Тишина перед близостью
Сеул. 19:37
Стеклянная дверь офиса Ros Company бесшумно скользнула в сторону, впуская прохладный вечерний воздух.
Розанна вышла первой.
Высокая, в узких тёмных брюках и пальто цвета мокрого асфальта. Волосы собраны в низкий хвост, пара прядей выбилась к виску. Каблуки чётко отбивали шаг по плитке, но она не спешила — шла размеренно, будто всё вокруг принадлежит ей.
Город уже светился неоном. Машины гудели внизу, воздух был свежим, с запахом раскалённого бетона, сигарет и жасминового чая, разлитого на углу у чайной лавки.
Из-за угла свернул чёрный Hyundai. Она не удивилась, когда машина плавно остановилась, и из неё вышел Ыну.
— Ты как всегда красива, — сказал он с лёгкой улыбкой, подавая ей руку. — Хоть и хранишь этот ледяной фасад до последнего.
— Это не фасад. Это броня, — спокойно ответила она, но ладонь в его руке задержалась чуть дольше обычного. — Как ты нашёл меня?
— Я не терял.
Он открыл перед ней дверь, и она села в салон, откинувшись на спинку. В его машине всегда пахло чем-то знакомым — ветивер, мягкий кожаный салон, чуть-чуть корицы.
— У меня ощущение, будто за мной следят, — выдохнула она.
— Не знаю, паранойя это или... кто-то действительно ходит по пятам.
Ыну посмотрел на неё.
— Это он? Чонгук?
— Нет. Он бы не стал прятаться. Он из тех, кто идёт лоб в лоб.
— Ты ему доверяешь?
Розанна замолчала. Глаза её были устремлены в окно.
— Я не знаю, что это. Но когда он рядом, я... дышу иначе.
В это же время. Несколько метров в стороне.
Чонгук сидел в машине. Тонированные стёкла, руки сжаты в кулаки на руле.
Он видел, как она улыбается Ыну. Как тот заботливо коснулся её руки.
И в груди закипало — тихо, опасно.
Он прикасается к ней, как к своей. А она позволяет...
— Босс, всё в порядке? — тихо спросил Тэхён с пассажирского сиденья.
— Отвези меня к ней. Позже. Когда он уедет.
Около полуночи. Квартира Розанны.
Она зашла, сбросила пальто на стул и осталась в чёрной блузе и тонких брючках. Волосы рассыпались по плечам, когда она освободила их от тугой резинки.
И тут — тихий, тяжёлый стук в дверь.
Она открыла — и застыла.
Чонгук.
Тёмный, в пальто, как ночь. Его глаза — словно пронзают сквозь всё.
— Я не мог не приехать, — сказал он.
— Я видел, как ты смотришь на него.
— Он — мой друг.
— Но ты моя.
Она медленно отступила внутрь.
— Тогда войди. Забери, раз считаешь, что можешь.
Он вошёл. Дверь закрылась за ним, щелчок — как спусковой крючок.
Спальня.
Он стоял перед ней.
Пальцы прошлись по её щеке, вниз по шее. Взгляд — прожигающий, тяжёлый.
— Скажи, если хочешь, чтобы я ушёл, — прошептал он.
— Я хочу, чтобы ты остался.
Он поцеловал её. Сначала мягко. Потом — глубже. Сильнее.
Её спина ударилась о стену, когда он прижал её телом, губы — на шее, пальцы — на талии, жадные.
Она сорвала с него пальто, пальцы дрожали, скользили по его груди, расстёгивая пуговицы. Он поднял её, она обвила его ногами, и он понёс её в спальню.
Ткань падала на пол — рубашка, блузка, тонкий лиф. Всё слилось в дыхании, в кожаных прикосновениях.
Он уложил её на постель, склонился, провёл губами по ключице, животу, вниз — и она изогнулась, сдавленно выдохнув его имя.
— Ты не представляешь, как долго я хотел этого, — прошептал он, и голос дрожал.
Она смотрела на него снизу, глаза затуманены страстью.
Он вошёл в неё — медленно, сдержанно, а она выгнулась, всхлипнув.
Ритм был неторопливым, чувственным. Они двигались в унисон, кожа к коже, дыхание в унисон. Он сжимал её ладони, а она смотрела в его глаза, впервые не прячась.
В этот момент не было мира за пределами этой комнаты.
Только они.
Двое.
И правда, которую не нужно было говорить.
Позже, лежа на его груди, она медленно провела пальцем по шраму на его плече.
— Что это?
— Старое. Как и всё во мне.
Она закрыла глаза.
— Тогда я хочу знать все твои шрамы.
— Я покажу. Но не сразу. И не все.
— Некоторые — я прячу даже от себя.