1. Стремительное развитие событий
Часть 1.
Одетый как северный варвар человек медленно шел по пустынной долине днем и ночью. Из его раны на спине, куда попала стрела, все еще сочилась кровь, и прилипшая к ране одежда во время ходьбы причиняла ему мучительную боль.
Но он, казалось, совсем не замечал этого и крепко обнимал Мо Чи, не желая отпускать его, и продолжал с трудом продвигаться вперед.
Его волосы растрепались, на его мертвенно-бледном лице были видны ввалившиеся глаза, и пересохшие губы покрылись трещинами. Но Мо Чи, которого он обнимал, выглядел еще хуже.
Он был весь в крови, его тело было покрыто синяками, и капли крови медленно стекали с его безвольно повисших рук. Его черные волосы развевались на ветру, а его изначально белое и красивое лицо было залито кровью. Его грудь медленно поднималась и опускалась, но его дыхание становилось все слабее.
Однако, Мо Чи не умер, его сердце все еще билось.
Холодный северный носился над полем пшеницы, и его свист разносился по всей округе, устремляясь к горизонту. Наконец, в поле зрения показались величественные оборонительные сооружения мощной заставы Чжешань.
- Потерпи немного... почти... почти дошли... - с трудом выговорил варвар.
Мо Чи никак не отреагировал на его слова. Может, он еще и не умер, но, похоже, это могло случиться в любую минуту.
Продолжая поддерживать его и чувствуя, как у него одервенели ноги, варвар прошел через пшеничное поле и направился к заставе Чжешань.
Перед заставой небольшая группа солдат Центральных Равнин во главе с охранявшим эту заставу генералом Чжао Циньчи с тревогой искали что-то на пустыре.
Вдруг один из солдат, обладавший острым зрением, заметил движение неподалеку от них и резко крикнул:
- Кто идет?
Генерал Чжао обернулся и посмотрел.
По безлюдной пустоши к ним, пошатываясь, направлялся варвар.
- Это люди Яньми! (1)
Один из солдат поднял лук, собираясь выстрелить, но генерал Чжао Сразу остановил его:
- Постой! Не похоже на это...
Увидев, как к нему бегут солдаты Центральных Равнин, варвар больше не мог идти дальше. Он опустился на колени и осторожно уложил Мо Чи на землю:
- Впереди ваши земли... - тяжело дыша, сказал он. - Я не могу идти дальше...
Одежда Мо Чи так пропиталась кровью, что уже было невозможно определить ее первоначальный цвет. Его спина была покрыта ранами, оставленными кнутом, а пальцы рук были причудливо изогнуты.
Под хаотичный топот ног, молодой варвар снял с груди цепочку и, разорвав ее зубами, снял висевшее на ней кольцо, после чего приложил руки к груди и сделал принятый у народа Яньми жест поклонения:
- Мо Чи... да хранит тебя Небо...
Он спрятал кольцо за поясом у Мо Чи и, прежде чем солдаты Центральных Равнин успели добежать до них, он ласково коснулся лба Мо Чи и, развернувшись, с трудом побежал туда, откуда пришел.
Дувший ему в спину ветер донес до него слова на чистом мандаринском наречии Центральных Равнин:
- Это Мо Чи! Это действительно он! Сюда! Скорее!
- Он еще дышит! Осторожно! Не заденьте его раны!
- Но он весь изранен! Что же делать?
Чжао Циньчи снял доспехи, взвалил Мо Чи к себе на спину и побежал обратно.
Сопровождавшие его солдаты немедленно последовали за ним, но как бы они ни старались, эти молодые парни так и не смогли догнать генерала, которому было уже под сорок, и поэтому они не увидели, что глаза Чжао Цинчи полны слез.
- Отлично... замечательно... - голос генерала дрогнул. - Как здорово, что ты все еще жив...
Мо Чи без сознания повис на спине генерала, его тело сотрясалось набегу, а с его одежды стекала кровь, оставляя следы на земле.
Заходящее за горизонт солнце озарило заставу Чжешань красным светом. Группа людей вошла внутрь через огромные ворота, и когда те захлопнулись за ними, пустынная Северо-Западная пустошь вновь погрузилась в тишину. И лишь покрытая следами от ударов мечей стена безмолвно встречала вечный холод, сопротивляясь сильному ветру.
Спустя два месяца после убийства правителя Яньми, Мо Чи смог, наконец, вернуться к себе на родину.
***
Десять месяцев спустя. Цзиньцинь, столица Дашен.
Мо Чи лежал на крыше дома генерала Чжао, а из трубки в его руке поднимался белый дымок. Он небрежно затянулся и снова сосредоточил свое внимание на дворе.
Это была резиденция Чжао Циньчи в Цзиньцине. Его семью, всех от мала до велика, император велел перевезти в столицу. На словах это означало благоволение императора, а на деле, их фактически взяли под надзор.
Семьи всех генералов, отвечающих за охрану границы, жили под боком у императора. Если обладающий властью военный оступится, его родня мгновенно окажется в заложниках у императора.
В то время военное мастерство ценилось выше учености, и многие придворные были военными высших чинов, и император нисколько не ослаблял контроль над границей.
Мо Чи выпустил в воздух струю дыма, не сводя взгляда со слуги во дворе.
У него не было родственников или друзей в столице, и в первые дни после переезда в Цзиньцинь, ему было не с кем поговорить. Ему было очень скучно, поэтому с наступлением темноты он забирался на крышу дома, чтобы полюбоваться луной.
Во всей столице он знал лишь одного человека - Чжао Циньчи, и, хотя он сам был далеко от него, на заставе Чжешань, проводя вечера на крыше его дома, Мо Чи не чувствовал себя таким одиноким.
Вот только здесь было намного холоднее.
Шел двенадцатый лунный месяц, и до китайского Нового года оставалось еще больше двадцати дней. Если бы Мо Чи не привык мерзнуть за пределами Великой стены, ему было бы непросто вынести ледяной ветер, оставаясь на крыше.
За последние несколько дней он не заметил во дворе ничего интересного, но сегодня он почувствовал неладное.
В семье Чжао был слуга, который часто выскальзывал из дома посреди ночи. Со стороны казалось, чтоб он просто выходит по нужде, но на самом деле, оглядевшись по сторонам и убедившись, что его никто не видит, он искал себе укромное место.
И сегодняшний вечер не стал исключением.
Дождавшись часа чоуши, (2)он крадучись вышел из своей комнаты, но на этот раз не стал зря тратить время и отправился прямо в юго-западный угол сада за домом.
Мо Чи слегка приподнялся и, убрав трубку, безмолвно наблюдал за его силуэтом.
Добравшись до юго-западного угла, слуга нашел брешь в стене и, подкравшись поближе, очень правдоподобно замяукал, как кот.
Через какое-то время за стеной мелькнула темная фигура. Заметив ее, слуга подошел поближе к стене и передал что-то этому человеку.
На самом деле, Мо Чи находился далеко, но он обладал превосходным зрением. Даже в темноте при свете луны он с одного взгляда разглядел, что это было письмо.
Некоторые из слуг умели писать, и можно было бы предположить, что этот слуга мог написать кому-то письмо, но само его поведение наталкивало на подозрения.
И, что самое главное, на конверте можно было разглядеть слово «Чжао», то есть, скорее всего, он передал кому-то письмо, написанное генералом Чжао его родственникам.
Мо Чи не мог оставить это без внимания.
Отдав письмо, слуга огляделся вокруг и, никого не заметив, вернулся обратно и тихонько проскользнул в свою комнату.
Человек, получивший письмо, под покровом ночи, отошел от резиденции Чжао и растворился в темноте.
Но он не знал, что крыша дома генерала Чжао уже опустела, и любовавшийся лунным светом Мо Чи последовал за ним.
Этот человек был очень бдительным, даже ночью он крался вдоль стен, стараясь держаться так, чтобы на его фигуру не падал лунный свет, и после каждого поворота он оглядывался назад, чтобы убедиться, что позади него никого нет.
Но Мо Чи был особенно хорош в слежке. Держась на некотором расстоянии, он медленно следовал за этим человеком по ночным улицам.
***
На улицах возле резиденции Чжао было темно и тихо, но в ведомстве «Линьтай», где находился Ду Таньчжоу, было светло, как днем.
«Линьтай» занимался самыми серьезными преступлениями. Ду Таньчжоу был шилан(3) четвертого ранга и занимал самую высокую должность во всем ведомстве.
В этот момент Цао Ши, чиновник из военного министерства тихо докладывал ему:
- Прошу прощенья, что взял на себя смелость побеспокоить вас посреди ночи, но... в нашем ведомстве кое-что случилось, и теперь только Шилан Ду может спасти меня из безвыходного положения.
- Пусть господин шаншу(4) говорит, - Ду Таньчжоу слегка прикрыл глаза.
Волосы Ду Таньчжоу были черными, как тушь и блестящими, как вода. Даже если они были завязаны в пучок на макушке, все равно они отливали атласным блеском.
Он всегда держался достойно. Несмотря на то, что ему пришлось весь день заниматься делами, когда он сидел в кресле, его спина была прямой, а под красными служебными одеждами были видны очертания его широких плеч и тонкой талии, и он казался высоким и стройным, словно красивая сосна.
Однако, его холодная манера держаться противоречила его внешности.
Ду Таньчжоу не был похож на своих родителей и внешне напоминал свою тетю, которая была самой красивой женщиной столицы. У него были красивые выразительные глаза и брови, а также густые черные ресницы. Его светлая кожа была похожа на драгоценный белый нефрит, и все его лицо было словно тщательно нарисовано кистью.
Если бы женщина обладала такой внешностью, любой с радостью стал бы рабом ее красоты.
Однако, все три поколения семьи Ду были военачальниками. Когда Ду Таньчжоу было восемнадцать лет, он стал командовать легкой кавалерией. Командуя войском, он отразил несколько атак народа Яньми.
Полученный им на границе опыт придал его облику некоторую суровость, которая отвлекала внимание от красоты его лица, позволяя сосредоточиться на его благородной осанке и внушительной манере держаться.
Сидя в свете свечей, Ду Таньчжой нахмурился, и зрачки его глаз, отражая свет свечей, ярко вспыхнули.
Раньше все столичные чиновники восхищались его красотой, но теперь, даже если бы Ду Таньчжоу превратился бы в женщину и, раздевшись, бросился бы в объятья Цао Ши, этот темпераментный чиновник из военного министерства остался бы спокойным, словно самый благородный из древних ученых.
И дело было в том, что на военном складе была обнаружена пропажа.
Цао Ши рукавом вытер пот со лба:
- Сегодня в час Сюши, (5) когда стемнело, я уже собирался пойти домой, но ко мне прибежал человек, отвечающий за арсенал, его зовут Лу Юань. Он доложил мне, что со склада пропало оружие. Я немедленно приказал опечатать ворота, и мы с Лу Юанем прошли на склад, чтобы провести инвентаризацию. Мы все проверили несколько раз и действительно обнаружили недостачу.
Лицо Цао Ши приобрело землистый оттенок, казалось, он уже видел, как император прикажет схватить и обезглавить его.
- Сколько оружия пропало? - Ду Таньчжоу внимательно смотрел на него.
Цао Ши вздохнул с сокрушенным видом и ответил:
- Пятнадцать копий, двадцать луков, восемнадцать мечей с кольцевым наконечником, семь щитов и сто двадцать стрел.
- Это не так уж много, но достаточно, чтобы вызвать беспорядки в столице, - подытожил Ду Таньчжоу. - Кто сегодня охранял склад?
- Каждый день склад охраняет отряд из двадцати человек. Как только мы обнаружили пропажу, я немедленно вызвал их на допрос. Тогда стало ясно, что два человека исчезли. Я отправил людей обыскать их дома, но там никого не нашли. По словам солдата, охранявшего северные ворота военного ведомства, вечером он видел двух человек, сопровождавших повозку, запряженную быками. На деревянной телеге, похоже, было много вещей, но они были накрыты мешковиной, и было невозможно разглядеть, что это такое.
Ду Таньчжоу молча слушал его.
- Теперь, эти двое находятся под подозрением, - с обеспокоенным видом сказал Цао Ши. - Я прошу Шилана Ду объявить их в розыск, чтобы можно было поймать их, как можно скорее.
- Идем, - сказал Ду Таньчжоу, вставая. - Идем в военное ведомство.
В главном зале военного ведомства ярко горели фонари, и у всех были встревоженные лица. Увидев Цао Ши в сопровождении Ду Таньчжоу, Лу Юань, отвечавший за охрану арсенала, немедленно вышел вперед, чтобы поприветствовать их, и выглядел он при этом еще хуже, чем Цао Ши.
- Господин... Шилан Ду, я... эээ...
- Где склад? - спросил Ду Таньчжоу.
- Прошу следовать за мной.
Лу Юань провел их к юго-восточному углу главного помещения, к одноэтажному зданию с одной лишь дверью без окон. Внешние стены казались обычными, но, на самом деле, они были сделаны из камней, способных выдержать удары меча и огонь.
Это был арсенал военного ведомства.
Ду Таньчжоу подошел к двери, и по щелчку его пальцев его слуга, Ду Чжо, зажег огонь и подошел ближе.
Ду Таньчжоу тщательно проверил дверь и не обнаружил на ней никаких следов взлома. Это говорило о том, что оружие просто открыто вывезли отсюда, что подтверждало слова Цао Ши.
- Где охранник, который видел тех двоих?
Молодой охранник поспешно подбежал к нему:
- Господин, сегодня ваш подчиненный отвечал за охрану Северных ворот.
- Ты был там один?
- Да, Северные ворота чаще всего закрыты, и обычно их охраняет только один человек.
- Если эти ворота чаще всего закрыты, когда сегодня два человека с повозкой выезжали через них, разве ты не остановил их и ничего не проверил? - спросил Ду Таньчжоу.
- Господин, они уже много лет служили в военном ведомстве, и мне были знакомы их лица. Поскольку у них был пропускной жетон, позволяющий им свободно проходить через ворота, ваш подчиненный не подумал об этом.
Ду Таньчжоу немного подумал, а затем направился к Северным воротам, остальные поспешно последовали за ним.
Как и следовало ожидать, за воротами были видны две колеи, которые вели на запад, но, дойдя до каменной дороги, следы исчезали, и дальше их было невозможно отследить.
Ду Таньчжоу присел на корточки и придавил землю в колее. Она еще была мягкой и не полностью застыла на ледяном ветру. Должно быть, их оставили здесь совсем недавно. Он измерил пальцами глубину колеи и, немного подумав, встал и сказал Ду Чжо:
- Уведомьте столичное ведомство, пусть объявят их в розыск.
***
Человек, за которым следовал Мо Чи, долго петлял по городским улицам и, наконец, остановился возле лавки в квартале Байцайшен. Он прошел на задний двор и, открыв деревянную дверь, вошел внутрь.
Мо Чи прижался к стене и какое-то время прислушивался, но так и не увидел никакого движения. Оглядевшись вокруг, он заметил сосну с пышными ветками, и быстро забрался наверх.
В маленьком дворике было темно, там совсем не было света. Мо Чи нашел удобное положение и, прислонившись спиной к стволу дерева, снова зажег трубку. Глубоко затянувшись, он начал терпеливо ждать.
Несколько часов спустя забрезжил рассвет, и в слабом утреннем освещении Мо Чи, наконец, разглядел внутренний двор.
В передней части двора располагалась лавка, а в его задней части - нечто, напоминающее склад. На открытой площадке стояло множество деревянных бочек, похоже, это была винная лавка.
Спустя некоторое время, из лавки вышли несколько человек, которые собрались занести бочки внутрь. Поначалу в этом не было ничего странного, но, когда один из них заговорил, Мо Чи понял, что здесь что-то не так.
Этот человек говорил на языке Яньми.
Яньми и Дашен постоянно находились в состоянии войны, однако, не было запрета на торговлю между ними. Поэтому в Циньцине было много торговцев-варваров, в том числе, и из народа Яньми.
В основном, в Центральных Равнинах они продавали изделия из золота и вино, и не было ничего необычного в том, что они держали винную лавку в квартале Байцайшень, самом процветающем квартале столицы.
Но Мо Чи все равно чувствовал неладное.
Все эти люди были одеты, как жители Центральных Равнин, и в их словах и поведении не было ничего, что напоминало бы варваров. Они даже говорили на официальном мандаринском наречии.
Между народом Яньми и жителями Центральных Равнин не было большой разницы во внешности. Если бы сейчас один из этих людей не сказал несколько слов на языке Яньми, они ничем не отличались бы от обычных ханьцев.
Даже вывеска на лавке была написана обычными иероглифами, которые не имели ничего общего с письменностью варваров.
Группа людей из народа Яньми изображала из себя жителей Центральных Равнин и к тому же, получила письмо генерала Чжао от слуги из его дома.
Чжао Циньчи много лет находился на заставе Чжешань, он бесчисленное количество раз сражался с народом Яньми. Как он мог что-то написать им?
Мо Чи сел прямо и пристально наблюдал за происходящим во дворе.
Спустя некоторое время, по мощеной дороге к лавке подъехала повозка, и несколько слуг стали переносить в нее бочки с вином. Одна из бочек казалась особенно тяжелой, и понадобилось два человека, чтобы поднять ее.
Когда бочки были загружены, извозчик щелкнул кнутом, и повозка тронулась вперед.
Мо Чи спрыгнул с дерева и отправился вслед за повозкой по главной улице.
Когда полностью рассвело, торговцы открывали свои лавки и приступали к делам.
На улице появлялось все больше прохожих, и во время ходьбы возникало ощущение тесноты. Со всех сторон неслись крики торговцев, и воздух наполнился соблазнительными запахами готовящейся еды.
Такая обстановка была совершенно незнакома Мо Чи.
Он родился в деревне, и, когда ему было пять или шесть лет, деревня была разграблена народом Яньми. От деревни почти ничего не осталось, и уцелели лишь несколько маленьких детей. Позже он оказался в армии под командованием Чжао Циньчи, где его и воспитали, а в возрасте двенадцати лет он присоединился к разведке в качестве лазутчика.
За последние восемь лет он привык к жизни, где приходилось ходить по лезвию ножа и теперь, оказавшись в шумной процветающей столице, он не знал, что ему делать. Он пробыл здесь уже несколько дней, но ему до сих пор было трудно привыкнуть к такой жизни.
А иначе, он не сидел бы по ночам на крыше, пытаясь восстановить привычную ему обстановку.
Когда на него случайно наткнулся один из прохожих, он по привычке хотел схватиться за нож у себя на поясе, но затем он понял, что находится не за пределами своей родины, и ему не нужно носить с собой нож.
Столкнувшийся с ним человек был обычным жителем столицы. Он извинился перед ним и, поклонившись, прошел мимо, после чего растворился в шумной толпе.
Мо Чи все еще стоял на месте, не в силах пошевелиться.
Он насторожился всего лишь на мгновенье, но вся кровь прилила к его конечностям. Теперь, когда он успокоился, кровь снова начала циркулировать по его телу, отчего он ощутил тяжесть в груди и боль в барабанных перепонках. Ему казалось, что все звуки исчезли в этом мире, и теперь он мог слышать только стук собственного сердца.
Мо Чи закрыл глаза и медленно выдохнул.
Спокойно, здесь не земли Яньми, и никто не станет его убивать.
Он открыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться.
И лишь когда на него снова нахлынули звуки шумной улицы, он постепенно пришел в себя. Он с силой потер лицо и, вытащив из кармана несколько мнет, купил себе горячие булочки с бараниной. Пережевывая их на ходу, он снова проследовал за повозкой.
Извозчик неторопливо ехал по улице и, наконец, остановился возле ворот квартала Байцайшен рядом с богато украшенным постоялым двором. На вывеске с драконом и фениксом были выведены три иероглифа - «Павильон Цзиньгу».
Ему навстречу вышел управляющий и махнул рукой:
- Проезжай на задний двор, не загораживай вход.
Извозчик кивнул в ответ и, тронув поводья, объехал постоялый двор и добрался до заднего двора в глухом переулке.
Задние ворота выходили к двухэтажному строению, похоже, эту лавку не сдавали в аренду, и на двери висел замок.
Мо Чи подобрал с земли ветку, несколько раз потыкал ею в замочную скважину и открыл замок. Слегка приоткрыв дверь, он боком протиснулся внутрь.
Из восточного окна со второго этажа можно было беспрепятственно разглядеть задний двор.
Двое мужчин вылезли из повозки и начали заносить бочки на кухню постоялого двора. Мо Чи не интересовали эти бочки, все его внимание было сосредоточено на той бочке, которая казалась тяжелее остальных.
Выгрузив все бочки, двое парней вытащили из повозки и самую тяжелую.
После того как бочка оказалась на земле, они огляделись вокруг и, убедившись, что на заднем дворе никого нет, они сняли с нее крышку.
Но в бочки оказалось не вино, а огромный мешок. Они вдвоем вытащили его и отправились в сторону постоялого двора.
Мо Чи мог ясно видеть в мешке очертания человеческой фигуры.
Двое мужчин отнесли мешок по боковой лестнице на четвертый этаж постоялого двора и, открыв дверь, вошли внутрь.
Вскоре они снова появились на лестнице, но уже без мешка. Мо Чи ясно видел, что один из них нес в руках сверток, в котором находился некий округлый предмет.
Спустившись по лестнице, они торопливо запрыгнули в повозку, извозчик взялся за поводья, и повозка поехала дальше.
Мо Чи смотрел, как они уезжают.
Он уже понял, где был опорный пункт этой группы людей. В данный момент было важнее выяснить, что за человек находился в мешке, и почему люди Яньми с таким трудом перевезли его на постоялый двор.
Мо Чи взглянул на солнце. Было еще рано, и постоялый двор еще не открылся для приема гостей. Он сел, скрестив ноги и, достав из промасленной бумаги булочку с бараниной, начал ее доедать.
Через щели в окне задувал ледяной ветер, но по сравнению с безжалостным ветром степей, который резал кожу, словно ножом, он казался намного мягче.
***
В ведомстве «Линьтай» Цао Ши сидел рядом с Ду Таньчжоу и смотрел, как он работает.
Ду Таньчжоу приехал в «Линьтай» рано утром, и в ожидавших его делах никогда не было недостатка. Видя, насколько он занят, Цао Ши чувствовал гнев и тревогу в своем сердце, но ему было неловко беспокоить его.
Просидев долгое время на твердой скамейке, Ду Таньчжоу, наконец, поднял голову и сделал глоток остывшего чая.
- Шилан Ду! - поспешно заговорил Цао Ши. - Подумайте о хищении в военном ведомстве! Жизнь семьи Цао в ваших руках!
Ду Таньчжоу поставил чашку на стол:
- Не волнуйтесь, я уже приказал устроить засаду в домах тех двоих. Но до сих пор нет никаких известий, это говорит о том, что они там не появлялись.
- Тогда я буду волноваться еще больше! - лицо Цао Ши приняло еще более обеспокоенное выражение.
- Господин Цао, а вы не задумывались над тем, для чего им было красть оружие? Чтобы продать его? Но это невозможно. Это оружие стандартного образца, и достаточно одного взгляда, чтобы понять, что оно принадлежит императорскому дому. Стоит только воспользоваться им, как тебя сразу схватят. Если использовать его, при таком ничтожном количестве не то что столичный гарнизон, даже слуг в моем доме не удастся одолеть.
- Тогда...
На лице Ду Таньчжоу не было заметно никаких эмоций:
- Наберитесь терпения, возможно, скоро...
- Донесение!
В дверях появился посыльный.
- Господин! Кто-то увидел объявление о розыске и говорит, что пропавших охранников видели в Павильоне «Цзиньгу» в квартале Байцайшен!
***
К полудню в Павильоне «Цзиньгу» явно прибавилось посетителей, и на первом этаже уже почти не осталось свободных мест. Служащие быстро сновали между столиками, а хозяин заведения занимался оплатой счетов и время от времени подносил гостям напитки.
Мо Чи прошел сквозь гомонящую толпу и, не скрываясь, поднялся вверх по лестнице. Все были заняты своими делами, и никто не обратил на него внимания.
Он поднялся по лестнице на четвертый этаж. Здесь размещались комнаты для гостей и было намного тише, чем внизу. Он прошел мимо дюжины дверей, и только за одной из них было абсолютно тихо.
Он задержал дыхание и некоторое время прислушивался возле этой двери. Убедившись, что оттуда не доносится ни единого звука, он тихонько приоткрыл дверь.
Сквозь узкую щель он увидел перед столом нечто, похожее на человеческую фигуру. Он специально кашлянул, но этот человек никак не отреагировал, поэтому он открыл дверь и вошел.
После нескольких шагов Мо Чи невольно замер.
Перед столом действительно лежал человек, но он никак не мог отреагировать, потому что выше шеи у него ничего не было. У него не было головы, а покалеченное тело все еще кровоточило.
Такая смерть была достойна сожаления, но Мо Чи остался равнодушен. Он шагнул вперед и коснулся одежды убитого.
Грубая льняная ткань говорила о том, что он был обычным простолюдином. На его ладонях были мозоли, возможно, он был из земледельцев. Он был довольно высок, у него длинные ноги, и кожа, которая не была скрыта одеждой, выглядела упругой, значит, он был молод...
Стоп, это что за обувь?
Сердце Мо Чи дрогнуло, и он уже собирался рассмотреть его обувь, когда на лестнице в коридоре послышался хаотичный топот ног.
- Господин, вон та комната в конце коридора, - донесся до него чей-то голос.
Когда Мо Чи хотел найти укрытие, дверь в комнату внезапно распахнулась.
Коридор был заполнен вооруженной стражей. Увидев в комнате обезглавленный труп и стоявшего возле него Мо Чи, они с криком ринулись вперед, чтобы схватить его.
Мо Чи не хотелось драться, поэтому он использовал только треть силы. Он пнул ногой бегущего впереди стражника, и тот с грохотом свалился на пол, опрокинув мебель, после чего с нее посыпались остальные предметы.
Увидев, как его товарищ упал, второй стражник замахнулся длинным ножом и хотел нанести Мо Чи удар. Мо Чи заблокировал удар и с силой стиснул его запястье, после чего нож со стуком упал вниз, а стражник был сбит с ног броском через плечо, и со стоном свалился на пол.
Остальная стража с криками бросилась вперед. Мо Чи запрыгнул на стол и, уворачиваясь от нападающих, собирался удрать через окно.
В этот момент кто-то внезапно крикнул:
- Господин Ду, этот человек очень ловок! Осторожней, чтобы он не поранил вас!
Мо Чи инстинктивно взглянул на упомянутого господина Ду, и в этот момент Ду Таньчжи тоже поднял взгляд.
Шилан Ду стоял в коридоре, и солнечный свет падал на него сбоку. Среди этой игры света и тени его красивое лицо казалось особенно привлекательным.
Мо Чи невольно замер, и его рука, тянувшаяся к окну, на миг застыла.
Ду Таньчжоу, глядя на него в упор, холодно произнес:
- Взять его!
Огромная сеть взлетела в воздух. Мо Чи не успел среагировать, и через мгновение оказался опутан ею.
Мо Чи, который в течение восьми лет пробыл лазутчиком в Яньми, всего через несколько дней мирной жизни в столице оказался схвачен сетью из конопляной веревки и был доставлен Ду Таньчжоу в «Линьтай».
___________________
Бывает😏
1. Я так и не нашла такого названия в интернете, возможно, автор выдумал его. В общем, здесь в новелле это некое государство или племя, с которым враждует Дашен.
2. Час Чоуши - время с 1 до 3 ночи.
3. Шилан - чиновник из личной охраны императора.
4. Шаншу - министр, чиновник.
5. Час Сюши - время с 7 до 9 вечера.
6. В описании к роману не поместилась вторая сноска, поясняющая значение слова "ебуши", добавлю здесь.
** Устаревшее военное выражение, означает «лазутчик, шпион во вражеском войске», или есть более поэтическое название - «проверяющий ночные пикеты».