Глава 7
Юля
Последний Данин ответ пролетел словно мимо меня. Он вроде сказал что-то про три недели, но мне было уже все равно.
Как быстро зажглась, так же стремительно и остыла. Сразу стало за себя стыдно. Бегать от всяких Григориев, год заниматься сексом лишь в фантазиях и чуть не отдаться у стеночки в коридоре человеку, для которого важно было закрыть прочерк в графе «секс с дурой Юлей».
Все же зря я пряталась от него в девятнадцать. Пусть бы получил свое тогда и не мелькал больше на горизонте. Я уж как-нибудь пережила бы пару оргазмов. Возможно, после них поскорее отшила бы Вовку и вышла замуж за нормального мужика.
От злости хотелось обвинить Милохина во всех бедах от неудачного брака до жора во время ПМС. Черт! Дай мне время, я бы и в таянии ледников его обвинила. Вон какой горячий! Точно он плавит.
Но времени не было, да и обманывать себя я не умела.
«Не хочешь получить ожог - не прикасайся к огню», - простая истина. В моем возрасте положено бы знать. Не девочка! Но, как бестолковую бабочку, меня тянуло на пламя. Пьянило от его жара.
Словно включался какой-то неведомый науке инстинкт: «Видишь Даню - соглашайся на все сразу. Ни о чем не спрашивай!»
И не важно: замужем ли я, свободен ли он. Безразлично! Лишь бы обнимал так крепко, целовал и называл «моей».
Самый неподходящий вариант для секса без обязательств. Слишком желанный и со слишком сильной побочкой. Как головную боль гильотиной лечить. Эффективно, но даже Григорий был безопаснее в сто раз.
Даня
Полька все-таки заехала мне по яйцам. Не буквально, так морально. Еще несколько мгновений назад она готова была кончить. Почти пульсировала у меня на пальцах, а тут вдруг взяла и взбрыкнула.
Выпускать ее из-за секундного заеба я, конечно, не планировал. Вместо этого снова притиснул к стене. Отработанным движением подхватил под ягодицы. Прижался губами к губам... а дальше непривычный солоноватый вкус вернул голову на место.
Нет, Юлька не плакала. Солоно мне было из-за крови. Упрямая девчонка укусила за губу, и сейчас я сам себе напоминал обляпавшегося вампира.
- Какого хрена? - боль быстро заставила отпустить упругую попу. - Черт...
Я прижал ладонь ко рту. Стер тыльной стороной несколько капель. И снова уставился на Юлю.
- Дверь сзади! - Она мигом застегнула свои брюки и принялась заправлять блузку.
- Ты серьезно?
- Надеюсь, демоверсии секса для сравнения тебе хватит.
- Юль! - я поставил ладони на стену по обе стороны от ее плеч. На одной красовался кровавый след. На другой - царапина. Супер! И когда только кошка дикая успела? - Ты из-за трех недель разозлилась?
- Я, Даня, не разозлилась вообще.
- Тогда какого хрена? Тебе ж нравилось.
Можно было попробовать взять эту крепость в третий раз, но что-то останавливало.
- На что у вас, мужчин, чаще списывают женские заскоки? Придурь, фаза луны? Ты сам выбери. Так?
- А по-человечески ты сказать можешь?
- По-человечески я тебе уже два раза сказала, где находится дверь. Как вошел, так и выходи! Тебе не привыкать исчезать внезапно.
- Все же дело в самолете.
Хотелось врезать себе за длинный язык. Ну на фига вообще что-то говорил. С лингвистикой у нас вечно не ладилось. Самые лучшие переговоры проходили с моим языком у нее во рту. И никак иначе.
- Нет, Даня. Все дело в том, что мне уже не девятнадцать и не двадцать пять. Делиться с другими я и раньше не умела. А вот собирать себя по кусочкам после твоего очередного внезапного отлета уже поздновато.
- А если я скажу, что ничего внезапного не будет? И прежние тоже не были внезапными.
- Это что-то изменит в финале?
Красивые пухлые губы сжались в линию, и взгляд красноречиво опять показал на дверь.
- Ты хоть понимаешь, что дурость все это? Традиция, блин. Из прошлого.
Вот теперь я уже завелся по-другому. От возбуждения не осталось и следа. Руки пекло от желания отшлепать одну вредную особу. И после снова зацеловать. До протяжных «еще», ее ладоней на мне и убийственно-сладкого предвкушения близости.
Гадство! Только с ней так тормоза отказывали. Ведьма моя! А что предложить вместо трех недель? Отношения на две страны? Вот так сразу? И будто не было двенадцати лет порознь. Словно я тот прежний идиот, а она молодая коза, трепавшая мне нервы?
- Дань, если тебе от этого будет легче, считай меня фригидной сучкой или кем-нибудь еще.
Всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен, Юля выбралась из моего захвата и встала у раскрытой двери.
- Прошу на выход. Наверняка тебя еще сегодня ждут новые подвиги.
Я стер с губ очередные кровавые капли. Поправил все еще дубовый член. И выдохнул.
Гештальт отказывался закрываться. В трусах у некоторых дам аж хлюпало, мою шею и верх спины пекло от свежих царапин, но птица Обломинго уже расправила крылья и начала свою песню.
- Я ведь от тебя так просто не отстану, - сказал и для нее, и для себя. Как озарило.
- А вот это уже точно традиция.
- Зря...
Выходить не хотелось. Меня будто крюками здесь держало. Врос в эту маленькую квартирку. Корни пустил.
- Значит, тебе не повезло...
- ...опять. - Чуть не саданул в стену.
- Повезет в чем-нибудь другом. - Юля опустила взгляд вниз и отвернулась. - Или с другой.
***
Спускаясь по ступенькам старого дома, я успокаивал себя тем, что Кутузову тоже пришлось вначале сдать Москву. И ничего! Потом как-то победил. Вот и у меня получится.
На успокоение ушла вся дорога. В салоне машины, если принюхаться, можно было почувствовать тонкий цветочный аромат - Юлины духи. А на опустевшем заднем сиденье - легко представить ее саму. В проклятых брюках, строгую, зыркающую на меня, как полицейский на нарушителя скорости.
Со скоростью, кстати, я и правда накосячил. Хватку потерял. Ушел с нейтралки сразу на пятую передачу. И теперь нужно было заводить свою резвую машинку заново.
Мысли, что все получится, приятно грели душу. Воспоминания, как она жадно принимала ласку, отзывались болезненным подергиванием в паху. Но только я переступил порог квартиры, только прошел в гостиную, как сладкие женские стоны из дедовой комнаты выбили все картинки из черепушки.
Дед? Серьезно?
Я чуть ключи не выронил.
- Милая, солнышко мое, хорошо-то как! - раздалось как контрольный в голову. В мою голову!
- Мне тоже, - послышалось следом.
Где стоял, я там и сел.
- Яденька, золотко, а если так...
- Лева, ну ты проказник!
Я чуть не закашлялся, хватанув слишком много воздуха.
Дед, ну он и дает! Если до этого у меня еще были сомнения в том, кто та женщина на дне рождения, то теперь они развеялись. Яденьку я знал лишь одну и голос этот уже слышал.
Подумать только - пока я подбивал клинья к Юльке, получал по морде и страдал от неспадающего стояка, мой дед вовсю жарил её бабку. И не просто жарил, а перешел в гордый разряд «проказников».
Таким лузером я не чувствовал себя лет с семнадцати. Или раньше... Вроде как стоило порадоваться за деда - был еще порох в пороховницах, - но мой собственный запал после такого сюрприза как-то притух.
В паспорте значилось, что мне тридцать пять лет, а мой родной дед делал меня как юнца. Причем не с какой-нибудь левой бабушенцией, а с ведьмой из того же племени, что и моя зазноба.
Высший пилотаж! Хоть сейчас возвращайся на Дачный и вступай в новый бой за честь рода.
Желание вернуться было сильным. Хлипкую дверь квартиры можно было вынести с одного пинка, а дальше дело техники. На нее вроде бы пока никто не жаловался.
Но я, конечно же, себя сдержал. Убил остаток вечера в кабаке под домом. Полночи потратил на чтение отчетов из Лондона и написание новых распоряжений. А утро - на поездку в офис.
Любоваться довольным лицом Басманского, у которого в глазах мигало «Наполненность яиц - ноль процентов», оказалось нихера не проще, чем пить за завтраком кофе с дедом.
Друг не переживал ни из-за свежего геморроя с казино, ни из-за нового проекта, ни из-за проблем с технарями. Заваленный под завязку делами, он успевал качественно потрахивать свою новую помощницу. Спускать пар! И только мне, счастливчику, снова оставалось лишь вспоминать недавний косяк.
***
Это было грустно. Пиздец как! Будто на машине времени прокатился в прошлое. Однако, ко второй половине дня, началу занятий по английскому, настроение рухнуло до отметки «совсем хреново».
Меня не брало ни декольте секретарши заведующего лингвистическим центром. Рембрандтовское! С полуголыми «четверочками», между которыми можно было успокоить душу. Не вставлял кофе - спать хотелось просто адски. Бесили довольные хари учащихся и длина Юлиной юбки.
Ума не приложу, как протянул три пары. Хотелось выгнать всех к ебеней матери из аудитории, разложить одну упрямую училку на столе и завершить начатое вчера. Внутри все так и требовало пополнить категорию «проказников».
Но та часть мозга, которая отвечала за интеллект, останавливала. Намекала, расчетливая, что после такого маневра второго тайма мне уже не светит. В этой жизни - уж точно.
И я держался.
Смотрел на странно грустное лицо Юли. Трепался на английском. А в перерывах между парами отлавливал в темных уголках «неудачников» и убедительно на великом и могучем втолковывал, что на училку зариться нельзя, что место занято... и вообще можно лишиться зрения.
Понимали меня примерно так же, как и на английском. Вначале роняли челюсти, блеяли что-то про «какого черта». А после аккуратного удара в печень соглашались со всеми предложениями. Мгновенно. Без споров.
Учитывая, что зараза Юлька на меня даже не смотрела, такие перерывы оказались единственным удовольствием от гребаных курсов.
С завтрашнего дня нужно было полностью менять тактику. Розы и конфеты в моем случае, конечно, не годились. В ресторан Юля не пойдет даже под дулом пистолета. Но за прошедшие годы я научился дарить кое-что помимо плюшевых игрушек.
Решение, что именно может сработать с упрямой ведьмочкой, пришло внезапно. Прямо посреди третьей пары я покинул аудиторию, набрал секретаршу Басманского, а потом ненадолго заглянул к заведующему.
Юля даже разозлиться не успела к моему возвращению. Красные, как у кролика, глаза гневно сверкнули за стеклами очков. Пухлые губки на миг сжались. Но она продолжила занятие, как будто ничего и не было.
Решительная, до чертиков сексуальная и вся такая родная, что, когда после занятий к нам заглянул заведующий с новостями о билетах в театр, стало противно от самого себя.