1
Розовое каре она поправляет тонкими пальчиками. Она уже в образе и заигрывающе закусывает малиновую губу. На ней нет одежды - чёрное кружево прикрывает пикантные места. Пронзает меня томным Смоки и вызывает... Ладно. На самом деле ее взгляд задолбавшийся, и она - это я - моё отражение. Застегнув пояс чулок на голой талии, надеваю высоченные шпильки и в последний раз оглядываю свой образ.
«Нет. Я не шлюха» - повторяю снова и снова, а нутро противно хихикает в ответ: «Ты правда так думаешь?».
В клубе немноголюдно. Вечер понедельника - не лучшее время для посещения стрип-бара. А потому я не стараюсь. Лениво подмахиваю бёдрами в таки неторопливому ритму, попутно разглядывая темно-красную обстановку зала.
Мое внимание перетягивают на себя мужчины у бара. Они мерзко смеются, засовывая купюры в трусы фиолетовой феи, которая за годы работы здесь научилась скрывать своё отвращение. Она - та, кто развлекает гостей, кто даёт себя потрогать и облапать за отдельную плату. Она - игрица.
Помимо них в клубе есть и те, кто позволяет клиентам больше. Гораздо больше... Их называют приватницами. А ещё есть Демоны, к которым отношусь я - Розовый демон стрип-бара «Кокетка», прибежища уставших супругов и просто озабоченных хмырей.
Здесь я работаю и нисколько не жалуюсь. Все мои восклицания исчезают в миг, когда мне протягивают добротную пачку купюр.
Да, я люблю деньги.
Опираясь о холодный пилон, усиленно подавляю зевок. Наконец, Диджей Мэтт, будто уловив мои сигналы, сменяет мелодию на более энергичную. Музыка набирает обороты, мои движения становятся резкими, и я прикрываю веки, откинув назад одурманенную голову.
Моя работа заключается в том, чтобы соблазнять мужчин. И у нас, с остальными Демоннесами это прекрасно получается. Мы неприкосновенны - смотреть можно, трогать нельзя - потому нас все хотят. Ведь, как известно, запретный плод сладок.
Соблазнительно медленно опускаюсь на корточки. Уловив игру светомузыки, заискивающе улыбаюсь в сторону собравшейся толпы. Раздвигаю ноги, смыкаю их вновь. Встаю в полный рост и поворачиваюсь к зрителям спиной. Мой прогиб в спине демонстрирует всем окружающим пухлые ягодицы. Тогда то уровень адреналина и начинает зашкаливать.
Меня бросает в пот. Ладони, сжимающие пилон, начинают слегка подрагивать и скользят по разгорячённой поверхности. Я чувствую взгляд каждого, кто на меня смотрит. Я буквально слышу их мысли. И это... Кого-то возбуждает подобное внимание, меня же - оно вводит в панику. Киваю напарнице, что быстро меня сменяет, а сама, неровной походкой спускаюсь со сцены. Я направляюсь к бару, где Лейла - нимфа с голубыми волосами - уже протягивает мне стакан чистого виски. Она познала моих тараканов и помогла их укоротить. Ну, как помогла - научила пить.
Грубая ладонь неприятно царапает кожу спины.
- Руки, - рявкаю, отшатываясь на добрые полметра.
Незнакомец поднимает свои клешни, задорно посмеиваясь.
- Я рассчитывал на продолжение шоу, милая.
Сглатываю кислый привкус. Надо быть вежливой с гостями - напоминаю себе. Но как же это бывает сложно.
- Да, - отвечаю вмиг, севшим голосом. - Сейчас.
Он наклоняет голову, откровенно разглядывая, словно я - десерт, которым он совсем скоро будет лакомиться. Моя тактика - молчание. Открою рот, не сдержусь и пошлю его куда подальше, а затем вылечу из этого прекрасного заведения. Поэтому, сжав зубы, мило стреляю глазками, ощущая, как управляющая выжигает дыру на моей щеке.
Она, в отличие всех девушек обители похоти и порока, не носит парик, у нее свои роскошные волосы цвета темной ночи. В атласном красном платье она не хуже нас притягивает мужское внимание. Но могу поспорить, эти мужчины не догадываются, что за огненной женщиной с манящей улыбкой скрывается самая настоящая гаргона.
Наверное, я должна быть благодарна Дине за то, что она приняла меня на работу, когда я в этом так нуждалась. Но к списку плюсов, одним из которых, несомненно, были деньги, прилагался ещё баннер с ёмким словом «блудная стыдоба». Здесь и вправду было нечем гордиться, я опустилась до уровня плинтуса, когда согласилась на эту работу.
Следуя неизвестному зову, оборачиваюсь на громкий смех, раздающийся из дальней випки. Мое зрение ещё никогда не было таким острым. Цепкий взгляд выхватывает белозубые улыбки, идеальные прически и брендовые шмотки. Ноги моментально врастают в пол.
Это они.
Парни из моего универа.
Руки в дуэте с сердцем пускаются в нервный пляс. Я так отчаянно скрывала свою работу, что сейчас, столкнувшись лицом к лицу с людьми из другой своей жизни, глаза застелил необузданный страх. Он же загнал меня в клетку туалета.
В синем неоне, тревожные мысли наспех перебивают приглушённые басы. Снова и снова ударяю водой по лицу, желая одного - совладать с собой. Но подобно наркоотрыву паника не отпускает меня, втягивая в самые дебри. И тогда я поднимаю взгляд на свое отражение.
Внимательно вглядываюсь в зеркало, едва ли себя узнавая, и в тот же миг меня торкает одна мысль.
Меня же в этом парике, с макияжем и негляже родная мать не отличит от других напарниц, а эти парни и вовсе не знакомы с Валей Карнауховой. Так почему должны узнать в ней розового демона?
Я долго смеюсь над своей глупостью истерическим хохотом, а потом, смахнув слезы, облегчённо порхаю в зал. То ли алкоголь подействовал на меня, то ли мнимое чувство свободы ни на шутку раскрепостило и вырвало наружу дьявольскую ухмылку, которая потерялась тотчас Горгона подхватила меня под локоть.
- Тебя заказал тот столик.
Мне не нужно было смотреть, я знала, кто сидел по направлению ее руки.
Правду говорят - «к нам притягивается то, чего мы так боимся».
Хоть мои шансы были ничтожно малы, язык все же безрассудно дернулся:
- Я не могу.
- Живо, - произносит Дана ледяным тоном и с ровной, как прут спиной удаляется.
Какова вероятность, что они узнают меня? Ноль, верно? Тогда не о чем беспокоиться.
Выдыхаю неожиданно громко, и Лейла, распознав в этом сигнал, тут же наливает штрафную.
В пространство, скрытое красной тюлью, проникаю уже довольно расслабленно. Теперь они - не студенты, а мои клиенты. Плавной походкой следую к шесту и, забравшись, начинаю свой танец.
Я забываюсь.
Улыбка дурная расползается по губам. Алкоголь разливает тепло по всему телу. Мои движения становятся более соблазнительными, более тягучими, более надрывными.
Мой разум больше не контролирует тело, я его не ограничиваю. Похотливо трусь о шест. Спускаю руку к груди, изредка кидая двусмысленные взгляды в полумрак. Запыхавшись, облизываю губы, и мир вокруг меня начинает кружиться, а сама я ощущаю себя неуловимой пушинкой.
Что они вообще тут забыли? Контингент «Кокетки» начинался с мужчин за тридцать, им же было немного за двадцать. Так зачем?
Опираюсь о шест, выкручивая восьмёрки, скольжу пальцами по взмокшей коже, опускаюсь вниз - к плоскому животу. Они переговариваются, то и дело бросают на меня взгляды - в них есть желание, но нет грязи, а тот факт, что я служу всего лишь фоном для болтовни, очень успокаивает.
Они ненамного взрослее меня. Старшекурсники. И почему девчонки вздыхают по ним? Хотя я догадываюсь. Статус, богатство, власть. Помимо этого каждый из них был по-своему симпатичен - так говорили девчонки в туалете.
Хотите знать мое мнение? Они - детки богатеньких родителей, которые родились с золотой ложкой во рту. И таким, как я они могут лишь навредить. Они - опасные. От них нужно держаться подальше, а не крутить задницей, как делала это я в силу своей профессии. И почему они заказали именно меня? А самое главное - кто сделал этот выбор?
Резко взмахиваю головой, выкидывая из нее непрошенные мысли. Плевать! И с особой старательностью продолжаю танец, отсчитывая минуты до конца представления.
- Эй? - меня кто-то зовёт. - Рози?
Они сидели в полутьме для большей анонимности, а вот пилон и круглая сцена, где я работала, напротив подсвечивался ярко-красным. Мне было сложно разглядеть, кому принадлежит этот голос.
- Что такое?
- Присоединяйся к нам.
На низком столике разложены закуски, стаканы с темным пойлом и их телефоны.
- Нет. Это запрещено. Я только танцую.
В пьяном бреду и нервном перенапряжении мне казалось, что я разговариваю сама с собой, пока говорящий не вышел на свет.
- А правила придумали не для того, чтобы их нарушать? - философски подметил светловолосый.
Для таких, как вы - возможно.
В мыслях все мы смелые, а на деле я деликатно помалкивала, предчувствие неладное.
- Да ладно, кис, станцуй на моих коленях, я заплачу.
Это происходит не в первый раз - унижение. И самое страшное - я здесь одна против пяти амбалов.
- Я не танцую приват. Обратитесь к девчонкам в зале, а мое время вышло.
- Тебе что, не нужны деньги?
Он был блондином. Харизматичный мальчик, но то, что лилось у него изо рта напрочь стирало красивые черты.
- Не такой ценой.
- Ой, - «кого ты лечишь» говорил его тон, - не строй из себя святошу или хочешь поторговаться? - угрожающе наступил. - Сколько. Ты. Стоишь. Не стесняйся, я потяну.
Руки сводит в кулаки, моя челюсть дрожит в перемешку с испугом и несправедливостью.
Я мечтала о деньгах, мечтала не считать их, не смотреть на ценники в магазине. Я хотела стать богатой больше всего на свете. Наверное, это участь всех бедняков - думать, что деньги решат твои проблемы. Однако, больше жажды наживы был страх, что я стану такой омерзительной, высокомерной и заставляющей всех плясать под свою дудку, как этот мерзавец.
Я не сдержалась.
- Ты или твой папочка?
Ожидаю оваций, но слышу лишь гнетущую тишину.
- Может, я лучше для него станцую? - продолжаю провокацию, щуря глаза. - Всё-таки опытный мужчина против мальчика-слюнтяя.
- Заткнись, - на его лице сверкает заеринный оскал, и это должно стать для меня стоп-сигналом, но я не останавливаюсь на достигнутом.
- Ай, - со стервозной улыбкой озорно наклоняю голову. - За живое, да? Ты не любишь своего...
- Я сказал, заткнись! - резкий удар обжигает мое лицо и обрывает на полуфразе.
Он поднимает на меня руку так, что на своих пятнадцати сантиметровых каблуках, я неуклюже валюсь на пол. Прижимая ладонь к ошпаренной щеке, растерянно жмусь к кромке стола, пока злой, как черт, парень возвышается надо мной.
- Что, больше не хочется острить, шлюха?!
- Дань, успокойся.
Меня поднимают на ноги. Кто-то аккуратно придерживает за спину, но я не обращаю внимание, пристально слежу за ненормальным, в ожидании того, что он выкинет в следующую секунду. Голова кружится. Весь мир то исчезает, то появляется вновь, но я не позволяю сознанию отключиться.
Здесь я не в безопасности.
«Ты - шлюха» - читаю в его воспалённых глазах. Он говорит это, как в моих самых ужасных кошмарах: красное от злости лицо передо мной, длинный палец тычет в меня осуждающе.
- Все в порядке, - говорю, жалея и радуясь одновременно, что обошлось без шума, на который бы тут же сбежались охранники.
Казалось бы, конфликт улажен, обида проглочена, и вот я тихо-мирно прохожу мимо. Он не позволяет уйти. Больно хватает меня за руку, прижимая к своему боку, и шипит прямо в ухо:
- Нет. Не в порядке. Да я вышвырну тебя отсюда...
- Дань, - от этого нового голоса замирает все. - Отвали уже от нее.
Этот парень все то время, что я танцевала, не отрывался от телефона, а сейчас стоит по правую руку от меня и излучает силу.
- Отвалить?! Да она...!
- А ты взгляни на нее, - его профиль равнодушно кивает в мою сторону. - Зарабатывает на своем теле, потому что ничего другого не имеет. Она жалкая. Меркантильная, бесстыдная и... - его холодный взгляд впервые скользит по моему телу и, совершенно не стесняясь, останавливается между ног, - Наверняка с растянутой щелью - никакого кайфа. Зачем она тебе, Дань?
Я слышу смешок блондина. Чувствую, как слабеет, а затем и вовсе исчезает его хватка. А в ушах продолжает стоять вакуум. Стук сердца заглушает громкая раздражительная музыка, чокер на шее душит. Я вылетаю из вип-зоны, в которой провела больше положенного времени и ускоряюсь. Решительно расталкиваю всех на своем пути, игнорирую возгласы: «эй», «осторожнее», «охринела».
Виола, та самая фиолетовая фея, находит меня в раздевалке. Она сдвигает вешалки рейда и впивается в меня своими огромными зелёными глазами.
- Рози, что случилось?
Стоит мне открыть рот, как все те крики, что я сдерживала, вырываются наружу.
- Боже, - крепко прижимает меня к себе, укачивая в своих объятиях, словно ребенка.
- Он-ни-онни, - вылетает из моих содрогающихся губ.
- Почему у тебя зека красная? Тебя ударили? Рози, так не пойдет. Пошли к Дане, она...
Вила отважно поднимается, но я останавливаю ее за ладошку.
- Я сама много лишнего наговорила. Они будут жаловаться.
- Клиенты разные бывают, она поймет.
- Нет.
Слезы продолжали тихо катиться по щекам. Им не были конца и края.
Как такие глупые слова могли так глубоко меня ранить?
- Тебе так больно? - засветилась Ви. - Давай я сбегаю за льдом.
- Она не боли-и-ит. Не так сильно...
- Как душа?
Могу лишь глухо кивнуть. Если что-то скажу, то снова расплачусь. Ви без слов опускается рядом со мной на пол, притягивает меня к себе, пока я щекой не прижимаюсь к ее мягкой груди.
Работникам «Кокетки» нельзя общаться вне клуба. Наши личности под замком. Личное и работа не совместимы. Виолетта не знала, кто я - я не знала, кто она. Но это не помешало нам найти общий язык. Что бы не говорили эти мажоры, но у шлюх, тоже есть сердце. И не все они продажные до денег и папиков.
- Тебе будут встречаться люди, - приговаривала Вил, ласково поглаживая меня по голове. - «Умники», что думают будто все-все о тебе знают. Но те, кто судит по обложке, - она покачала фиолетовыми локонами, - Стоит ли принимать близко к сердцу слова поверхностных людей? Не кори себя.
- Даже если они правы? - поднимаю на нее воспалённые глаза.
- Да, особенно. Мы все должны быть идеальными? Не можем жить, как хотим?
Я не хочу так жить, я вынуждена...
- Знаешь, кто больше всех болтает? - злится Ви на мое молчание. - Кто меньше всех делает. Так что, смывай слезы, зализывай раны и делает вид, что ничего не было.
Но моя голова отказывается не думать. Снова и снова в голове трубит голос: «Ты ни на что не годная, кроме тела, у тебя ничего нет». Я зарываю себя глубже в яму, из которой не в силах выбраться. Свет тускнет с каждой секундной, погружая меня в полную темноту.
Страх. Боль. Презрение.
Я должна выбраться.
Сама.
_________________
Как вам?