5.
– Эй, котенок, как думаешь... – Ледибаг лежала на коленях напарника и с теплой улыбкой наблюдала, как он возится с ее ленточками.
До назначенной битвы оставалось еще полчаса, и за эти полчаса они вдвоем собирались забрать от жизни все, что она только может предложить...
– Ась? – смешно высунув кончик языка, парень пытался завязать на хвостиках девушки бантик. Но пока тщетно.
– Где они сейчас... – Ледибаг посерьезнела и еле уловимо вздохнула. – Мама, папа... Где они? Видят ли они нас сейчас?..
Нуар вдруг хихикнул, и девушка вскинула на него удивленные глаза. Перехватив ее взгляд, парень широко улыбнулся и наклонился, вновь целуя ее.Затем отстранился.
– Ну конечно, видят! – заявил он. – И ты потом получишь большущий нагоняй за то, что прятала от родителей такого парня, как я!
Смешок вырвался у героини Парижа. Сначала один, затем второй. Закончилось все тем, что они вдвоем не выдержали и засмеялись, забывая обо всем.
– Я думаю, меня простят, – девушка подняла руку вверх и слегка взъерошила светлые пряди Нуара. Тот едва не замурлыкал, чем вновь заставил ее улыбнуться. – Глупый ты котенок... – и она вновь смотрела на него так... необычно. Тепло, нежно... Он не видел еще у нее такой взгляд до этого дня.
– Зато счастливый! – просиял парень. – Знаешь, моя леди, какая-то часть меня даже не хочет, чтобы это заканчивалось...
Ледибаг села и, осторожно коснувшись ладошкой его щеки, погладила.
– Мы все исправим, обещаю, – тихо сказала она. – А потом, если захочешь, сможем прийти сюда и повторить происходящее. Только без акум. Без Хищной Моли. Только мы с тобой, вдвоем. Согласен?
Он кивнул, смущенно улыбнувшись. А потом потянулся вперед и уже в который раз за этот такой короткий час обнял напарницу, прижимая ее к себе. И улыбнулся, чувствуя, как она доверчиво положила голову ему на плечо.
– Спрашиваешь! – стараясь казаться веселым, хмыкнул он. – Мы теперь все равно что связаны навеки! Как... муж с женой, только сильнее, веришь? Мы теперь как одно целое,Ледибаг! И уже совсем скоро мы справимся со всем этим... И... тогда навсегда будем вместе... Будем вместе ходить в кино, вместе забегать на перекус в кафешки. Будем наедаться до отвала и потом стрясать калории на патруле, играя в догонялки. Будем встречаться! Будем жить!!! Моя леди, мы будем счастливы!!!
***
Он успевает заметить лишь то, что на нее несется что-то огромное,страшное...
А еще вот эти ее глаза.
Глаза человека, который осознает, что происходит, но изменить это не может...
У нее отнимаются ноги.
Он бежит, вкладывая всего себя в этот бег...
***
– Главное, смотри, не заработай синяк на пол-лица, женишок! – засмеялась Ледибаг. – А то как я поведу тебя с родителями знакомить?
– Я скажу, что спасал свою любовь ото зла! И ведь не совру, не правда ли?
А в ответ...тишина...
– Нет, – наконец ответила она.
– Что?..
– Нет, соврешь... – и девушка села, обхватив колени руками. – Потому что я больше не позволю тебе рисковать ради меня... Я не позволю тебе погибнуть из-за меня, глупый Нуар, слышишь? Я не позволю!!!! Ты мне нужнее всего мира, нужнее жизни!.. Нужнее, куда нужнее этой глупой никчемной жизни, понимаешь?! Пожалуйста! Пожалуйста, пообещай мне, что ни в коем случае не кинешься вновь меня спасать!!! Обещаешь?! – и серебряные слезы вновь полились по ее щекам. – Обещай мне, Нуар!!! Обещай, обещай!!!
Он подошел и опустился рядом на колени. Протянул руки вперед и, осторожно приподняв ее лицо за подбородок, вытер пальцем слезу. Улыбнулся.
– Прости...
***
Ветер свистит в ушах. В глазах темно, усталость забирает все. Он чувствует, как ноги, будто в каком-то чертовом сне, заплетаются и начинают вязнуть в несуществующем киселе. Он рвет его, раздирая последние мышцы в кровь.
Ничего.
Ничего теперь не имеет значения.
Только она. Она и Боль.
А еще он...
И, наверно, этот глупый ветер... Ветер во всем виноват, точно...
А иначе почему у нее... такие глаза? Господи, какие глаза... Ужас, страх, отчаяние, боль, мольба... – все в них. В них одних.
Она смотрит... на него.
А он – только на нее. На ее хрупкую фигурку, стоящую одну против этого ветра...
***
Нуар вздохнул.
– Прости, моя леди, – улыбнувшись так, как улыбаются счастливые люди, достигшие своего предела и вдруг понявшие, что дальше пути нет, повторил он, – но я не могу тебе этого пообещать. Я буду защищать тебя, и неважно, что мне придется отдать за твою жизнь: свою душу или целый мир. Мне это не важно. Я буду защищать тебя, Ледибаг! Буду, слышишь? Всегда буду. Всегда, всегда...
***
«Всегда...»
Эхо этого голоса, эхо, уже ставшее прошлым, звучит у него в голове. Он чему-то усмехается. А затем останавливается в метре от нее и начинает поворачиваться. Плевать на все.
Он встретит своих врагов лицом к лицу.
***
– Нет! – она, сорвавшись на рыдание, порывисто кинулась вперед и обняла парня, до боли вцепившись тонкими пальцами в его плечи. – Не позволю, слышишь?! Не смей становиться моим щитом, Нуар!!! Мы – одно целое, сам же сказал, помнишь?!Помнишь же?..
Его взгляд стал мягким. Таким мягким и теплым, каким не был еще никогда.
– Прости, моя леди, – вновь повторил он, осторожно проводя рукой по ее волосам, – кажется, уже забыл...
И они оба знали, что это дурацкая, глупая ложь...
***
Он успевает заметить лишь такой... разочарованный взгляд врага и усмехнуться.
А затем...
***
– Кроме того, у меня в запасе целых девять жизней, моя леди! И знаешь... я каждую из них готов лично положить перед тобой...
***
...Эта темнота... Он не видит, что летит на него, от чего надо защищаться, но знает точно одно: он станет щитом. Несмотря ни на что, он станет щитом!!!! И защитит ее, не важно, что для этого нужно!!! Он отдаст все!!! И его жизнь – наименьшая из всех цен!!!
Он отворачивается от нее, улавливая лишь неосознанный тихий вдох, и становится между ней и врагами, расставляя руки в стороны...
А она ведь права...
Он не щит.
Он ее стена. Стена, защищающая ее от всего остального мира.
Он защищал ее.
И будет защищать.
Всегда.
***
– Я не позволю!!! – хрипло прошептала она. – Если становиться щитами – то только вместе!!! Взявшись за руки, бок о бок. ВМЕСТЕ!!! Я не позволю тебе сражаться в одиночку!!!
***
Она еще не успела понять, что происходит. Он слышит лишь тихий неосознанный полувздох-полувсхлип, а затем для него пропадают даже эти звуки. Все смешивается, краски летят вверх тормашками, и из всей этой палитры у него перед глазами вдруг остается один красный.
Еще пару секунд он видит, как зло смотрит на него Боль и какое удивленное лицо у Хищной Моли...
А потом...
А потом происходит СТРАШНОЕ.
То, чего он действительно не мог предусмотреть...
Страшная боль пронзает все тело. Дикая, просто безумная.
Но не это страшно.
И даже не то, что он вот так за миг выбывает из боя...
Это не страшно...
И даже не то, что вскоре, как в вязком пустом киселе, начинают пропадать звуки и голоса.
И не то, что в глазах темнеет.
Это не страшно.
Страшен тот крохотный холодок, пронесшийся вдруг по руке...
По тому месту, где обычно находится кольцо...
Слетевшее сейчас с пальца из-за силы удара.
«Пока мы в этих костюмах, раны нам не страшны!..»
Пока мы в этих костюмах...
Только пока мы такие...
Но...
Не сейчас.
***
– Я защищу тебя любой ценой, моя леди! – и Кот Нуар вдруг вновь широко улыбается. – Смотри-ка! Завязал!
Ледибаг, словно во сне, подносит к хвостикам руку и пробегает пальцами по бантику. Она понимает, что Нуару хочется сменить тему, и позволяет это сделать, тихонько пообещав себе, что все же не позволит ему вновь рисковать своей жизнью ради нее.
– И правда, – выдыхает она. – Миленький...
– А то! – со своей обычной самодовольной улыбкой заявляет парень, и Ледибаг тихо смеется.
На этот раз искренне.
***
Сильный порыв ветра, образовавшийся по инерции, врезается ей в лицо и заставляет невольно отступить, зажмурившись. Нелепо веселый, глупый и такой неподходящий для этой битвы бантик срывается с волос и улетает в темноту неба. Распущенные волосы падают на лицо, тут же прилипая к не успевшей застыть крови, путаясь и неприятно царапая щеки.
Она не видит.
Не замечает.
Вообще, вообще ничего.
Кроме него...
Дрожащий взгляд сузившихся до горошин зрачков направлен прямо на острие огромного копья... торчащее прямо у него из спины.
Еще немного – и это оружие разорвало бы ее в клочья...
Сдавленный, тонкий, беспомощный звук вырывается у нее, переплетаясь с его хриплым вдохом.
Он начинает падать.
У нее начинают подкашиваться ноги.
Разбивая эту тишину, на землю вдруг падает что-то... звонкое. Дико, противно звонкое. Отвратительно резкое, сломавшее все.
Она не переводит взгляд на предмет. Но, когда вдруг ненадолго ослепившая зеленая вспышка исчезает, она видит самое жуткое, страшное, дикое, что ей только приходилось видеть в жизни. И все понимает.
Он все еще стоит спиной к ней. И прямо посреди спины вокруг торчащего наконечника, пробившего его насквозь, постепенно образовывается алое пятно.
Алое пятно на белой, черт возьми, рубашке.
Она узнает эту рубашку. Эту складку, эту заплатку...
Господи, она ее знает! Это же...
Нет...Нет!!!
А дальше копье вдруг растворяется, и он падает. На спину. Светлые волосы летят в стороны, открывая то, от чего она так долго бегала: его настоящее лицо. Хотя, впрочем, сейчас это просто бесполезная трата времени.
Потому что она и так уже все поняла.
Это видно по этому безумному, животному ужасу, в один миг сделавшему ее глаза иссиня-черными. Нет больше небесной голубизны, которая так нравилась Нуару. Нет больше озорных веселых глазенок, так полюбившихся Тикки.
Только живая, жидкая, тягучая, ртутная ненависть, прожигающая насквозь.
И такой ужас, что его нельзя описать словами.
– Нуар?..
Этот тихий, неверящий голос... Он вихрем врезается в Париж, убивая вдруг всю надежду... А дальше... Дальше тишина исчезает...
– Ах, ну разве это не чудесно? – восторженно шепчет Боль, с наслаждением комментируя каждое действие.
Как Ледибаг спотыкается и падает на колени. Как с трудом поднимается и ползком, рывками, опираясь только на одну руку движется к нему. Как приближается, как начинает трясти. Как парень что-то ей говорит, находя в себе силы улыбнуться. Как девушка зажимает себе рот руками, как против воли начинает рыдать. А затем – даже то, как у того парня вдруг закатываются глаза, и он начинает метаться уже в конвульсиях, тщетно пытаясь расцарапать руками землю. Кровь льет из него так... красиво... так восхитительно! А она кричит. И ее крик – это нечто настолько прекрасное, что захватывает дух. Он был готов убивать каждую минуту, лишь бы слышать это снова и снова. Снова и снова...
– Это прекрасно... – шепчет Боль. – Ах, это настолько изумительно, что у меня не хватает слов... Это картина, достойная самого великого пера! Ничего красивее я в жизни не видел!
Она издает какой-то хрип и поворачивается к нему. Даже Хищная Моль отходит на пару шагов назад. Даже он не в силах выдержать такой... ТАКОЙ взгляд... Если бы взглядом можно было убить, то вот эти глаза не убили бы.
Они бы пытали. Ломали, выворачивали. Вечность адских мук – вот, что обещали эти глаза...
Но Боли было все равно.
Он все еще улыбался...
– Что же теперь, божья коровка? – шепчет он, без капли страха глядя в глаза напротив. – Ему уже ничем не поможешь... Ты осталась одна. Совсем, совсем одна...
Что-то неестественное, дикое вдруг блестит в ее глазах. Она оглядывается на напарника и, сжав кулаки, встает.
– Еще ничего... – она часто дышит, хрипит и еле стоит на ногах. Но стоит. Но все же стоит. – Не кончено!
А дальше происходит то, чего от этой девушки не мог ожидать никто: потрепанный, расцарапанный йо-йо летит в воздух и...
Нет, не атакует.
Глухую тишину пронзает крик, который здесь по ошибке. Затерявшийся, неподходящий крик. Крик, который должен был ознаменовать наступающую победу, а позже – исправить все.
Но не здесь. НЕ СЕЙЧАС!!!
– Талисман удачи!!!
Ей в руки падает нечто восхитительное... Меч. Острый, заточенный и удивительно длинный. И в то же время легкий, лежащий в ее ладони так, будто бы был там рожден...
Она смотрит на оружие неестественно сверкающими глазами. Ей никогда не выпадало ничего подобного... Зрачки поднимаются вверх, и Хищная Моль снова невольно отступает назад.
Сейчас она действительно может их убить.
И она это понимает.