, что сегодня должен быть какой-то метеоритный дождь? – спрашивает она.
Джек что-то бурчит с водительского кресла.
Я рассматриваю его затылок, размышляя, стоит ли возможность хорошенько двинуть боксеру в ухо на прощание еще одной ссоры с Кэлламом.
– Что? – переспрашиваю я.
– Я говорю… да неважно.
Джек высаживает нас напротив здания библиотеки, его глаза неподвижно смотрят вперед, пока мы выходим из машины.
– Спасибо, Джек, – вежливо благодарит Несса, вылезая из салона.
– Да, спасибо, Дживс[38], – еле слышно говорю я.
Я вижу, как белеют костяшки его пальцев, сжимающих руль, и практически слышу, как скрежещут его зубы.
Я со всей силы хлопаю дверью, просто чтобы позлить громилу, и направляюсь в аудиторию, надеясь, что он будет слишком раздражен, чтобы забирать меня после учебы.
Все занятие я тайком посматриваю на телефон в ожидании сообщения от братьев. Или от Кэла. Я знаю, что они выслеживают Мясника.
Надеюсь, что бы они ни делали, они сейчас вместе. Заяц меня пугает. Я знаю, откуда он родом. Есть разница между тем, чтобы вырасти в криминальном мире и пробивать себе путь в нем. Для Мясника этот путь – все либо ничего. Компромиссов не существует.
Так что я рада, что мои братья не одни. Но меня раздражает, что я снова вне игры. Этим утром я потребовала, чтобы Кэл взял меня с собой, но он отказался раньше, чем я успела закончить фразу.
– Нет, Аида. Мы понятия не имеем, где сейчас Мясник или как далеко простираются его планы. В любой момент можно угодить в ловушку.
– Тогда почему ты едешь? Отправь кого-то вместо себя. Например, Джека, – с надеждой предложила я.
– Это не работа для шестерки. Заяц не занимается ерундой. Он не просто стрелял вчера ночью, он ранил двух копов. Мы не знаем, как далеко он готов зайти.
– Я знаю людей, которые знают его людей. Я могу помочь, – настаивала я.
Кэллам достаточно больно сжал мои руки. Его голубые глаза, не мигая, впились прямо в меня.
– Держись подальше от этого, Аида. Иначе, богом клянусь, я запру тебя в этом шкафу на месяц, прежде чем разрешу разгуливать по Маленькой Украине, расспрашивая барменов и стриптизерш.
Если кто-то мне что-то запрещает, мне лишь в сотню раз сильнее хочется это сделать.Кэллам увидел пламя протеста в моих глазах и вздохнул, слегка ослабляя хватку.
– Обещаю, что как только что-то узнаю, сообщу тебе.
– Или напишешь, – потребовала я.
Кэллам кивнул.
– Обещаю, – сказал он.
Так что я отпустила его и даже не ринулась сломя голову в Маленькую Украину, забив на учебу. Тем более, если бы мне нужна была информация о Мяснике, я бы отправилась не туда. У меня есть источник понадежнее.
Но пока я сижу тут на компаративной литературе, совершенно игнорируя анализ феминизма в романах Остин. Вместо этого я размышляю над тем, что имел в виду Неро, когда написал: «Мы нашли стрелка. Есть зацепка на старого ублюдка».
Я ответила ему, но брат больше ничего не писал.
Пара заканчивается внезапно – во всяком случае для меня, ведь я пялилась в окно, совершенно потеряв нить рассуждений.
Хватаю в охапку книги, не заботясь о том, чтобы убрать их в сумку, и направляюсь к выходу, спеша через кампус в направлении западной стоянки, где мне предстоит встретиться с Нессой и нашим мерзким шофером.
Я почти на месте, когда слышу, как мужской голос произносит:
– Вам помочь нести все эти книги, милая дама?
На секунду мне кажется, что это Кэллам. Даже не знаю почему – он не кажется способным на такую безвкусицу, достойную разве что беспомощного ковбоя. Когда я оборачиваюсь, то вместо супруга вижу загорелое улыбающееся лицо Оливера. Он весь в синяках – стычка с Кэлламом не прошла бесследно. Темная линия по центру губы отмечает место, где та рассеклась.
– Ой, – раздраженно говорю я, – это ты.
– Не совсем то теплое приветствие, на которое я рассчитывал, – отвечает Касл, шагая рядом.
– Что ты здесь делаешь? – решительно спрашиваю я. Оливер давно уже выпустился, у него нет причин тут ошиваться.
– Пришел поговорить с тобой.
Я натыкаюсь на камень, притаившийся в траве, и подворачиваю лодыжку.
– Ай! Черт! – спотыкаясь, шиплю я от боли.
– Осторожно, – говорит Оливер, подхватывая меня под локоть.
– Все в порядке, – отвечаю я, пытаясь убрать руку. Но теперь я немного прихрамываю. Вряд ли это растяжение, просто одна из тех болезненных штук, когда надо немного переждать, прежде чем снова вставать на ноги.
– Пойдем, – говорит Касл. – Давай ненадолго присядем.
Он уводит меня прочь от парковки к подземному переходу, в начале которого стоит каменная скамья, частично скрытая под навесом.
Оливер – крупный мужчина, значительно превосходящий меня по габаритам, так что шансов вырваться безболезненно у меня нет. Я сажусь на скамью, Касл устраивается рядом и прижимается, пользуясь небольшой площадью сиденья. Я чувствую знакомый запах его одеколона – приятный, но слегка приторный.
– Я не могу долго оставаться, – предупреждаю я. – Меня должны забрать.
Я снимаю кед и массирую лодыжку, стараясь ее размять.
– Подождут, – говорит Олли.
Он берет мою ногу в носке и кладет к себе на колени, разминая и массируя мою щиколотку. Это приятно, но я не хочу, чтобы Оливер понял что-то не так. Поэтому через минуту я говорю: «Было хорошо, спасибо», – и убираю ногу.
Оливер с упреком смотрит на меня своими большими карими глазами.
– Аида, твой поступок ранил меня в самое сердце. Можешь представить, каково мне было видеть твое фото в чертовом свадебном платье во всех гребаных соцсетях? Стоящей рядом с ним?
Я делаю глубокий вдох, стараясь сохранить спокойствие.
– Мне жаль, Оливер. Все случилось слишком внезапно. Я и сама была чертовски ошарашена.
Не знаю, как объяснить ему, не выдавая лишнего. Все, что я могу, запинаясь, сказать, это:
– Я не хотела тебя ранить.
– Но ты ранила меня. И продолжаешь до сих пор. Ты убиваешь меня каждый день.
Я издаю вздох, одновременно виноватый и раздраженный. Оливер умеет быть слегка… драматичным.
– Я даже не знал, что вы встречаетесь! – кричит он.
Я прижимаю костяшки пальцев ко лбу. Моя лодыжка пульсирует. Надо сказать, тут довольно прохладно, вдали от солнечного света и рядом с холодным цементным туннелем.
Мне жаль, что я так рассталась с Оливером, правда. Это было суперстранно. На самом деле он не сделал ничего такого. Возил меня в путешествия, задаривал подарками, рассказывал, как отчаянно сходит по мне с ума.
Все началось с обычной интрижки. Я не ожидала, что мистер Загородный клуб и владелец сверхкапиталистического трастового фонда будет так агрессивно искать моего внимания. Думала, папенькин сынок просто хочет секса с плохой девчонкой, устав от всех этих Мэдисон и Харпер, отказывающихся смотреть в глаза во время минета.
Мы случайно пересеклись на одной вечеринке позапрошлым летом, где напились и целовались в лодочном сарае. Потом он попытался засунуть руку мне в плавки, и я столкнула его в озеро.
Пару недель спустя мы снова встретились на вечеринке в Уикер-парке. Оливер попытался наехать на меня из-за озера, а я ответила, что ему повезло, что мы плавали, а не лазали по горам.
На следующий день он прислал в дом моего отца букет из трехсот пурпурных роз.
С тех пор так все и было. Касл продолжал преследовать меня, не скупясь на широкие экстравагантные жесты, и некоторое время я с этим мирилась. Ужины, танцы, поездки на выходные. Но я не воспринимала все всерьез, сомневаясь, что Оливер приведет домой знакомить дочь гангстера с мистером и миссис Касл. Даже в компании своих друзей он то хвалился мной, то чувствовал себя не в своей тарелке, будто я сейчас достану складной нож и кого-нибудь зарежу.
Впрочем, пару раз у меня даже было искушение. Кого-то из друзей Оливера я знала и раньше – миры тусовок, криминала и богатых чикагских наследников нередко пересекаются.
Не все они были так уж плохи. Но некоторые из потенциальных представителей высшего общества вызывали у меня желание проколоть себе барабанные перепонки, лишь бы не слышать их идиотизма.
А еще я слегка охренела, когда Оливер признался мне в любви спустя всего пару недель. Он назвал меня богиней, ангелом, единственным настоящим человеком на земле.
Это было стремно, потому что я ни разу не ангел.
Он говорил, что мы родственные души, но для меня Олли просто был очередным парнем. Иногда с ним было весело, иногда он был неплох в постели, но я считала Касла не более чем бойфрендом, но никак не лучшим другом и тем более родственной душой.
Мне казалось, что Оливер совсем меня не знает, а лишь любит какую-то вымышленную Аиду в своей голове.Я несколько раз пыталась с ним порвать, но он преследовал меня тут и там, находя на каждой вечеринке, умоляя вернуться. Однажды он даже прилетел на Мальту, чтобы сделать мне сюрприз. Оливер умеет быть убедительным. Он красив, учтив, хорош в сексе. В периоды, когда у меня долго не было любовника, упасть обратно в его объятия казалось чертовски заманчивой идеей.
Но я знала, что рано или поздно нам придется расстаться. Потому что если он действительно меня любил, то я не могла долго тянуть с этим, не испытывая ответных чувств.
В конце концов я бросила его так жестоко и окончательно, как только смогла. Надеясь, что он, наконец, все понял.
Сразу после этого мне пришлось на какое-то время превратиться в затворницу – никаких вечеринок, ужинов, танцев и даже гребаного боулинга, потому что я знала, что Оливер будет высматривать меня, снова пытаясь «случайно столкнуться».
Мне пришлось заблокировать его всюду и даже сменить номер. И, наконец, спустя месяцы сообщений, цветов, пропущенных звонков и даже гребаных писем, Оливер пропал. Он пропал почти на целых два месяца. Поэтому увидеть его снова на вечеринке в честь помолвки было потрясением. А затем снова – на вечере сбора средств.
Но это самая неприятная встреча из всех. Потому что как, собственно, Оливер вообще узнал, что я здесь? Раздобыл мое расписание?
– Оливер, – прерываю я его, – уймись, на хрен. Прекрати меня преследовать.
Касл делает обиженное лицо. Как будто он огромный щенок, которого я продолжаю пинать.
– Я не преследую тебя, Аида. Я навещаю младшую сестру Маркуса. Обещал сводить ее на обед в честь ее дня рождения.
Хм. Возможно. Впрочем, попытка заставить меня ревновать довольно жалкая.
– Ладно, верю, но тебе все же стоит прекратить пытаться завязать со мной беседу везде, где я появляюсь. Мой муж слегка ревнив, если ты не заметил.
– Я прекрасно знаю, каков Кэллам Гриффин, – отвечает Оливер сквозь сжатые зубы. – Этот заносчивый, высокомерный кусок дерьма и его грязные деньги. Без обид, – добавляет он, вспоминая, видимо, что мои деньги такие же «грязные». Или о том, что говорит о моем муже.
– Поверить не могу, что каждую ночь он лапает тебя своими холодными руками, – говорит Оливер, и его глаза лихорадочно блестят. – Как это, на хрен, случилось, Аида? Как он смог заставить тебя влюбиться, а я – нет?
От этого мне действительно становится немного не по себе. Я не влюблена в Кэллама. Жестоко заставлять Оливера так думать.
– Это не было… это не… – Я облизываю губы. – Дело не совсем в любви.
– Я так и знал, – выдыхает Оливер. – Понял это, как только осознал, что это за семья. Это гребаная мафия, прямо как вы.
Я вздрагиваю. Я никогда не выдавала Оливеру наших тайн. Но это и не секрет, что Галло были чикагскими гангстерами на протяжении последних шести поколений.
– У наших семей особые… отношения. Думаю, ты согласишься, что мы с Кэлламом гораздо лучше подходим друг другу в культурном плане. Так что нет смысла…
– Это хрень, – прерывает меня Оливер низким и резким голосом. Он пытается взять меня за руки, а я убираю их, словно мы играем в игру. – Я знаю, что они заставили тебя. Знаю, что ты вернулась бы ко мне, Аида…
– Нет, – резко отвечаю я. – Мы бы не были вместе. И никогда не будем. Не важно, с Кэлламом я или нет.
– Посмотрим, – говорит Оливер, пристально глядя на меня.
Я собираюсь подняться. Я определенно опаздываю – Несса ждет меня уже по меньшей мере минут десять. Но Оливер хватает меня за талию, опуская обратно на скамейку. Он крепко держит меня, глядя мне в глаза.
– Я знаю, что ты чувствуешь ко мне, Аида, – говорит он. – Хочешь ты признать это или нет.
Он опускает взгляд на мою грудь, где сквозь футболку торчат соски.
– Это не… На этой скамейке чертовски холодно! – начинаю кричать я.
Оливер затыкает меня, целуя жестко и мокро.
Я отталкиваю его как можно быстрее, вскакиваю со скамейки и тут же снова спотыкаюсь на этой дурацкой лодыжке.
– Даже не думай! – говорю я, вытягивая руку, чтобы остановить мужчину, когда тот тоже пытается встать. – Мне пора возвращаться. Не иди за мной. Не звони мне. И совершенно точно больше меня не целуй, блин.
Оливер не отвечает. Он просто стоит там, нахмурив брови и засунув руки в карманы.
Я ковыляю обратно в направлении машины, наступая на здоровую ногу и кипя от злости из-за этой встречи.
Я в ярости, что он меня поцеловал! Может, моя свадьба с Кэлламом была и не совсем настоящей, но я не готова к изменам. И уж точно не с Оливером, который уже начинает меня пугать.
Когда я прихожу на стоянку, вижу Нессу, стоящую на тротуаре с сумкой, перекинутой через плечо.
– Где Джек? – спрашиваю я.
– Машина стоит там. – Несса указывает на ближайшую стоянку. – Но она заперта и пуста.
Я достаю свой телефон, чтобы отправить Джеку сообщение с чем-нибудь вежливым и простым – например, с одним из тех желтых эмоджи со средним пальцем. Но тут он возникает рядом со мной со словами:
– Вы готовы ехать?
– Да! – мило говорит Несса.
– Уже двадцать минут как готовы, – вру я. – Где ты был?
– Ходил отлить, – отвечает Джек.
Он открывает заднюю дверь, чтобы мы с Нессой сели. Не вполне поверив его словам, я откидываюсь на кожаное сидение.
Я молчу всю обратную дорогу в особняк Гриффинов, размышляя, как мне, на хрен, держаться подальше от Оливера Касла в будущем. По пути домой получаю сообщение от Кэллама: «Когда вернешься, приходи ко мне в библиотеку».
Выбираюсь из машины, как только та останавливается, спешу в приятную прохладу дома и направляюсь прямиком наверх в библиотеку.
Кэллам выглядит бледным и сдержанным в своем темном костюме. По его решительной осанке понимаю, что супруг что-то узнал.
Пока он не начал говорить, хочу рассказать о том, как Оливер явился в кампус. Проблема в том, что единственный раз, когда я видела, как Кэллам выходит из себя, был позапрошлой ночью – когда Оливер Касл меня лапал. Так что это больная тема, и мне не очень-то хочется ее поднимать. Особенно когда мы так хорошо работаем вместе.
Прежде чем я успеваю начать, Кэллам говорит:
– Мы нашли одного из стрелков. Впрочем, это не Мясник. Твои братья считают, что мы должны разгромить казино Зайца сегодня вечером. Попробуем выманить его.
– Ты собираешься с ними?
Пересилив себя, Кэллам отвечает:
– Да. И ты тоже можешь поехать. Если хочешь.
Я вижу, что он совершенно точно этого не хочет, но предлагает мне, не дожидаясь, пока я начну настаивать.
Теперь я точно не хочу рассказывать ему про Оливера.
Вместо этого говорю:
– Я хочу поехать.
Кэллам выглядит слегка огорченным, но не берет свои слова назад.
Забавно, что он пригласил меня в библиотеку. Я не бывала здесь с той самой первой ночи нашей встречи.
Восстановленный портрет его прапра- сколько там еще – прабабушки снова висит над каминной полкой. Каретные и песочные часы тоже на месте. Нет только карманных часов.
Кэллам уже знает, на что я смотрю.
– Карманные часы были моими, каретные принадлежат Рионе, а песочные – Нессе, – говорит он.
– Что они символизировали? – спрашиваю я, не уверенная, что хочу знать ответ.
– Мой дедушка передал их нам, когда мы родились. Он сказал: «Время – все, что у нас есть».
– Вы с ним были близки?
– Да, – кивает Кэллам. – Ближе, чем с кем-либо.
Твою мать, я чувствую себя виноватой. На хрена я схватила эти гребаные часы? Если бы я не трогала их… Пожалуй, я бы сейчас здесь не стояла. И не смотрела бы на тонкое красивое лицо Кэллама.– Мне… мне жаль. Прости.
Кэллам качает головой, словно он уже забыл, что потерял.
– Все в прошлом, Аида. Давай сосредоточимся на сегодняшней ночи.