Глава 14. No such things - Ничего подобного
Подпольная борьба с Волдемортом набирала обороты. Активное вмешательство Ордена Феникса сорвало большинство планов Тёмного Лорда, который планировал укрепить свои позиции, пока весь магический мир упорно отрицал его возвращение. Только вот не ожидал он, что все его связи в правительстве будут очень быстро раскрыты и нарушены. В итоге Волдеморт потерял много преданных ему людей. Больше того, тщательно разработанный план по захвату Министерства изнутри провалился: ненавистный Дамблдор это предусмотрел и обеспечил наиболее важным чиновникам отменную защиту. Неприятным сюрпризом стало исчезновение Амелии Боунс — прямо под носом у Тёмного Лорда она вместе с охранниками воспользовалась портключом и исчезла. Но, несмотря на все усилия Ордена Феникса, потери среди магов всё равно были велики: к сожалению, людей у Дамблдора было не так много, поэтому обеспечить охраной всех он не мог чисто физически. Увы, таковы реалии войны.
Все эти события — так или иначе — влияли на атмосферу, царившую в Хогвартсе. Самой нашумевшей новостью стала временная отмена занятий по Защите от Тёмных Искусств: новый профессор должен был прибыть в ближайшее время. Второе нововведение коснулось детей Пожирателей смерти, таких, например, как Драко Малфой. Узнав, что его отец теперь считается скрывающимся от правосудия Пожирателем смерти, он пришёл в ярость и попытался выместить свой гнев на других учениках. Однако ему быстро напомнили, что Люциус Малфой сейчас не имеет никакой реальной власти, а потому его сына могут легко исключить из школы. Недолго думая, Драко решил действовать исподтишка.
В Великобритании начало действовать новое правительство. По совету Дамблдору (который позаимствовал эту идею у Гарри) Визенгамот избрал не одного министра, а целый триумвират. Это новшество должно было не допустить захвата власти одним магом, занявшим пост министра, и помешать появлению очередного Фаджа. Триумвират состоял из Руфуса Скримджера, Амелии Боунс и Дирка Крессвелла. Скримджера выбрали за решительность, Боунс — за неподкупность, а Крессвелла — за хорошие связи с гоблинами и за особый взгляд на проблемы, потому что тот был магглорождённым.
* * *
Сегодня вечером, как и было условлено, Гарри пришёл в кабинет Дамблдора. Он толком не знал, зачем понадобился директору, и потому, когда старик достал Омут Памяти, был донельзя заинтригован. Дамблдор тут же объяснил, что хочет показать свои воспоминания о Волдеморте, чем сильно разочаровал визитёра.
— Понимаю, что знать врага — это очень важно, но, честно говоря, не думаю, что должен знать о нём всё. Я уже проводил кое-какие изыскания и вполне могу составить его психологический портрет. Так почему бы вам сразу не перейти к делу и не рассказать, ради чего вы всё это затеяли? Интрига, конечно, умрёт, но зато я буду точно знать, на что обратить внимание.
Видя такое нетерпение, Дамблдор только тяжело вздохнул.
— Очень хорошо. Тогда начну с конца: Волдеморт создал хоркруксы.
— Будьте здоровы!
Директор одарил юного волшебника суровым взглядом, и тот понял, что сегодня хозяин кабинета настроен серьёзно.
— Гарри, это не смешно. Хоркруксы — это едва ли не самое страшное темномагическое творение.
— Извините. — Альбус немного расслабился. — И что же они из себя представляют?
— Любые предметы, куда волшебник заключает частичку своей души. И благодаря им душа не может покинуть этот мир.
— Ясно. То есть, если его убить, душа останется на земле. И чтобы всё начать сначала, достаточно создать новое тело.
— Да. Волдеморт так и сделал.
— Короче, он сохранил частичку души на случай гейм-овера? — Директор с любопытством посмотрел на Гарри. — Это маггловское сравнение. В общем, неважно. Я понял, что вы имели в виду. И что мы будем делать? Уничтожим хоркруксы, а потом перейдём в наступление?
— Да, но сначала их нужно найти.
— Полагаю, он вам не сказал, где их спрятал? И тем более ничего не рассказал Пожирателям смерти, так?
— Сомневаюсь. Но зато рассказал одному из своих творений.
— И вы это знаете, потому что...
— Потому что вы сами вместе с профессором Флитвиком принесли его мне три года назад.
— Три года назад? — Дамблдор кивнул. На несколько секунд Гарри задумался, пока не сообразил: — Дневник! Теперь я понимаю, как он смог завладеть сознанием Номера Семь.
— Совершенно верно. Предлагаю посмотреть несколько воспоминаний и с их помощью постараться определить, из чего именно Волдеморт мог сделать хоркруксы и куда спрятать их.
— Как много времени займут эти просмотры?
— Достаточно.
— Так, может, посмотреть всё за один раз?
— Нет. Лучше небольшими порциями.
— Понимаю, сэр. Но мне кажется, если мы сейчас посмотрим всё сразу, то будет больше пользы, ведь мы получим полное представление обо всех кусочках мозаики.
Казалось, Дамблдор на долю секунды задумался над этим предложением.
— Понимаю, что вы хотите сказать. Но, к сожалению, на данный момент у меня нет всех воспоминаний, которыми я планировал поделиться.
— И много этих белых пятен?
— Хватает.
— Значит, сделаем так, как я предлагал на прошлой неделе: сейчас посмотрим всё, что у вас есть, а остальное — когда вы их найдёте. Идёт?
— Хорошо.
* * *
Гарри вместе с директором склонился над Омутом Памяти. Воспоминания следовали одно за другим: рождение Тома Реддла, дом Гонтов (Дамблдор заметил, что там может находиться один из хоркруксов), детство Тома в приюте, конфликт между будущим Волдемортом и его дядей (волшебники решили, что кольцо Гонтов может оказаться одним из тайников). Поттер поинтересовался, не знает ли Дамблдор, сколько хоркруксов создал Тёмный Лорд, но, увы, такой информацией директор пока не располагал. Следом шла смерть Хепзибы Смит и работа в «Горбин и Бэркс» (в список искомых предметов сразу же попали чаша Хаффлпафф и медальон Слизерина). Здесь Гарри о чём-то задумался. И последнее воспоминание: Волдеморт в кабинете директора просит взять его на место преподавателя Защиты от Тёмных Искусств.
— Что скажете, Гарри?
— Вы считаете, что медальон Слизерина — это хоркрукс?
— Да. А почему вы спрашиваете? Думаете, это не так?
— Нет. Просто я вспомнил, что этот медальон лежит в моей комнате на площади Гриммо...
С застывшим лицом Дамблдор смотрел на Поттера. Как хоркрукс Волдеморта мог оказаться в спальне Гарри? Альбус попытался соединить недостающие кусочки мозаики, проанализировав всю имеющуюся на данный момент информацию: Гарри живёт с Сириусом на площади Гриммо, а Блэки издавна славятся своими традиционными взглядами на чистоту крови, похожими на те, которые проповедует Волдеморт... Получается, именно поэтому Регулус Блэк...
— Регулус, — проговорил он вслух.
— Да. Я тоже пришёл к такому выводу. Но это нам мало чем поможет, ведь мы не знаем главного — почему. С Малфоем и тем дневником сразу всё было ясно, а вот с Регулусом...
— Именно. Уверен, что Волдеморт не мог настолько доверять младшему брату Сириуса. Ответ на этот вопрос ещё больше запутывает ситуацию.
— Может, что-то известно домовому эльфу? По крайней мере, он постоянно таскается по дому, пытаясь разнюхать хоть что-то.
— Что ж, я побеседую с ним завтра, когда навещу ненадолго Сириуса.
— Значит, послезавтра увидимся на собрании.
— Да. Должен признаться, я не думал, что наша сегодняшняя встреча будет такой плодотворной...
— Всё оттого, что вы меня недооцениваете. Вот увидите, мы решим эту проблему в два счёта.
Дамблдор улыбнулся в ответ на такую самонадеянность, но лишь кивнул.
— Надеюсь, Гарри. Надеюсь.
— Не то, чтобы это было таким уж срочным, но думаю, мне нужно поспать хоть немного... — пробормотал Поттер, резко поднимаясь со стула. — Ах да, и последнее: я могу обсудить это с друзьями?
— Боюсь, ваш круг друзей слишком разнообразен, чтобы можно было со всеми поделиться таким секретом.
— Вы правы, пора как-то ограничить число тех, кто в курсе происходящего. Значит, или я не говорю никому, или посвящаю только некоторых, так?
— Нужно быть осторожными, Гарри. Чем больше людей в курсе...
— ...тем больше вероятность, что скоро узнают все. Помню, — вздохнул Гарри. — Хм, кажется, я знаю, кому можно все рассказать... Спокойной ночи, сэр.
— Доброй ночи, Гарри.
Глядя в потолок над своей кроватью, Гарри думал об увиденном в Омуте памяти. Очевидно, Дамблдор многое не договаривает. И что-то не давало Поттеру покоя. Но вот что именно? Ответ на этот вопрос лежал где-то на поверхности, но постоянно ускользал от него. Гарри очистил разум и закрыл глаза, проваливаясь в долгожданный сон.
* * *
О хоркруксах Гарри решил рассказать только двоим. Первым таким человеком была, конечно, Дафна. Не потому, что это было так уж необходимо — вовсе нет: просто ему совершенно не улыбалось испытать на себе весь гнев слизеринки, когда та узнает, что он что-то скрыл от неё. Вторым человеком был Невилл. Гарри нужно было другое мужское мнение по этому поводу, и Невилл полностью подходил для этого. Луна бы, конечно, без колебаний согласилась принять зелье, меняющее пол, но Поттер решил, что нынешний год и без того полон странностей.
Допрос эльфа принёс неожиданные результаты. Кричер рассказал Гарри увлекательную историю о предательстве Регулуса и краже медальона Слизерина — и все это, в конечном счете, стоило юному Блэку жизни. Сидевший рядом Сириус в это мгновение почувствовал облегчение: тяжкий груз, лежавший на сердце последние годы, неожиданно исчез. Оказалось, его младший братишка не был маменькиным сынком: был в нём внутренний стержень, хоть и тщательно запрятанный. Теперь можно было со спокойной совестью и душой вспоминать о Регулусе.
Жизнь в замке начала налаживаться, особенно после возвращения в Хогвартс Ремуса Люпина.
* * *
Две недели спустя Гарри решительно шагал в комнату Луны, думая, что сейчас самое время поваляться на траве: он давно заметил, что там мозги работают гораздо лучше. Не особо удивившись присутствию в комнате Невилла, Поттер с комфортом устроился на зеленой лужайке и принялся наблюдать за работой друга. Тот по-прежнему пытался найти средство, способное вылечить его родителей.
— Так как же тебе удалось вернуть в школу профессора Люпина? Поделись секретом, Гарри. Я помню, что он был старым другом Сириуса, но, если мне не изменяет память, он уволился, потому что жизнь в замке его больше не прельщала. — Собеседник скривился, но согласно кивнул. — И что должна означать эта твоя гримаса?
— То, что меня обвели вокруг пальца, — печально вздохнул Гарри.
— Подробности?
— Мне пришлось пообещать, что я займусь проверкой домашних работ первых четырех курсов, если он вернется.. Так он сможет половину вечера проводить вне замка, шатаясь невесть где с Сириусом, Орденом Феникса или с кузиной Сириуса, которая ему прохода не дает...
— У него кто-то есть? — изумлённо выпалил Невилл.
— У Ремуса? — переспросил Гарри таким тоном, будто большего бреда он ещё не слышал. — Нет, чтобы между ними хоть что-то появилось, нужно настоящее чудо. Или чтобы Ремус... Ха, хорошая идея, нужно будет подумать...
— Кстати, о парочках. Ты знаешь, что Корнер предложил Джинни встречаться?
— Да? А я-то думал, ты сейчас работаешь над зельем для родителей, а это, оказывается, медленный, мучительный и не оставляющий следов яд для Корнера.
— Очень смешно. Ответ очевиден: Корнер — идиот.
— И что? Ей же не мозги его нужны.
Невилл возмущённо посмотрел на друга.
— Сделаю вид, что ничего не слышал.
— А что? Я всего лишь сказал правду. Джиневре четырнадцать лет, уверен, в таком возрасте она думает о чем угодно, только не о замужестве. И каким бы идиотом не был Корнер, он, судя по всему, пользуется некоторой популярностью. Хотя до меня ему, конечно, далеко. Если быть точным, в моём фан-клубе семьдесят четыре волшебницы в возрасте от девяти до пятидесяти семи лет.
— Я думал, разговоры о фан-клубе тебя бесят.
— Так и есть, но он тешит мое самолюбие. И способен заткнуть Корнера, когда тот начинает хвастаться, что может менять подружек хоть каждый день.
— И, тем не менее, он укрепляет свои позиции.
— Верно, но не могу же я ему об этом сказать.
— Точно.
— Вернемся к Джиневре и Корнеру. В чём проблема?
— Корнер — идиот. — Гарри нахмурился. — И Джинни — наш друг. Как-то эти две вещи не очень хорошо сочетаются.
— В общем, она в курсе слухов, которые распускают за её спиной, но вместе с тем боится, что над ней будет смеяться вся школа, если она скажет «да».
— Не в бровь, а в глаз.
— Значит, нужно рассказать об этом Корнеру. Хороший же вечерок мне предстоит...
Невилл возвёл глаза к потолку.
— Слушай, я тут подумал...
— О чём?
— Хотя, наверно, из-за проверок домашних заданий у тебя не будет времени помочь мне с этим зельем.
— Извини, Невилл, — Поттер покачал головой, — но ты прав. Плюс ко всему ещё и эти хоркруксы...
— Кстати, есть прогресс?
— Не хватает двух. Два есть, ещё про два мы знаем, где они находятся, но все равно остаётся ещё парочка. Впрочем, если вспомнить, что над этим проектом я работаю только две недели, всё могло быть намного хуже...
— И как вы собираетесь искать оставшиеся два?
— Понятия не имею. Я же не могу просто приказать им явиться сюда. — В то же мгновение между Невиллом и Гарри в воздухе на секунду зависла диадема, после чего упала на пол. — Хм ...оказывается, могу.
Гарри и Невилл недоверчиво рассматривали изящную диадему, висящую перед ними в воздухе. С нерешительным видом Поттер протянул руку и осторожно взял украшение. Беглый осмотр показал, что с этой вещицей он давным-давно знаком — по той простой причине, что видел её каждое утро, день и вечер. Он прочёл выгравированную надпись — и последние сомнения развеялись.
— Ты понимаешь, Невилл, что это значит?
— Неа. Это и вправду хоркрукс?
— Он самый. Дамблдор будет без ума от радости, потому что эта диадема — как раз один из двух неизвестных предметов.
— Почему ты так в этом уверен?
— Всё просто. Ты многих знаешь, кто на своей диадеме пишет: «Ума палата дороже злата»?
— Но диадема Рейвенкло уже многие годы считается утерянной...
— Утерянной? Очевидно, не совсем. В любом случае, мне нужно срочно побеседовать с Дамблдором и Луной.
— С Луной?
— Потому что сейчас мы с тобой находимся именно в её комнате. А такие вещи происходят здесь не в первый раз. К примеру, однажды я решил здесь заночевать. И в ту же секунду посреди рощи появился матрас. В тот раз я убедил себя, что это лишь обычная предусмотрительность Луны.
— Но теперь ты уверен, что с этой комнатой что-то не так? Я, кстати, нашёл здесь книгу по зельварению, и подумал то же самое, — что Луна оставила её здесь специально, а я просто не сразу её заметил. Если хочешь, пока ты будешь беседовать с Дамблдором, могу с ней поговорить.
— Идёт. Тогда нам лучше поспешить — для блужданий по коридорам уже довольно поздно.
Невилл согласно кивнул. Они одновременно поднялись с пола, собрали вещи и вышли. Как обычно, дверь за их спинами тут же исчезла. Приятели направились в разные стороны.
— Невилл? — позвал Гарри, а потом добавил: — Если увидишь Корнера, не подшучивай над ним.
— И почему всё веселье должно доставаться именно тебе? — ухмыльнулся в ответ Лонгботтом.
— Потому что я — Избранный? — предположил Поттер, но Невилл окинул друга насмешливым взглядом. — Потому что Корнер — моя жертва? Потому что я увидел его первым?
— Неубедительно.
— Ладно, тогда дождись, когда я буду рядом, — сдался Гарри. — Не хочу пропустить всё самое вкусное.
— Гарри Поттер идёт на уступки? Не думал, что настанет такой день...
— Просто ты — не Дафна, — подмигнул тот. — Поверь, уж я-то знаю толк в уступках. И к чему они приводят.
— Не имею ни малейшего желания слышать, чем вы там занимаетесь с Дафной.
— Почему нет? Вдруг сможешь что-нибудь использовать с Джинни.
— Нам лучше поторопиться. Пока, Гарри.
Поттер посмотрел вслед спешно удаляющемуся другу. Несомненно, достойный пример гриффиндорской храбрости.
* * *
— Добрый вечер, профессор.
— Здравствуй, Гарри. Что ты делаешь в моём кабинете так поздно? Если не ошибаюсь, на сегодня мы ничего не планировали.
— Память вас не подводит, сэр. Дело в том, что я совершил настоящее открытие, если можно так выразиться. И оно не может ждать.
— Да? И что же это?
— Мы решили, что искать следует именно знаменитые артефакты, ранее принадлежавшие Основателям Хогвартса. И тогда мне пришла в голову идея.
— Какая же?
— Диадема Рейвенкло, разумеется.
— Не исключено. Однако, она уже многие годы считается утерянной. Так что если диадема действительно один из хоркруксов, найти её будет невероятно трудно.
— Отнюдь. Она у меня в сумке.
— Что, прости?
— Не делайте такое изумлённое лицо. По правде сказать, вам уже давно пора перестать меня недооценивать.
Гарри расстегнул сумку и вытащил знаменитый артефакт.
— Мой вам подарок.
Впервые за последние несколько десятков лет у Дамблдора не нашлось, что сказать.
— Как?
— Как я её нашел? На самом деле, понятия не имею. Сначала мне нужно поболтать с Луной, и только потом я поделюсь с вами своими догадками. Скажем, завтра? Идёт? — Целиком поглощённый изучением диадемы Дамблдор промолчал. — Буду считать, что это было «да». Доброй ночи, сэр.
Хлопнула дверь, и директор резко поднял голову. Гарри только что покинул кабинет. Альбус встряхнулся и вышел из-за стола, чтобы поставить находку рядом с двумя ранее обнаруженными хоркруксами.
* * *
— Луна, мне нужно с тобой поговорить.
— Что-то стряслось, Невилл?
— Это насчёт твоей комнаты, той самой.
— Слушаю.
— Я был там с Гарри, когда мы заметили одну любопытную особенность: если что-нибудь попросить, искомое тут же обнаруживается в комнате. Мы сразу подумали, что нужно спросить у тебя — это ведь, всё-таки, твоя комната.
— Это магия замка, — таинственным голосом сообщила Луна.
— А если поточнее?
— Когда я обнаружила это помещение, то быстро поняла: замок использует свою магию, чтобы перестроить её согласно моим предпочтениям. Домовые эльфы называют её Выручай-комнатой. Я решила поменять название, а то уж больно оно напоминало название какого-то кабака для свиданий.
— Э-э... да... Можешь рассказать о ней побольше?
— Конечно.
* * *
Вернувшись в общую гостиную Рейвенкло, Гарри тут же услышал негромкие голоса Невилла и Луны. Судя по лихорадочному блеску в глазах девушки, обсуждали они магические свойства шерсти мозгошмыгов. В общем, ничего необычного. Скосив глаза, Поттер увидел, как несколько первокурсников с интересом прислушиваются к беседе и делают пометки на пергаментах. Представив реакцию Снейпа на вопрос кого-нибудь из первогодок об использовании шерсти мозгошмыгов в зельях, он удовлетворённо улыбнулся.
— Невилл?
— О, Гарри. Привет. Мантия-невидимка у тебя с собой?
— В комнате. А что?
— Прекрасно. Ты сейчас пойдёшь со мной в башню Гриффиндора. Всё объясню по дороге.
— Ладно.
* * *
Следующим вечером Гарри вновь отправился в кабинет к директору. Ему уже начинало казаться, что именно там он и живёт. Дамблдор с удивлением слушал рассказ о свойствах комнаты Луны.
— Если я правильно понял, Волдеморту известно об этой комнате, и именно там он когда-то спрятал один из своих хоркруксов. А потом магия комнаты отреагировала на вашу просьбу и показала диадему.
— Похоже, это единственное разумное объяснение.
— Звучит, по крайней мере, правдоподобно, ведь Хогвартс — самое лучшее место, если нужно что-нибудь спрятать. К тому же, именно здесь Волдеморт впервые почувствовал себя дома.
Гарри тоже вспомнил свой первый курс. С того самого дня, как он здесь появился, Хогвартс стал его новым домом.
— Профессор! — неожиданно воскликнул он. — Кажется, я знаю, где ещё один хоркрукс.
— В самом деле? — заинтересовался Дамблдор.
— Ещё до школы, когда я впервые оказался в Косом переулке, Хагрид мне сказал, что второе по безопасности место — это...
— Гринготтс! Ну, разумеется.
— Великие умы мыслят одинаково, — довольно улыбнулся Поттер.
— Совершенно верно. Мне нужно будет переговорить с Триумвиратом, чтобы уладить кое-какие бумаги с гоблинами. Они, конечно, много чего не договаривают, но, думаю, с помощью Дирка Крессвелла у нас всё получится.
Гарри задумчиво посмотрел на директора.
— Так вот почему вы так настаивали на его назначении. Вы уже это предвидели, да?
— Не совсем. Однажды я услышал, как в штабе Ордена Феникса мистер Уизли — Рональд, если быть точным — жаловался за завтраком: говорил, что нужно конфисковать все деньги у Пожирателей смерти, и тогда, цитирую, «Малфой никуда не денется». Формулировка оставляет желать лучшего, но смысл предельно ясен.
— Да, деньги — главный двигатель войны. Нужно срочно сказать Гермионе, что её усилия по перевоспитанию Номера Шесть не столь бесплодны, как кажется на первый взгляд.
Дамблдор быстро спрятал хитрую улыбку.
— Судя по всему, так оно и есть. Но поговорим о другом. Сейчас для нас самое главное — время. Что собой представляют шесть хоркруксов, нам известно. Всего их семь, если я не ошибаюсь насчёт одержимости Волдеморта этой цифрой. Где находятся три из них, мы знаем: диадема, медальон и дневник. Местонахождение ещё трёх остается неизвестным — чаша Хаффлпафф, кольцо Гонтов и последний, о котором мы пока ничего не знаем.
— Я почти уверен, что кольцо лежит где-то в доме Гонтов, а чаша — в Гринготтсе.
— Не исключено, — согласился директор. — Когда я договорюсь с гоблинами, сразу же займусь банком.
— Могу я отправиться с вами с дом Гонтов? — Дамблдор окинул Гарри задумчивым взглядом. — И не надо говорить, что я ещё слишком молод, и прочее бла-бла-бла... Я ведь буду с вами, а значит, всё должно пройти хорошо, так?
— Ладно, — махнул на него рукой Альбус. — В конце концов, ты преподнес мне три хоркрукса буквально на блюдечке. Поэтому, почему бы и нет?
— Благодарю. Так у вас есть какие-нибудь предположения по поводу последнего хоркруркса?
— Кое-что есть, но ни одного весомого доказательства.
— И всё же.
— По словам Северуса, единственное существо, которое всегда рядом с Волдемортом — это Нагини.
— И что? Где связь?
— Странно то, что он обращается с ней не как с обычным питомцем, а, скорее, как с равным, как с другом.
— А если Нагини и есть хоркрукс, тогда понятно, почему он так себя ведёт.
— Именно.
По телу юного волшебника побежали мурашки. «Отметит его, как равного себе», — вспомнились слова из Пророчества. Это объясняло всё: и связь между ним и Волдемортом, и почему он говорит на парселтанге, и это странное ощущение недосказанности — будто Дамблдор от него что-то скрывает...
— Гарри, с тобой всё в порядке? Ты так побледнел.
— Извините, сэр. Признаться, я сильно устал. Из-за последних событий я почти не сплю.
— Понимаю. В таком случае, иди отдыхать. До тех пор, пока гоблины не примут решение, всё равно ничего не произойдёт.
— Согласен, профессор. Доброй ночи.
— Спокойной ночи, Гарри.
Альбус посмотрел вслед удаляющемуся студенту. Случилось то, чего он так сильно опасался. Именно поэтому директор и не хотел рассказывать о змее. Но уже было поздно — мальчик всё понял.
* * *
До комнаты Луны Гарри добрёл в ужасном состоянии. Ещё ни разу в жизни он не чувствовал себя настолько отвратительно. И даже не обратил никакого внимания на приветствие Дафны, которая, скрываясь от назойливой Паркинсон, решила переночевать здесь. Гринграсс с беспокойством посмотрела на друга, а потом присела рядом и заключила в объятия. Тот весь дрожал, а по его щекам текли слёзы.
Вся несправедливость мира заключалась в одном слове — Волдеморт, а любимой лабораторной крысой оказался он, Гарри Поттер.
Дафна тихо баюкала своего парня. Когда он немного пришёл в себя, девушка обеспокоенно поинтересовалась:
— Гарри, что случилось? Я ещё никогда тебя таким не видела.
Потерянный и смирившийся взгляд Поттера подействовал на неё не хуже бочки с ледяной водой.
— Я... — произнёс Гарри сломленным голосом. — Я и есть хоркрукс.