14
Глава 14
даня
Стискивая зубы, пытаюсь сдержать внутренних демонов, требующих ворваться в нее на всю длину и отпустить себя. Это просто пытка – стараться двигаться медленно, когда всё внутри зудит от желания ускориться. Будь это кто-то другой, я бы так и поступил, но боль Губастой выступала сдерживающим фактором. Я просто не мог не думать о ней и ее ощущениях. То, как она закусила нижнюю губку, зажмурила глаза и выгнулась в момент первого толчка, навсегда выжжено на моих веках.
Не сдержавшись, наклоняюсь, вбирая такой же красивый, как и она сама, сосок в рот. На удивление пухлая для ее миниатюрного тела грудь увенчана сосками такого нежного розового цвета, что я чуть не кончил в штаны, когда стянул с нее полотенце. Правда, сейчас, после моего набега, ее сосочки больше напоминали по цвету клубнику, покраснев и сжавшись. Не могу отказать себе в удовольствии и слегка тяну один зубами, отчего моя девочка тут же стонет и выгибается. Кулачки сжимают подушку под ее головой, а киска пульсирует вокруг моего члена.
– Ну же, Губастая! Перестань сопротивляться, – рычу я, поднимаясь выше и зарываясь одной рукой в водопад ее волос. Она тут же распахивает свои глазищи, в которых я вижу отражение собственного безумия.
Одной рукой спускаюсь ей между ног и накрываю влажный холмик, отчего она дергается и пищит, но я тут же закрываю ей рот своим. Нахожу пальцами клитор и начинаю ласкать его, пока сам вторгаюсь в ее тугую киску.
– Ммм… – отпустив подушку, цепляется она за мои плечи, вонзая в них острые коготки.
– Да, малышка, вот так! – отрываюсь от губ и перехожу на шею, кусая и облизывая пульсирующую жилку. – Тебе же это нравится? Ну же, давай! – подбадриваю ее я, чувствуя, что она всё еще пытается взять свое тело под контроль.
Хватаюсь за ее попку свободной рукой, пока второй продолжаю тереть набухший клитор. Член уже входит свободно, туго, но стенки уже не пытаются сжаться, преградив мне путь. Не выдержав, усиливаю напор, входя глубже и сильнее, проверяя, не вызовет ли это боли, но, к моему облегчению, Губастая лишь стонет и изгибается подо мной, ловя свой первый оргазм от близости с мужчиной.
Вид при этом у нее настолько соблазнительный, что я чувствую, как простреливает мошонку, а следом сжимается член, прежде чем выплеснуть сперму в чертов презерватив. Нам определенно нужны таблетки, ведь я хотел пометить ее собой, а не спускать в гребаный гандон.
Встаю, чтобы избавиться от него, и, стянув, завязываю узлом. юля тут же прикрывается простыней, выглядя такой беззащитной и ранимой, что мне хочется защитить ее и укрыть от тяжести этого мира.
– Больно? – сев рядом, аккуратно убираю ее растрепанные волосы за уши. – Пойдем в душ?
– Нормально, – пряча глаза, вздыхает она, явно смущенная произошедшим.
– Я и не знал, что ты умеешь стесняться. Только когда заперта с мажором и ужасно хочешь писать, – пытаюсь я разрядить обстановку.
– Фу! Зачем ты про это вспомнил?! – морщится она, а потом накрывается простыней с головой. Я лишь смеюсь, тяня простыню на себя и уворачиваясь от тычков ее маленьких кулачков. Хватаю ее за руки и закидываю их ей за голову, фиксируя на месте. Смотрю и не могу налюбоваться. Потом наклоняюсь и целую.
юля
Нега прямо-таки не отпускает меня, такой расслабленности в теле я никогда не ощущала. Говорят, чувство невесомости можно узнать, плавая в морской воде. Но я никогда не была на море. Сравнить не с чем.
Поцелуй дани нежный, мягкий, даже как будто заботливый.
Так и растаять недолго, а таять мне нельзя, влюбляться нельзя.
Я же не дурочка, которая считает, что после первого секса парень воспылает любовью. Для него это обычное дело, это только для меня он особенный.
– Что снова случилось? – напрягшись и оторвав свои губы от моих, даня внимательно изучает мое лицо, словно ищет в нем ответы, но я крепко сжимаю губы, стараясь не выдавать себя.
– Ничего, я просто, ммм, липкая, – краснею снова, поерзав ногами, – пойдем в душ?
– Пойдем, наберу тебе ванну, полежишь там, придешь в себя.
Он поднимается и прямо так, голый, следует в направлении ванной комнаты. Чертов бесстыдник. И зачем я смотрю, как перекатываются его упругие ягодицы при ходьбе? Это для меня совершенно ненужная картинка.
Не давая себе больше поблажек, устремляюсь за ним, замирая на пороге. Боже мой! Да тут жить можно! Черные кафельные стены с вкраплениями белых квадратиков, полоски белых светильников на потолке и стенах, ванная прямо по центру в форме прямоугольника. В стороне замечаю душевую кабину, но всем моим вниманием завладевает даня, увлеченно вливающий в воду струйки пены прямо из двух бутылей.
– Готово! – заключает он спустя несколько минут, отходя и предоставляя мне возможность подойти к ванне и погрузиться по самый нос в пену. Что я и делаю, быстро оказавшись спрятанной от его взглядов.
– Единоличница, – усмехается он довольно, садясь на небольшой выступ возле ванной и беря в руки губку из люфы, собирается на нее что-то вылить.
– Что ты делаешь? – не понимая, спрашиваю, меся между руками ароматную пену, как тесто. Пахнет мужским запахом. Его привычным ароматом. Прекрасно, теперь я буду пахнуть им постоянно…
– Как что? Собираюсь тебя помыть, – тянет руку ко мне.
– Я и сама могу, вообще-то.
– Надо было тебя Колючкой назвать, никакой нежности и мягкости, – притворно вздыхает он, всё равно начиная гладить меня губкой по плечам.
Готовые сорваться с губ слова, что он может себе поискать нежную и мягкую, я запираю изнутри. Вот еще показывать ему, что меня волнуют другие его девушки. Он же такой. Как говорят полицейские при задержании – всё, что вы скажете, будет использовано против вас.
– Могу позаботиться, – жму плечами, – тебе холодно, иди под душ, я сама тут справлюсь.
– Мне не холодно, здесь обогрев полов, да и от ванны идет пар. Не нужно так настойчиво меня прогонять, я не уйду. Но, вообще, ты права, согреться не помешает, подвинься, – командует он, огорошивая меня словами.
А что я говорила? Не успела сказать провокационные слова, как он их использовал!
Терплю, молчаливо жду, когда он заберется в ванну и сядет напротив меня, откинувшись на прилепленный к краю ванны подголовник. Вижу только загорелые плечи, сильные руки и чересчур довольное лицо. Чеширский Кот, да и только.
– Наслаждаешься? – с губ срывается неосторожный вопрос.
даня сразу подбирается, чуть наклоняясь и ловя мою ногу. Только ногу, больше ничего, он массирует пальчики, отчего я начинаю невольно млеть, глаза закатываются, внизу живота словно разгорается солнце.
– Мы только приступили к наслаждению, – выдает он одними губами обещание, не отрывая от меня взгляда. Интересно, что он видит? Косметика у меня дешевая, тушь явно размазалась по щекам. Волосы спутались, висят сосульками. Но он так смотрит, будто насмотреться не может. Никто до него так не делал, я не знаю, куда мне от этого настойчивого взгляда деться.
Он меня словно раздевает, хотя куда больше, если я голая?
Берет вторую ногу, проделывая с ней точно такие же манипуляции, как со второй. Не в силах сдержать стон, сдаюсь и протяжно выдыхаю.
Тело, непривычное к чужим прикосновениям, тут же сдается на милость победителя. И когда Милохин скользит руками к коленям, у меня совершенно нет сил к сопротивлению, наоборот, я расслабляюсь и позволяю ему делать всё, что он хочет, и даже больше. Я наслаждаюсь каждым моментом.
Позже, засыпая в руках дани, я думаю о том, что рано или поздно сдалась бы ему и без денег, выплаченных за операцию Сашке…
* * *
– Привет, пропащая душа! – ловит меня между парами Рида, и я с виноватым видом обнимаю ее. Из-за настойчивого мажора у меня совершенно не остается времени на лучшую подругу.
– Прости, пожалуйста! У меня запара… – пытаясь не краснеть, думая о том, чем именно она вызвана и как я провела всю неделю, прошедшую с нашего с Халидом первого раза, прошу я.
– Я на тебя ужасно зла! – щиплет она меня за предплечье. – Я столько раз звонила, предлагала помощь…
– Мне не нужна помощь, – как можно беззаботнее закатываю я глаза. – Государство выделило квоту, я же говорила.
– Но ведь кроме самой операции нужно еще столько всего сделать…
– Об этом уже позаботился фонд, – продолжаю безбожно врать. – Хоть раз в жизни нам повезло, – натягиваю я улыбку, надеясь, что она не просечет мою ложь. – Мама с Сашкой уехали в санаторий, там брат пройдет курс физиотерапии.
– И ты молчала?! Это что же, ты совсем одна в своей дыр… квартире? – тут же исправляется она, запнувшись на слове.
– Да ладно тебе, называй вещи своими именами, – улыбаюсь ей я. Говорить о том, что не провела дома ни одной ночи с тех пор, как уехала мама с братом, я ей, конечно же, не собираюсь. – Дыра она и есть дыра.
– Смотрю, у тебя хорошее настроение, – улыбается она. – Ты как хочешь, но после пар я тебя забираю к себе! Устроим вечер кино, поболтаем, а то я тебя совсем не вижу! Да и вообще, поживи лучше у нас до возвращения мамы, я совершенно не доверяю твоим соседям. Жить одной в твоей коммуналке совсем не безопасно.
– Нет, ты что! – тут же качаю я головой. – Мне же на работу, – безбожно вру в очередной раз, но что делать? Мажор с ума сойдет, если я заявлю ему, что, вместо того чтобы ночевать у него, переезжаю к подруге. – Да и тот пьющий сосед куда-то уехал, – еще одна ложь в мою копилку.
– Хорошо, но сегодня никакой работы! Позвони и отпросись! Жду тебя на парковке после пар, мама такой обед сегодня готовит, пальчики оближешь! – целует она меня в щеку и убегает, слыша звонок, призывающий на пары. У меня же уже слюнки текут, так как я не понаслышке знаю о том, как вкусно готовит свекровь Риды.
«Можно мне сегодня переночевать у подруги?» – Это что же, я у папы отпрашиваюсь? Тут же удаляю и пробую заново.
«Меня подруга позвала в гости, можем перенести наши планы?» – Опять не то. Какие, к черту, планы?
«Я сегодня не смогу встретиться, подруга позвала с ночевкой». – Ну вот, вроде нормально. Можно отправлять. Зря я, конечно, отложила это до вечера, надо было сказать еще в универе, но что поделать, если я такая трусиха?
даня
«Я сегодня не смогу встретиться, подруга позвала с ночевкой».
Глаза бегут по строчкам сообщения от юли, и я проваливаюсь с головой в мысли о ней и ее попытке избежать встречи. Пластик чуть не трескается в руке, до того я сжимаю телефон с чертовой отмазкой Губастой.
Побегать от меня решила? Что еще за подруга?
– Сын? Еда остынет, почему ты не ешь?
Голос отца прорывается сквозь красное марево злости. Встряхиваю головой, возвращаясь к реальности. Поднимаю глаза на отца, сидящего за столом напротив.
– Извини, – отвечаю спокойно, откладывая телефон в сторону и пытаясь унять гнев и зуд в пальцах. Мысленно набираю сообщение, где настаиваю на встрече с упрямой девчонкой. Внешне же остаюсь холодным и выдержанным, словно ничего меня не беспокоит.
– Невкусно? – уточняет он, кивая на мою тарелку, где покоится нетронутая еда. Аппетит резко пропал.
– Нет, почему же? – Отца обижать не хочу, поэтому начинаю поглощать пищу. – Извини, немного отвлекся.
– Да ничего, – вздыхает он, промокнув губы салфеткой, – у вас вся жизнь в этих пластмассовых прямоугольниках. Что-то всегда есть поважнее, чем пообщаться с родными.
– Нет, почему же? – приподнимаю брови в ответ на такое замечание. У нас в семье обычно придерживаются правила не брать телефоны за стол, но я настолько заждался сообщения от Губастой, что просто стал одержимым и носил гаджет с собой. Везде за собой таскал. Не хотел пропустить СМС от нее, а потом, услышав заветный сигнал, жадно вчитывался в слова, думая о пальцах, которыми она их набирала.
Вот до чего она меня довела.
Черт, эта девчонка сделала меня зависимым от всего, что с ней происходит, а ее холодность и отстраненность еще больше притягивали и подливали масла в огонь, заставляя постоянно думать, как растопить этот лед. Она полностью заняла мои мысли и выбираться из них не намеревалась.
Думал, затащу ее в постель – и отпустит. А стало еще хуже.
Узнал, какая она охренительная подо мной, как умеет отдаваться вполсилы, вынужденно, и теперь мечтал узнать, как она это сделает по собственному желанию и инициативе. Гениальная разводка от девственницы. Сумела поймать заядлого бабника на крючок своим равнодушием, отвернув от всех других девушек. Включила во мне режим охотника. Только она одна мне теперь нужна.
– Тогда давай обсудим твой день рождения, – предлагает отец, не имея представления, о чем я думаю.
– Я не против, – жму плечами, воображая обычный скучный банкет в ресторане.
– Хочу придумать что-то особенное, устал от привычных праздников, – развивает он свою мысль, задумчиво барабаня пальцами по столешнице. – Есть идеи?
– Мне всё равно, – снова лениво пожимаю плечами.
– Тебе не может быть всё равно на собственный день рождения, – понуро опускает он голову.
«Только если он не совпадает с днем смерти матери», – проговариваю про себя, но не озвучиваю мысли, многозначительного взгляда хватает, чтобы отец понял и со вздохом закатил глаза.
– Сынок, твоя мама бы гордилась тем, каким ты стал. Отличный студент, хороший сын, капитан команды по футболу, ты наша с ней гордость. Она точно бы не обрадовалась, узнав, что ты с равнодушием отмечаешь дни, когда она произвела тебя на свет. Странно такое говорить отцу, обычно мы упрекаем своих детей в бесшабашности. Взять хоть твоего друга Ратмира, –морщится он, выражая свое мнение. – Удивлюсь, если из него получится что-то путное. Не завидую Хасаную. Но ты слишком серьезный и взрослый. Развлекись, пригласи в дом своих сверстников. Девушку… – забрасывает он удочку, с хитрецой глядя на меня. – Было бы неплохо присмотреться к кому-то и выбрать невесту.
– Скажешь тоже! – выпучиваю я театрально глаза. – Какая еще невеста в девятнадцать? Рано мне еще о таком думать!
– Ну рано так рано, – качает головой родитель. – Но друзей всё же позови. Будем на этот раз дома. Я всё организую, на тебе только гости.
– Гости так гости.
6-8 звёзд и я выкладываю 4 проды