17
Сначала моя голова упала на что-то твердое, затем утонула в мягкости. Мне снились объятия и единороги в образе парней: Даня беззаботно скакал по радуге, Ник грустно жевал траву, Паша занимался в едирожьей качалке, а Амир заигрывал с очередной поняшкой – это были спокойные сны.
Солнышко пробивалось в гостиную через французские окна в пол. Ярко-оранжевые лучи били прямо в глаза, вынуждая меня перевернуться. Я лежала на постели под одеялом на том же диване, на каком сидела ночью. Егор спал в кресле, запрокинув голову назад. Длинные руки были важно скрещены на груди, а сама она мерно вздымалась от его дыхания. Во сне он выглядел беззащитным и... безобидным? Это был совершенно другой Егор, не тот, заносчивый высокомерный мальчишка, каким я видела его до недавнего времени.
Смяв пальцами край одеяла, я аккуратно ступила на пол и подняла облако пыли, взмахнув полотном. Оно накрыло его колени и часть торса, а нежность мгновенно поглотило моё сердце.
Его шарм опасного проблемного парня рассеялся – вчера он искал меня вместе со всеми. Может быть, я это придумала, но лёд между нами начал таять.
Поход в туалет, видимо, занял больше времени, чем я думала, ведь вернувшись, я обнаружила пустое кресло и одеяло, мятой кучей валявшееся на полу. Он был на улице. Смотрел в чащу леса, в своей привычной позе – держа руки в карманах. Стоящей перед окном меня и застал вопрос:
– Уже проснулась? – Амир направлялся на кухню.
– Ага.
Он спокойно глянул на диван.
– Оу, а кого это выгнали?
Я пожала плечами, а взгляд его переместился мне за спину.
– А, понятно, – протянул он. – Завтракать будешь?
Было бы неплохо.
Я примостилась на барном стуле, Амир колдовал над яичницей. Постепенно к нам подтянулись остальные. Даня только и делал, что спрашивал, наложить ли мне ещё еды, подлить кофе, подать салфеток. Он ощущал вину за произошедшее, хоть и не был властен над событиями. Да и нога почти не болела, возможно это действие обезболивающих, или же я просто научилась наступать на нее правильно.
А ещё, впервые за два года в одиночку меня окружала забота, о которой я не могла и мечтать. Это был бальзам на мою холостяцкую душу, и я поистине наслаждалась вниманием окружающих. Эти парни поспевали и отвешивать мне подколы и перепираться друг с другом в вопросах жизни. Простые темы. Простые стёбы. В основном, Паши, над Амиром и Ником, над этим я задорно смеялась. Да и они единственными были любителями поговорить. А вот Егор со своей половинкой, которая, кстати говоря, разместилась на противоположном краю стола, сохраняли молчание.
Когда солнце поднялось ввысь и начало шпарить нам в глаза, Амир поднялся и хлопнул в ладоши:
– Ну всё, собираемся.
Аккуратно спрыгнув со стула, я удивлённо уставилась на белые носки, остановившиеся напротив.
– Да? – подняла голову.
– Тебе нужно наверх.
– Я понесу!
– Дань, – остановил его Егор. – спина. Забыл?
У Дани были проблемы со спиной и вчера он пронес меня лишь половину пути. А дальше, как эстафетная палочка, я перекочевала в удивительно крепкие руки Егора. И то, как он уверенно, доставил меня до комнаты, несказанно восхищало. Он не был Пашей с его бицепсами-трицепсами, он был моделью, но мою 60-килогромовую тушку выстоял, не моргнув и глазом.
Зачем он вызвался? Почему спал на диване? Почему у Крис такое выражение лица, словно она кусок лимона съела и за завтрак они не обменялись и парой слов и секундой взглядов.
Он подхватил меня на руки прежде, чем я успела запротестовать. Обняла за шею, нахмуренно вперилась в его скулу.
– Ты используешь меня?
– Каким образом?
Острый, как бритва, взгляд смотрел прямо перед собой. И только.
– Вы поссорились. А я – месть?
Вы все так делаете, не так ли?
– Молчишь? Значит, правда.
Я видела, как его ресницы коснулись верхнего века и опустились.
– Ты что, закатил глаза?
Он распахнул дверь моей комнаты и опустил меня на постель. Я упала на спину, а его ладони упёрлись в матрас по обе стороны от моей головы.
– И почему тебя так это интересует?
– Женское любопытство, – съязвила я. – И, если хочешь, чтобы я подыграла, ты должен всё рассказать.
Долгий взгляд кочевал от правого глаза к левому, а затем он поднялся, и не глядя на меня, произнес:
– И Даня купился на это?
И одной фразой мы снова вернулись в начало.
Я прикрыла веки и устало вздохнула, показательно демонстрируя, насколько меня достала наша словесная баталия.
– И что ты хочешь знать?
Приоткрыла один глаз. Он стоял у постели со скрещенными руками и смотрел на меня выжидающе. Сработало?
– Почему ты спал на диване и твоя, кислая на язык, Крис сегодня не раскрыла и рта.
– Она наказана.
– Что?
– Она сделала то, что я ненавижу, и теперь пожинает плоды.
– Ты что, воспитываешь свою девушку?
– Да. И мне плевать, что ты об этом думаешь.
– Думать о вас – последнее, чем я хотела бы заниматься, – фыркнула, разглаживая простынь.
– И, тем не менее, тебе интересно, не поссорились ли мы.
– Ага. Знаешь ли, теперь у меня освободилось немного времени на то, чтобы промывать кому-то косточки, – и я подняла свою травмированную ногу.
– Это не останавливает тебя разгуливать ночью по дому.
Я сощурила глаза.
– Тебе прекрасно известно, что я разгуливала не просто так. Другой вопрос: почему ты мне помогаешь, спустя столько времени угроз и насмехательств?
Я и не ждала, что этот парень мне ответит. Егор молча направился в сторону двери, но, как только его пальцы коснулись резной ручки, он застыл. Спина, обычно ровная, изогнулась, руки напряглись, он не оборачивался, когда четко выговорил:
– Ты – не месть. Ты – причина.
* * *
Кофе-кондитерская «Ладное».
Алёна подошла ко мне, когда я варила очередную порцию какао. Четвертую за последний час, студентов в этом кафе и вправду было пруд пруди. Устало вытерев вспотевший лоб, я уставилась на напарницу. Ее глаза были расширены от испуга.
– Что такое?
– Валя, там тебя требуют.
– Меня?
Это снова Даня? Ну я ему покажу.
Да, я игнорировала его последние несколько дней, и что? От его сообщений разрывался телефон, не облегчая мою головную боль. И мне пришлось поставить его на беззвучный. Очевидно, я не хотела разговаривать, я хотела отдохнуть и смириться со своими мыслями, а он, судя по всему, не понимал намёков.
Но в кафе был не он. Три черноволосые девицы сидели за столиком под номером 8. Двоих я узнала сразу, а к третьей пришлось приглядеться. Что нужно от меня подружкам Крис и... ей самой? Я проморгалась.
– Смена имиджа?
Она откинула чёрную прядь за спину.
– Я же тебя предупреждала.
– О чём?
– О ком! – воскликнула она. – О Егоре.
– А что я сделала? Специально растянула ногу, чтобы он носил меня на руках?
Ох, ещё никогда в жизни я не была настолько терпелива...
– Исчезни, – провизжала я.
Рваный смешок вырвался, когда я развернулась.
– С радостью.
– Нет. Исчезни из нашей жизни!
– Меня и так там нет.
– Ты вписалась в их круг, теперь выходи.
– Чего? – нет, она серьезно что-ли. – ты мне бросить Даню предлагаешь?
– За отдельную плату.
Если на секунду представить, что у нас с Даней настоящие отношения и мне предлагают деньги за то, чтобы мы расстались... Боже, как противно.
– Не интересует, – сухо бросила я.
– Да ладно. Ты же нуждаешься в этом.
Брюнетка отклонилась на спинку кресла и обвела меня насмешливым взглядом. Мелкая дрожь отвращения пробежала по всему телу. Мне нужно было держать себя в руках. Нужно было! Но... Спина уже согнулась, чтобы сократить расстояние между нашими лицами, голос уже понизился и я зашептала:
– Как видишь, у меня есть место, где я достаточно получаю. И деньги, в которых, как ты говоришь, я нуждаюсь, всегда можно заработать, но мозги, – цокнула языком, посылая снисходительный взгляд ее пустой черепной коробке, – Не-а.
– Тогда, прощайся с работой, – плюнула она ядом. – Можете прислать адекватного официанта?! Книгу жалоб, пожалуйста!
Крис подняла крик на всё кафе, а я стояла на месте и растерянно хлопала глазами. Я не понимала, что происходит, пока администратор лишал меня работы, пока я опустошала свой шкафчик в кабинете персонала. Это всё происходит в реале?
А потом я вышла на улицу, села на лавочку, и...
Меня уволили?
Меня только что уволили?
– Я знал, что ты не послушаешь врача. Ты слишком спокойно отреагировала на прогноз.
Даня застал меня в раздевалке, когда я затягивала ногу эластичным бинтом. Не послушала врача... Они раздают советы, чтобы не нести ответственности за возможные последствия.
– И что? – гневно пробормотала я. – Мне нужно работать усерднее.
– Ты серьезно? Печешься о бабках, забивая на здоровье?
Сжимая губы, я все ещё бормотала ругательства, не обращая на него внимания.
– Да что с тобой?!
Даня схватил мою руку, прекращая перевязку. Он не терпел отлагательств и жаждал ответов.
– Не сейчас, Данил! – проворчала я. – я хочу выпустить на ком-то пар. Так что беги, пока можешь.
– Очень страшно, – он лишь посмеялся. – И что же такое случилось, что ты не в себе.
Градус ярости зашкаливал. Моя голова кипела.
– Всё из-за тебя! Черт тебя подери, забывая о приличиях, я тыкала пальцем ему в грудь. – Ты привел меня в свою компанию. А из-за гребанной истерики Крис меня уволили из кафе!
– Что?
И зачем ему эта информация? Мы же даже не друзья.
– Неважно. – бросила я. – мне пора.
Я расправила неоновую кофточку и подтянула трусы. Обувь пришлось взять закрытую и побольше на размер. Но, все равно, образ в отражении мне нравился. Сейчас я пойду туда и станцую назло врачу! Назло всем вердиктам! У меня получится! Тем более, я заглотнула столько обезболивающего, что для расслабления сегодня не понадобится алкоголь.
В последний момент, когда я собиралась выйти на сцену, Даня схватил меня за руку.
– Стой! Как она узнала, что ты там работаешь?
– Я не скрывала, – просто пожала плечами. – Проследила, наверное. Не знаю.
Глаза Дани забегали.
– Что? Ты думаешь, она объявила мне войну?
– Это и так понятно, Валя. Другой вопрос, как далеко она готова зайти.
– И чего прикопалась, – вздохнула, облокотившись о стенку. – или в нашем мире ввести парня при своём живом – в порядке вещей?
Даня, казалось, не слышал меня, он растерянно поднял голову и глупо уставился.
– М?
– Я говорю, чего она пристала. У меня есть парень – ты. Почему так печется обо мне и о Егоре.
– Потому что наши отношения, как бы мы не старались играть роли, не похожи на настоящие.
В его голосе прозвучало: «И никогда не станут».
– И что делать? Инсценировать секс в аудитории?
Я ожидала его смешка, да хотя бы улыбки, но Даня поднял на меня грустные соловьиные глаза.
– Уже ничего не надо. Я отпускаю тебя, Валя.
Мои уши, наверняка, обманывали меня, он не мог сказать этого. Но, спустя время, когда взгляд его не изменился, до меня дошло, что Даня был предельно серьезен.
– Правда? – выдохнула я.
– Правда. Только пообещай, что не пойдешь танцевать туда на этих палках, – он сморщился на мои каблуки.
– Я не могу.
Даня поднял уголок губ и кивнул.
– Ладно. Делай, что хочешь.
* * *
Наверное, в жизни каждого человека есть момент, когда он делит ее на до и после. В этот пасмурный холодный день он настал. Я проснулась за два часа до будильника, с удивлением отметив, что выспалась. Хоть глаза слипались от усталости, а во рту была утренняя каша, я решила встать с постели и начать собираться. И уже тогда всё пошло кувырком. Белым носком я зацепилась за шапку гвоздя, зубная паста испортила футболку, в которой я планировала идти, горячую воду отключили, лишив меня возможности устроить в ванной парилку.
Вылетев на улицу, я взглянула на небо – ещё немного и обязательно начнется дождь. И, конечно же, времени, чтобы вернуться и взять с собой зонт, у меня не было. Я побежала до остановки, села в маршрутку и Тохо добралась до универа с затоптанными кедами и мятой одеждой.
Улыбки и внимание окружающих обязательно бы насторожили меня месяц назад, но сейчас, когда я играла роль девушки мажора, я принимала это за данность. Поэтому я лишь отмахнулась и последовала дальше.
Интересно, когда Даня объявит о расставании, они все ещё будут глазеть?
Огромная толпа людей стояла перед расписанием и гулко разговаривала. Пропихнувшись, я подняла глаза и застыла от ужаса.
Это было не простое любопытство.
Они всё знали!
Они знали всё!
Перекрывая расписание, висел огромный билборд с моими фото. Справа обычная я – с русыми волосами и хмурой улыбкой, а слева... Слева была Рози. Вчерашняя Рози.
Я чувствовала, как земля уходит из под ног, люди перешептывались в открытую: «Это она», «О боже», «ахахах». Сердце стучало где-то в висках, я отчаянно оттягивала ворот рубашки.
Это не может быть правдой. Я всё ещё сплю.
Он не мог.
Стоило мне поднять взгляд, как на втором этаже я сразу же обнаружила их. Даня, кажется, только пришел и сжимая перила пальцами, чуть не выпал вниз, когда увидел причину всеобщего собрания.
Я побежала.
Через боль в ноге, через стыд. Расталкивая людей и сдерживая слезы, я побежала от презрения, осуждения и самой себя.
– Валя, – кто-то звал меня, но я не могла остановиться. – Валя, стой! – он схватил меня за руку, развернул к себе лицом. – Это не я, – я безрезультатно пыталась вырваться.
– А кто?! Только ты знал! Я не ожидала такого от тебя! Я же всё выполнила! Я же... Я же... – всхлипы поднимались вверх по горлу, слезы катились из уголков глаз, а руки начинала бить тревожная дробь.
Что же будет...
– Валя, – Даня обхватил мои ладони своими, его чистые глаза смотрели на меня с мольбой. – Честно. Я помогу тебе...
Я вырвала свою руку.
– Не надо!
Этот позор я хотела пережить одна и подальше от места, где меня не приласкают, а выпустят решающую пулю. Но планам не было суждено сбыться. Маленькая фигурка деканши возникла из неоткуда.
– В ректорат, – мрачно сказала она.
Мне ничего не оставалось, как с опущенной головой последовать за ней.
Я редко видела ректора в стенах ВУЗа, да и он, наверное, меня тоже. Но сейчас он горделиво восседал в своем кресле и не сводил с меня узких глаз. Напряжённое молчание стояло в комнате темно-зеленых оттенков.
– Как ты только додумались до этого! – наконец, выплюнул он. – Приличный ВУЗ и студентка стриптизерша!
– Какое вам дело, кто я.
– Мне то нет дела, а вот журналисты пережуют эту новость и радостно выплюнут в общественность. Мы столько лет горбатились на репетицию, а вы...
– Что я? – устало покачала головой, мне больше терять нечего. – Вы видели ценники на учебу? Я так зарабатываю. Откуда мне ещё надо было взять деньги?
Ректор поправил очки на переносице.
– Есть профессии и поприличнее.
– На приличных платят столько, что мне придется лишь откладывать и жить на воде с хлебом.
– Это неприемлемо для нашего университета! – повторял он, как заведённый.
– И что? – мрачная улыбка коснулась моих губ. – Отчислите меня? У меня нет долгов, оценки хорошистки и оплаченный семестр в кармане.
– Ты не будешь здесь учиться, пока работаешь там, ясно?
Я сложила руки на коленях и дерзко наклонилась вперёд.
– Интересно, как вы это проверите? Придёте посмотреть?
– Хочешь, чтобы тебя отчислили за бестактное отношение? Так я могу устроить. Я и так иду вам навстречу, студентка Карнаухова. Выбирайте, либо учеба, либо работа. Но даже если вы выберете первое, без второго долго не проучитесь, я правильно понимаю?
Я скрипнула челюстью.
– Посмотрим.
Это здание всё-таки отпустило меня. Я выбежала прямиком под мелкий дождь, заправляя промерзлые руки в тонкую куртку. Шла быстрым шагом через парковку, пока слезы, смешиваясь с небесной водой, размазывая вчерашнюю тушь по щекам.
Мне придется уволиться. И искать новую работу. Мне придется воспользоваться деньгами, которые я отложила.
Я не сразу услышала вибрацию мобильного.
Звонила мама. Как же вовремя.
Вытерев глаза мокрым рукавом, я прочистила горло и взяла трубку.
– Да?
– Привет. Как дела, солнышко? Как учеба?
– Всё хорошо, мам. Скоро начнется пара, я...
– Мне звонили, Валь. Я всё знаю.
Этот тон не предвещал ничего хорошего. У меня были две мамы: одна мягкая, когда дело касалось выплат, другая строгая, когда дело касалось морали.
– Я воспитывала тебя иначе. Я же говорила, ты не потянешь журналистку.
Этот упрек резанул по сердцу. Я была не в силах сдержаться, слишком мало добра я сегодня получила.
– И мне нужно было пойти в пед? Всю жизнь жить проголодь, и горбатиться, как лошадь, на не любимой работе?
Мама молчала.
– Так значит, ты видела нашу жизнь?
– Да. Так, – я поднялась на ноги и принялась ходить по дорожке. – Папы не стало, когда я уже многое понимала, мама. Те времена я запомню надолго. Супы в последнее дни месяца, урчащий желудок перед сном, сарафан, который я носила по пять лет. Это бедность, мама. Я так не хочу.
Но как бы я не старалась, мама меня не слышала и продолжала крутить ту же пластинку.
– Ты поступила на бюджет педа, Валя, и так просто поменяла этот подарок судьбы на учебу в столице и профессию куртизанки!
– Для меня это не подарок судьбы! – в сердцах выкрикнула я. – Это проклятие!
– Я всю жизнь так работаю и не жалею о своем выборе.
– А я о своем, мама. Я сказала, что заработаю на образование, и я сделала это.
– Но каким образом, Валя, как ты... как ты только додумалась до такого!
– А что мне оставалось делать?! – выкрикнула я. – Я могла рассчитывать только на себя.
Мама замолчала.
– Я предупреждала, что не смогу помочь тебе.
Я вздохнула, опустив голову. Кроссовки давно износились, грязь из луж прилипла к подошве, и забрызгала белый цвет.
– Я помню, и не виню тебя. Я просто захотела большего, разве я не заслуживаю этого, мам? И я до сих пор не понимаю, почему кому-то всё, а кому-то – ничего. Кому-то богатство, кому-то бедность?! Что за лотерея такая, и почему я в ней проиграла?! – в трубке было тихо, – А знаешь, я даже рада, что все пошло к черту. Мне надоело. Я устала. Я выдохлась. Но я счастлива, что не послушала тебя. Я не хочу такой жизни, как у тебя, и я справлюсь. Сама!
Я сбросила звонок. Лицо залилось жаркими слезами. Мама не была ни в чем виновата. Она не заслуживала всех этих слов, она не заслуживала такую дочь, как я... Я... Просто хотела, чтобы кто-то чувствовал себя хуже, чем я. Меня удавкой душили жалость к себе и чувство вины. И я искренне наслаждалась болью в конечности, в голове и в сердце. Я заслужила ее, я должна заплатить за все, что сделала.
Сидя на лавочке под карнизом, я смотрела на подрагивающие от капель лужи и шмыгала носом. Я просила дать мне знак, а на небе сверкнула молния. Я ждала человека, животного, я ждала хоть чего-то, и тогда в голове щёлкнуло. Выхватив телефон из кармана, я сняла с него чехол и уставилась на угольно-серую визитку. Дрожащие пальцы не с первого раза попали по клавишам.
– Алло? Вы говорили позвонить, когда понадобится помощь.