Лето в пионерском галстуке

Работать в одиночестве и тишине оказалось действительнопродуктивно. Сам того не ожидая, Юрка закончил переписывать репликиОлежкиного героя так скоро, что умудрился не просто явиться на репетицию, ауспеть за несколько минут до начала. Радуясь одной только мысли, чтосценарий, наконец, закончен, Юрка вбежал в кинозал.Внутри было почти пусто. В зале присутствовали только двое: Маша и Володя,тогда как остальная труппа ещё не закончила общественно полезную работу исновала с лопатами, мётлами и тряпками по лагерю. Размахивая бумажками надголовой, Юрка бросился к сцене. Сосредоточенный лишь на том, чтобы незапнуться и не рухнуть со всей своей ста семидесяти пяти сантиметровойвысоты, он не сразу осознал, что в театре что-то поменялось.Резко остановившись, Юрка посмотрел на сцену и скривился от незнакомогожгучего чувства - Маша играла на пианино, а Володя склонился над ней ислушал. Юрка будто очнулся ото сна. Он навострил уши и чуть не выронил листысценария из рук - исполняла Маша отнюдь не «Лунную Сонату», а другую,более красивую, более любимую и гораздо более ненавидимую Юркой мелодию.Незнакомое чувство ужалило ещё больнее, когда он со скрипом и трудом узналЧайковского, «Колыбельную». Ту самую пьесу, которую они обсуждали сВолодей, ту самую, с которой Юрка провалился на экзамене.Маша играла её неправильно. Маша играла её отвратительно, будто не виделанот: то торопилась, где не следует, то медлила, а то и вовсе промахивалась поклавишам. Звуки то сплетались в гармонию, то скручивались в какофонию, и отэтого кошачьего концерта у Юрки заболела голова. А Володе, судя по всему,нравилось. Расслабленный, он стоял, положив локти на верхнюю крышкупианино, и кивал. Довольная собой Маша, отрывая взгляд от клавиш, влюблённопоглядывала на него и улыбалась.- Неплохо, но нужно потренироваться ещё, - мягко сказал худрук, когда оназакончила. - Но времени осталось мало. Думаешь, справишься?Маша кивнула: - Тогда я начну тренироваться прямо сейчас, пока вы репетицией заняты.Ладно? - Конечно, - ответил Володя. - Гкхм!.. - кашлянул Юрка как можно громче, чтобы обозначить своёприсутствие.Заметив его, Володя тут же расправил плечи. - О, привет! Принёс законченный сценарий? - Да, - сухо ответил Юрка. - Отлично. Знаешь, я нашёл тебе роль. - Откуда ты её взял? - Она была всегда. Просто ты не удосужился прочитать сценарий до конца. - Иведь Володя был прав. Зацикленный только на Олежкином тексте Юркасовершенно забыл о других ролях. - Гестаповец Краузе. Роль второстепенная,но важная. Текста мало, но нужно, чтобы завтра он от зубов отлетал. Думаешь,справишься? - повторил он те же слова, что и Маше. Юрку передёрнуло.Он не хотел. Немца, даже впоследствии убитого, играть было неприятно, в душеэто расценивалось Юркой чем-то вроде предательства, хотя он понимал, чтосильно преувеличивает. Но всё-таки его бабушка потеряла мужа, мама - своегоотца, а он сам - никогда, даже на фотографиях, не видел деда. Но чтобы111/283отказаться от роли, Володе нужно было это объяснить. А Юрке тем более нехотелось сейчас, при Маше, рассказывать «жалобную» - как онпренебрежительно называл, - историю семьи. Она обсуждалась на каждомсемейном празднике, на каждой встрече с родственниками и друзьями, каждыйраз с новыми подробностями, так что Юрка вопреки всему начал её стыдиться.Ему казалось это каким-то пошлым, каким-то слишком еврейским, слишкомпохожим на истории тысяч других семей, живших в то время в Германии и вдругих оккупированных странах. Бабушка по многу раз рассказывала другим исамому Юрке о том, как потеряла деда и как потом искала его. Юрка помнилнаизусть, с каким трудом, едва успев до начала радикального холокоста, деднесколько раз пытался выслать её, беременную, из Германии в Россию, как всётаки выслал и должен был приехать следом за ней, но пропал. Как она ждалаего и как фанатично потом искала через чудом выживших в Европеродственников. Как след привёл её в Дахау, чего она наслушалась и какогостраха натерпелась, но вопреки здравому смыслу до конца своих дней верила,что дед смог оттуда сбежать.Бабушка умерла, история больше не звучала, но, видимо, теперь настал Юркинчерёд рассказывать. С Володей он мог бы поделиться этим, но с Машей - нет,ни за что, никогда.- Ладно, - вяло пробормотал Юрка, протягивая руку за бумажкой с текстом,переписанным из Володиной тетрадки Володиной же рукой. И затянул уныло: -«Вы ведь из Ленинград? Ваш город давно взят, и если фройлен согласитсяоказать небольшие услуги гитлеровскому командованию...» - Нет, сейчас не надо, - оборвал Володя. - Выучи сначала, потом будемрепетировать. Сейчас мы будем тебе только мешать, так что... можешь бытьсвободен. - То есть? - Юрка оторопело разинул рот. - Ты что, меня выгоняешь? - Нет-нет! - поспешил оправдаться Володя. - Просто даю тебе заслуженныйвыходной. Можешь поучить роль, можешь просто отдохнуть - ты же так многоработал. Впрочем, поступай как знаешь.Юрка, конечно, остался. Весь былой энтузиазм как ветром сдуло, настроение непросто упало, а рухнуло. Даже когда Володя торжественно вручил новыйсценарий пришедшему вскоре Олежке, а тот заблагодарил их обоих и началзачитывать реплики, никакой радости Юрка не испытал.Когда в кинозале собралась вся труппа, ребята принялись прогонять отдельныесцены спектакля. Володя со знанием дела командовал юными артистами,Полина и Ксюша с заинтригованным видом о чём-то шушукались, а удручённыйЮрка сидел на привычном месте в первом ряду и боролся с желанием заткнутьпальцами уши. Маша, бренча на пианино, заучивала композицию, а Юрка не могслышать, как кто-то другой исполняет его конкурсное произведение.Он столько раз играл «Колыбельную» раньше, что ощущал себя неисполнителем, а композитором. Столько часов она звучала в голове, столькочасов он провёл за фортепиано, запоминая и экспериментируя, ища идеальноезвучание и пытаясь угадать, каким это произведение представлял самкомпозитор. Так много сил было отдано «Колыбельной», что Юрке казалось,будто она - его собственная. А теперь её играл кто-то другой!Маша. Она прокручивала её в голове, сживалась с ней, подстраивала биениесвоего сердца под её темп и ритм, делала её музыкой своей души и своеговремени. А самое страшное - она играла «Колыбельную» только затем, чтобыугодить Володе, чтобы понравиться. И ведь ему нравилось! Он то и дело112/283отрывался от репетиции, подходил к Маше, удовлетворённо кивал и говорилчто-то негромко. Юрке казалось - хвалил.Похоже, один лишь Юрка понимал, что Маша играет не так, как надо, играетплохо и совершенно неправильно! Он знал, что мог бы сыграть куда лучше иВолоде понравилось бы куда больше. Но заставить себя даже приблизиться кклавишам было для него смерти подобно.А Маша всё играла и играла. Заканчивала, начинала заново, снова заканчивала,снова начинала. И Юрка, наконец, не выдержал.Он забрался на сцену прыжком и еле сдержался, чтобы не захлопнуть крышку,прибив Маше пальцы. - Перестань! - выкрикнул он. - Хватит играть, говорю!Маша убрала руки от инструмента и испуганно уставилась на Юрку. В залевоцарилась напряжённая тишина. Все присутствующие побросали свои дела:Олежка замер, глядя в скрученный трубочкой сценарий, как в подзорную трубу,Володя - в полуприсяде над креслом, Полина и Ксюша - с ладошками у ртов,Петлицын - с гармонью в руках. Все повернули головы и теперь пристальнонаблюдали за Юркой. Но ему было всё равно. Собой он больше не владел.- Маша, это отвратительно! - раздражённо воскликнул он. - Ты играешь«Колыбельную» как какую-то польку! Куда у тебя аккомпанемент летит? Почемуон заглушает основной мотив? А дальше что? Вот тут, - он ткнул пальцем вноты, - должно быть нежнее. А педаль почему не жмёшь? Ты вообще музыку нечувствуешь? Совсем не понимаешь, каким должно быть это произведение?! - Он перевёл дыхание и чуть тише, но куда злее процедил сквозь зубы: -Маша, ты полная бездарность!Первые пару секунд она, замерев, переваривала услышанное, затем губы у неёзадрожали. Юрка прочитал по ним «Кто бы говорил», но Маша не моглапроизнести это вслух, лишь беспомощно хватала ртом воздух. А потом тихозаплакала. - Реви сколько хочешь, это не меняет дела! - заявил Юрка и тут жепочувствовал, что его берут под локоть и тянут в сторону. - Пойдём выйдем, - прошипел Володя, утаскивая его со сцены, а после - квыходу из кинозала.Они отошли к боковой стене эстрады, так, чтобы их нельзя было услышать воткрытые окна кинозала. - Юра, что это такое?! - разозлился Володя. - Как это понимать?Но Юрка, насупившись, молчал. - Ну ты дал! Не находишь, что это уже чересчур? - чуть спокойнее сказалВолодя.Он навалился спиной на стену и устало закрыл глаза. А Юрка ощутил такоеопустошение внутри, что был не в силах даже повысить голос. - Хватит меня воспитывать, - вяло огрызнулся он. - Ты поэтому просил меняуйти? Знал, что заору на неё? - Да, - просто ответил Володя. - Я что, такой предсказуемый? - От этой мысли Юрка ещё больше пал духом:неужели он и правда так прост, что даже настолько личные, глубинные реакцииможно предугадать в два счёта? - Нет, - не задумываясь, ответил Володя. - Просто мне не плевать на то, чтоты говоришь.Юрка поднял на него удивлённые глаза. Похоже, Володя предвидел и эту его113/283реакцию, раз тут же кивнул, не глядя. Повисла неловкая тишина. Юрка не знал, что сказать, и надо ли было вообще что-то говорить. Одно знал -он не хочет, чтобы Володя сейчас уходил. Но ему нужно было возвращаться нарепетицию, а перед уходом он, конечно же, прочитает Юрке нотацию. Так ивышло. Пусть всего пару минут назад Юрка просил Володю больше его невоспитывать, тот всё равно включил вожатого: - Ты хотя бы понимаешь, что поступил жестоко? - Володя, наконец, удостоилего взглядом. Прямым - в глаза - и как никогда строгим. - Жестоко? - Юрка фыркнул. - Это Маша поступает жестоко. Она же вообщене понимает, что играет, Володь! Это классическая музыка, она сложная, еёневозможно понять за десять минут! Нельзя просто взять ноты, посмотреть вних и заиграть. Нужно чувствовать. Нужно погружаться в музыку, вкладыватьсебя в неё, пропускать через себя. У меня сердце кровью обливается, когда яслышу Машины потуги! Сам Чайковский в гробу бы перевернулся от этого!Володя слушал его, то поднимая, то опуская бровь. - Понимаешь? - на последнем издыхании спросил Юрка. - Ничего ты непонимаешь... Нужно жить музыкой, как жил я, чтобы понять...- В принципе понимаю, - сказал Володя. - Наверняка не так хорошо, как ты,но всё же... Тебе сложно, но это не отменяет того, что с Машей ты обошёлсяплохо. Юр, ведь о твоём музыкальном прошлом по-настоящему хорошо знаютолько я! А Маша тут вообще ни при чём. Когда раздавали роли, её назначилииграть, мне теперь что... - он запнулся. - Нет, я не буду её выгонять! - Я не прошу, чтобы выгонял! Не давай ей «Колыбельную», это же невозможнослушать! - А давай без «давай»? Раз тебе так тяжело слушать её игру, играй сам! Тызнаешь эту композицию, ты умеешь лучше...- Нет! - резко оборвал его Юрка. - Даже не думай. - Почему? - По кочану! Не могу и всё! - И что предлагаешь делать? Как играет Маша, тебе не нравится, сам играть тыне хочешь...- Да пусть играет Маша, только не её! - Но она нам идеально подходит! И Маша нам подходит, а ты... Ты долженпопросить у неё прощения! - Вот ещё! Я ничего ни у кого просить не буду! Никогда. - Да-да, «сами предложат и сами всё дадут!»(1) - Володя закатил глаза и вдругпокачал головой и улыбнулся: - Ну и ребёнок же ты. - Сам ты ребёнок! Я не боюсь извиняться. Просто эта Маша, она... она менябесит!Володя невесело усмехнулся и развёл руками: - Куда ни глянь, тебя все девчонки бесят. - Неправда! - воскликнул Юрка, хотя к своему ужасу понимал, что Володяправ.А Юрке ужасно хотелось, чтобы он ошибся, хотелось, чтобы кто-нибудь«нравился» так же сильно, как этот ехидный, вредный, всегда и во всём правыйвожатый. Но нет. Здесь и сейчас Юрку на самом деле не влекло ни к кому, кроменего. Здесь и сейчас Володя на самом деле не ошибался. И Юрка решил, чтопусть он хотя бы думает, что ошибается. Но врать пока не решался.- Нравилась одна, - честно признался он. - Аня. В прошлом году здесьотдыхала, но в этом не приехала. - Ах... вон оно что, - Володина улыбка из надменной стала искусственной. - Ав этой смене совсем никого?114/283- Ну... нет, наверное. - Юрка задумался, но вдруг, повинуясь не здравой мысли,а какому-то шальному импульсу, почти выдал сам себя с потрохами: - То есть...есть кое-кто, но для... неё я не существую.И своими же словами сам себе перекрыл кислород. Голова закружилась,замутило, липкий страх стиснул шею. В голове билась мысль: «Сейчас! Скажиему сейчас. Такого случая больше не представится!» Но он не мог решиться.Молча, пристально смотрел Володе в лицо.Улыбка окончательно сошла с него. Володя столь же пристально смотрел Юрке вглаза, но, в отличие от него, не мягко, не просяще, а требовательно. - Кто такая? - серьёзно спросил он. - Девушка со двора, - ответил Юрка.Сказать Володе правду он не мог, потому что сам не знал всей правды. А вглубине души надеялся - всё пройдёт.Но всё же, а если рискнуть и рассказать - что тогда будет? Не прямо, а какнибудь абстрактно. Ведь это никому не повредит. В конце концов, то, чтоответит Юрке старший товарищ, может пригодиться в будущем. У Юрки ведь,говоря по правде, близких друзей нет - одни лишь «ребята со двора», а с нимитолько хиханьки да хаханьки, ничего личного и честного. Правда, Юрка и сВолодей не полностью честен, но это другое дело - это вынужденно.- Просто нравится? Или... или больше, чем просто? - голос Володи сделалсяхолодным и хриплым, до того чужим, а тон до того грубым, что Юрка его неузнавал.Ни к Володиному лицу, ни к обстановке этот тон не подходил. Впрочем, иобстановка казалась Юрке какой-то нереальной: лагерь, пионеры, лето, жара. Авнутри него - холод. Будто Юрка был не здесь, а в каком-нибудь хмуромноябре, и только смотрел на себя и Володю со стороны, будто видел два фильмаодновременно: из одного картинка, а из другого - звук. - Больше, чем просто... - выдохнул он и отвернулся не в состоянии выдержатьВолодин мрачный взгляд. - М... Это хорошо, - ровно ответил тот. - Хорошо? - обалдел Юрка. - Да ничего хорошего! Я, похоже... я, наверное,влюбился... Не знаю, не уверен. Просто такого со мной никогда не было. И в этомничего хорошего нет! Мне тяжело, непонятно и вообще не очень-то и приятно! - Но почему ты решил, что не существуешь для неё? Ты ей признавался? - Володя шаркнул кедом по асфальту. Ни его лица, ни позы Юрка не видел - онразглядывал кусты. - Нет. Это бессмысленно, - прошептал он грустно. - Она из другого кхм...круга. Ей такие, как я, никогда не нравились и никогда не будут нравиться.Меня она просто не замечает, смотрит, но не видит. Для неё меня будто вообщене существует. Но на самом деле её не за что винить и меня, наверное, тоже неза что. Просто так сложилось. - Конечно, ни она, ни ты не виноваты. Но знаешь, мне почему-то не верится, чтона такого забияку, как ты, можно не обращать внимание, - Володин тонизменился, стал теплее.И это тепло, его слова и Юркино понимание, что Володя искренне хочетподдержать его, придало смелости. И Юрка решился на самый важный вопрос: - Что бы ты делал на моём месте? Как бы поступил? Признался бы, зная натысячу процентов, что взаимности нет? - А что ты потеряешь, если признаешься? - Всё. - Ну не стоит мыслить так категорично.115/283- Я не мыслю категорично, всё так и есть. Если она узнает, то её отношение комне изменится и ничего не будет как прежде. А это значит, что я потеряю то, чтоимею сейчас. А лучше того, что есть сейчас, у нас никогда не будет. - Всё настолько безнадёжно? - Совсем, - кивнул Юрка и поторопил Володю: - Ну так как бы ты поступил?Володя вздохнул, хрустнул пальцами. Юрка поднял взгляд и увидел, как Володяпоправляет очки. Не как всегда - за дужку, а как когда нервничает - нелепотыкая себя пальцем в переносицу.Ощутив на себе чужой взгляд, Володя отвернулся от Юрки и высказался жёстко,не задумываясь: - Если я влюблён, то заинтересован в том, чтобы любимый человек былсчастлив, - Володя выделил последнее слово. - Причём заинтересован в егосчастье больше всех остальных, даже больше него самого. Поэтому я будуделать только то, что принесёт ему благо. И если для этого нужно не мешать, яне буду мешать. И даже больше - если этому человеку будет лучше с кем-тодругим, я не просто уступлю, а даже подтолкну его к другому. - Делать, как ты говоришь, наверное, правильно и хорошо. Но самому как житьто тогда? - Как жил, так и жить, - пожал Володя плечами. - Делать всё только для него, жертвуя собой? Сумасшествие какое-то...- фыркнул Юрка. Похоже, Володя действительно был слишком взрослым, аон - полным ребёнком, ведь не понимал его совершенно. Или не хотелпонимать? Или боялся такой участи?Володя ответил жёстко: - Почему ты решил что «жертвуя» - это именно то слово? Жертва добровольна,её можно и не приносить. А тут совсем другое - у тебя нет выбора, и другоговыхода тоже нет. Юра, задумайся вот о чём. Если у тебя есть всё, чего хочешь, иты полностью счастлив, но несчастлива она, как будешь себя чувствовать? Да тыначхаешь на всё, если узнаешь, что любимый человек мучается! - Володяговорил решительно, с ожесточением, произнося каждое последующее словогромче предыдущего. - Юр, знаешь, если, делая что-то для любимой, тыпереживаешь о том, что тебе чего-то не достанется, то ты - эгоист. Тогда уменя хорошие новости - никакая это не любовь, потому что в любви нетэгоизма.Юрка выслушал его внимательно, но не нашёл, что сказать. Стало ясно одно:будь у Юрки Володин ум, он и без подсказок сообразил бы, что никаких«любовей» у него нет, а то, что есть - детский лепет. Всё же логично, всёпросто, всё так и есть!Волна радости нахлынула на него, Юрке вмиг полегчало. Вслед за радостьюпришла твёрдая уверенность, что чувства к Володе непременно пройдут. Что всёхорошо, что всё временно, что мир с самим собой обязательно восстановится,надо только подождать.Но это будет потом, а сейчас Юрке требовалось что-нибудь ответить. Хотя бытолько затем, чтобы не закончить разговор на такой неприятной ноте.Едва сдерживая улыбку, Юрка пробормотал первое, что пришло в голову, и тутже пожалел о сказанном: - Ты говоришь так, будто... знаешь, что такое - безответная любовь. Ты ведьэто не с неба взял, правда? У тебя уже было такое? - Было, - ответил Володя, не глядя на Юрку. После небольшой паузы онскрестил руки на груди и сердито прохрипел: - И есть.116/283На Юрку лавиной обрушились двойственные чувства. Он радовался, что Володядоверился ему, радовался, что узнал его новую, скрытую от других сторону. Но вто же время его стала терзать лютая зависть, что эта девушка - не он.- Почему ты не с ней? - промямлил Юрка, поникнув. - Потому что так правильно. - Но с чего ты вообще взял, что твоей любимой будет лучше с кем-то другим, ане с тобой? - Не «взял», а знаю. - Но разве ей не будет лучше с тем, кто ради неё готов на всё, кто так сильноеё любит? - С кем-то другим, да. Но не со мной. - Но почему? - Да потому, что я не святой, Юра! Не заставляй меня что-то тебе доказывать. Явсё равно не буду. - Как хочешь... Ладно, - Юрка замялся, а потом вспомнил и повторилдеревянным голосом Володин вопрос: - Кто она? - Не скажу. Это слишком личное, - грубо ответил тот. - Не доверяешь мне? Друг называется. - Думай что хочешь, я ничего не скажу. - Назови хотя бы имя. Нам же придётся как-то её называть, когда мы сновазагово...- Мы больше не будем о ней говорить.Юрка хотел бы обидеться, но не смог. Уж он-то прекрасно понимал, что такое -бояться раскрыть даже имя. Но, с другой стороны, Володин дословный ответ «нескажу» прозвучал так, что не думать о нём было невозможно.Володя мог бы ответить неопределённо, например, как Юрка: девушка со двора,или одногруппница, или назвать любое имя. Но нет! Он ответил именно «нескажу», будто имя или характеристика в два слова могла указать наконкретного человека. И что за тайна такая? Она что, известная личность или...или Юрка её знал? Знакомая? Из лагеря?Размышления прервал Володя: - Хватит обо мне. Ты как, на других смотреть вообще не хочешь? Многокрасивых девчат вокруг. - Таких, как она, нет. Да и что мне? Даже если бы и нравился кто, я им ненравлюсь, - он пожал плечами. - Я же не ты. В тебя вон все поголовновтюрились. - Да брось, так уж и все, - скептически переспросил Володя. - Большинство. Да у нас театр - не театр, а гарем имени Владимира Давыдова! - Володя прыснул. Обрадованный тем, что на его лице промелькнула улыбка, Юрка принялся доказывать: - Рассказывал же, как девчонки упрашивали, чтобыя тебя на дискотеку привёл. - Помню такое, да, - ответил ещё чуть повеселевший Володя. - Ксюша за это должна была меня поцеловать при всех... в щёку... два раза! - Ого! - Володя цокнул языком. - Ага! Но я про это уже и забыл как-то...- А хочется? - А то!Володя задумался на пару секунд. - Слушай, - негромко произнёс он, на что-то решаясь. - Раз такое дело,хочешь, я пойду на дискотеку? Прямо сегодня. - Конечно, хочу! - Юрка представил удивлённое выражение лица Ксюши,117/283когда он заявит ей, что свою часть договора он выполнил и ждёт, когда онавыполнит свою. - Договорились! Как только закончим, пойду уговаривать Лену поменяться. Апока давай-ка вернёмся на репетицию, ещё полчаса до конца. - Ты иди, - Юрка махнул рукой. - Во-первых, у меня сегодня отгул, а вовторых, я всё равно не нужен. Проветрюсь чуть-чуть перед дискотекой.Встретимся у ваших корпусов на карусели.Володя кивнул ему и ушёл в театр, а Юрка бросился на стройку, к тайнику.Нужно было перепрятать сигареты, с которыми его застал Пчёлкин. Не зря жеон не один раз говорил о каком-то кладе, вдруг имел в виду Юркины сигареты?Возвращаться на место преступления днём Юрка не решился, но сейчас дляэтого было самое время.Вернувшись с уликой, он обогнул здание кинозала, пролез сквозь росшие за нимкусты и добрался до своего второго тайника. Второй был не чета первому -маленький и узкий. Отвалившийся кусок цемента в нижней части стены,который легко вставал на место, а если его отодвинуть, открывалась небольшаящель, в которой можно спрятать сигареты. Но избавляться от них Юрка пока неспешил.Время занятий в кружках вот-вот должно было закончиться. Пользуясь тем, чтопионеры скрылись кто где, кто в домиках, кто на спортплощадках, а на улицебыло пустынно, Юрка извлёк из кармана пачку «Явы» с фильтром и коробокспичек, чиркнул, прикурил и с удовольствием затянулся. Хоть он и пообещалВолоде, что больше не будет курить, сейчас, после такого эмоциональногопотрясения, ему попросту требовалось немедленно успокоить нервы. Он хотелнемного прийти в себя, а ещё - понять, кто она такая, Володина тайнаянезнакомка, и незнакомка ли вообще?Кроме отдыхающих девочек, в «Ласточке» находились только две девушки -обе вожатые, Лена и Ира Петровна. Юрка отказывался даже представить, что еюможет быть откровенно некрасивая, очень полная Лена. Он понимал, что думатьтак - нехорошо, он стыдился своего мнения, но ничего не мог с собойподелать - они совершенно не подходили друг другу, никак. К тому же с ЛенойВолодя вёл себя исключительно по-деловому. Юрка понимал, что полностьюсбрасывать её со счетов нельзя, но против воли мысли обращались к болеепривлекательной на его взгляд Ире.Но и теория про Иру трещала по швам, ведь вежливый Володя никогда необидел бы любимую. Впрочем, помня его слова, что ради блага возлюбленной онспособен её оттолкнуть, Юрка не исключал, что Володя мог сказать этонамеренно. Выходило, что Ира всё-таки могла быть его пассией.Юрке живо представилось, как ночью, пока все спят, Володя идёт на свидание сИрой Петровной. В темноте и тишине маска спокойствия спадает с его лица, ивот Володя уже совсем другой - искренний, пылкий и взволнованный шепчет ейо своих чувствах. Может быть, даже целует её, обнимает, просит быть ласковойс ним... Юрка задохнулся от отвращения. Не пойми откуда взявшаяся злость заставилакулаки сжаться. Он едва сдержался, чтобы не треснуть по стене кинозала, новместо этого почесал кулаком нос.Но, с другой стороны, зачем им скрываться? Юрка знал из лагерных сплетен, чтони у Иры, ни у Лены мужей нет. Из-за Жени? Но разве что-то мешает им с Женейрасстаться? Ответ был очевиден - сам Володя мешает, он говорил, что с другим118/283человеком его любимой будет лучше.Но в остальном, что тут такого - она вожатая, он вожатый? Если не станутвыделываться у всех на виду, никто и не подумает их судить. Не мог же Володяпопросту бояться слухов? А если боялся, уж он-то точно знал, что Юрка умеетхранить секреты. Володя открывал ему такие тайны, за которые могутисключить из комсомола, чего только стоила история с Америкой! Роман свожатой - даже близко не такая вещь. Он не может быть более страшнойтайной, чем то, что Юрке уже доверено. Выходит, что это не вожатая. Но кто жетогда? Пионерка?Уж за что, а за роман с пионеркой Володя не расплатился бы даже исключениемиз комсомола. Себе и, самое страшное, ей он мог испортить репутацию наполжизни вперёд. С такими вещами не шутят, такие секреты не выдают подпытками, особенно когда счастье любимого - а это именно то, о чёмбеспокоился Володя, - под угрозой... На его месте Юрка бы и сам молчал.Молчал же о себе.Но всё-таки, кто она? Если это действительно пионерка, то тогда кто?Зажав сигарету в зубах, щуря правый глаз от лезущего в него дыма, Юрка убралзаначку в тайник, закрыл куском цемента щель и вышел из кустов. Его взглядслучайно упал на окно, в котором был отчётливо виден весь зрительный залтеатра. Происходившее там заставило слезящийся от дыма глаз нервнозадёргаться.Юрка будто смотрел немое кино. Труппа строем вышла из кинозала, внутриопять остались всё те же двое - Маша и Володя. Она до сих пор не успокоилась,сидела в кресле первого ряда и, спрятав лицо в ладонях, вздрагивала. Когда запоследним актёром закрылась дверь, Володя сел рядом. Сказал ей что-то на ухо. Юрка ждал, что он поднимется и уйдёт, но вожатый остался сидеть рядом.Продолжая говорить, гладил её по плечу и волосам. Это выглядело...романтично. Слишком романтично и даже интимно, будто они - пара.«А что, если они действительно пара?» - подумал Юрка, и странное жгучеечувство ужалило его так больно, как никогда прежде. Из крохотной точки подложечкой боль растекалась по желудку и рёбрам и стала жечь, распирать ипульсировать, как нарыв. Не в силах больше смотреть на них, Юрка зло затопталокурок и бросился прочь, в отряд.***Вошёл в спальню, упал на кровать, уставился взглядом в потолок и силойзаставил себя успокоиться. Только вспомнил свой недавний спасительныйвывод - эти чувства непременно пройдут, - как сразу же стало легче. Ведьон - эгоист, а значит, чувства его и правда ненастоящие, это просто блажь.Скорее всего, Юрке так сильно не хватало Анечки в эту смену, что он нечаяннопереключил всё внимание на единственного близкого и приятного емучеловека - Володю. Кто бы мог подумать? Вот вожатый и стал предметомЮркиной сильной, но дружеской симпатии. Вместо Ани - Володя. Как нелепо.В спальню толпой завалились парни из первого отряда и загалдели,рассказывая, как Алёша Матвеев чуть не повалил баскетбольное кольцо. Хохочасо всеми, Юрка ощутил, как с каждой минутой злость и обида уходят, анастроение, наоборот, возвращается к норме. Но его всё ещё нельзя былоназвать хорошим - в Юрке играли отголоски досады, - а в такой вечер, как119/283сегодня, настроение должно быть отличным. Рассчитывая его поднять, Юркасразу после ужина заявился в палату девчонок, рассказать Ксюше, что сегоднянаконец приведёт Володю. И не прогадал.В палате стояли шум, гам и крики. Все девочки, даже Маша, рассредоточилисьпо углам и повжимались в стены, оставив в центре палаты место для едва недерущихся ПУК. - Зачем ты выбросила мой лак? - кричала взбешённая Ксюша. - Да не было там ничего! - оправдывалась побледневшая Ульяна. Видимо, неожидала такой реакции от подруги. - Было! Там ещё на донышке оставалось, мне бы как раз на чёлку хватило! - Ксюшина стоящая колом чёлка тряслась в такт подбородку. - Иди теперь,вытаскивай его из помойки! - Девчат, я посмотрела в ведре, там нет, - принялась мирить подруг Полина, -Уль, может, в мусорные баки ещё не выбросили? Посмотри там? - Сама в помойку лезь! - возмутилась Ульяна, бледная не от страха, каксначала подумалось Юрке, а от злости.Услышав такое, он сразу же развеселился. - Девчонки, ну не ссорьтесь, - Поля снова попыталась их помирить. - Я у мамыпросила, она привезёт лак, целых два баллончика. Точно-точно привезёт! - Так когда это будет? - Ксюша почти плакала. - День рождения «Ласточки»только в пятницу, а до него что делать? - Мой начёс прекрасно держится и без лака! - заверила миротворец Поля.- Ксю-у-уша! - высунулся Юрка из-за двери. - А у меня для тебя новости. Однаплохая, вторая хорошая. С какой начать? - Что? - спросили хором все трое. Остальные Юркины одноотрядницыуставились на него, заинтригованно прищурившись. - Ладно, тогда с хорошей. Угадай, кто сегодня придёт на дискотеку? - Что?! - Ксюша аж села. Лохматая чёлка пластом упала ей на лицо. Похоже,для Змеевской хорошая новость оказалась плохой. - Ну что ты за человектакой, Конев? Ну почему сегодня? Почему не вчера, или не в День рождениялагеря, или в какой угодно день, когда у меня есть лак?! - Спасибо можешь не говорить, - разрешил великодушный Юрка. - Ты кое-чтодолжна мне вместо «спасибо», помнишь? И это - плохая новость. - Ну что ты за человек такой, Конев? - опять завопила она. - Да помню я,помню! - А что не один раз, а два, не забыла? - больше не в состоянии сдерживаться, Юрка расплылся в широченной, ехиднейшей улыбке.Все девчонки, кроме ПУК, переводили ошалелые взгляды то на Юрку, то наКсюшу. Наглая Змеевская от этого даже не покраснела. А Юрка покраснел. Ноне от стыда, а от еле сдерживаемого смеха - уж очень забавно онасокрушалась. - Сказала же - да! Уля, ну почему, ну по-че-му ты выбросила лак?!***Яблони вокруг танцплощадки были увешаны электрическими гирляндами. Огнисветились, сверкали и переливались, разукрашивая жёлтыми и краснымицветами синеву вечера. Из колонок лилась музыка. Установленной на эстрадеаппаратурой управлял завхоз Саныч. Дежурные вожатые с повязками на рукахпатрулировали дискотеку, а пионеры уже вовсю танцевали.120/283Тут и там мелькали знакомые лица из старших отрядов. Парни - нарядные,причёсанные, пахнущие одеколоном - бросали по сторонам ищущие взгляды.Девчонки - накрашенные, разодетые по последней моде и, все как одна, сначёсами - пребывали в томном ожидании, кокетничали, строили глазки искромно пританцовывали.Чтобы не привлекать внимания, Володя с Юркой минут десять наблюдали завсеми, стоя в сторонке, под яблонями. Но стоило вожатому обогнуть ряд стульевв дальнем углу танцплощадки и выйти в лучи светомузыки, как по толпе будтопрошёлся ветерок. Первой их заметила Катя из второго отряда. Показывая наВолодю пальцем, она склонилась к уху одной подруги, затем - к другой, иновость разлетелась со скоростью звука. Минуты не прошло, как Володюобступили щебечущие ПУК-и, Маша и ещё парочка самых смелых девиц. Юркедаже стало его немного жаль - на лице Володи ясно читалась безысходность.Кое-как отделавшись от назойливых дам, он схватил Юрку за плечо и отвёл всторону. Уселся на стул и перевёл дыхание. - Чего это ты? - спросил его Юрка. - Разве танцевать не собираешься? - Зачем? - удивился тот. - Что значит «зачем»? За тем, что мы на дискотеке. Тут танцуют. Весело же! - Не очень, когда танцевать не умеешь, - заскромничал Володя. - Ну пойдём просто подёргаемся под музыку. Смотри, вон, как Матвеева гнёт.Алёша Матвеев считал себя прогрессивным парнем, поэтому и танцевал оннеобычно, мудрено и ломано - сначала крутил обеими руками над головой,имитируя то ли сломанную марионетку, то ли исправного робота. Потомплюхнулся на асфальт и так же закрутил ногами. Сам Алёша однажды объяснялЮрке, что это вовсе не конвульсии, а танец: «Он очень модный сейчас в Москве,Ленинграде и Прибалтике, «брейк-дэ-э-энс» называется. Просто блеск! Атаскакой сложный танец». Юрка решил при случае поинтересоваться у Володи,знает ли о таком столичная молодёжь. Но, видя его явно скептический взгляд,решил спросить как-нибудь потом.- Ну уж нет, «дёргаться» я точно не стану, - хмыкнул Володя. - Да ладно тебе! Вообще, что ли, не будешь танцевать? Даже медляк? - Да с кем мне?.. - Володя покраснел. Юрка прыснул: - Хочешь сказать, не с кем? Смотри, сколько желающих! Да тут каждаямечтает, чтобы ты её пригласил.И действительно. Оглядываясь по сторонам, Юрка ежесекундно ловилзаинтересованные девичьи взгляды. По большей части смотрели на Володю, снадеждой. «А вдруг? - наверняка думала каждая вторая. - Вдруг именно меняпригласит?»Но Володя помотал головой: - Будет некрасиво танцевать только с одной из девочек, вдруг на неё обозлятсядругие? Так что... Да и вообще, я сюда не танцевать пришёл, а посмотреть, кактебя Ксюша поцелует. Иди зови её, вон она, - он показал в сторону, где стоялиПУК-и. - Я здесь, а значит, что свою часть сделки ты выполнил. Пусть теперьрасплачивается, - Володя явно пребывал в хорошем настроении: говорил,посмеиваясь.Юрка хмыкнул и отправился к девчонкам. Смелости ему было не занимать, как,впрочем, и наглости. - Ксюха! - громко позвал он. - А вот и я!121/283Все трое удивлённо уставились на Юрку. - Что? - не поняла Полина. - О чём ты... А! - Ага! - передразнил Юрка. - Уговор есть уговор. Я его привёл, выполняйтеобещанное. - А обещанного три года ждут! - пискнула Ксюша. Ей явно не хотелось ничеговыполнять. - Ну нет, девочки, мы так не договаривались. Если ты, Ксюша, меня сейчас непоцелуешь, я сделаю так, что Володя уйдёт. Да-да, вот так-то! Но... - Юрка взялтеатральную паузу, - если он останется, то... вдруг пригласит на танец когонибудь из вас?Юрка был уверен, что этого не случится, но глаза Поли и Ульяны заинтригованноблеснули. Одна только Ксюша не пылала энтузиазмом. Но вмешалась Уля: взялаеё под локоток и подвела к Юре. - Давай, - шепнула она, кивая в его сторону. - Э, нет! - Юрка остановил девчонок. - Ты обещала при всех. Пойдём в центрплощадки... - Он протянул Ксюше руку: - Потанцуем?Она вздохнула и с угрюмым видом побрела за ним.«Волосы светлые в косы сплетённые, а глаза,Неба бездонного синь, в улыбке весна.Стройная, милая, очень красивая девушка...» - лилась из динамика задорнаяпесенка «Весёлых ребят». - Песня будто про тебя, - расщедрился на комплимент Юрка. Ксюшасконфуженно улыбнулась.Их неловкие телодвижения и танцем назвать было сложно. Единственное, чтопозволила Ксюша, - по-пионерски взяться за плечи и топать в такт музыке,держась на расстоянии полуметра друг от друга. - Почему ты так сильно меня ненавидишь? - спросил её Юрка. - Не ненавижу, но ты сам виноват. Нечего было на Вишневского бросаться, -сердито пробормотала она. - Это ведь из-за тебя он не приехал. - Не из-за меня. Он всю прошлую смену хвастался, что отец достал ему путёвкув Болгарию на целое лето, - сухо ответил Юрка.И тут Ксюшу будто прорвало. Она завалила его вопросами, но Юрка не просто неотвечал, он даже её не слушал.Он украдкой поглядывал на сидящего в конце танцплощадки Володю.Развалившись на стуле, тот сложил руки на груди и улыбался, наблюдая заними. Юрка то и дело ловил на себе завистливые взгляды других ребят. Ванька сМихой, те вообще чуть не зааплодировали, когда заметили, что он на нихсмотрит.Песня закончилась, но Ксюша не спешила ни уходить, ни целовать. - Ну, давай, - поторопил её Юрка. - Чего ждёшь? Два раза! - У тебя случайно нет его адреса? - Нет. Целуй!Она закатила глаза, выдохнула и подошла ближе. Юрка услужливо повернулсябоком и подставил щёку, чтобы Ксюша, встав на носочки, смогла до негодотянуться. Перед тем как чмокнуть его, она задержала дыхание. Юркасчастливо зажмурился: первое нежное прикосновение к щеке, двухсекунднаяпауза, затем - второе, ещё приятнее. Ему очень понравилось.Когда он открыл глаза, увидел лишь её спину - Ксюша стремительно уходилаобратно к подружкам.Ошарашенные Ванька и Миха пылко замахали руками, подзывая Юрку к себе. Он122/283повиновался. - Как? - воскликнул Ванька. - Как ты смог сделать это?! - Ну почему тебе так везёт?! - жалобно проныл зелёный от зависти Миха. - А что тут такого? - наигранно удивился Юрка. - Ну... Это же Ксюша! Она же настоящий Горыныч! Ты только ей не говори, чтоя её так назвал, ладно? - опомнился Миха. - Она меня полотенцем лупит, аты... а тебя... Она тебя поцеловала! - доказывал он, будто Юрка не знал. - Ага, - поддакнул Ванька. - Нам о таком только мечтать...- Ой, тоже мне, красавица писаная, - отмахнулся Юрка. - И получше видали. - Вот это правильно! Так с ними и надо! - показательно захорохорился Миха,но тут же добавил испуганным шёпотом: - Только ты ей не говори, что я таксказал, ладно? - Но всё-таки, как? Есть же какой-то подвох? - недоумевал Ванька. Юрка помотал головой: - Неа. Я заслужил, - и, гордо вздёрнув подбородок, развернулся и потопал кВолоде.Но Володи на стульях уже не было. Юрка растерянно оглянулся по сторонам.«Может, к эстраде пошёл, с Ирой мириться? К себе в отряд вряд ли уйдёт безпредупреждения». Уверенный в том, что Володя где-то здесь, просто нужно егонайти, Юрка отправился к дальнему краю танцплощадки и забрался наяблоню - ту самую, на которую в начале смены вешал гирлянды. Подтянулся насуку, перекинул ноги через разветвление ствола и, чувствуя себя пиратом намачте, стал оглядывать окрестности.Народ внизу расшевелился: кто-то приглашал девчонок танцевать, - Юрка имнемного позавидовал, это же такой адреналин! Кто-то веселился вовсю безпары, а кто-то топтался на месте одинокий и напряжённый как, например,Митька.Ведущий лагерной «Пионерской зорьки» стоял под украшенным краснойгирляндой деревом и смотрел на Ульянку, то розовея, как поросёнок, то, когдалампочка гасла, бледнея, как мел.- Сделаем небольшую паузу, - когда очередная песня закончилась, Санычотвлёк Юрку от созерцания Митьки. Пионеры заулюлюкали. - Сейчас ОльгаЛеонидовна объявит результаты Зарницы, а потом у нас будет белый танец!Ольга Леонидовна вышла на сцену ровно на одну минуту и без предисловийгромогласно объявила в микрофон, что по результатам подсчёта голосовпобедила дружба!Послышались жидкие аплодисменты. Но как только раздались первые звукишлягера восемьдесят шестого года - песни Аллы Пугачёвой «Паромщик» -шепоток оживления прошёлся среди парней, а девчонки разом заозирались посторонам. Они упорно кого-то искали.«Вожатого пятого отряда», - догадался Юрка. И, проследив, куда направилосьбольшинство взглядов, действительно его отыскал.Он стоял возле эстрады, скрытый высокой колонкой - поэтому-то Юрка заметилего не сразу. Как и предполагалось, Володя разговаривал с Ирой Петровной.Издалека нельзя было ни расслышать голоса, ни рассмотреть эмоций на лицевожатой, зато Юрка увидел, что в их сторону медленно и неувереннонаправляется Маша. Она остановилась и, заламывая руки за спиной,переминаясь с ноги на ногу, что-то сказала обоим. Володя кивнул Маше. Ирапохлопала его по плечу и, улыбнувшись, отошла. Володя чуть наклонился кМаше и галантно протянул руку.123/283Время превратилось в тягучий кисель. Замерев в неудобной позе, Юрка смотрел,как медленно, очень медленно, Володя выводит Машу в центр танцплощадки.Как завистливо смотрят им вслед девушки. Как он аккуратно, на расстоянииприобнимает её за талию... И внутри Юрки опять поднялась горячая волназлости и обиды.Пионеры расступились, Володя и Маша кружились на танцплощадке одни. Юрканаблюдал за ними растерянно. Фантазия дорисовывала ему, будто они там - вкругу света, и будто десятки пёстрых гирлянд, и все звёзды, и луна - светяттолько на них, выделяют...«Ревность», - подсознание услужливо прошептало название этого жгучегочувства. Это - оно, то самое ужасное ощущение, которое Юрка испыталсегодня, подсматривая за ними в окно кинозала. Это - ревность, и сейчасревность жалила куда сильнее и больнее, чем прежде.«Предатель! Врун! - злился Юрка. - Сказал, что ни с кем танцевать не будет, иобманул! Да и не танцует он, а тискается! И с кем - с Машей! С этой глухойкурицей Машей! Друг, называется! Такой вот он друг!»Пугачёва меж тем пела из динамиков медленно и, Юрке казалось, заунывно:«Разлук так много на земле и разных судеб,Надежду дарит на заре паромщик людям,То берег левый нужен им, то берег правый.Влюблённых много - он один у переправы».Песня подходила к концу, а она всё повторяла и повторяла:«Влюблённых много - он один, влюблённых много - он один...»«И я один - болтаюсь на дереве, как макака, как дурак!» - вконец рассвирепелЮрка. Схватил висящее рядом яблоко, дёрнул, срывая. И, не прицелившись,запустил им в Володю. Он был уверен, что промахнётся, что яблоко шлёпнетсяна землю и разлетится, забрызгав их обоих соком. Но оно проделалопрактически идеальную дугу и... врезалось Володе точно в плечо.Дальнейшее произошло в считанные секунды. Юрка сообразил, что оставаться на яблоне ему ни в коем случае нельзя, ведьесли его застанут - выкинут из лагеря к чертям! Он никогда не спускался сдерева так быстро. С ловкостью акробата-циркача шмыгнул вниз и со скоростьюбегуна-олимпийца скрылся с территории дискотеки.Вернее, Юрка только подумал, что скрылся. Спустя минуты три он остановилсяи, красный, как рак, оглянулся по сторонам. Неподалёку стояла низенькаяпостройка без окон. Юрка завернул за угол. Оперевшись о побелённую стену,перевёл дыхание и только тогда унюхал сладкий запах сирени и услышал гулщитовых.- Юра! - раздался оклик неподалёку. - Я знаю, что ты здесь! Я видел, как тысвернул.«И как только догнал?» - раздосадованно подумал Юрка, но решил, что сновасбегать нет смысла - если он смоется сегодня, всё равно придётсяоправдываться завтра. - Ну тут, тут! - отозвался он.Володя подошёл к нему. Приняв очень виноватый вид, Юрка втянул голову вплечи. Но по Володе нельзя было сказать, что он злился, скорее недоумевал.124/283Потирал рукой ушибленное плечо, смотрел озадаченно. - Ты зачем в меня яблоко швырнул? - Прости, - искренне попросил Юрка. - Я правда не хотел, не думал, чтопопаду. Очень больно? - Ну... ощутимо... - пристыдил он. - Ты зачем на яблоню полез? - Тебя искал, а оттуда видно лучше. - И?.. - протянул Володя, ожидая дальнейших разъяснений. - Меня взбесила Маша, - честно признался он. - Она тебя пригласила, а тысогласился. - Ну и что? - Ты говорил, что не будешь ни с кем танцевать! И ведь пошёл именно с ней,прекрасно зная, как она меня раздражает! - Юра, я не понимаю, в чём дело, - Володя устало потёр глаза. - Объяснинормально. - Да в том, что я видел вас сегодня в театре - как ты её успокаивал! - Ты подсматривал? - Да, подсматривал! - Зачем? - Да какая разница! Сначала ты её обнимаешь и по голове гладишь, теперь воттанцуешь... А дальше что? Она тебе нравится? - Нет, - твёрдо ответил Володя. - Да и вообще тебе-то какое дело, что у меняи Маши...- Но ты говорил, что мы друзья! - Конечно, друзья, но при чём здесь это? Юра, последние три дня с тобой что-топроисходит. Я спрашивал, ты молчал. Потом взъелся на Машу. Но то, что тысейчас сделал, - это уже чересчур!Да, Юрка понимал, что ведёт себя крайне странно. Головой понимал. Не должныбыли Володя и его отношения с Машей вызывать такой ураган эмоций. Новызывали. Сердце одновременно и болело, и сжималось. В груди пекло и давило.Горели щёки, а по коже бегали мурашки холода, пальцы подрагивали.Володя был спокоен. Стоял, сложив руки на груди. Юрка приблизился к нему и,не разрывая зрительного контакта, сказал: - Хочу, чтобы я был у тебя один! - Ты и так один. Кроме тебя, у меня нет друзей, - произнёс Володя мягко, дажеласково. - Юра, если тебе нравится Маша, только скажи, я отступлю. - «Только скажи»? Может быть, лучше ты сам мне всё скажешь? - Что мне тебе сказать? - Правду. Про неё. Это ведь она! Почему ты мне сразу не признался, что этоона?! Почему скрываешь? И ведь что скрываешь - то, что тебе не терпитсявсего-то годик подождать? Ты подожди, и всё у тебя будет. Всё! А у меняникогда ничего не будет! - «Годик»? Я не понимаю, - Володя и правда теперь выглядел растерянно,даже опустил руки. - Постой. Или... - он ненадолго задумался и вдруг резкохлопнул себя ладонью по лбу. - Во я дурак! Так вот почему ты странный, вотпочему избегаешь меня и кричишь на Машу - она тебе нравится, но ейнравлюсь я! - Володя рассмеялся.Глядя на цирк, который он тут устроил, Юрка начал злиться. Вдруг всё вокругстало слишком ярким, будто разом обострились все органы чувств.Гул щитовых казался оглушительным, запах сирени - приторным, и дажетусклый свет луны и звёзд его ослеплял. Володино лицо в этом свете сталобелее, а серо-зелёные глаза засияли изумрудами. И, может быть, Юрке только125/283показалось, но, помимо фальшивой радости, было в них что-то ещё. БудтоВолодя понимал больше, чем должен, будто он знал о том, что происходит сЮркой, гораздо лучше его самого. Но, несмотря на это, врал и устраивалклоунаду.- Твоя «девушка со двора» - это Маша! Юр, я с радостью... я не станумешаться! Дерзай, и всё у тебя будет! - Да что ты несёшь?!Юрка больше не отдавал себе отчёта в действиях. Время второй раз за вечерзамедлилось. К гулу в ушах прибавился грохот сердца. Пытаясь перекричатьего, Юрка набрал полную грудь воздуха: - Да не Маши у меня не будет, а тебя! - и отвернулся.- Стой, что? - Володя схватил его за руку и развернул к себе. Нахмурился,глядя глаза в глаза. - Повтори! Что ты сказал? - Как мне тебе объяснить?.. - сдавленно прохрипел Юрка.Он взял Володю за плечи, потянулся к лицу, замер на одно мгновение иприжался своими губами к его.Володя подавился вздохом, его глаза расширились от удивления. А Юрка будтоумер. Его будто больше не существовало. Единственное, что он чётко осознавали чувствовал, - Володин запах. Яблоки. И совсем чуть-чуть - тепло его кожи.Это продлилось пару секунд, а потом Юрка почувствовал ещё одно - руки насвоих плечах. Он даже обрадоваться не успел, как Володя аккуратно, нонастойчиво отодвинул его от себя.Ещё несколько секунд Володя растерянно смотрел в его пылающее лицо. Потом,так и не убрав рук, держа Юрку на расстоянии, строго сказал: - Ты это прекрати.

Примечание к части

(1) «Никогда ничего не просите. Никогда и ничего, и в особенности у тех, ктосильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут » - цитата из романа "Мастер иМаргарита". Слова Воланда, адресованные Маргарите.