9
Аида
Следующая неделя проходит в идиотских предсвадебных хлопотах. Большинством из них руководит Имоджен Гриффин, потому что Гриффины помешаны на контроле, а моей семье глубоко насрать на то, как будет проходить эта свадьба. Тем не менее Имоджен согласовывает со мной план рассадки, цветы и меню, словно мне на это не плевать.
Проводить время с семьей Кэллама довольно странно. Меня не покидает чувство, что они вот-вот набросятся на меня, стоит нам остаться наедине. Тем не менее мы все играем в эту игру, в которой они притворяются, что это все правда, а я отыгрываю роль взволнованной невесты и их будущей родственницы.
Я никак не могу раскусить Имоджен. Внешне она кажется типичной состоятельной светской львицей – блондинка с идеальной укладкой и гладкой речью. Но по ней видно, что она умна, и, подозреваю, гораздо больше вовлечена в семейное дело, чем кажется на первый взгляд.
Свадьба будет небольшой, так как организована на скорую руку. Тем не менее моя будущая свекровь настаивает на том, что мне нужно настоящее платье. Поэтому я в свадебном салоне, примеряю наряды в компании Нессы, Рионы и Имоджен.
Мне некого пригласить со своей стороны – впрочем, не то чтобы я хотела задействовать кого-то еще в этом фарсе.
Несса взволнована больше всех – тащит платье за платьем мне на примерку, а затем хлопает в ладоши и пищит над каждым из них. Это все сплошные зефирные платья и бальные наряды, словно сошедшие с экрана мультфильма. Половину времени я путаюсь в тафте, а Несса расправляет многочисленные складки и застегивает молнии.
Хоть я и ненавижу каждое из этих платьев, не могу перестать смеяться от ее заразительной энергии. Несса такая милая со своими большими карими глазами и румяными щечками.
– Почему бы тебе тоже не примерить? – предлагаю я.
– Ой, нет, – мотает она головой и заливается краской так, что не видно веснушек. – Я не могу.
– Почему нет? Их тут миллион. Дело пойдет быстрее, если ты мне поможешь.
– Ну…
Я вижу, что Несса умирает от желания примерить платья. Я сую ей самое воздушное из них.– Ну же, давай посмотрим.
Девушка отправляется переодеваться. Смиренно вздыхая, я натягиваю платье номер шестьдесят семь. Оно весит около ста фунтов, а шлейф у него длиннее, чем у принцессы Дианы.
Несса выходит. Она выглядит, как и полагается настоящей балерине, – тонкая шея возвышается над лифом, юбка пышная как пачка.
– Что думаешь? – спрашивает девушка, кружась на подиуме. Теперь она похожа на одну из тех балерин из музыкальной шкатулки.
– Думаю, что это ты должна выходить замуж, – отвечаю я. – Тебе оно идет гораздо больше.
Я протягиваю ей руки, чтобы мы покружились вместе. Наши юбки такие огромные, что нам приходится наклоняться вперед и тянуться изо всех сил, чтобы хотя бы дотронуться друг до друга, и в итоге Несса падает с подиума, приземляясь невредимой на пышный шлейф собственной юбки. Мы обе хохочем.
Риона наблюдает за нами без улыбки.
– Поторопитесь, – резко говорит она. – Я не могу потратить на это весь день.
– Тогда бери любое, – огрызаюсь я в ответ. – Мне насрать, в каком платье я буду.
– Это твое свадебное платье, – говорит Имоджен своим тихим спокойным голосом. – Оно должно отзываться в тебе. Ты должна чувствовать его. И тогда однажды ты передашь его своей дочери.
У меня сжимается желудок. Она говорит о какой-то вымышленной дочери, которую я должна родить от Кэллама Гриффина. Мысль о том, что я буду расхаживать, беременная его ребенком, вызывает у меня желание сорвать эту юбку и выбежать из магазина. Это место набито таким количеством белоснежной тафты, бисера, блесток и кружев, что я едва могу дышать.
– Мне действительно плевать, – говорю я Имоджен. – Я не разбираюсь в платьях. Да и вообще в одежде.
– Это видно, – с сарказмом отмечает Риона.
– Ну да, – огрызаюсь я, – я же не одеваюсь как корпоративная Барби. Как это, кстати, работает? Твой папа разрешает тебе делать записи на заседаниях, или ты сидишь там просто для красоты?
Лицо Рионы пылает так же ярко, как ее волосы. Имоджен вмешивается прежде, чем она успевает ответить.
– Может, тебе понравится что-то более простое, Аида.Имоджен дает знак ассистентке и называет несколько платьев по номеру и имени дизайнера. Она явно готовилась перед приходом. Мне плевать, что мамаша Кэллама там выбрала – я просто хочу, чтобы это все скорее закончилось. В жизни не застегивала столько молний.
Не знаю, что случилось с платьем моей матери. Но знаю, как оно выглядело – у меня есть фото со свадьбы родителей. Она сидит в гондоле в Венеции, прямо на носу лодки, длинный кружевной шлейф разложен по носу, почти касаясь бледно-зеленой воды. Она смотрит прямо в камеру, гордая и элегантная.
Кстати, одно из платьев, которое выбрала Имоджен чем-то похоже на платье моей матери – рукава-бабочки, ниспадающие с плеч, облегающий лиф с вырезом сердечком, кружево под старину и без лишней пышности. Простые, плавные линии.
– Мне нравится это, – с сомнением говорю я.
– Да, – соглашается Имоджен. – Такой кремовый оттенок тебе идет.
– Ты выглядишь ПОТРЯСАЮЩЕ, – говорит Несса.
Даже Риона не находит, что бы такого гадкого сказать. Она просто вздергивает подбородок и кивает.
– Тогда давайте заворачивать, – говорю я.Ассистентка забирает платье, сетуя, что у нас нет времени переделать его до свадьбы.
– Оно отлично сидит, – уверяю ее я.
– Да, но стоило бы немного ушить бюст…
– Неважно, – говорю я, вручая ей платье. – Меня вполне все устраивает.
– Я договорилась, чтобы тебе сделали прическу и макияж с утра в день свадьбы, – сообщает мне Имоджен.
Кажется, суеты вокруг всего этого чуть больше, чем требуется, но я заставляю себя улыбнуться и кивнуть. Нет повода для ссоры – тем более, позже причин будет более чем достаточно.
– Кэллам также забронировал для тебя день в спа накануне свадьбы, – продолжает она.
– Это вовсе не обязательно, – отвечаю я.
– Конечно, обязательно! Тебе захочется расслабиться и побаловать себя.
Мне не нравится расслабляться и баловать себя.
Думаю, именно так Имоджен Гриффин и добивается всего, чего хочет – просто вежливо ставит тебя перед фактом с милой улыбкой на лице. Дает понять, что любое сопротивление было бы верхом невежества, чтобы отказаться было слишком неловко.
– Я занята, – говорю я.
– Сеанс уже забронирован, – напоминает Имоджен. – К девяти я отправлю машину, чтобы отвезти тебя в салон.
Меня так и подмывает сказать: «Я не приду», – но я делаю глубокий вдох и подавляю желание сопротивляться. Это просто день в спа. Они пытаются быть милыми в своей напористой и чопорной манере.
– Спасибо, – цежу я сквозь зубы.
Имоджен сухо улыбается в ответ:
– Ты будешь идеальной невестой.
Звучит скорее как угроза, нежели чем комплимент.
Каждый день пролетает быстрее предыдущего. За две недели до свадьбы казалось, словно впереди вечность. Словно что угодно может случиться, чтобы отменить ее.
Но потом до нее осталось всего три дня. Затем два. И теперь она уже буквально завтра, а я стою перед домом и жду, когда за мной приедет дурацкая машина Имоджен и отвезет на какой-то день в спа, о котором я не просила.
Знаю, что они хотят ощипать меня, отшелушить и сгладить все мои шероховатости, сделав из меня какую-то гладкую, нежную женушку для отпрыска своего семейства. Для великого Кэллама Гриффина. Он их Джон Фицджералд Кеннеди, а я должна стать их Джеки.
Лучше я буду Ли Харви Освальдом[32].
И все же я подавляю свое раздражение и позволяю водителю отвезти меня в шикарный спа-салон на Уолтон-стрит.
Начнем с того, что это не так уж и плохо. Кэллам действительно заказал, что надо. Мне смачивают ступни и красят ногти на руках и ногах. Я сижу в гигантской грязевой ванне, пока другой вид грязи наносят мне на лицо. Затем мои волосы увлажняют кондиционером и смывают, когда он впитывается, а затем намазывают меня маслом, как индейку на День благодарения. Мою спину покрывают горячими камнями, а потом снимают их и начинают тереть и колотить каждый дюйм моего тела.
Меня не беспокоит нагота, так что это моя любимая часть процедур. Две дамы массируют и растирают меня в четыре руки, обрабатывая каждый мышечный узел в шее, спине и даже руках и ногах. Учитывая, что они появились из-за нервных переживаний, вызванных в первую очередь Кэлламом,вполне справедливо, что ему и платить за то, чтобы они ушли.
Это так восхитительно расслабляет, что я начинаю засыпать, убаюканная женскими руками на моей коже и звуками искусственного океана, доносящимися из колонок.
Я просыпаюсь от ослепляющей боли в промежности. Косметолог стоит надо мной, держа в руках восковую полоску с маленькими волосками, которые раньше были частью моего тела.
– Какого хрена?! – ору я.
– Может быть немного больно, – говорит она без тени сочувствия.
Я смотрю на свои половые губы, которые теперь совершенно лысые с левой стороны.
– Что вы, черт возьми, делаете? – кричу я.
– Вашу бразильскую депиляцию, – говорит косметолог, приклеивая вторую восковую полоску справа.
– Эй! – я шлепаю ее по руке. – Мне не нужна ваша гребаная бразильская депиляция! Мне вообще не нужна никакая депиляция.
– Но она включена в перечень услуг. – Женщина берет свой планшет и протягивает его мне, будто это может ослабить жгучий огонь на свежеободранных и ужасно чувствительных частях моего тела.
– Я не согласовывала эти дурацкие услуги! – кричу я, отшвыривая планшет. – И запрещаю практиковать ваши пытки на моих гениталиях.
– Но воск уже нанесен, – отмечает мастер, указывая на полоску, которую она только что приклеила. – Так или иначе, его нужно содрать.
Я пытаюсь потянуть за край полоски, но косметолог права. Воск уже намертво приклеился к тем волосам, которые у меня остались. Мастер смотрит на меня сверху вниз без малейшего сочувствия холодными голубыми глазами. Наверное, этой женщине нравится причинять боль. Вполне могу представить, как она сменяет свой белый халат на кожаный корсет и хлыст.
– Тогда избавьтесь от него, – угрюмо говорю я.
Быстрым движением косметолог срывает полоску, оставляя еще одну дорожку гладкой розовой кожи.
Я кричу, матерюсь и по-английски, и по-итальянски, но мастер не ведет и бровью. Наверняка она слышала все это уже не раз.
– Ну все, хватит, – говорю я.
– Но это нельзя так оставлять, – отвечает она, сморщив нос.
Cazzo! Примерно две трети моей промежности теперь депилированы, и тут и там торчат оставшиеся волоски. Это выглядит отвратительно. Мне насрать на Кэллама и его чувства, но я не хочу любоваться на это неделями, пока волосы не отрастут заново.
Поверить не могу, что он посмел заказать мне депиляцию воском. Думает, что моя вульва уже принадлежит ему? Думает, что может решать, как ей выглядеть?
Стоит дождаться, пока Кэллам уснет, и нанести горячий воск на его мошонку. Отплатить ему той же монетой.
Я мрачно отвечаю:
– Ладно. Заканчивайте.
На то, чтобы избавиться от оставшихся волос, уходит еще три полоски и еще чуть больше ругательств. Когда мастер заканчивает, я совершенно гладкая и чувствую новую неожиданную прохладу.
Это охренеть как унизительно. Это… не знаю женскую версию слова «оскопление». Я словно Самсон. Кэллам похитил мои волосы и лишил меня силы.
Я собираюсь отомстить ему, этому коварному извращенному ублюдку. Думает, может депилировать мою киску без моего согласия? Он даже не представляет, во что ввязался.
Женщины возвращаются к массажу, но я вся дрожу от ярости.
Уже предвкушаю, как превращу жизнь Кэллама в ад.