2
Черт.
Я опаздываю.
Активно жую жвачку, лавируя среди амёбных студентов. Сегодня не мой день. Тот случай, когда ты встаёшь раньше обычного, но все почему-то идёт на перекосяк: блуза, от которой ты этого не ожидаешь, вдруг рвется, единственная маршрутка уезжает прямо из-под твоего носа, а время начинает громко тикать прямо тебе в ухо. Раздражение бурлит в крови, когда передо мной тупит очередная черепаха.
Звонок через 45 секунд, какого черта, вы не торопитесь?!
Бегу по лестнице, по принципу шашек перепрыгиваю за раз через две ступеньки. В конце коридора, подобно свету в конце тоннеля сияет нужная аудитория. Однако, я оторопело замираю, услышав мужские голоса.
В заливе солнечных лучей, которые пробиваются сквозь панорамные окна, на кожаных диванах университетской зоны отдыха сидит группа парней. Кроме их компании там никого нет. Хотя места там достаточно, одна девица разместилась прямо на коленях у парня. А когда она склоняется для поцелуя, я понимаю, что ей не просто мало места. Она целует его так, словно имеет право на него, словно его душа, его тело целиком и полностью принадлежит ей. Я стою и смотрю, как она зарывает свои черные когти в белые волосы того, кто меня морально опустил. Тогда в клубе я ждала от него защиты и не получила ее. Он не был моим. Он не сделал ничего, чтобы мне понравиться, напротив: оскорбил, унизил, растоптал.
Я должна ненавидеть его.
Я так и осталась бы там, если бы не оглушительная трель звонка, от которой мои ноги втопили все 220 км/ч. Обрушив на себя всеобщее недовольство, я все же успеваю! И даже на пару шагов обгоняю, торопливо семенившую, преподавательницу. Демонстрирую 32 зуба, перекошенному от презрения, лицу, и вам доброго дня, и ухожу в закат.
- Привет, - пыхчу, усаживаясь за парту лектория.
- Ого, смена имиджа? Тебе идёт.
Мрачная улыбка расползается по губам. После вчерашней смены я долго вглядвалась в свое отражение, а затем достала ржавые ножницы и срубила челку. Мы, женщины, странные, думаем, что сменив образ, из зеркала на нас будет смотреть совершенно другой человек. Однако, глядя на обрезанные локоны, сердце пронзала пустота. Я все так же и, о боже, я все ещё чувствую боль.
- Я думала, ты уже не придёшь.
- Ага, - намеренно громыхаю сумкой о стол. - Ещё один пропуск и я труп. - перевожу ненавидящий взгляд на престарелую преподшу в вязанной кофточке. - Эта принципиальная, не разрешила мне делать пз и отправлять по почте. Без посещения 90 процентов ее лекций не видать мне допуска к экзамену, - злыдня как раз произносит мою фамилию, конечно же, перековеркав, и я с готовностью поднимаю руку. - Здесь!
А затем нахожу удобное лежачее положение и смыкаю веки.
- Ты снова засыпаешь, - в сознание пробивается шепот Евы, и я с силой распахиваю глаза.
Отлипаю от стенки подоконника, и ещё пару минут пытаюсь сориентироваться в пространстве.
Где я? Что происходит?
Кучки студентов маршируют по коридору, радуясь получасовой перемене, кто-то на всех порах торопится в столовую, а некоторые так же, как и мы, лениво подпирают подоконники и обсуждают предстоящие пары. Студенческая суматоха, среди которой я дремлю, воруя у жизни крохи минут для сна.
- Чёрт, - скольжу пальцами в волосы и массирую кожу головы. Тупая боль простреливает виски.
Ничего. Совсем скоро я буду спать больше четырех часов в сутки. По крайней мере, я надеюсь на это.
Ева достает из сумки яблоко и чистой салфеткой натирает его до блеска. Она мне нравилась. На фоне других отбитых одногруппников Ева подходила мне, как никто другой. Она была тихой, не лезла не в свои дела и поддерживала со мной любую болтовню. Я называла это поверхностной дружбой, ведь она обо мне мало, что знала. И я не уверена существовал ли на планете такой человек.
Заметив мое любопытство, она с готовностью протягивает мне яблоко.
Пока я стою, прикрыв глаза, и медитирую на окружающий шум, Ева что-то активно читает в телефоне, похрустывая спелым фруктом. До меня доносится этот сочный звук, доносится переплетение чужих голосов и мелодия, просматриваемых видео. Это был бы прекрасный перерыв, если бы не...
- Девчонки! - Андрей и, по совместительству местный Иван-Дурак, с порога закидывает руку на плечо Евы.
- Чего тебе надо, Савельев? - складываю руки на груди, глядя как подруга, словно побитый котенок, прячет телефон в карман.
А он заметно скукоживается.
- Мне? Ничего не надо.
- Ну конечно, - фыркаю в сторону придиристо.
Это такой типаж парней - пиявки. Сосут из тех, кто слабее их.
- Ну, - протягивает он, на секунду задумавшись. - Конспектик... Один... Два?
А Ева, добрая душа, тут же кидается к сумке, но я её пыл смеряю одним взглядом.
- Гуляй, - говорю четко.
- Валя, мне не сложно, - шепчет она, глядя на меня огромными глазами кота из Шрека.
- Нет. И лапу свою убери, - брезгливо сталкиваю руку Савельева.
Я рассчитываю на его здравый смысл, на хотя бы толику его мозгов, но этот шалопай снова что-то ляпает:
- Может, она мне нравится?
- Она? - удивляюсь неслыханно, - Девочка, о существовании которой ты вспоминаешь, когда что-то нужно?! Ты хоть имя ее знаешь?
Савельев чешет репу, глупо уставившись в пол.
- Ну...
- Баранки гну.
- Андропова...?
- Вали отсюда.
Оскорблено морщит нос, а Ева вся жмется. И до меня вдруг снизошло, как эта сценка выглядела с ее стороны.
Это было не хорошо...
- Карнаухова, вот можешь же ты! - продолжает бухтеть Савельев.
- Что? Изменить твои планы? Так давай я снова их изменю и отправлю тебя не на хер, а в жопу. Ты же любишь.
Моя кривая улыбка вкупе с наводящими подколами действует на него похлеще новости о дополнительных парах. Он хмурится. По-животному рыкает и, когда проходит мимо, несильно задевает моё плечо, от чего-то вызывая чувство удовлетворения.
Это победа.
- Не забудь каждые полгода проверяться! - пребывая в необузданной эйфории, я выбегаю в центр коридора. - А лучше ещё чаще, такое увлечение до добра не доводит!
Мои шутки за 300 возможно уже не долетают до его лохматого затылка, но я веселюсь от души и не сразу слышу характерный кашель за спиной.
Беззаботность моментально слетает с лица. Он стоит на расстоянии вытянутой руки и пронзает меня синим арктическим взглядом, по правую руку от него каштанчик, что помогал мне вставать, а по левую - парень, к которому он обращался, Даня, и ещё двое за их спинами.
Воздух застревает комом в горле.
- Чего встала? - подаёт голос виновник моего синяка под слоем тоналки.
Сердце клокочет.
Я больше не в университетском коридоре, а в клубе.
Красный свет. Выкрики. Его звериное перекошенное от ярости лицо.
- Эй?
Растерянно хлопаю ресницами, возвращаясь в холл. Они все ещё передо мной. Кошмар, к моему сожалению, не развеялся и продолжал скучающе наблюдать. Я так не похоже на себя - молча отошла в сторону. Всё моё бесстрашие, что я выпустила на Савельеве, испуганно жалось к стенке при виде них.
Не знаю, что это было, но выглядело очень показательно. За все время, что я здесь училась, а это добрые полтора года, мы впервые пересеклись, и это наводило на определенные выводы. А что, если они всё прознали, и никакая челка не убережёт меня от раскрытия?
Хоть их и было пятеро, я смотрела лишь на него. Зеленые глаза холодного оттенка с потрохами выдавали его натуру. Я долгое время наблюдала за ним, ещё до встречи в клубе. И все, что мне удалось выяснить это: он немногословен, его движения продуманые, четкие, его глаза в постоянной слежке. В нем нет пыла, страсти, лишь лёд и камень.
- Зря ты так с ним, - выдает Ева, как только моя спина касается подоконника.
- Зря?
- Да. Андрею помощь нужна.
Да о чем она, черт возьми...?! Ах, Савельев.
- Разве что психологическая.
- Может быть, - кивает Ева, подтягивая очки на нос, - Но это все равно было грубо.
Ты просто не слышала, что он говорит о тебе своим дружкам. Не слышала эти пакости.
- Может, я ему и вправду нравлюсь? А домашка лишь предлог?
«Я же могу понравиться» - проскакивает между строк.
- Ев, поверь мне, Савельев - отстойник. Всё, что он может дать тебе - это грязь, боль и унижение.
И ты, Валя, тоже послушай свои, до тошноты мудрые, слова. И перестань, блин, думать о нем!
После последней пары, на которой нас ещё и задержали, я стартую в кафе, где подрабатываю в дневное время. Цепляю чепчик, оборачиваюсь фартуком и двигаюсь за стойку, сменяя Алёну, которая после сдачи смены облегчённо фыркает.
- Наконец-то. Сегодня народа было, ух. Вы, студенты, облюбовали это место.
Я лишь ухмыляюсь. Мне оно было не по карману. Не знаю, что за студенты обедали на «Крыше»... Хотя нет. Знаю. За мыслями не сразу замечаю напарницу, что так близко рассматривает моё лицо.
- Валя, у тебя такие синяки под глазами, - выдыхает она, а я резко разворачиваюсь к зеркальному шкафу. - У меня, оказывается, всё не так плохо... Вот, держи, у нас с тобой одинаковый тон. Тебе подойдёт.
Выхватив флакон, я задумчиво его кручу. Ещё недавно я спросила бы, что это и для чего, но сейчас я чётко осознаю, что это консилер, и он идеально скроет недостаток сна.
- Спасибо.
Сама я жмотилась на покупку косметики. Бабушки на лавочках могли похвалить меня за природную натуральность, но на самом деле мне было просто-напросто жаль денег.
Часы показывают 23:07. И шум, и темноту позднего вечера я оставляю за дверью своей квартиры, состоящей из одной комнаты с матрасом, кухни и туалетом.
Не разуваясь, я опускаюсь на пол. Из подрагивающих пальцев выпадает связка ключей, а звон ударяет по голове нокаутом. Руки тянутся к телефону, чтобы набрать один из трёх контактов.
- Алло?
- Привет, солнышко.
Услышав мамин ласковый голос, я улыбаюсь. Она по связи передает мне поток энергии, который вмиг наполняет мое уставшее тело.
Я так скучаю по тем дням, что мы были вместе.
- У тебя все хорошо? - тревожится мама на мое затянувшееся молчание.
- Да. Только вернулась со смены. Я почти насобирала треть суммы, - гордо хвастаюсь, пока по щекам ползут слезы усталости.
- Умничка... ты... Прости, что тебе приходится так тяжело.
Спазмы в груди порываются перевести обычное бессилие в настоящую истерику.
Только не сейчас, только не с ней.
- Ты чего, мам? Я уже взрослая, и сама могу о себе позаботиться.
- Тебе всего 19. И ты не должна столько работать, если бы я...
- Это ты мне ничего не должна, - упрямо выговариваю. - Это был мой выбор, и я за него расплачиваюсь. Мама... даже не думай!
- Ты - это всё, что у меня есть.
- И ты, - мой голос вздрагивает. - Это все, что у меня есть.
- Мы справимся.
Я справлюсь, ведь я привыкла полагаться лишь на себя.