Назови меня новым именем

На пустынном острове посреди озера на несколько дней для неё задержалось счастье...
Счастье видеть улыбку Герды, держать её пальцы в своих, есть приготовленную её руками еду. Даже пить её невероятно горький «целебный» чай. Рассказывать ей истории перед сном, смотреть вместе с ней на звёзды, слушать их шелест... Но Разбойница знала, что всё хорошее и безмятежное рано или поздно заканчивается. Жаль, в сказках об этом не говорят, предлагая читателю верить в «долго и счастливо». И тем сильнее бьет жало реальности, разбивая воздушные замки, в которых когда-то заблудились детские и взрослые мечты.

Её мечты... Мечты девочки с янтарными глазами, доброй и открытой... Вот они точно заблудились под гулкими куполами ледяного замка. Девочка повзрослела, но душа её не вырвалась из ледяной паутины зеркала Снежной Королевы. Ведь там, в том зеркале, остался её Кай. А вместе с ним и их прекрасное, удивительное и беззаботное детство, которое оборвалось слишком внезапно. И нет ничего удивительного, что Герда сейчас хочет его вернуть, хочет исправить ту единственную неудачу, которая сломала ей жизнь, лишила её света маяка в жизни, обрекла блуждать в ледяной темноте.
Вот только Разбойница осознавала всю призрачность этих надежд, хоть и сказать об этом подруге не посмела бы.

Жизнь этой девочки однажды уже была в руках Разбойницы. И именно её решение в тот промозглый октябрь позволило случиться всему... Разбойница ощутила весь груз вины и боли, когда нашла Герду в её родном городе. Когда Герда смотрела на неё и не замечала, слышала её голос и не понимала слов. Когда глаза её были пусты, а движения напоминали механическую куклу. По вечерам в том чужом душном городе, глядя в потухшие окна квартиры Герды, Разбойница тихо выла от пожирающей боли и вины. Зажимала зубами собственный кулак и глотала слёзы. И тогда же она поклялась сама себе, что сделает всё, абсолютно всё, что будет в её силах, чтобы исправить.
Чтобы вернуть к жизни свою Герду.

Но сейчас, глядя, как оживает Герда от мысли, что скоро сможет вновь встретиться с Королевой и вернуть Кая, Разбойнице уже не казалась хорошей идея вытащить подругу на этот забытый богами и людьми остров. Девушка терялась, не зная, как объяснить, что шансов на возвращение Кая не осталось.
Она, Разбойница, знала это абсолютно точно. Поэтому очередное утро она вновь потратила на охоту с Йориком, вполне успешную, раз они принесли в лагерь упитанную, но вовремя не улетевшую к морскому побережью краснозобую гагару. И пополудни, прийдя с Гердой к озеру, выслушав её непродолжительные жалобы на вновь пустую ловушку для рыбы, Разбойница с удовольствием мылилась округлым куском мыла, очищая тело и волосы от скопившейся соли и пыли. А разговор, столь важный и нужный им обеим, всё ещё не был начат.

ЗатЫлком ощущая внимательный взгляд подруги, Разбойница долго ожидала вопроса, но он так и не прозвучал. Расспросить было о чем — ведь её тело сплошь было покрыто шрамами и рубцами, и Герда не могла не заметить их. И всё же, когда они уже оделись и грелись в лучах послеобеденного солнца, Герда неожиданно спросила: — Откуда у тебя этот серый росчерк на шее? Он не похож на порез, не похож на рубец, просто серая безжизненная полоска кожи. — и она провела пальцем вдоль предмета своего внимания. Разбойница улыбнулась с горькой ноткой, ведь на этом участке кожи на шее она больше ничего и никогда не смогла бы почувствовать.
— Это плата за то, что имела смелось и безрассудство замахнуться на непосильное и запредельное. Напоминание, что в следующий раз такая же полоса может оборвать мою жизнь, если я вновь осмелюсь. Но не переживай, в этом шраме нет боли. Он был проявлением милости от моего врага, и кожа в этом месте просто ничего не чувствует.

Маленькая Разбойница не хотела вдаваться в подробности. Её тело в свои двадцать шесть уже изрядно выстрадало за право жить. Но подруге всё знать незачем, у неё достаточно собственных переживаний. Только, войдя в ледяную гладь этого озера, Разбойница уже не могла утаить от Герды, что и сама больше не чувствует холода. А подруга никогда не была глупой.

— Ведь ты сейчас говорила о Ней. Можешь не скрывать, я уже поняла всё — в словах Герды сквозила горечь. Разбойница кивнула. Молчание натягивалось струной, звенело в воздухе. И Разбойница выдохнула с облегчением, когда нарушила его именно Герда, тихо заговорив.
— Ты просила рассказать, что произошло со мной после нашего расставания. Я расскажу... Но... я и на самом деле мало что помню. Пока я шла сюда, воспоминания возвращались, отдельными картинками и целыми сюжетами, но я все еще никак не могу сложить их в одну картину. У меня слишком много вопросов, на которые нет ответа. Я приехала сюда, потому что хочу понять всё, что со мной произошло. Что произошло с людьми, которые мне дороги.
Почему я не смогла спасти Кая из Её объятий?
Могу ли я спасти его сейчас?
Смогу ли я вернуть свою жизнь, если верну в неё Кая?
А если не верну — смогу ли жить дальше, обрести покой, перестать винить себя, стать вновь счастливой?
Где та пристань, в которой я найду умиротворение?.. В которой я могу построить дом моей мечты...
Да и где заблудилась моя мечта?..

Её голос слегка дрожал. Герда поежилась и обхватила свои плечи руками. Неважно, какой внешний холод ты можешь вытерпеть — внутренний тебе неподвластен. Разбойница поднялась и накинула на плечи Герды свою куртку из кожи, поймав в ответ полный благодарности взгляд. Она понимала, что не ошиблась. Зеркало было разбито, но сама Герда так и не вернула свою душу, искру своей жизни, лучезарную счастливую улыбку. Они обе были связаны петлей прошлого — обе винили себя за произошедшее. Герда — что не смогла вернуть Кая. Разбойница — что отпустила Герду одну и позволила Королеве сломать её. Жгучее чувство вины не позволяло им двигаться дальше. И сейчас, на этом острове, посреди озера в форме сердца, они обе пытались искупить её. Добиться прощения. Но труднее всего бывает простить самих себя.

— Тогда я не успела тебя поблагодарить, за то, что ты отпустила меня. Я ведь понимала, что ты хотела оставить меня себе насовсем. В вашем разбойничьем замке я уже почти потеряла надежду, но ты смогла мне её вернуть. Спасибо. — Герда прошептала эти слова, и Разбойница растворялась в горячей волне её взгляда.
Не выдержав, она подняла руку и коснулась пальцами щеки подруги. Герда прильнула к ладони в мимолетной ласке и прикрыла глаза.
— Я тогда совсем недалеко уехала. Ты отпустила меня в лесах близ Доротеи. А уже в Йелливаре мы не могли пробираться по дальше на север — снег и ледяной вихрь налетел внезапно, замел дороги, сбивал с ног оленя и ранил кожу до крови. Каким-то чудом мы еще смогли добраться до Ваазаса, но на этом и всё. Зима пришла на два месяца раньше и с такой невиданной силой, что дороги закрыли надолго. Мне пришлось остановиться.

Руки Герды дрожали, и Разбойница уселась рядом и притянула её в объятия. Мягко поглаживая ещё влажные пряди, она слушала сбивчивый рассказ, как Герда добралась до дома лапландки. Как долго восстанавливалась после болезни. Как ходила на охоту, училась выслеживать зверя и читать небо по звездам. Как отправилась в Финнмарк и прожила у старой финки еще полгода, постигая науку древних саамов. Солнце давно перевалило за середину своего дневного пути, а Маленькая Разбойница всё слушала, погружаясь в собственные воспоминания. Если бы ей на пути встретились такие наставницы, кто знает, может и не потеряла бы она своего милого друга, серую птицу, которую когда-то нашла выпавшим из гнезда птенцом и выходила почти с первых дней его жизни. Быть может, не лишилась бы пальцев, не приобрела бы безжизненную серую полоску на шее, или седые пряди в черных косах длинных волос. Ведь тогда она безрассудно ринулась в поиски, подгоняемая единственным желанием — вернуть своей Герде былую радость жизни. И плата за безрассудство была милосердием... Разбойница высвободила здоровую руку и коснулась волос подруги. Не встретив сопротивления, девушка мягко зарылась в гладкие локоны, поглаживая их. Герда прикрыла глаза и пару минут молчала, перед тем как продолжить свой рассказ.

— Октябрь... Почему-то всегда это был октябрь... В первые же его дни финка велела готовиться в дорогу. Приближалась зима, и сила Королевы росла. Но пожилая ведунья говорила, что и моя сила будет расти вместе с ней. Сказала, что Королеве будет служить ветер и ледяная буря, а я призову войско снежных ангелов. Что Королева обратится к силам вечного покоя, а мне поможет сила земли. Мне важно было дойти до чертогов до наступления зимы. Зимой Королева непобедима. Только в одном, как сказала мне тогда финка, помочь мне не сможет ничего, кроме силы любви моего сердца и того сердца, кого я намеревалась спасти... Кая.
Если же он выберет другую судьбу, мое поражение будет несокрушимой силы... Как же тогда она была права... — от неожиданности Разбойница вздрогнула, когда горячие пальцы Герды коснулись её собственной щеки, поглаживая в ответ. Это получилось так естественно, само собой, и Герда даже не прерывала свой рассказ.

— Мы тогда ушли на фьельды, и она долго жгла травы, которых я даже не знала, видимо, этим знанием она не посчитала нужным со мной поделиться. В их дыму мы провели более суток, находясь в какой-то необъяснимой дреме. Это был и не сон, и не бодрствование. В дымке иллюзий мне тогда явился Кай, и я пообещала ему на древнем языке, что обязательно спасу его из плена Королевы. Финка лишь качала головой и всё жгла и жгла травы. А после того, я помню, я не спала ни днем, ни ночью. Финка на собачьей упряжке довезла меня до холмов, которые отделяют дорогу на Аванёори от направления, ведущего сюда, на это озеро. Дальше мне нужно было идти самой...

Рыжие оттенки все настойчивее красили небо, но девушки не спешили возвращаться в лагерь, куда важней оказалось выслушать истории друг друга.
— Я это совсем недавно вспомнила, когда снова свернула на холмы к этому озеру. До того было все как в тумане. — Герда подняла взгляд на подругу и снова невесомо погладила по щеке — я тебе благодарна уже за то, что ко мне вернулись воспоминания. Не все, конечно, да и спутанно, но здесь, на этом острове, всё становится ясным и прозрачным. Спасибо, что позвала.

Если бы Герда не опустила взгляд, она бы наверняка заметила, как задрожали зарождающиеся слёзы в глазах Разбойницы. Если бы коснулась ее запястья, почувствовала бы как рвано зашелся пульс от мимолетно соскользнувшей благодарности. Но подруга спокойно продолжила рассказ, выстраивая свои воспоминания в стройный ряд. И Разбойница слушала дальше, уняв и дрожь, и трепет, и так же мягко прижимая к груди свое чайноглазое сокровище.
Слушала о том, как ледяной ветер налетел на девочку, свернувшую на путь к замку Королевы. Как сбивал с ног и швырял острые льдинки в незакрытые участки кожи, заставлял клониться к земле, падать на колени и закрывать лицо руками, теряя направление. Слушала и вспоминала, как так давно этот же ветер раздирал ей самой кожу на лице, на ладонях, и как она не сдалась под его напором.
Слушала, как Герда взмолилась о помощи на языке, которому научила её пожилая женщина-финка. Как вокруг девочки, сложившей ладони в молитве начали собираться снежинки, вырастающие всё больше и больше, и превращающиеся в снежных крылатых ангелов с копьями и щитами. Как они защищали её щитами от ледяных острых игл, что швырял ветер. Как стройными голосами пели с ней молитву, и разбивали копьями ледяную стену ветра. А когда она приблизились к озеру и ветер стих, то само время остановилось. Ангелы становились все прозрачнее, и вскоре растаяли совсем, оставляя девочку одну.
Слушая, как девочка встретила Королеву и та назвала её «мелкой вредной девчонкой», Разбойница все глубже и глубже проваливалась в собственные воспоминания. Она жалела, что не знала молитв на древнем языке, которые могли бы унять ветер и спасти её молчаливого друга, сгинувшего в ледяном шторме. Жалела, что никто не научил её древним молитвам к тем силам, которые сберегли бы её саму от гнева Королевы, не позволили бы нанести увечья... Но не жалела, что она преодолела тот путь тогда, а сейчас была готова повторить его, зная, что обратно она не вернется...

Внезапно услышанное имя «Кай» вернуло внимание Разбойницы к подруге. Она огляделась, вечерело. Герда в её руках все продолжала свой рассказ: — ...я горячо молила её, уверяла, что Кай не может остаться здесь по доброй воле. В ответ она только усмехалась. Её губы не шевелились, но голос раздавался сразу отовсюду: от ледяных стен, потолка, просвечивающего звездным небом, от зеркального пола, на который капали и застывали мои горячие слёзы. Она сказала, что Каю нужно сложить из осколков льда слово «Вечность», и тогда он освободится от воли Королевы, станет сам себе Богом, и будет волен сам решать, что ему делать. «Если хочешь, чтобы он стал по-настоящему свободным, помоги ему в этом» — это были её слова.
Тогда же я и увидела его. Кай повзрослел с той поры, как я видела его в последний раз. Его кожа, волосы и глаза посветлели, губы стали тоньше и красивей, тело вытянулось в рост. Он был просто красивым раньше, в Оденсе... В ледяном замке он стал великолепен. Ослепителен. И только еле заметный румянец на щеках выдавал в нем того мальчишку, которого я знала раньше. Я бросилась ему на шею и горячо обняла, плакала, рассказывала, просила. Мои слезы растопили осколки льда в его сердце. Он узнал меня, услышал, пожалел. Он баюкал меня в своих объятиях, и говорил, что ему очень жаль, что я прошла через такие трудности в попытке спасти его. Что ему жаль, ведь всё это было напрасно — он счастлив здесь. Я не могла принять этого, ведь он был под колдовским чарами Королевы. Я упала на колени и рыдала, обнимая его ноги. И у меня почти получилось вернуть того доброго мальчишку из моего детства, ведь он сам опустился на колени и заплакал, обнимая и утешая меня. А когда его горячие слезы растопили осколки льда в его глазах, он будто заново взглянул и на меня, и на ледяные чертоги, и на стоящую в стороне белую женщину. Ледяная пелена спала с его глаз, но то, что случилось дальше...

На этих словах Герда сорвалась, в её голосе задрожали слезы, и Разбойница крепче прижала подругу к себе. Рвано вдохнув несколько раз и утерев соленые дорожки на щеках, девушка собралась с силами и завершила свой рассказ:
— Он резко встал и вернулся к своей головоломке и завершил её, собрал свою «вечность». А потом взглянул на Королеву. Она смотрела на него с гордостью, Кай в ответ — с абсолютным восхищением.
И в его голосе не было ни капли сомнения, только непреодолимая сила, когда он сказал:
«Я завершил задание, моя Королева. Теперь я свободен. И я хочу остаться с Вами. Не как раб Вашей воли, а как равный...»
Кай продолжал, и я слышала каждое его слово отчетливо и остро, как росчерк отточенного лезвия. Я так и осталась на коленях, без сил поднять рухнувшее на меня небо. Королева рассмеялась и хлестнула меня холодом. Она отпустила меня, из уважения к тому, что я преодолела путь, подвластный немногим. И сказала напоследок, что свою цену я еще заплачу за то, что осмелилась посягнуть на принадлежащее ей. Тогда я сдалась, отступила. Я не понимала, почему, но спасти его в тот раз я не смогла.
Я проиграла ту битву. — Герда больше не плакала. Её голос был твердым и спокойным.

— Извини, я не знаю отчетливо, что случилось потом... Смутно помню, что на подходах к Альте меня подобрали каале, которые двумя кибитками направлялись в Эстерсунд. Их путь был через норгские земли, потому как на землях свергов их могли арестовать и выдворить. Не знаю, почему они пожалели меня и взяли с собой. Дали кров и еду, усадили в кибитку со своими смуглыми черноглазыми детьми, среди которых был один приемыш, как и я — невероятно любопытный парнишка по имени Ханс. Каждый вечер у костра, и затем перед сном в кибитке я рассказывала детям сказку о мальчике Кае, которого унесла Снежная Королева в сверкающих санях, и о девочке Герде, которая отправилась его спасать. О её скитаниях. Но в моих рассказах девочка Герда неизменно спасала Кая и возвращалась с ним домой, через саамские фьельды, через свергские леса и города, до самого уютного и родного датского города Оденсе. Я повторяла этот рассказ каждую ночь, так, что и сама бы поверила в него, если бы не постоянная жгучая боль утраты. Если бы не вина, что я не выполнила свое обещание.

В первые дни декабря семья каале довезла меня до Тронхейма, где жили их отдаленные родственники. Не знаю, посчитали ли они меня в своем уме, или немного блаженной. Но и их родные в Тронхейме не оставили меня одну, и когда дороги уже были плотно укрыты снегом, глава семейства доправил меня в санной повозке в Лангесунд, посадил на паром до Хиртсхальса. Уже расставаясь, он пожелал мне принять все случившееся и одолеть своего внутреннего демона, иначе он выжжет меня изнутри ледяным пламенем. Он был прав. Дома меня накрыло новой волной горечи и боли. Я помню, что переставала слышать, переставала ощущать, замечать. Я тонула в боли и у меня не было стремления покинуть её омут. Я наказывала себя за то, что сдалась, так и не выполнив обещания. И постепенно кроме боли не осталось ничего. Каждый вечер я видела её, Королеву, глядя в зеркало, покрытое морозными узорами. А потом мое зеркало разбил твой сокол.

Очнувшись, я не сразу осознала, сколько же прошло времени с тех пор, как вернулась. А когда поняла — попыталась вспомнить. Вернулись не только осколки памяти, вернулась вина за невыполненное обещание. Она грызла меня сильнее и сильнее, и вскоре появилась мысль вернуться к Королеве и увести Кая. Эта потребность с каждым днем укреплялась. Вскоре я ни о чем больше думать не могла. Одна цель, одна мечта, заблудившаяся в сети моей боли. Она и сейчас затмевает всё, не давая желать ничего кроме. А когда я нашла то твоё письмо, сомнений не осталось. Я смутно помнила тебя, и помнила что-то, что прожила с тобой тогда в разбойничьем замке. Ухватилась за эти воспоминания как за свет спасительного маяка. И я решила, что попробую пройти этот путь снова, ещё раз, последний раз. Я должна спасти его, своего Кая. Вернуть. Или убедиться, что это невозможно, и умереть самой. Я не знаю, для чего мне ещё жить... Я будто брожу в бесконечном лабиринте, выход из которого мы можем найти только с ним. Я не вижу другого света, кроме его глаз... И вот я здесь... —

Утомленная долгим рассказом, Герда затихла. Разбойница, молчавшая все это время, вздохнула и отстранилась. Сумерки спускались стремительно, и нужно было возвращаться в лагерь. Прибежал Йорик и тревожно ткнулся мокрым носом в ладонь здоровой руки. Разбойница потрепала его по мохнатой макушке и решительно встала. Протянула подруге руку, помогая подняться, и внезапно в безотчетном порыве обняла.
С её губ сорвались слова, за которые она будет готова проклясть сама себя.
Но не сейчас, позже.
Сейчас же, глядя, как вспыхнули надеждой глаза её любимой девочки, она ни о чем не жалела:
— Я знаю, где теперь твоя мечта, Герда. Знаю, где сейчас Королева и Кай. Это остров Свальбард, на много миль к северу от самой северной точки саамского берега. И я помогу тебе туда добраться. Найдем корабль, который доставит нас. И пойдем вместе. Я не оставлю тебя, Герда. А сейчас... Сейчас пойдём к лагерю, нужно согреться и отдохнуть.

Кое-как, в темноте, девушки вернулись к лагерю. Герда разожгла костер и принялась греть скудный ужин. Разбойница успокоила и накормила встревоженную Кену, оставила ей воду и тихо прошептала благодарность за терпение и послушание. Всё же, встреча с рыжей ведьмой в свергском лесу изменила многое в её жизни... Ужин прошел неспешно и почти что в тишине. За это время костер изрядно прогорел, поддерживаемый редкими поленьями, и звезды на иссиня-черном небосклоне рисовали полночь. Обе девушки, несмотря на усталость, не чувствовали сонливости. Слова Герды лишь укрепили те мысли, что Разбойница носила в себе с первого дня приезда. На теплых камнях у костра они и пригрелись, устроившись поудобней. Герда уже привычно прильнула в объятья Разбойницы и склонила голову на её плече...

— У нас с тобой обязательно все получится — внезапные слова Герды, разрезавшие тишину, прозвучали уверенно, но Разбойница только горько усмехнулась, зная, что подруга не видит сейчас её лица. Та поймала ладонь девушки и сжала в своем маленьком кулачке — Теперь я не одна, ты со мной, и мы вместе сможем одолеть путь к Королеве. Я больше не сдамся, я буду взывать к сердцу Кая, пока он не вспомнит всё то, что делало нас счастливыми когда-то. И он обязательно вспомнит. И захочет вернуться. Вот увидишь. Всё обязательно получится — повторила Герда и умиротворенно закрыла глаза, засыпая. Несколько минут прошли в тишине, Разбойница время от времени изо всех сил жмурилась, стараясь удержать сжигающие изнутри слёзы. И ей это удалось. Дыхание успокоилось, внутренний жар от сдерживаемой боли уступил место пустоте... Но Герда все еще не спала и от её следующих слов Разбойницу полоснуло ледяным лезвием.

— Ты можешь мне спеть, ту балладу, которую однажды пела мне в детстве? Помнишь, той ночью, после которой мы попрощались? — Разбойница помнила. Не могла не помнить. Эта баллада была кровью высечена в её сердце. Если бы она знала, тогда, в детстве, что спетые ею песни станут вещими, она бы вырвала себе язык. Но в прошлое не вернуться. Как и не вернуть Его. Отдавшего жизнь за неё.

— ОбещАть не могу, но я попробую. Засыпай. —
Некоторое время Разбойница перебирала пряди подруги, пропуская мягкий шелк сквозь пальцы. Герда умостилась удобнее уже на коленях подруги, прикрывая глаза. Разбойница мягко провела пальцами по бархатистой коже, очерчивая скулу, проводя по контуру бровей. Потом убрала руку и медленно тихо запела:
             Я пел о богах и пел о героях, о звоне клинков и кровавых битвах
             Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы
             Но вот уже год, как он улетел, его унесла колдовская метель
             Милого друга похитила вьюга... — на этом голос Разбойницы предательски задрожал, и она остановилась.
Герда молчала, и для Разбойницы это было лучше, чем услышать сейчас слишком неуместный вопрос.

— Не смогу я спеть тебе эту балладу, прости — прошептала она через время, чувствуя, как по щекам стекают горячие слезы, подбираясь к уголкам губ, заставляя ощутить горечь и соленое бессилие давно пережитой утраты.
Вновь и вновь.
Подруга повернулась и мягко стирала подушечками пальцев жемчужные капли.
Вновь и вновь.

— Но я спою тебе другую. Спою ту, что о нас с тобой. — Разбойница грустно улыбнулась и стерла с мокрых щек оставшиеся капли. Чуть прочистила горло, возвращая голосу уверенность и запела снова.

             Принеси мне в ладонях снег
             Пусть он станет талой водой
             Пусть подарит нам лютня смех
             Ты уходишь с рассветом в бой
             Я иду за тобой
             Лютней, но не мечом,
             Имя звёздным лучом
             Я иду за тобой

             Подари мне бездонный взгляд
             Знак на память через века
             Не найти дороги назад —
             Нить серебряная тонка
             На раскрытых руках
             Льдинкой сердце моё
             Флейта ветра поёт
             Миру в зрячих руках...

...Разбойница пела, и на этот раз её голос был сильным и глубоким. Баллада мягко окутывала девушек, умиротворяя, успокаивая и насыщая силой. А затем уходила ввысь, к ночному небу, к холодной бесконечности равнодушно мерцающих звёзд...

             ...Дай мне силы снова взлететь
             Страх умрёт в объятьях костра
             Одолевшему в битве смерть
             Жизнь заплатит ядом утрат
             Горький вкус серебра
             Бесконечная тьма
             Дань заплатит зима
             Павшим в день Серебра

             Память станет бликом свечи
             На замёрзшей книге окна
             В такт безумию сердце стучит
             На пороге снова война
             И хмельная весна
             Отнимает покой
             Узкой лёгкой рукой
             Разорвав цепи сна...

— МечтЫ твои не заблудились, Герда — тихонько говорила Разбойница, снова перебирая мягкие пряди уснувшей девушки. — Твое имя означает «защитница», и суть его не изменится никогда. Тебе всё еще нужно для счастья спасти того, кто на самом деле уже счастлив. Счастлив без тебя. И он не изменит своего решения, как бы горячо ты не просила. —
Разбойница допела грустную балладу, зная, что спящая Герда её уже не слышит
             Я иду за тобой
             На раскрытых руках
             Ломкий блеск серебра
             Бесконечная тьма...

             Я иду за тобой...

— ПоследниЙ бой нам не выиграть, Герда — продолжала еле слышно молодая женщина, и на лице её как будто в момент пробежала тень усталости. — Не потому, что Королева сильнее нас, нет. Потому что мы идем сражаться за фантом, иллюзию.
Но это твой путь к счастью, и я разделю его с тобой.
В твоем выборе мой выбор всегда будет на твоей стороне, Герда. И я буду защищать тебя, пока дышу...
Завтра мне придется уехать на день или два. Нужно отдать последние распоряжения капитану ожидающего меня корабля. Проститься. —
Разбойница осторожно поднялась, поддерживая Герду, подняла её на руки и привычно уложила в гамак, накрывая своей пушистой меховой накидкой.
Похолодало. Ночной воздух полнился тревогой, и в звенящей тишине Разбойнице то и дело чудился злорадствующий смех Королевы.

************

Примечания:
В тексте использованы отрывок из песни «Королевна» группы Мельница, и полный текст баллады «Я иду за тобой» в исполнении Тэм Гринхилл.