Лето в пионерском галстуке

Карусели у детских корпусов стали негласным местом встречи. Юркаприходил сюда после обеда, или сбегая с тихого часа, или по вечерам переддискотекой, а спустя некоторое время здесь появлялся и Володя. Юркенравилось сидеть на карусели, раскачиваясь, смотреть в пустоту перед собой идумать о всяком. Нравилось, когда Володя усаживался возле него и так жемолча смотрел вдаль. В том, чтобы сидеть вот так, рядом, наблюдать заребятами и слушать их крики, было что-то одновременно и особенное, инеобычное, и простое, и родное. Юрка чувствовал себя уютно, как в детстве убабушки во дворе.Но больше всего ему нравились последние несколько вечеров, когда послерепетиций, сдав пятый отряд на поруки Лене, чтобы та возилась с ними доотбоя, Володя с Юркой придумывали страшилки для детворы. Однажды дажепропустили время отбоя, когда пришла пора идти рассказывать эти самыестрашилки.Закончилась первая неделя в лагере, о чём возвестила голосом Митьки утренняярадиопередача, будто пионеры сами об этом не знали. Юрка хорошо запомнилтот день. Они сидели на карусели, и Володя спросил, указав на его лицо: - Откуда у тебя этот шрам?На площадке царил покой: у всего лагеря был тихий час. Юрка с него, какобычно, сбежал, на что ответственный вожатый лишь напомнил, чтобы Юрка,только завидев кого-нибудь на тропинке, ведущей к корпусам, сигал в кусты.Дело было в том, что иногда вожатых проверяли, чтобы не оставляли детейодних. Но Володю уличать было не в чем, они с Леной подменялись, в отряде натихих часах дежурила она, а во время дискотеки - он. Так было и сейчас.Юрка инстинктивно дотронулся до подбородка и нащупал подушечками пальцевстарый рубец под нижней губой. - Да это как-то раз хулиганы ко мне пристали. Их было трое, между прочим, а яодин! Вот и... - он запнулся. Юрка всем рассказывал этот вариант историипоявления своего шрама. В ней он был храбрым малым, который ценойсобственной разбитой в кровь губы отбился от задир на улице. Но почему-тоВолоде хотелось рассказать правду. - Знаешь, на самом деле я грохнулся скачелей, когда мне было одиннадцать. Раскачался очень высоко, хотелповыделываться перед соседскими девчонками, они гуляли тогда недалеко,отпустил руки и... В общем, красиво кувыркнулся через себя, вылетел с качелей,прочесал носом пару метров земли и врезался лицом в песочницу. Расшиб губутак сильно, что минут пятнадцать не могли остановить кровь. Бате даже швыпришлось наложить! Вот так.Юрка было решил, что Володя посчитает его дураком и хвастуном, да посмеётсянад ним, но тот лишь по-доброму улыбнулся: - Зато у тебя есть память о коротком свободном полёте. Карлсон. Юрка не смог сдержать улыбки: «Странный этот Володя всё-таки, слишком уждобрый и понимающий». Даже Юрка сам над собой из-за такогопозлорадствовал бы, а Володя не стал. - Карлсон у нас Саня. А я... - Гагарин? - Максимум Чкалов. Я ведь не так далеко улетел, - ответил Юрка и испытующе60/283посмотрел на вожатого: - Ну? Раз я поделился с тобой своим секретом, то давайи ты делись!Володя удивлённо изогнул бровь и кивнул: - Ладно, спрашивай. - Почему ты на самом деле пошёл в вожатые? Видно ведь, что не очень любишьзаниматься детьми. - Хм... - размышляя над ответом, Володя рассеянно ткнул пальцем впереносицу, поправляя очки. Вздохнул и выпалил будто заученную фразу: - Этохороший способ приобрести полезный опыт и - Юра, не спорь, - получитьхарактеристику для партии.Юрка фыркнул. Неделю назад, на первой линейке, он бы поверил, чтоидеальному Володе - всему из себя правильному комсомольцу - ничего, кромехорошего имени, и не нужно, но теперь...- Опять двадцать пять - характеристика! А если по правде, неужели это всё?Только хорошая репутация?Володя замялся, снова поправил очки, хотя те были вполне на своём месте. - Ну... не совсем. Если честно, то я всегда был очень застенчивым, мнедовольно сложно сходиться с людьми, общаться, дружить. А дети... У меня мамаработает воспитателем в детском садике, она и посоветовала пойти вожатым.Сказала, что, если я хочу научиться находить общий язык с людьми, лучшеначинать с детей - они раскрепощают. - Он снова замолчал, и Юрка подумал,что, если Володя сейчас опять поправит очки, придётся стукнуть его по руке. -На самом деле толку больше от тебя. В смысле, ты лучше находишь с нимиобщий язык.Юрка гордо расправил плечи, но тут же их опустил: - Это наша общая заслуга, - сказал он. - Я ведь тоже не люблю возиться смелкими, то есть не умею. Но чтобы помочь тебе, вот... Кстати, вспомнил! Вчерапосле ужина топал в отряд и увидел Олежку. Сидит у площади один, плачет, яподхожу, спрашиваю, что случилось. Его, оказывается, всё это время ребятадразнили из-за картавости, а теперь, когда у него почти что главная роль,подтрунивать стали, мол, он не справится. Бедняга и так стесняется, а тут ещёот ребят слышит всякое, вроде «Как же ты собираешься выступать, если такужасно картавишь!». - Прямо так и сказали? Кто? - Не знаю, кто. Я и так-то Олежку понимаю через слово, а тут он хныкал, яполовины не разобрал. В общем, Володь, я подумал, а правда, он же очень плоховыговаривает все эти слова, типа «партизаны», «борьба» и прочее...- «Картавый на главную роль»... - угрюмо повторил Володя. - Роль, конечно,не главная, просто текста много... Но он сам просился, и я думал, это, наоборот,придаст ему уверенности в себе. Надо что-то сообразить, но роль забиратьнельзя, Олежка очень расстроится, так старается ведь... Есть идеи? - Есть, об этом и хотел сказать! Давай, пока он не успел выучить все слова,перепишем его реплики, чтобы слов с буквой «р» было как можно меньше?И они принялись переписывать, заменять слова с «р» на синонимы. Работы былоне так и много, но она оказалась такой сложной для них, что за один день онипродвинулись совсем недалеко и поняли - нужно больше времени. И тогдаВолодя спросил Юрку, не будет ли тот против, если он попробует отпросить егос тихих часов, но при одном условии - Юрка в это время ни на шаг от Володи неотойдёт. Юрка так обрадовался, что подпрыгнул на карусели:61/283- Конечно! Конечно, хочу!Мало того что он перестанет по два часа валяться в палате, не зная, чем себяразвлечь, это время будет только их с Володей, личное! Зачем он вообщеспросил - ответ же очевиден. Но радость быстро угасла, стоило Юркевспомнить строгий голос Ольги Леонидовны и её нарекания: «Ребёнок всегдадолжен быть занят делом, вожатый всегда должен знать, где он находится ичто делает». Но вожатая у него Ира, а не Володя. Юрка поник. Отпуститьоболтуса Конева с тихого часа? Как же! Это совершенно невозможно, зачемтолько Володя его дразнит?- Текста у нас немного, - тем временем вслух размышлял Володя, - но этоочень сложно и ответственно, важная роль всё-таки. Времени на вдумчивуюпеределку совсем нет, а сдать его нужно как можно скорее! Сам подумай,сколько часов нужно? Шесть-восемь навскидку, но где их взять? Не во время жерепетиций или тем более не во время работы с пятым отрядом. - Да, но текст - это текст. Даже если дадут добро на переписывание, меняотпустить - совсем другая история, - Юрка совсем скис. - Я тебе, наверное, секрет открою, но в нашем лагере есть дети,освобождённые на тихий час. Удивительное дело. В моём лагере никогда никогоне освобождали, но, видимо, времена меняются. Потом, мне тебя давали не какактёра, а как помощника. И вот теперь помощь по-настоящему нужна. Лишитьтебя соревнований, общественной работы или дискотеки они не могут,заставить писать во время репетиции - тоже, ты нужен мне. - Мне кажется, что всё равно не сработает. - Я со старшим вожатым поговорю, а ещё Лену попрошу поддержать, она же сомной работает, всё видит и знает. - Володя, конечно, заметил перемену в егонастроении и весело потрепал за плечо. - Попытка не пытка. Посмотрим, какойиз меня дипломат.И уже следующим утром на планёрке Володе пришлось просить у ОльгиЛеонидовны разрешение забирать Юрку с тихого часа. А получить его оказалосьой как непросто.Днём, шагая после отбоя к детской площадке, Володя, привыкший под окнамипятого отряда говорить тихо, почти кричал:- Ты представляешь, Юр, полчаса этот вопрос обсуждали всем вожатскимсоставом, еле уговорил. Ольга Леонидовна согласилась не сразу, но, вообще-то,было видно, что она не особенно против - когда она против, гром гремит вясном небе, - но спросила мнение старшего вожатого и для проформыостальных. Они покивали, мол, тоже согласны, и неудивительно - им не всё лиравно, мне же текст переписывать? Тут вмешалась Ирина и как давай нестикакую-то околесицу, мол, наоборот, публичное выступление пойдёт Олеже напользу, якобы оно простимулирует его к тому, чтобы усерднее заниматься слогопедом! Я чуть со стула не свалился - это же бред и бред для Олежкиопасный! И ладно бы она действительно так считала, ладно бы о нёмзаботилась, но ведь это не так. Она мне палки в колёса ставит!Володя до сих пор не мог с ней помириться. Он несколько раз пыталсяизвиниться, но Ира, не давая ему досказать, заканчивала разговор. Володярасстраивался и не раз грустно признавался Юрке, что разлад с Ирой его оченьволнует. А на планёрке, что бы там ни говорила Ирина, Ольга Леонидовнаоказалась более чуткой к проблеме Олежи и всё-таки дала разрешение Володе.62/283- Правда?! Можно официально не спать?! - Юрка не мог поверить.Они как обычно сидели на детской площадке. Юрка от радости ударил ногой поземле и закружил карусель. Пушинки одуванчиков до того момента парили надземлёй, лишь изредка поднимались выше колена и лезли в нос. Теперь,растревоженные ветром, они заметались по воздуху бешеным роем.Разом, будто по команде, парни ударили ногами в землю и остановились.Пушинка попала Юрке в горло, он закашлялся и, ослеплённый выступившимислезами, глупо хлопая глазами, заозирался вокруг и поразился красоте этогоместа. Он будто впервые его увидел. На земле белыми поломанными зонтикамикружили и лениво оседали на траву одуванчики. Зонтики на земле, и в небетоже парили зонтики - неподалёку от лагеря был аэродром. Над «Ласточкой»каждый день пролетали белые самолёты, из них прыгали белые десантники,раскрывали белые парашюты и опускались вниз, учились приземляться.Смотрелось это нереально красиво. И как Юрка не замечал этого раньше?Приглядевшись, он понял, что в этом месте красиво всё - и Володя оченькрасив. Особенно сегодня, сейчас, когда сообщил эту прекрасную новость ивдруг, радостный, растрёпанный и румяный, засмеялся так заразительно, что иЮрка захохотал. Он никогда не видел Володю таким счастливым. Юрка,наверное, и сам никогда не был так безотчётно счастлив - ему разрешилиуходить с тихого часа, а это значит, что теперь они могут быть вместе сколькоугодно времени. И с тех пор каждую свободную минуту они тратили напереписывание сценария - нужно было поскорее его закончить и отдать учитьОлежке.Но им всё время что-то мешало. Почти целый день выпал из-за той самой Юли изпятого отряда, которая страшно хотела к родителям. Времени было жалко, ноЮрка старался отнестись к её проблеме с пониманием. Как-никак, ему самому впервую свою смену очень сильно не понравилось в лагере. Юрка искренне непонимал, что он тут делает и за что его сюда отправили, думал, что в наказание,и тоже рыдал, поменяв мнение о лагере на диаметрально противоположноетолько под конец смены. А у Володиной Юли случилась такая истерика, что еёпришлось успокаивать обоим вожатым, педагогу Ольге Леонидовне и медсестре.А к вечеру Володя вымотался так сильно, что Юрка отпустил его вместопосиделки спать.Второй выпавший день был родительским. Вдвойне обидно то, что прошёл онсумбурно и быстро. А ведь Юрка, сказать по правде, ждал его не меньше, чемвсе остальные ребята. Вот вроде бы мама только обняла, как уже началсяотрядный концерт. Только погуляли по лагерю, как уже обед. Только поиграли вручеёк, как опять покормили. Только мама в команде с другими мамами затеяласоревнование по прыжкам в резиночки - взрослые против девчат, как ужепришла пора прощаться.Всем, и взрослым, и детям, казалось, что они и парой слов не успелиперекинуться с родными, Юрка не исключение, только про театр рассказал.Хотелось поделиться радостью, что он познакомился с замечательным парнемВолодей и подружился так крепко, что теперь не знал, как без него и дняпрожить. Мама бы, наверное, обрадовалась такой новости - наконец сынодумался, общается не с какой-нибудь шпаной, а с настоящим комсомольцем. НоЮрка раскрыл рот и смутился, не зная, как правильно передать свои чувства икак вообще охарактеризовать их.А что ещё говорить маме? Кормят сытно, но не очень вкусно? Будто она сама незнает, как и что бывает в лагере.Перед тем как сесть в автобус, мама чмокнула Юрку и осторожно спросила: - Ты уже с кем-нибудь подружился из девчат? Ни с кем меня не познакомил...63/283- Вот Ксюша, её приглашу потанцевать, - ответил Юрка, сконфуженно тыкаяпальцем в Змеевскую. Ему стало очень неловко. Мама ни разу до этого неговорила с ним о девушках.К вечеру вымотался теперь он. Юрка, конечно, спать не пошёл, но корпеть надсценарием ни желания, ни сил не было. И они с Володей просто сидели накаруселях и болтали о всякой всячине.Зато за проведённое вместе время они успели подружиться по-настоящему ииногда даже делились друг с другом личным. Но чаще они не болтали, араскладывали тетради и бумажки на колени, склонялись над ними и начиналимозговой штурм. По крайней мере, пытались его начать.- Так... «борьба», «борьба»... - Володя задумчиво грыз ручку, проговариваякаждый звук и как бы смакуя «р», - «бор-р-рьба»...- Бой, битва, - Юра выдал пару синонимов и подавил чудовищный зевок.Сегодня они засиделись. Солнце палило особенно сильно, Володя прятался втени растущей рядом с каруселью черёмухи и не высовывал оттуда своего - вчём Юрка убеждался раз от раза, - красивого носа. Сам же Юрка весь день неснимал любимой импортной красной кепки. Его лоб вспотел, застёжка больнодавила на затылок, но Юрка стойко терпел неудобства, боясь даже в тениполучить солнечный удар.Несмотря на жару, работа спорилась: за этот тихий час они сделали больше, чемза два предыдущих дня вместе взятых. Но оставалось ещё много. Юрка устал,шея и руки затекли - полчаса просидел, почти не шевелясь. Но он нежаловался: это дело казалось ему куда более важным, чем какие-то страшилки.Хрустнув шеей, он встал с каруселей и зашагал вокруг них, разминая затёкшуюспину.- Да, «бой» - хорошо, - бормотал Володя, не отрывая взгляда от тетради. -«С врагом»...- Бой с врагом, битва с недругом, неприятелем... Как-то по-дурацки звучит. - И всё с «р», - согласился Володя. - Захватчик! - осенило Юрку, он остановился, значительно подняв палецвверх. - Точно! - Володя выглянул из-за бумаг, сверкнул очками и улыбнулся. - А...нет, подожди. В соседнем предложении «захватчик», и оттуда его нельзяубирать. - Как это нельзя? А ну, дай посмотрю. - Юра плюхнулся на сиденье рядом сним и выхватил тетрадку.Володя пододвинулся к нему и попытался заглянуть в листы. Достал ручку,хотел ткнуть ею в текст. Но Юрка, не подумав, оттолкнулся ногой, и карусельзакружилась. Володю качнуло, он повалился на Юрку так резко, что жёсткийкозырёк красной кепки больно ткнул Володю в лоб.Листы медленно повалились на землю и разлетелись на лёгком ветру. Провожаяих взглядом, вожатый посмотрел на свои ноги и покраснел. - Ой, - прошептал он. Лишь бросив взгляд вниз, Володя понял, что уже почтиминуту держится за Юркину коленку, и резко убрал руку. - И-извини. - Юрке почему-то тоже стало неловко. Он смущённо кашлянул икак бы между делом перевернул кепку козырьком назад. - Как странно ты её носишь. - Это замечание, как и деланно бодрый тонВолоди, показалось глупым. - Я и не ношу. Ну, то есть ношу, но сегодня жарко, а сейчас пришлось, чтобы64/283ты... ну чтобы не стукнуться... ну... - он совсем замялся, а потом резко сменилтему: - А что, не нравится? - Да нет, тебе хорошо. Чёлка так смешно торчит. Вообще, клёвая кепка! Иджинса у тебя тоже клёвая, и поло. Я помню, ты так потрясно оделся надискотеку... На которую так и не пошёл. - Ну да, это всё импортное. - Юрка аж загордился собой - он никогда и несомневался, что шмотки у него отличные. - Где это богатство достал? - У меня родственники живут в ГДР, оттуда привозят. А вот кепка, кстати, ненемецкая, а вообще американская. - Клёво! - воскликнул Володя.Польщенный, довольный собой Юра принялся в подробностях рассказывать опроисхождении своих любимых импортных вещей. Правда, о том, что джинсы унего так себе - не американские, а индийские, уточнять не стал. - Там, в Германии, ты знаешь, не только одежда обалденная. - Да, знаю, и техника тоже, и машины. Как-то в журнале я видел такоймотоцикл!.. - Володя округлил глаза. - В журнале... Да, журналы там такие, каких в СССР никогда не будет. - Во даёшь! Я ему про мотоцикл, а он про журналы. Не очень-то на тебя похоже. - Ты просто не видел их и не знаешь, о чём говоришь. Там тако-о-ое! - Юрказаговорщицки поднял и опустил брови. - Ну что, что? - Не скажу. - Юра! Что за детский сад вторая группа? Говори. - Ну, хорошо, скажу, но по секрету, ладно? - Честное комсомольское. Юрка с прищуром посмотрел на него: - Могила? - Могила. - Весной к нам дядя приезжал, всякого навёз: шмотки, естественно, мамекосметику, папе там кое-что и журналы. Ну, обычные журналы, только нанемецком, с одеждой и всяким в дом. Ну и вот. Вечером меня отправили спать, асами закрылись на кухне. Мама быстро ушла, и дядя остался с отцом вдвоём.Моя комната как раз ближняя к кухне, там хорошо разговоры слышно... А тутони уже того, датые, заговорили совсем громко, так что я каждое словоразобрал. В общем, лежал я, слушал. Оказалось, что дядя и отцу журналовпривёз, только, кхм... других. А потом, когда остался дома один, я эти журналынашёл. - И о чём там пишут? Антисоветское что-то? Тогда такие журналы держатьдома опасно. - Да нет же! Я немецкий пока не так хорошо знаю, чтобы читать бегло. Да итекста там совсем не было, одни картинки. Фотографии. - Юрка наклонился кВолоде так близко, почти касаясь губами уха, его голос опустился до шёпота. - Женщин!- А-а-а... Эм... Ну да, знаю, что есть такие журналы... - Володя отсел от Юры нарасстояние вытянутой руки, но не тут-то было - Юрка почти прижался к нему изахрипел в самое ухо: - Они там с мужчинами... Ты понимаешь, с мужиками! Они там...- Юр, не надо, я понял, - Володя снова отсел. - Представляешь! - произнёс Юрка восторженным шёпотом. - Представляю. Давай закроем тему? Это не для пионерлагеря всё-таки. - Неужели тебе неинтересно? - расстроился Юрка.65/283- Если скажу, что совсем не интересно, то совру, но... это не зря запрещено, этоочень, очень неприлично! - Володя поднялся и отошёл на пару шагов. - Слушай, там непонятное есть, Володь. - Юрка снова оживился. - Я кое-чтонеобычное видел... Вот ты старше и должен знать. Я одно хочу понять,взаправду ли там было сфотографировано или это, может, рисунок такой... - Юра, - Володя метнулся к нему и прошептал на ухо, - это называется«порнография»! Ты находишься в лагере, я вожатый, и вожатый сказал тебе -смотреть такое нельзя, это разврат! - Так ты и не смотришь, и я не смотрю. Я просто рассказываю, что там. Объясни,это просто неправильно, или невозможно, или, может быть, это ненастоящее? - Чёрт возьми, Юра! - Ну Володь... ты мне друг или как? - Друг, конечно, - Володя покраснел и отвернулся. - Тогда скажи... Есть вот как обычно - тут всё ясно. - Юрка взволнованнозатараторил. - Но там на нескольких фотографиях показывали, как он её нетуда... понимаешь, а в то место... ну, на котором сидят! - В стул? - Володя вроде бы пошутил, но лицо его было не просто серьёзным, азлым. - Ну перестань! Я только узнать хочу, так делать вообще возможно или нет? - «Перестань»? - ядовито передразнил его Володя. - Юра, ты перегибаешьпалку. Всё, закрываем тему! Ещё слово, и я уйду, и будет Олежка «плизывать кбольбе с влагом», и я скажу ему, что всё из-за тебя!Разговор прервался горном, оповещающим, что тихий час кончился. - Тебе ведь и так надо уходить... - обиженно пробубнил Юрка.***На полднике, вполуха слушая возбуждённую болтовню о предстоящей Зарнице, Юрка маялся всего одним делом - жалел о том, что стал спрашивать Володю отаком. Володя даже не смотрел в его сторону, а если его взгляд случайно падална Юркин угол столовой, выражение лица вожатого сменялось с серьёзного набрезгливое. Или Юрке казалось? Всё ему что-то да кажется - например, что онис Володей стали настоящими, действительно близкими друзьями. Но теперь егореакция, лёд в обычно тёплом голосе доказали, что между ними могло быть всёчто угодно, только не дружба. Странная тоска охватила Юрку. Они вроде бы нессорились даже. Так, повздорили, какая ерунда. Ерунда, а Юрке больно истыдно теперь.Задумчивый и печальный, он отправился на репетицию, по дороге посыпаяголову пеплом: «Сам виноват. Вот дурак! С такими вопросами к комсомольцу. Ине просто к комсомольцу, а к такому оранжерейному, как он. Ну и зачем? Лучшебы спросил у ребят со двора. Они, может, и обсмеяли бы, но им хотя бы былоинтересно!» Пусть Юрка говорил о таком, но эта тема в первую очередь оченьличная, а значит, он делился с Володей своим личным, вернее - пыталсяподелиться. Но куда уж ему, Коневу, обычному оболтусу, что общается совсякими хулиганами, до такой элиты, как Володя? Вот он его и оттолкнул, ипристыдил, а потом, как контрольным, добил этим взглядом. Не целился, апопал, Юрку аж качнуло.Он вспомнил всё это и остановился на полпути: «Почему я спрашивал об этомименно его? Для чего? Чтобы зыркал или чтобы понял? А ещё говорит, что друг!Ага, как же! Врун он, а не друг! Друзья так уж точно не поступают!»На площадке у эстрады как всегда было людно. Девчонки из второго отряда66/283чертили мелками на асфальте какую-то карту, рыжий ушастый Алёшка Матвеевкрутился возле них, что-то им советовал и подсовывал мелки. - Что это вы делаете? - окликнул его Юрка. - Как что? К Зарнице готовимся. Вот, рисуем карту для главного штаба. Олькатак здорово придумала - в главном штабе будет своя разведка, и мы на картебудем разведданные отмечать, где какой отряд. - Так дискотека же сегодня вечером, карту затопчут. - Это ничего, завтра просто обведём. Так ведь быстрее, чем с нуля рисовать, -затараторил Алёшка. - А ты не хочешь к нам в разведчики? - Не хочу.Только Юрка отвернулся и только сделал пару шагов к кинозалу, как Алёшкавдруг оказался за спиной и схватил его за плечо. - Конев, ну ты всё-таки подумай. - Алёш, никто меня в главный штаб не возьмёт, я со своими буду. Ты давай,это... иди, занимайся своими делами... - Почему не возьмут? Возьмут, если попросишься. Попросись, Юр! У тебя вонкакие ноги длинные, ты бегаешь быстро...Алёшка упрямо семенил за ним следом, норовя то ли подножку подставить, толи под локоть схватить. Запыхался, сопел и топал, в общем, всячески старалсяобратить на себя внимание. - Алёша, ну как же тебя много! - простонал Юрка. - Ладно, я подумал. - Да? И что же? - Дай мелок. - На, - Алёшка протянул коробку, Юрка взял один. - Спасибо. Не пойду. Со своими буду. - А мелок-то тебе зачем? - У меня кальция в организме мало, буду есть. О, тебя там зовут, слышишь? - Да? Кто? Ой, Оля. Ну, я пошёл, а ты всё-таки ещё подумай.Может, зря отказался от разведки? Бегал бы завтра по полю, нашёл бы поводостаться с Володькой. Он ведь опять будет нервничать, что какие-нибудьпухляки Сашки скатятся в траншею, поломают и ноги, и руки, и саму траншею.Конечно, вторая вожатая не оставит Володю в одиночестве, но совершенноточно, что Юрка тоже будет ему нужен, это совершенно точно, совершенно!«Да больно надо! - запротестовала Юркина гордость. - Бегаешь вокруг него,суетишься, как Алёшка, а ему всё равно. Я ведь не ради себя с этими дурацкимистрашилками и театром старался, а он только фыркает и поучает. Вот иобойдётся! Никуда больше не пойду. Ни-ку-да! Тем более на репетицию. Нечегобыло так зыркать, пусть теперь сам возится со своим дурацким спектаклем, а яникуда не пойду!» - и не пошёл. Развернулся на крыльце и дал дёру обратночерез танцплощадку к теннисным кортам, где по расписанию собирался игратьпервый отряд.Кортов было целых два, плюс столы для настольного тенниса. Первый отряд воглаве с Ирой Петровной присутствовал почти в полном составе - кроме Маши идевочек ПУК. Кто-то играл в бадминтон, кто-то болел, а кто-то простооколачивался в обтянутой сеткой-рабицей коробке корта. Юрка любил,навалившись спиной на сетку, качаться на проволочных ромбах и смотреть, какиграют другие. Но сегодня он не планировал болеть, он планировал всехпобедить и выместить всю злобу на воланчиках.Завидев его издалека, Ванька и Миха синхронно замахали руками, приглашая к67/283себе в команду. Юрка-то был игроком хоть куда, а вот эти двое ни разыгрывать,ни отбивать толком не могли, в их команду шёл только тот, кто любилпроигрывать. Юрка не любил, но и к другим ребятам проситься не стал, молчасхватил ракетку и сделал подачу. Воланчик порхнул к соперникам и стукнул ИруПетровну по лбу. - Извините! - выкрикнул Юрка.Ожидая, что Ира Петровна тут же устроит ему нагоняй, он поостерёгся делатьновую, «чистую» подачу, но вожатая весело подмигнула и отвернулась.После той сцены в Володиной комнате Ира сторонилась Юрки, а когда имприходилось бывать и делать что-нибудь вместе, она становилась тише воды иниже травы. Юрка, разумеется, не собирался никому рассказывать обувиденном, но, судя по её ангельскому поведению, Ира считала, что он способенна кляузничество и шантаж. Юрка дулся про себя: «За кого она меня принимает?» - но вслух даже незаикался. В конце концов, такое положение дел его устраивало: вожатаяпрекратила беспричинно делать из него виноватого и крайнего, и в итоге междуЮркой и Ирой Петровной воцарился хрупкий и неловкий, но мир. Чего нельзябыло сказать о её отношениях с Володей.Едва Юрка припоминал об этом, как в воображении тут же всплывала ирасцветала всеми красками та отвратительная сцена в театре - Ирино белоелицо, дрожащие руки, слёзы ярости в глазах и зло сощуренный Володянапротив. «Ох, не простит ему Ира Петровна, такое точно не простит...» -посочувствовал Юрка и тут же сплюнул досадливо - опять он вспомнил оВолоде!Володя везде, даже там, где его быть не может. Сейчас он точно занимался сактёрами в кинозале, а Юрке казалось, будто вон за теми кустами мелькнула егофигура.Игра продолжилась. Юрка махал ракеткой так, будто собирался не воланыотбивать, а порубить на щепки солнечные лучи. Лучи остались в целости исохранности, но мошкары всклокоченный и потный Юрка поубивал прилично.Их команда вела счёт. Ванька и Миха почти всю игру простояли на месте, Юркаже скакал как угорелый и, прежде чем отправить волан в победный полёт -можно снова Ире Петровне в лоб, - он обернулся и снова среди кустов увиделВолодю.Теперь это точно был он. Задумчивый, с робкой улыбкой на губах, Володяприблизился к коробке корта, но, остановившись в метре от входа, не решилсязайти внутрь. Вместо того, шагнув Юрке за спину, замер за сеткой, просунувпальцы между металлическими ромбиками. - Юр, ты почему не пришёл? - спросил негромко, но Юрка расслышал.Не глядя, он отбил воланчик и вплотную приблизился к сетке, с вызовомпосмотрел Володе в глаза. - У меня всё равно нет роли, что мне там делать? - Как это - что делать? - Володя грустно посмотрел на него, но, качнувголовой, собрался и объяснил привычным «вожатским» тоном: - ОльгаЛеонидовна велела - есть у тебя роль или нет, ты должен приходить накаждую репетицию. Ты мне помогаешь, а я за тебя отчитываюсь. - Ну и отчитывайся, я-то тут при чём? - Уже домой захотелось? Тебя ведь и глазом не моргнут - выгонят. - За что меня выгонять? Я играю со своим отрядом и, кстати, со своей вожатой.Ира Петровна тут как тут, она подтвердит.68/283В ожидании ответа, которого так и не последовало, Юрка постучал ракеткой омысок кроссовки, оглянулся по сторонам и потопал к лавке взять стаканчиккипячёной воды. Володя отправился следом за ним. - Ты обиделся на меня, - догадался он и потупился виновато. - Вот ещё! - фыркнул Юрка. - Не обиделся. Просто понял, что с тобой можноговорить далеко не обо всём. - Это неправда! Говори, о чём хочешь! - Ага, конечно, - Юрка отвернулся, стал пить воду. - Ну чего ты? Я... знаешь что, Юр? - Володя задумчиво провёл ладонью посетке - та тихонько звякнула. - Я ведь тоже видел такие журналы. - Да ну? И откуда они у тебя? - Юрка обернулся и недоверчиво уставился нанего. - Я в МГИМО учусь, там есть ребята, у которых родители дипломаты, они иногдаумудряются достать...- Где?! - Юрка аж крикнул. - В МГИМО?! - Да. Только очень прошу: про журнал никому ни слова! Юра, это оченьсерьёзно. Если о подобном появится хоть один даже самый глупый слух, менятурнут. - Да ну, быть не может! - Очень даже может. Однокурсник, который носил тот журнал с собой, попалсяна этом. Месяца не прошло, как его отчислили. - Ну если вылететь так легко, как ты поступил? Ты что, блатняк? - Вот ещё! Думаешь, сам не смог? - Не в уме дело, туда же пробиться почти невозможно: и конкурс большой, и ужбольно «идейным» надо быть. Разрешения собирать: комсомольского советашколы, райкома комсомола, райкома партии, на все заседания ходить...Слушая его, Володя кивал, а Юрка продолжал перечислять, загибая пальцы,сколько всего нужно сделать, где состоять, в чём, как и сколько разучаствовать, куда ходить. И вдруг осёкся - кто, кроме Володи, вообще можеттуда поступить?- Ну... Честно сказать, приняли меня еле-еле, - скромно улыбнулся тот, когдаЮра соизволил закончить. - На медкомиссии завернули, представь, из-зазрения. Я давай спорить - в военкомате же пропустили, для армии я годен, атут учиться не берут. В общем, история долгая и неинтересная. - И как оно - там учиться, сложно? - Не сказать, что легко, главное - интересно. Я почти каждый день вобщежитие к ребятам забегаю, они такие весёлые посиделки устраивают. - Чай пьёте? - Юрка припомнил Володе его возмущение и насупился. - На посиделках есть всё, - ответил Володя шёпотом. - И разврат? - Юрка прищурился. - Что ты, мы же комсомольцы! - Володя взглянул строго, но тут же улыбнулся: - Да ладно, я шучу. Всё есть: преферанс, девушки, портвейн, самиздат. - Погоди, какой ещё портвейн? У вас и алкоголь есть? - Юрка теперь тожешептал. - Где вы его берете? Когда наша соседка замуж выходила, на свадьбудаже бутылки водки добыть не смогли, спирт пили - батя с работы утащил. - Это я его так называю - «портвейн», - Володя принялся объяснять. - Мойодногруппник возит. Он живёт в деревне в области, там у него варят отличныйсамогон. По вкусу кому-то коньяк напоминает, мне - портвейн. Быстрей бы этотсухой закон кончился. Страшно за Мишку, рискует всё-таки.В этом диалоге потерялась Юркина обида. Он забыл о ней так быстро, будто ни69/283её, ни разлада, ни даже повода ссориться никогда не было. Будто они,откровенные как всегда, сейчас говорили о том же, о чём всегда, и вели себя, ивыглядели при этом обычно: Юрка - растрёпанный и заинтересованный, Володя - аккуратный и чуть надменный. Было только одно отличие: высокая, почти досамого неба сетка, натянутая между ними. - Пойдём на репетицию, Юр? После неё расскажу всё, что захочешь, -предложил Володя. Его лицо посветлело, морщинки на лбу разгладились. -Только Ирине сообщи, что уходишь со мной.Юрка кивнул. Сбегал к Ире, отпросился, косясь на крутящегося рядом физрука,положил ракетку на скамью и вышел с корта. - То есть ты так вот всех там бросил и пошёл искать меня? - поинтересовалсяон, когда свернули с главной площади к танцплощадке. - Я Машу оставил за главную. Она, конечно, молодец, но не сможет провестирепетицию, а поработать сегодня надо усердно. Завтра занятий не будет. - Точно. Завтра же Зарница, - расстроился Юрка.Ведь это значило, что сегодня из-за приготовлений к игре им не удастся побытьвдвоём: после репетиции Юрка будет занят пришиванием погон, а на вечер упервого отряда запланирован смотр строя и песни. А завтра все работники иотдыхающие лагеря с раннего утра до самой ночи будут всецело поглощенымасштабной игрой. Всё-таки зря Юрка не отправился разведчиком в штаб.