Опровергайте всё
Утро в магическом мире началось с обсуждения очередного выпуска «Искр Феникса». Газета была скромной: всего два листка, но они расходились быстрее, чем горячие пирожки на ярмарке.
На первой странице — предостережение Алой Совы.
Текст был написан так сухо, что казался намёком, который можно трактовать по-разному.
«Игры с памятью, архивами, фактами. Кто теперь решает, что мы должны помнить? И сколько правды мы уже потеряли, пока сидим в тишине?»
— Нельзя это игнорировать, — бросил Гарри, шлёпнув листок на стол. — Каждый выпуск прибавляет ей верующих.
— А может, читателей, которым никто больше не говорит правды, — буркнул Рон, переворачивая страницу. — Если протоколы уже и сами себя переписывают, мы чем людей успокоим? Сухим «следствие ведётся»?
Гарри сдержанно кивнул на заголовок:
— Это подполье мешает работе. Мы не можем гнаться за тенями и одновременно тушить панику, которую они раздувают. Робардс уже недоволен, вызвал всех нас. Думаю, речь пойдет именно об этих... даже не знаю, как их назвать!
— Но люди недовольны тишиной, — упрямо ответил Рон. — «Искры» хотя бы намекают, что надо хранить память, чтобы мы потом не сошли с ума.
— Нам нужны доказательства, а не лозунги. Мы не знаем, кто пишет заметки. А если на самом деле это ловушка?
— Знаешь, мне всё немного напоминает историю с Фаджем, который отказывался верить в возрождение Волдеморта и ставил запреты.
— Это не одно и то же, Рон! У нас вообще ничего нет. Мы не можем вести расследование и параллельно объяснять людям, что «Алая Сова» — не источник истины.
Гарри глянул на часы на стене и поднялся, демонстрируя, что им пора.
В зале совещаний Аврората воздух звенел от раздражения и концентрации магии. Длинный стол был заставлен чернильницами, перьями, свитками, газеты лежали стопкой, а сверху — свежий номер «Искр Феникса». Красные буквы заголовка сияли словно нарочно вызывающе.
— Хватит! — Гайвен Робардс ударил ладонью по столу так, что перья подпрыгнули. — Они распространяют то, что не должны!
Шум голосов стих. Несколько младших авроров переглянулись.
— Эти подпольщики подрывают авторитет Министерства, — холодно произнесла Амелия Трелфорд из Отдела магического правопорядка. — В статьях намекается на саботаж изнутри. Мы теряем доверие. Люди начинают задавать вопросы.
— И паниковать, — добавил кто-то из отдела связей с общественностью. — После такого письма будут поступать десятки жалоб и требований объяснений, а что можем сказать мы? Что не знаем, кто стоит за этим?
Рон нахмурился:
— Но ведь Сова лишь озвучивает то, что и так происходит. Люди имеют право знать правду.
— Правда, мистер Уизли, — резко отозвалась Трелфорд, — в том, что слухи рушат порядок. Нам нужно спокойствие.
— Поэтому, — вмешался Робардс, делая пометку на пергаменте, — поручите «Ежедневному пророку» выпустить официальные опровержения. На всё.
Стук пера по свитку прозвучал как приговор. Рон напрягся, но промолчал.
Робардс продолжил:
— Спираль — наша главная цель, но общество этого не знает и не поймёт. Люди читают «Искры» и думают, что именно там правда. Поймите, пока подполье пишет за нас, мы проигрываем.
Он повернулся к Гарри:
— Поттер, я ставлю на тебя. Найдите этих «героев пера». Это не менее важно, чем схватить тех, кто стоит за магическими облаками. Потому что если люди потеряют доверие к Министерству, победа Спирали станет делом времени.
— Вы хотите, чтобы я... поймал «Алую Сову»? — уточнил Гарри, хмурясь.
— Именно, — вмешалась Трелфорд. — Нам не нужны такие герои. Расследованием занимается Министерство, и только Министерство.
Собравшиеся молча обдумывали сказанное начальством.
— Делайте всё, что нужно. Но держите ситуацию в руках. И, — он обвёл взглядом зал, — помните: хаос — лучший друг нашего врага.
Робардс махнул рукой, совещание закончилось.
Рон, собирая свитки, наклонился к Гарри:
— Так значит, нам теперь нужно и фанатиков ловить, и газеты закрывать?
— Похоже, — глухо ответил Поттер. — Но я не позволю, чтобы мы гонялись только за тенями, забыв о настоящей угрозе.
***
В «Северных скалах» день тёк спокойно, пока в вестибюль, сверкая эмблемами на мантиях, не вошли трое авроров.
— Министерская проверка, — сухо заявил старший, предъявляя свиток с печатью.
Девушки за стойкой напряглись. Кто-то из гостей настороженно замер. Но Тео будто ждал этого, сидя на рецепции, и с ленивой улыбкой вышел к ним.
— Господа, — произнёс он с подчеркнутой вежливостью. — Управляющий сейчас в Лондоне, за порядок отвечаю я. Прошу, следуйте за мной.
Он повернулся к одной из вейл коротко кивнул. Весь персонал знал, что надо подать сигнал Малфою-старшему.
Авроры осматривали всё: подсобки, кухню, архивы. Тео вёл их заранее рассчитанным маршрутом: показывал полки с бутылками, идеально отсортированные накладные, пригласил в пару пустующих номеров. На каждом шаге он подсовывал им то, что должно выглядеть убедительно.
— А что здесь было до вашей «перестановки»? — вдруг прищурился один из проверяющих, заглянув в дальнюю кладовую.
Нотт отвечал чётко и без эмоций.
— Старые книги учёта. Пыльные, бесполезные. Я приказал убрать — гостиница всё-таки, а не архивы. Хотите взглянуть?
Он щёлкнул пальцами, и эльф притащил стопку аккуратно переплетённых бухгалтерских книг. Никаких запрещённых записей, никаких следов прошлых сделок, лишь безупречный порядок.
Авроры долго изучали свитки, но придраться было не к чему. Обменявшись недовольными взглядами и оставив дежурную отметку о проверке, они ушли.
Проводив представителей министерства, Тео довольно развалился в кабинете Драко. Люциус тут же явился, как водится, без стука.
— Я доволен, — произнёс он манерно. — Хотя прятать было нечего, я уже всё прибрал сам.
— Вы просто следили за тем, как я справлюсь, — понял Нотт. — Понравился спектакль?
Люциус посмотрел на него с тем самым холодным одобрением, от которого мороз шёл по коже.
— Главное, Теодор, не сам обыск, а то, как о нём расскажут.
Нотт чуть склонил голову, в его глазах мелькнул коварный блеск.
— И кто, если не мы, расскажет Драко правду в красках?
Люциус усмехнулся.
— Сын должен ценить то, что мы делаем.
***
Министерская сова стучала в окно так, будто хотела выбить стекло. Драко нехотя поднялся с дивана, где полдня пролежал, уставившись в потолок, и взял конверт.
«Мистер Малфой, вы временно свободны. Ограничения на передвижение сняты. Можете вернуться к своим обязанностям.
Гайвен Робардс».
Драко разорвал письмо и швырнул его в камин.
— Вот так просто? — произнес он вслух. — Держали взаперти, а теперь свободен. Наверное, уже бесятся, что ничего не накопали.
Он прошёлся по гостиной. Думать о том, что в Министерстве кипит раздражение, было приятно. Но и гадко: им, по сути, всё равно, что с ним. Сегодня он свидетель, завтра ― подозреваемый, а послезавтра и вовсе обвиняемый. Тролль бы подрал эту Тёмную метку на предплечье. Проклятое клеймо.
Драко остановился у окна и заглянул за тяжелые портьеры. Лондон был по-осеннему мрачен: мокрый туман ползал по крышам, пряча от глаз. Обычный унылый городской пейзаж, навевавший тоску. Но когда перед глазами всплыло лицо Джинни в обрамлении огненных волос, настроение тут же сменилось. Там, в парке, она позволила ему коснуться её губ, и это было по-настоящему трогательно. Так, как он даже не смел ждать. И Драко понял, что возвращаться в Эдинбург прямо сейчас ему не хочется.
Малфой сел обратно в кресло, и его взгляд устремился на пламя огромного камина, отделанного чёрным мрамором. Мысленно он был снова в Хогвартсе и думал о той Уизли, которая нравилась ему тогда. Она была девчонкой, смотревшей прямо, без тени страха. Неважно, какая роль — соперница по квиддичу или жертва его колкостей, Джинни принимала вызов и отвечала. Но теперь Драко понимал, что знал о ней слишком мало. Да, она выжила после года с дневником Риддла, пошла за Поттером в Отряд Дамблдора, а теперь пишет колкие статьи и задаёт неудобные вопросы. Язвительные реплики и дерзкие взгляды привлекали, но что за этим всем таится в глубине её души? Какие ещё секреты скрывает Уизли, и что она за человек?
Драко вздохнул.
Дав ей адрес своей квартиры, он вручил доступ к месту, что было под заклятием Фиделиус. Сюда не могли ворваться непрошеные гости, вхожи лишь члены семьи и те, кому доверили местонахождение. Такой жест для Драко был почти что признанием. Невесть откуда взявшееся доверие к Уизли. С ума сойти.
Если она придёт, значит, мы оба сделали свой выбор.
Он встал, подошёл к массивному шкафу со стеклянными дверцами и спиртным, по привычке налил себе виски, но даже не пригубил. Остановившись на полпути, Малфой поморщился и поставил бокал. С этим надо завязывать. Предвкушение возможной встречи и так пьянило сильнее любого алкоголя, и Драко решил отвлечь себя чтением. Благо, книг на полках было великое множество.
***
Прямо посреди рабочего дня Джинни упорхнула в редакцию «Искр», сказав коллегам, что ей надо пройтись по магазинам. Времени, как обычно, было в обрез, и она с порога начала рассказывать новости.
— В «Пророке» весь этаж только и делает, что судачит о нас. Утром пришло предписание из Министерства: «Опровергайте всё, что пишут «Искры Феникса».
Коллеги недовольно переглянулись.
— Вот ещё, — рассмеялась колдунья, чьи пальцы были вымазаны чернилами. — Чем больше они нас будут запрещать, тем охотнее люди станут интересоваться.
— Потрясающе, — фыркнул молодой колдун за печатным станком. — Значит, если завтра солнце сядет на западе, но «Пророк» напишет обратное, мы должны поверить им?
— Они запугивают, — хмыкнула колдунья. — Но нас так просто не заткнёшь.
Джинни продолжила:
— На матче в Эдинбурге было магическое облако, оно унесло часть воспоминаний. Я сама... — она сглотнула, — я потеряла кусок памяти. Человека.
Вся редакция замерла.
— Поттера, — догадался. — У тебя стёрли Поттера?
— Да, — кивнула Джинни. — И не только у меня. Но официально об этом конечно же не будет ни слова. Однако, и нам писать о таком тоже нельзя: Гарри вызовет на допрос тех, кто ездил в Шотландию. А догадалась, что стёрли именно его, пока только я. Так что всё непросто, он сразу догадается.
Редактор, до этого молчавший, наконец поднял глаза.
— Министерство в своём репертуаре, — произнёс он спокойно. — А мы, между прочим, закончили с твоими папками, Уизли.
— Что там?
— Банальщина, если честно, — он вытащил из ящика стола несколько листов. — «Исчезающие» налоги, подделка расходов, фиктивные сделки с импортом зелий. Но главное, мы увидели, как работают те самые чернила. Подмена информации: цифры просто стали другими. Никакой контроль не выявил бы, потому что они не сталкивались с такой магией.
— Сколько этому лет? — осторожно спросила Джинни.
— Десятки. Архив очень старый. Значит, этим способом пользовались поколениями. — Редактор постучал пальцем по копии. — Сначала ради денег. Но если один и тот же приём применить к датам, именам, к самим фактам... мы понимаем, что будет.
— Чем они и занимаются, — закончила за него Джинни. У неё похолодело внутри.
Колдун за станком покраснел от злости.
— Они тренировались на налогах, а теперь тренируются на нас.
— Тем более важно не дать им стереть всё подчистую, — сказала Джинни твёрдо. — Мы сделаем копии. А оригинал отошлём — в Министерство.
— В Министерство? — колдунья всплеснула руками. — Это же их кормушка!
— Пусть сами решают, как объяснять, — упрямо возразила Джинни. — Но улика должна попасть к ним. Держу пари, что они даже не додумались проверять тот архив, который я спасла от пожара. А ведь он весь заколдован, я взяла только несколько папок.
Редактор скептически прищурился:
— Ты хочешь подбросить им документ с подписью «Алая Сова»?
— Да. — Джинни достала чистый лист, нацарапала пару строк и показала:
«Подарок от Алой Совы. Не надо со мной воевать — мы не враги. Проверяйте и ищите. Это началось давно.»
Она посмотрела на коллег.
— Если мы молчим, мир тонет во вранье. Пусть знают, что кто-то всё равно будет говорить правду.
Редактор вздохнул и отложил свитки.
— Хорошо. Но запомните: у нас есть копии. Если оригинал исчезнет, «Искры» всё равно будут гореть.
В комнате воцарилось молчание, но это было молчание согласия.
***
Вечером Джинни закончила дела в «Ежедневном Пророке» и, не задерживаясь там ни на минуту, вышла на улицу. Дождь то моросил, то прекращался, оставляя на мостовой влажный блеск. Она могла бы использовать водоотталкивающие чары, но намеренно не сделала этого. Просто шла быстро и бесцельно, как будто пытаясь убежать от самой себя.
Джинни злилась на Министерство и подконтрольную ему газету, но постепенно эти мысли сменились другими. В голове то и дело всплывали картины сна: змеи, мерцающий зал, и Том, тянущий её к себе. Его поцелуи, жестокие и властные. Но если раньше они вызывали трепет, теперь она внезапно почувствовала отвращение.
Джинни не помнила, каково было целоваться с Гарри.
А ощущение тепла, осторожного прикосновения, губ, которые не требовали, а ждали ответа, заставляло её трепетать. Губы Драко Малфоя. Вчерашний поцелуй был коротким, но он пробрался глубже любого кошмара.
Она остановилась у витрины, где в отражении увидела бледное лицо.
«Неужели я влюбляюсь в Драко, того самого Драко Малфоя?»
Мысль звучала абсурдно, однако бабочек в животе это не волновало. Том больше не владел ею. Да, он всё ещё являлся во снах, но это был лишь призрак прошлого. В реальности её мысли стал занимать другой мужчина. Тот, кто мог злить и раздражать, но в то же время — заставлять сердце биться сильнее.
Джинни улыбнулась самой себе. Это было странно, слишком стремительно, да и просто отдавало настоящим безумием.
Ну не безумнее чувств к убийце в конце концов!
Она остановилась, огляделась, пытаясь понять, куда пришла. Фонари освещали редкие капли дождя, превращая их в золотую пыль. Джинни достала записку с адресом Драко и, оглядевшись по сторонам, аппарировала. Она попала на пересечение двух улиц, где возвышался старинный дом с высокими окнами и коваными балконами.
Джинни остановилась, рассматривая его с противоположной стороны перекрестка. Сердце колотилось, как когда она собиралась на первое в жизни свидание.
Совсем промокнув под дождём, Уизли всё-таки пересекла улицу, толкнула парадную дверь, и стала подниматься по лестнице.
***
Драко сидел в кресле у камина с книгой, когда услышал щелчок двери.
Он поднялся, прошёл в холл и увидел мокрую, замёрзшую, но такую желанную гостью.
А она просто молча пересекла разделявшее их расстояние, словно промедление могло заставить передумать, и обвила его руками. Прежде чем Драко успел хоть что-то сказать, Джинни прижалась к нему и поцеловала. Опять. Как само собой разумеющееся приветствие.
Драко замер. В этом движении было столько силы и искренности, что он почувствовал, как в груди стало тепло. Малфой ответил осторожно, боясь спугнуть её, но Джинни лишь крепче обняла его за шею, и тогда раз он позволил себе всё — и желание, и тоску, и нежность, копившуюся годами.
Наконец, они разорвали поцелуй и улыбнулись друг другу.
— Ты пришла, — прошептал Драко и тут же начал снимать с неё мокрое пальто.
— Да, — ответила Джинни коротко, и это «да» прозвучало как признание.
— Вся промокла! Тебя нужно скорее высушить и согреть. Пойдём, — Малфой взял её за руку и повёл в гостиную, поближе к камину и усадил в огромное кресло, обитое тёмно-зелёным бархатом. Потом наложил осушающие и согревающие чары. — Хочешь чего-нибудь поесть или выпить? — он суетился, как радушный хозяин. Откуда-то из глубины квартиры прилетели подушки и плед.
— Вижу, что управление гостиницей сделало из тебя нового незнакомого мне человека, — засмеялась Джинни. — Я бы не отказалась от горячего чая и твоей компании. Больше ничего не нужно.
С появлением Джинни квартира как будто преобразилась: тёплое свечение пламени легло мягким золотом на её волосы, и атмосфера из меланхоличной стала какой-то уютной.
Драко щёлкнул пальцами, тотчас с треском появился Флитти, которому отдали распоряжение насчёт чая. Эльф ушёл на кухню, а Малфой занял кресло напротив Джинни.
— Министерская сова принесла разрешение покинуть Лондон. Я больше не узник. Пока.
— Да уж, творится действительно тролль знает что, — вздохнула Джинни. — Как будто кто-то режет реальность на куски и сшивает по-новому.
Драко покачал головой.
— Звучит жутко. Но ты ведь не это обсуждать сюда пришла, правда?
Появился Флитти с подносом. Чай пах бергамотом, пирожные с лимонным кремом казались игрушечными, а сервиз из тонкого фарфора подчеркивали изысканность вкуса владельца.
— Да, не это. Хотя, если ты вдруг начнёшь рассуждать про чистоту крови, я уйду, — улыбнулась Джинни.
— О, я теперь за равноправие, мир во всём мире и все такое, — Драко поднял руки.
— Ага. Прямо вижу, как Малфой открывает приют для магглорожденных.
Он хмыкнул, но без обиды:
— Скорее уж приют для выживших после Хогвартса.
Джинни фыркнула. В школе действительно было полно опасностей, а шутка отдавала чёрным юмором. Драко решил продолжить тему.
— Скажи, если бы могла вернуть время, то что бы изменила?
— Не стала бы писать в тот дурацкий дневник, — без тени сомнения выпалила Уизли.
— Я так и думал.
— Хотя, может, и нет, — она переменилась в лице. — Тогда я бы не узнала, на что способна. А ты?
— Признаться, неожиданный вывод. Но, — Драко медленно вращал чашку, — ты права. Что нас не убивает делает сильнее, верно? А я бы, наверное, не стал слушать отца.
— Но мы были детьми! Откуда ты мог знать, — горячо возразила Джинни.
— Я думал, что ты до сих пор злишься, — Малфой вскинул брови. — Да, я не мог отказаться от метки. Меня поставили только перед выбором: «либо я убью тебя, либо твою семью».
— Я правда сожалею, Драко. Ты действительно не твой отец, — Джинни поджала губы. — Семья это часть тебя... потеря Фреда стала для нас трагедией, с которой никто не смирился. Эта рана будет болеть всегда.
Они замолчали. Поленья трещали в камине, по стеклу барабанил дождь, а время будто остановилось.
— Я знаю, что ты хочешь спросить, Малфой. Задай уже мне этот вопрос.
— Но если ты знаешь, то почему просто не расскажешь?
— Хочу проверить своё чутье. Вдруг ошиблась? — отблески огня отражались в глазах Джинни, делая похожей на саламандру.
Драко ответил не сразу, но испытующий и решительный взгляд Джинни говорил о том, что она готова. Или ей было важно, чтобы он узнал и понял. Сделав глоток чая, он отчего-то хрипло спросил:
— Почему ты отправилась к этому убийце в прошлое? И почему просто не прикончила его?
— О, ты не представляешь, как мне хотелось. Но судьба Тома связана с Избранным, и я не могла настолько сильно менять события. Мне нужна была своя женская месть. Я поступила безрассудно. Но не жалею. Потому что смогла вызвать его гнев, ревность, раздражение. Потому что его мнимая неуязвимость и холодность — это миф. Во мне он тоже вызывал бурю разных эмоций.
— Ты хочешь сказать, что одновременно испытывала к нему и ненависть, и любовь? — Драко нахмурился. — Как такое возможно?
— Страсть — это не любовь. Чувства такие сильные, что они разрушают. И это больная зависимость. — Джинни замолчала, повернула голову в сторону и опустила глаза.
Драко поднялся, пересел на подлокотник её кресла и прижал к себе, гладя по волосам.
Она обняла в ответ.
— То, что было в отеле между нами — неправильно. Но, Уизли, нас так тянет друг к другу... И мы, возможно, — Драко говорил с паузами, подбирая каждое слово, — вместе могли бы всё исправить... Твои чувства к нему.
Джинни сжала Малфоя чуть крепче.
— Я хотела бы вот так сидеть и не отпускать тебя никогда. Но мне уже пора, — она посмотрела на него снизу вверх.
— Поттер, — выдохнул Драко. — Ещё есть Поттер.
— Мы расстанемся.
От уверенности в голосе Джинни по телу Малфоя снова разлилось тепло.
— Мне тоже пора в Эдинбург, отель нельзя оставлять без присмотра надолго. Но этот камин может в любой момент переносить меня туда и обратно. И мы можем видеться здесь. Или приезжай туда. Если тебя не пугают «Северные скалы», конечно.
Джинни молча закивала.
В этот момент им обоим было не важно, как они справятся со всеми обстоятельствами. Главным было то, что каждый сделал выбор в пользу другого.
Драко проводил её до входной двери, помог одеться и они ещё долго целовались на прощание. Потом Джинни аппарировала на Гриммо, а Малфоя унесла каминная сеть.