Будь со мной
Четыре года назад она отправила Арианну обратно домой, отвергнув предложение руки и сердца принца Айронвуда. Она была пятнадцатилетней девушкой, неопытной и напуганной перспективой остаться наедине с печально известной королевой драконов, которая сожгла тысячи граждан после победы в войне. Ее холодность и отверженность были восприняты как вызов для амбициозной принцессы, и когда ее отец настоятельно рекомендовал ей остаться его подопечной, она неустанно трудилась, чтобы завоевать доверие Дейенерис.
Помимо Орнелы, которая, как и Дейенерис, является тихой женщиной, у Дейенерис не было больше доверенных лиц после Миссандеи. До Арианны.
«Он предал тебя», - заявляет Арианна надломленным голосом. «Он убил тебя», - продолжает она, шевеля его губами жестом, напоминающим ее собственный. «Он обесчестил тебя, а ты вознаградил его, сделав королем!»
Принц Айронвуд небрежно бродит по ее кабинету, вероятно, обдумывая новый план. Дейенерис не спускает глаз с молодой принцессы, которая, как она знает, заслуживает объяснения.
Дейенерис, должно быть, ожидала, что он не уйдет, после всех этих заявлений или любви и мольб. Но, опять же, она была увлечена массой эмоций, которые настаивали на том, что это было то, чего он хотел: свободы. Больше никакой войны. Все те вещи, которые он не хотел иметь рядом с ней.
«Я не могу уйти, потому что люблю тебя».
Неужели она так ошибалась? Неужели он действительно любил ее? Его слова не значили того, что когда-то могли, и все было для нее запутанным.
Однако, взять корону было бы уже пределом. Я должен был бы сжечь его заживо за дерзость.
Дейенерис вздыхает: «Его преступления против меня не являются преступлениями против Вестероса», - она делает паузу и поднимает брови. «И я не делала его королем. Джендри решил отойти в сторону, встав на колени перед другим претендентом, на виду у всех», - отмечает она. «Даже члены гильдий встали на колени перед Джоном».
«Дорн никогда не примет бастарда Рейегара в качестве короля», - возражает она. «Он - результат его предательства по отношению к Элии и ее детям».
Ее взгляд скользит по принцу Андерсу.
«Не позволяйте этому изменению планов бросить тень на союз, который был выгоден обеим сторонам», - настаивает она с деланным спокойствием.
«Итак, ты собираешься признать его своим племянником? Потому что они могут помазать его всем маслом из Цитадели, но пока ты не назовешь его своим племянником, Джон Сноу не имеет права называться Таргариеном».
«Он прилетел верхом на драконе, принцесса. Я не думаю, что ему нужны дальнейшие объяснения».
Арианна презрительно качает головой. Ее глаза, полные разочарования, ранят Дейенерис так, как она не может себе позволить выразить это.
«Я помню Элию», - внезапно прерывает Андерс. «Мы росли вместе. Все мы. Оберин и Доран тоже. Ее ужасная смерть - это то, что весь Дорн продолжает вспоминать с большой скорбью», - он садится рядом с дочерью; ни на секунду он не теряет безмятежного нрава, который его характеризует. «Я слышал, что Джон Сноу храбро и честно сражался, чтобы вернуть вашу благосклонность. Он пришел сюда, желая заплатить за свое преступление, к чему, я уверен, его дядя Эддар Старк его и призывал, но вы простили ему это оскорбление».
Дейенерис опускает взгляд на свои колени.
«Мы делились ссылкой в прошлом», - объясняет она, пытаясь быть честной с тем, кого она считает большим другом и заслуживающим доверия человеком. «Вы поймете, почему нелегко заставить меня вмешаться в это дело».
Андерс кладет руку на подлокотник кресла и подпирает подбородок.
«Если то, что они говорят о нем, правда, то я верю, что его предательство было мотивировано сложным чувством чести», - он слегка взглянул на свою дочь, прежде чем продолжить. «Я всегда был честен с тобой в этом вопросе. То, что ты сделала в Королевской Гавани, так же отвратительно для меня, как и разграбление Тайвина Ланнистера тридцать лет назад. Я знаю, что твоя родня сложна, и знаю, что годы доказывают, что ты лучше Тайвина, но Дорн не раз был попран за эти последние десятилетия, чтобы довольствоваться возвышением Таргариена, который наполовину Старк.
«Еще год назад у нас было соглашение: как только Виктарион Пайк прибудет на Север, мы развернем наши объединенные армии в Вестеросе, чтобы вернуть захваченные земли и реорганизовать страну. Новость о том, что вы получите конвой с Севера, удивила меня, но я думал, что они встретят в этих землях лишь сердечный отказ. Как мы объясним людям, которые зависят от нас, что вы снискали расположение своего убийцы, сделав его королем не одного, а семи королевств».
Ей очень нравился Андерс. Не только потому, что он был одним из немногих монархов, которые, как и она, не желали нести бремя, но понимали, что это ее обязанность - попытаться.
«Некоторые из людей, заседающих в Общем совете, выступили против моей власти, пытаясь убить меня», - один даже был в ее постели, - «Я всегда организовывала политическую организацию городов для их жителей, и Джон Сноу был избран монархом для присутствовавших на той церемонии. Что еще я могла сделать? Заставить Джендри?
Принц просто моргает и не смотрит ни на что, чтобы отразить. Арианна не следует его примеру.
«И что? Ты и он станете Эйегоном и Висеньей, возрожденными и сравняющими с землей Дорн, чтобы поглотить нас?»
«Это ведь недалеко от нашего плана вернуть себе контроль над остальной частью Вестероса, верно?»
У Дейенерис нет планов на это. Должен же быть способ достичь консенсуса.
«Остальная часть плана может продолжаться», - пытается она рассуждать, «закон Дорниана будет преобразован в закон всего Вестероса. Вмешалась Цитадель, и вера семерых разделилась...»
«А королева?» - перебивает ее Андерс. «Кто будет королевой нашего нового короля?»
Ни Дейенерис, ни Арианна не отвечают, обе сохраняют выражение удивления.
«Правильно. План может быть продолжен», - он бросает взгляд на дочь. «В этом отношении ничего менять не нужно».
Она собиралась возразить, но Арианна вышла вперед.
«Нет», - прямо заявляет она, - «я не собираюсь выходить замуж за Джона Сноу».
«Он не может их получить», - внезапно напоминает ей голос Тормунда. Все произошло так быстро, что она упустила эту деталь.
«Тогда не делай этого. Ты унаследуешь Дорн и станешь принцессой страны без союзников», - он оглядывается на Дейенерис. «Или мы примем эту ситуацию и потеряем поддержку нашего народа. Потому что это правда, Дорн не примет бастарда Рейегара».
Дейенерис озадаченно моргает.
Ее сердцебиение отдается в ушах, а в ее голове слишком много мыслей гармонизируются одновременно. Это идеальный выход из этого конфликта и горько-сладкий финал для Дорна. Сын Рейегара женится на дорнийке.
С другой стороны, монархия в Вестеросе нуждается в наследниках, иначе войны продолжатся. Дейенерис не совсем уверена в том, что сказал Тормунд. В конце концов, Джон сделал ее беременной, может быть, это Вэл не могла их иметь.
Не говоря уже о том, как сильно на нее влияет перспектива увидеть, как он женится и у него появятся наследники.
Но Джон не собирается принимать, говорит тихий голос в ее голове. Это правда, что она не знает его так, как хотела бы, но Дейенерис была уверена, что они столкнутся с упрямством Джона в этом вопросе.
«У меня нет детей и не будет», - вспоминает она. «Я дала обет не иметь детей и намерена сдержать свое слово».
Ее грудь сдавливает, и боги ей в помощь, но она обнаруживает, что хочет быть честной.
«Я передам ему это предложение», - уступает она. «Если Арианна согласится».
Принцесса застыла, и ее лицо потеряло цвет. Она не любит Джона, она знает. Может быть, мы сможем достичь соглашения, думает Дейенерис.
«Я выполню свой долг, как того требует Дорн», - наконец говорит Дейенерис, и она не может не почувствовать кислый привкус во рту.
По взглядам, которые бросают на нее отец и дочь, Дейенерис понимает, что они ждут от нее чего-то другого.
«Хорошо», - коротко отвечает она.
********
Сначала она пошла в свою комнату и ее вырвало. Затем она попросила, нет, закричала Ксинею собрать свои вещи, потому что они возвращались домой.
Как же она заблуждалась, веря, что пришествие Старков в Валирию могло закончиться по-другому. Веря, что Дейенерис будет уважать их договор. Веря, что Джендри научится любить ее.
И самое худшее из этого: выйти замуж за Джона Сноу. Провести жизнь рядом с ним, отвратительным северянином. Ей снова стало плохо.
Она позволила Ксинеи все подготовить и ушла из Великой Крепости, она заранее заняла свою каюту на корабле его отца. Она больше не хотела быть в Валирии, месте, которое считала своим вторым домом все эти годы.
Она игнорировала следы празднеств, которые она организовывала месяцами, но ничем не наслаждалась. Она проходила мимо детей, которые хотели держать ее за руку, как это было обычно во время ее утренних прогулок по улицам города, но игнорировала их.
Она даже отклонила просьбы своих охранников замедлить шаг, но не смогла, она задыхалась от тяжелого воздуха и чувствовала, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
Арианна встала на колени на краю пирса и снова ее вырвало. У нее больше не было содержимого в желудке, которое можно было бы извергнуть.
«Принцесса», - от страха она бы упала с края, но Дьюин вовремя удержал ее за руку и притянул к своей груди. «Эй, принцесса. Что происходит?»
Арианна позже свалила бы вину на головную боль, голод, боль и дезориентацию, но в этот момент она схватила его сильнее и начала плакать. Мысль о том, что она никогда его не увидит, мучила ее в те дни. За все это время, когда она получала только плохие новости, она всегда спасала себя тем, что думать о Дьюине было способом успокоиться.
Его объятия стали для нее такими привычными, теперь, когда она знает каждую часть его тела под той ржавой одеждой, которую он всегда носит.
«Что?» - говорит она, высвобождаясь из его хватки и приходя в себя. «Что ты здесь делаешь? Ты...», - она смотрит в его серые глаза, и он как будто не осознает, что только что произошло. «Ты и Джон Сноу должны были уехать!»
Она встает как раз в тот момент, когда ее охранники идут по пирсу и направляются к Дьюину.
«Нет», - предупреждает она их, когда они пытаются схватить его. «Он не делает ничего плохого», - снова смотрит на него, прищурившись. «Пока нет».
Дьюин моргает в замешательстве.
Арианна хочет биться головой о деревянную палубу, когда понимает, что она натворила.
«Ты рассказал Джону?» - спрашивает она, и упоминание его друга настораживает Дьюина.
«Говоря ему это?»
«Оставьте нас в покое», - указывает она его охранникам, и они неохотно покидают пирс. «Ты рассказал Джону, что между нами произошло?»
Дьюин не отвечает и продолжает смотреть на нее с недоверием. Арианна знает ответ, но ей нужно убедиться. Джон Сноу не захочет жениться на ней, и с этой информацией у него будет более веская причина воспротивиться этому.
А ее отец узнает, что его дочь отдала свою девственность одичалому мальчику.
О нет, сетует она, и наконец ее охватывает сожаление.
«Он знает», - признается Дьюин.
******
«Я сделала это, когда восстанавливалась в особняке Джендри», - показывает она ему герб дома Старков, вышитый на нескольких кусках серой ткани. Она использовала шерсть пяти цветов: черный, нарциссово-желтый, шалфейно-зеленый, синий и серый. Все цвета - растительные красители, которые широко использовались в Валирии. Вышивка выполнена накладным и присборным швом с использованием стебельчатых и контурных стежков для создания контуров фигур, тонких линий и множества деталей. «Я знаю, что ты скоро начнешь использовать герб Таргариенов», - ей придется взять терракотово-красный, «но я думаю, ты должен сохранить часть нас».
«Успокойся, Санса», - перебивает ее Джон. «Нам еще нужно обсудить это с Дейенерис».
После переполоха несколько часов назад они решили вернуться в Великую крепость и следовать согласованному графику. Он предстал перед людьми и сумел пережить банкет, пока принцесса Дорна не покинула вечеринку вместе со своим отцом и Дейенерис, последовавшими за ней.
Джон и Санса были в отдельной комнате, обсуждая произошедшее. Внутри у нее кипели смешанные эмоции, с одной стороны, она рада, что он остался, с другой - то, что он сделал, было чрезвычайно глупо. Типично для Джона.
«Она одобрила тебя», - подтверждает она с полуулыбкой. Отказ Джендри от должности также был ясным заявлением.
«Она не знала, что я приду», - признается он. «Я не знал, что приду».
Санса хмурится. Она совсем не удивлена, что Джон принял такое важное решение, не соизмерив риск, как должен был бы сделать любой нормальный человек в его положении.
«И каков план?» - спрашивает она, убирая свою работу обратно в небольшой сундук.
Джон делает глубокий вдох и смотрит на вход.
«Она на аудиенции у принца Дорна и его дочери. Они меня не любят. Я не удивлюсь, если они прямо сейчас обсуждают мою казнь».
Санса с трудом сглатывает и молится, чтобы он ошибался.
«Она никому не позволит причинить тебе боль», - уверенно говорит она. Когда красный дракон появился в пантеоне, первое, что она подумала, было то, что Дейенерис отослала Джона, чтобы он был в безопасности, и устроила им ловушку. «Я имею в виду, какой план после этого? Ты забрал корону семи королевств. Ты король», - она пытается говорить выразительно и ясно, чтобы он мог заметить серьезность ситуации.
«Я хотел помочь», - отвечает он с присущей ему простотой. «Я мог думать только о том, как плохо быть вдали от дома».
Его причины были столь же благородны, сколь и безрассудны.
«Ты, конечно, хорошо вошел», - шутит она, снова представляя себе Джона, слезающего с дракона. Он, конечно, обладает своей грацией.
Он улыбается и пожимает плечами. Санса знает, что он вовсе не хотел производить такое впечатление.
«Я хотел найти Дейенерис, и Барристал отвел меня туда».
Его заявление настораживает сестру, глаза которой наполняются страхом.
«О нет, Джон», - она подходит, чтобы сесть поближе к нему. «Пожалуйста, скажи мне, что ты не сделал это только ради того, чтобы быть с ней».
В прошлом она была свидетелем того, как он был готов угодить Дейенерис, вплоть до отказа от своей короны. Теперь он принял одну, гораздо более важную, чтобы быть ближе к ней. Романтический жест, который вывернул ее желудок от того, насколько наивным и беспечным он был, хотя, в то же время, она умоляет о лучшей судьбе.
Джон смягчает свое вечно задумчивое лицо, и она мгновенно узнает этот взгляд; она не видела его годами. Иллюзия .
«Неужели все так плохо?»
«Это так», - прямо заявляет она и не может не вспомнить, как сама использовала этот тон с Арьей, объясняя, почему манеры леди важны. «Это не то, что можно взять и бросить, когда захочешь. Теперь у тебя есть долг».
«Я знаю», - успокаивает он ее, вставая с дивана и подходя к окну.
Скорее всего, он все еще был ошеломлен и отказывался признать, что не предвидел всех обстоятельств, связанных с этим решением. Санса не хотела быть тем человеком, который снова вселит в него сомнения, но ей нужно было как-то заставить его понять.
«Ты занял место Джендри. Ты знаешь, что это значит?» Он поворачивается и слушает ее. «Тебе придется взять Арианну Айронвуд в жены и королевы».
Для них обоих это могло бы быть шутливым заявлением, поскольку они поделились своим недовольством с молодой принцессой, но Джон бледнеет при мысли о том, что только что раскрыла Санса.
«Нет», - заявляет он. «Нет», - повторяет он твердым и ясным голосом.
Санса обходит разделяющий их стол и встает перед ним.
«Да, ты должен это сделать. Дорн - самый важный союзник Дейенерис и единственное королевство, которое было достаточно умно, чтобы вовремя обратиться к ней за помощью», - она испытывает к нему сочувствие, поскольку уверена, что он ждал совсем другого. «Я знаю, что ты любишь ее, а она любит тебя, но она не выбросит за борт союз, который оказался столь успешным».
Джон отводит взгляд от нее, снова устремляя его в ночное небо. Только теперь вся тяжесть произошедшего обрушилась на его голову. В своем сознании он должен думать, что не может принять эту идею и уверен, что Дейенерис этого не допустит.
Как бы ей ни хотелось ошибиться в своих предположениях, Санса действительно хотела, чтобы этот бедный глупец был счастлив.
«В любом случае, я рада, что ты здесь», - меняет она тему, чтобы разрядить обстановку. «Это решает почти все наши проблемы», - возвращается она на свое место.
«Какой именно?» - спрашивает Джон, не отрывая взгляда от неба.
«Наследство», - отвечает она так, словно это что-то простое, «у вас будет несколько наследников. Наследный принц унаследует Семь Королевств, ваш второй сын унаследует Винтерфелл под именем Старков», - она не хотела звучать внушительно, а хотела объяснить что-то очевидное.
«Я не могу...» - собирается он возразить, но тут их прерывают чьи-то тяжелые шаги, входящие в зал.
«Белый Волк!» - появляется один из мужчин, который всегда находится в охране Дейенерис. «Или вы теперь предпочитаете, чтобы вас называли Его Светлостью?» - язвительно замечает он, и его голос звучит раздражающе, но не агрессивно.
«С Джоном все в порядке», - терпеливо отвечает Джон.
«Королева Дейенерис хочет тебя видеть».
********
Он находит ее сидящей на ступеньках трона, как всегда. У нее эта привычка со времен Миэрина; пока не стало необходимо вставать и прижимать задницу к скамье, она предпочитала сидеть на мраморных ступенях и теряться в этих мрачных мыслях о ней.
Даарио приближается, Дейенерис поднимает взгляд и улыбается; жест скорее усталый, чем ласковый.
«Ты нашел его?» - спрашивает она, вставая, чтобы быть с ним на одном уровне. Она все еще выглядит маленькой.
«Да», - отвечает он, протягивая предмет, накрытый тканевой салфеткой, как она и приказала. Когда он увидел его впервые, у него в груди возникло ужасное чувство. Он не представляет, каково ей должно быть. «В покоях этой ведьмы были страшные вещи», - добавляет он, вспоминая ужасы, которые он и его люди обнаружили в бывших покоях Кинвары.
Дейенерис кивает. Они договорились закрыть этот раздел навсегда.
«Я знала, что она будет держать его при себе», - признается она, еще немного посмотрев на предмет, прежде чем поставить его на трон, спрятав от посторонних глаз.
Даарио не уверен, зачем она этого хочет, но у него была интуиция, что это не совсем для того, чтобы помириться с Джоном Сноу. Если он был честен, это его успокаивает.
Дейенерис садится там, где она была изначально.
«Это необходимо, - начинает она объяснять, - иначе я не думаю, что он поймет».
Ее глаза опущены, как и ее настроение с тех пор, как они вернулись из Кварта. Она была проклятым призраком, и он был в ярости от того, что не мог ничего сделать, чтобы предотвратить ее пребывание в таком состоянии.
Когда она вернулась из Вестероса, ситуация была такой же; невозможно было заставить ее увидеть, что впереди еще много жизни. Она не умерла.
Теперь он предполагает, что именно надежду он питал все эти годы, вплоть до того момента, когда он уже не мог больше обманывать себя.
«Ты уверена?» - спрашивает он, садясь рядом с ней. «Тебе не кажется, что пора рисовать черные знамена? Может, добавить красного дракона с тремя головами?»
То, что он предлагает, далеко от того, чего он желает, но он хотел попытаться предложить ей другой вариант: следовать зову своего сердца и быть с Джоном Сноу.
Ужасно, что этот гребаный убийца все еще может быть влюблен в нее, а она в него. Но Даарио не будет игнорировать тот факт, что он честный человек и что фатальный исход не был чем-то, что сделало его гордым, скорее он умиротворил его и не мог освободиться от этого груза.
И ты до сих пор не знаешь, Джон Сноу, что она ждала от тебя ребенка.
Дейенерис не отвечает и смотрит ему прямо в глаза, без слов давая понять, что эта последняя идея была отвергнута.
Однако есть что-то еще, слабый свет или свечение, которое знал только он.
«Я знаю это выражение, я хорошо его знаю», - грустно признается Даарио, уклоняясь от него. «Джон Сноу был прав», - он обнимает колени и кладет подбородок на руки. «Он был прав, опасаясь, что я поддамся этому взгляду».
Правда, которую они больше не могли скрывать, заключается в том, что она больше не находила причин продолжать. В те дни он видел, как она боролась, пытаясь найти самую незначительную мотивацию, и рушилась, сведя ее к нулю.
«Я старался быть рядом и делать все возможное, но Дейенерис, королева, которую я любил и которую выбрал, так и не вернулась ко мне», - заявляет он, зная, что это только сильнее ее сломило.
Даарио сглатывает комок в горле и подавляет слезы, которые грозят пролиться. Он не из тех, кто любит эти жесты слабости, но разочарование уничтожало его изнутри.
«Я потерпел неудачу?» Он поднимает лицо, чтобы спросить. Она позволяет слезам свободно течь по ее щекам.
«Твоя преданность помогала мне выстоять все эти годы», - говорит она слабым голосом и всхлипывает, а затем тихо и уверенно смеется. «Ты, безусловно, был лучшим из них».
Затем Даарио понимает, что это прощание. Он подозревал это с тех пор, как она низвела его до обычных обязанностей вместо того, чтобы заставить работать над стратегиями Вестероса.
За то время, что они жили вместе, он научился уважать ее пространство и поэтому не спрашивал ее о том, что заставило ее изменить его отношение к Кинваре в Кварте. Теперь он уверен, что о чем бы они ни договорились, Дейенерис выбрала этот путь.
Он протягивает руку и притягивает ее к себе. Одной из вещей, которая всегда давала понять, что она не та, в которую он влюбился, был холод ее тела. Раньше она была такой горячей и теплой, во всех отношениях, но теперь ее тело, даже с этой странной способностью, было всего лишь контейнером для этой измученной души, которая отказывалась быть в этом мире.
«Кроме того, у меня есть пристрастие к королям», - шутит она, и они оба смотрят на трон позади них. «И я не собираюсь пятнать свое наследие».
Эта идея подавляет в нем желание смеяться. В Миэрине он ничего не делал, кроме как чувствовал себя несчастным, выполняя эту задачу, но присутствие Орнеллы и Фригии мотивировало его продолжать, пока, по крайней мере, не установится новое правительство.
«Это абсурд, - протестует он. - Я не король».
Дейенерис пожимает плечами.
«Называйте себя как хотите. Вы знаете, им все равно понадобится сильная фигура, чтобы черпать вдохновение», - он знает, что имеет в виду города Валирии, которые в те дни управляли практически сами собой. «Фригия - особенная девочка. Ее мать - кхалиси, а отец - самый известный наемник в известном мире».
Династия с его именем? Звучит скучно и нелепо.
Однако ему на ум пришел образ Фригии. Она была воспитана в суете жизни правителей и завоевателей, она была в курсе дел королевства благодаря урокам, которые принцесса Арианна стремилась ей передать, и его малышка всегда подражает примеру своей матери и Дейенерис.
Впервые он думает, что все это время это была невысказанная правда, которую никто из них не поощрял высказывать вслух.
Даарио снова закрывает глаза, чтобы не ослабеть. Дейенерис ненавидела слабых мужчин; он знает это лучше, чем кто-либо другой.
*********
Очистив панораму с Даарио, Йон вошел в Тронный зал. Ее командир оставил ее, а за ним последовали стражники.
Это должно быть точно так же, как в прошлый раз. Ему нужно увидеть вещи такими, какими они были для нее, чтобы он понял, что впереди только один путь.
Она встает и поворачивается, прежде чем он успевает приблизиться достаточно близко, чтобы увидеть ее опухшие глаза, и поднимается по ступенькам, пока не оказывается перед троном, готовясь сесть.
Как и в тот раз.
«Я собиралась сесть», - признается она, и он не отвечает. «Когда ты вошел в Тронный зал. Я собиралась сесть, поэтому я обернулась», - пока она говорит, она имитирует действие. Она встретилась с ним взглядом, «Я оглянулась и увидела тебя».
Джон понимает, о чем она говорит.
На этот раз Дейенерис не говорит о тысяче мечей врага Эйгона. На этот раз Дейенерис сидит на своем троне и смотрит на него.
«Тебе идет. Мне нравится», - делает он комплимент, подходя к концу лестницы и глядя на нее снизу вверх.
«Гераэль помог мне восстановить его», - обрывает она его теплый тон. Этот разговор будет не таким, как он ожидает.
«Мне это больше не нравится», - затем он отступает.
«Хорошо, что у тебя есть время пошутить», - говорит она, положив руки на подлокотники. «Ты разрушил мой союз с Дорном и дорогую дружбу. Ты помешал моему плану».
Он кивает.
«Это то, чем я занимаюсь».
Она закатывает глаза, раздраженная и уставшая от всей этой ситуации. Она хотела бы верить в его добрые намерения, но не может. Дейенерис знает о нем только две вещи: его чувство чести и долга, и его способность влипать в неприятности.
«Ты отпустил Вэл», ты отпустил свою свободу , хотела сказать она. «И она любила тебя», и ты тоскуешь по этому .
Джон стоит на своем.
«И я любил ее», - ее сердце замирает; тяжелее слышать, как он это признает. Но он добавляет: «Но не так, как я люблю тебя».
Дейенерис вздыхает побежденной, как и в другие разы, когда он утверждал то же самое. Отчасти потому, что это напоминает ей о последнем разе, когда она верила ему.
Ты моя королева сейчас и навсегда , слышит она снова. Слова, которые она не может стереть из своей памяти.
Это должно было прозвучать как прощание, а она была настолько глупа, что поверила, будто он клянется ей в верности.
Он прощался .
Это разбивает ей сердце еще больше, когда она понимает, что он только что намеренно попрощался с ней такими словами.
Ты моя королева сейчас и навсегда.
Не «я люблю тебя», а «моя королева». Потому что это все, чем она была для него. Но его королева была опасностью, которую ему нужно было остановить.
Ты моя королева сейчас и всегда .
Она не ненавидит его за то, что он не выбрал ее, за то, что он был наивным дураком и за все ошибки, которые были до этого момента. Ее обида проистекала из того факта, что он обманул ее, заставив поверить, что есть «мы», когда на самом деле она всегда была одна.
И с тех пор она чувствовала себя одинокой. Ту дыру, которую он проделал в ее сердце, она больше никогда не сможет заполнить. И смерть Дрогона только расширила эту пропасть.
Она одна.
Она будет одна до тех пор, пока останется в этом обычном мире.
В тот день ты выбрал свою семью, Джон. И сегодня я выбираю свою маленькую семью на пороге, сейчас и навсегда .
*******
Тот факт, что они остались совсем одни, мог бы сделать его радостным, если бы не то, что она больше не боялась, что Джон снова причинит ей боль. Это был не жест доверия, а жест безразличия к самой жизни.
«Ты никогда не ценишь то, что я тебе предлагаю», - продолжает она с пассивной агрессией.
«Я хочу чего-то другого», - признается он без лишних слов.
Дейенерис возмущенно приподнимает бровь.
«Дай угадаю: реставрация».
«Этого не будет».
Потому что они не могут иметь детей. Или, может быть, только они могут. Он не имеет ни малейшего представления или интереса на данный момент. Боги знают, что его ждет нелегкий путь.
Они молчат несколько минут, и он размышляет о том, как хорошо она справляется с этой позицией: холодной королевы, которой нет дела до его доводов. Тирана без убеждений, какой он ее считал в первый раз, когда встретил. Дени прячет свое сердце под этой броней, как будто она знает, как опасно ослабевать перед врагом. И Джон только и сделал, что показал ей, насколько это верно.
«Принц Айронвуд хочет, чтобы ты женился на его дочери», - раскрывает она то, что Санса предположила верно.
«Избалованная принцесса?»
«Молодая женщина, которая годами готовилась стать королевой», - поправляет она его.
Прежде чем он успевает дать прямой отказ, Джон объясняет основные моменты, почему этот союз не имеет смысла.
«Я не могу иметь детей», - так же просто, как она заявила об этом в «Логове дракона»: «Я не могу».
Она с любопытством, но без удивления наклоняет голову, а затем вздыхает.
«Ты все еще можешь жениться на ней. Попробуй немного».
Его беспокоило отсутствие близости, которое существовало между ними, когда они говорили об этих вещах. Легкомыслие с ее стороны, которое он хотел выбросить в ближайшее окно. Не то чтобы он думал, что не заслуживает этого.
«Она ребенок», - Джон пробует свой второй аргумент. Это еще одна из вещей, которые он не смог переварить в этом предложении.
«Джендри это не понравилось по той же причине», - говорит она почти раздраженно, «Как будто короли не спали с девушками моложе. Мне было шестнадцать, когда я вышла замуж за кхала Дрого, ему тридцать один», - выставляет она напоказ, как будто это было хорошо, а он избегает возражать против аргументов против этого. «Если ты согласишься, Арианна будет хорошей женой и хорошей королевой».
Вот в чем проблема , хотел он указать на это, я не готов к такому безумию .
«В этом мире есть только одна женщина, на которой я женюсь».
Он не хочет показаться грубым, но, конечно, он это делает. Они оба уже ясно выразили свои чувства, но они никогда не обсуждали, что с ними делать.
«Если она меня не примет, то меня запомнят как неженатого короля», - снова пытается он разрядить обстановку остротой, но ее жесткость неумолима.
«Послушай меня, Джон», - ее тон становится еще жестче. «Это дело большой срочности. Ты забрал корону. Это не игра, ты не можешь относиться к этому как к облегченной версии Ночного Дозора...»
«Я не знаю», - прерывает он ее тем же тоном. «Извините, Дейенерис, но я занимался этой проблемой почти в то же время, когда вы были здесь и сражались. Я сражался с армиями Виктариона, возглавлял оборону Севера и помогал Сансе в делах ее королевства».
«Это не просто война, это правление», - настаивает она, отворачиваясь, чтобы не смотреть ему в глаза. Она делает это каждый раз, когда они ступают на знакомую территорию. «Когда я впервые встретила тебя, я оценила твою храбрость защищать свою корону, но ты отправился на Драконий Камень, чтобы потребовать моей помощи, не дав мне ничего взамен, и я проявила безответственность, последовав за тобой до того момента, когда мы ввязались в войну с мертвецами благодаря тому, что Визерион заплатил за это цену».
Она снова смотрит на него.
«Вестеросу нужен не просто солдат, ему нужен король. Король не может быть глупцом-самоубийцей, который бросается в объятия врага, король должен не только сражаться, но и учиться, ходить на собрания, заключать сделки, встречаться с людьми, навязывать себя тем, кто притворяется, что ослабляет нас, и, прежде всего, платить личную цену».
То, что она говорит, имеет смысл, в не столь сложном мире. Он чувствует себя идиотом из-за того, что не имел этой ясности в прошлом. Отправившись на Драконий Камень с предложением руки и сердца, объединив семь королевств, свергнув Серсею, а затем столкнувшись с Королем Ночи. Все те вещи, которые мучили его десять лет.
«Теперь я перед тобой и говорю тебе вот что», - он идет вперед, поднимаясь на первую ступеньку к ней, «я буду королем Вестероса и буду бороться за его свободу, как я должен был сделать с самого начала», - он поднимается еще на одну ступеньку, «Ты права, мы не можем изменить то, что сделали, но мы можем сделать выбор сейчас. И я это сделал».
Дейенерис встает, ее взгляд несокрушим.
«Мы не можем быть вместе», - заявляет она, вызывая в нем некоторое разочарование, хотя это не застает его врасплох. Скорее, это подтверждает то, что он знал; это не будет легкой дорогой. «Ты разрушил мой план, скажи мне, что у тебя есть другой, или я отправлю тебя к Иббену».
«У Эссоса нет короля», - утверждает он. «Когда Виктарион умрет, я снова освобожу семь королевств и создам Совет, подобный тому, что есть здесь».
«Чтобы добиться чего-то подобного, потребуются годы».
Он равнодушно разводит руками: «Мне больше нечего делать».
«Эйгон I присоединился к Семи Королевствам, а Эйгон VI разделит их», - утверждает она с циничной улыбкой, - «имеет свою благодать», затем откидывается на спинку трона и потирает лоб: «Принц Айронвуд не собирается отзывать свое предложение, и в лучшем случае у вас будет время подумать об этом, пока происходит отвоевание».
Но Джон уверен, что ему больше нечего сказать по этому поводу. Или, может быть, да.
Он перескакивает через ступеньки между ними и становится на колени перед ней, беря ее руки, как когда они были в том заброшенном дворе Кварта и в ее постели в башне. Ее прикосновение холодно, всегда холодно. Джон пытается согреть ее руки между своими, но это невозможно.
«Я видела тебя», - говорит она, - «я видела тебя в огне. Я видела, как ты говорил Тормунду, что хочешь отправиться с ними на Север, и я дала тебе это».
Он помнит этот момент. Он помнит, как устал и как ему было больно из-за всей этой ситуации.
«Да, мне нужно было время. Время, чтобы подумать, кто я, и мир, чтобы наслаждаться жизнью, не думая о мертвых или о войне».
«Не было времени».
"Я знаю-,"
«Для меня», - прерывает она его, облизывая губы. «Ты сказал правду своей сестре и приговорил меня к смерти. У нас нет времени».
Дейенерис наблюдает за союзом их рук с безразличием, и на секунду Джон думает, что смертельная ненависть была бы лучше этого. Но он не позволяет этого, он не может совершить ту же ошибку, оставаясь без дела.
«Позволь мне быть с тобой, Дэни, - умоляет он, - позволь мне быть с тобой любым способом, которым ты сможешь меня принять.
Их взгляды снова встречаются, и на этот раз она не избегает этого. Тогда он решает обхватить ее лицо.
Он бы просто поцеловал ее, но он хочет, чтобы она поняла, что она тоже этого хочет.
Джон исследует свои губы ее губами; Целомудренное и детское прикосновение. Они стали чужими после стольких лет.
Он закрывает глаза, он не может вынести холодного сомнения в ее глазах, хотя ее тело напряжено, и это заставляет его осознать ее нежелание.
Но есть и что-то еще: в том, как учащенно дышит она, и в том, как он дает ей время отстраниться, а она этого не делает.
Пожалуйста, Дэни, послушай свое сердце. Заставь эти мысли замолчать на секунду, пожалуйста.
Словно приговоренный к смерти человек, которому нечего терять, Джон наклоняется к ее губам, и она в ответ слегка поджимает губы, принимая его.
О боги , думает он. Как я скучал по ней . Ее мягкая и пухлая кожа напротив него. Можно даже сказать, что она застенчива и осторожна. Двое влюбленных, которые едва встречаются.
Это горько-сладкий опыт - снова присоединиться к вам, будучи незнакомцами.
Это мягкое противопоставление твёрдому в самом жестоком смысле, потому что он помнит, что именно это он и сделал, когда они были на Драконьем Камне: она разбилась, а он был оглушен.
И снова между ними возникла эта дилемма. Трещина, которая, казалось, не могла закрыться.
В прошлом его конфликт был между желанием и благоразумием; любовью и долгом. В то время как у Дени не было сомнений относительно ее чувств, в настоящем Джон позаботился о том, чтобы успокоить ее близость и доверие к ней. Она потеряла веру в его объятия.
Покалывание в животе возникает, когда она нежно открывает рот и притягивает его к себе, положив одну руку ему на затылок, позволяя ему углубить поцелуй. Это время, когда они могут быть только вдвоем, а мир и все больное в нем отходят на второй план.
Сон длится недолго, пока Джон чувствует холодную и резкую ласку на пульсирующей жилке на шее.
Он резко отрывает свои губы от ее губ на несколько сантиметров, и в этот момент Дени толкает его за затылок, чтобы соединить их лбы, одновременно направляя на него острие его кинжала, того самого, который отнял у нее жизнь.
Как он и подозревал, ее глаза по-прежнему были холодными и суровыми: уныние и горечь.
Волна отвращения охватывает его, когда он видит, что нож все еще испачкан засохшей кровью. Кровью Дейенерис.
Он даже пропитался дурным запахом смерти.
Слеза скатывается по его щеке, по иронии судьбы приземляясь на предмет, не смывая кровь.
Она поднимает кончик оружия, пока холодная сталь не касается его губ, которые были сухими, их поцелуя было недостаточно, чтобы увлажнить их.
Она ослабляет хватку, и смертоносное оружие с громовым звуком падает к его ногам.
Дейенерис качает головой, глядя на него с безразличием, прежде чем встать, обойти его и оставить сидеть на ступеньках, размышляя о кинжале.
Только он и его кинжал.
*******
Прохладный бриз проникал сквозь стеклянные панели, украшавшие потолок. Это был один из немногих дней, когда в Валирии не шел дождь, но солнце, спрятанное между облаками, было прелюдией к зиме, которая пришла с запада. Однако не это привлекло ее внимание. Она поглощена пустыми глазами Миссандеи из Наата, возвышающейся перед ней. За все эти годы она не забыла своего имени.
«Мать», - зовет далекий голос, «мать», - настаивает он, но Бриенна сглатывает и не отводит взгляда, мысленно возвращаясь к тому моменту.
*******
Бриенна несколько раз проверила свиток в своей руке и почти выбросила его в небытие, пока не собрала все мужество, оставшееся у нее после битвы с мертвецами, и не послала ворона, которого доверила ей леди Санса.
Дейенерис Таргариен и небольшой конвой отплыли из Белой Гавани на Драконий Камень. Она сопровождает их с небес со своими двумя драконами.
Послание было ясным и прямым. Бриенна знала о Серсее Ланнистер немного и больше, чем ей хотелось бы, но она не была глупой женщиной. Она знала, как извлечь максимум пользы из этой информации.
«То, что вы предлагаете, - это измена», - ответила она леди Сансе, когда леди Винтерфелла появилась в полночь после первой встречи с Дейенерис Таргариен и другими командирами для решения вопроса о Железном троне. «Твой брат был королем, и он поклялся в верности королеве драконов».
«Мой брат - влюбленный человек, сир Бриенна, - настаивала Санса. - Как и Робб до него, он ставит свои чувства выше благополучия и интересов Севера».
С тех пор, как разразилась война пяти королей, Бриенна не присягала ни одному монарху, кроме той, что она дала покойной леди Кейтилин Старк. Но она была уверена, что Джон Сноу был хорошим и справедливым человеком, и что если он решил объединиться с королевой драконов, то на то должна была быть веская причина.
«Леди Старк, я должна отговорить ее от этого», - взмолилась Бриенна. «Мы говорим о предательстве женщины, у которой два дракона».
Санса недоверчиво фыркнула. «Страх», - сказала она. «Все ее боятся. Она не показала нам, что будет хорошей королевой, у нее всего два дракона, и именно так она будет решать все проблемы Королевства. Как она сделала это здесь».
Бриенна знала, что она права. На самом деле, мало кто был рад принять королеву драконов на Севере.
«Ты должен поклясться мне, что то, что я тебе скажу, никогда не выйдет из твоих уст. Даже Джейме Ланнистеру».
Джон Сноу был сыном Рейегара Таргариена и Лианны Старк. Таргариен. Бриенна никогда бы не подумала, что такое безумие может прийти в голову богам. Двое Таргариенов живы и влюблены, когда они, казалось, вымерли.
«Я настаиваю, моя госпожа, в данном случае это будет вам на пользу», - пыталась она убедить ее отказаться от своего извращенного плана. «Возможно, через несколько лет, когда в Королевстве наступит мир, вы снова сможете попросить независимости от Севера и с вашим братом в качестве консорта...»
«Джон не женится на ней», - прервала она ее. «Он сказал мне, что сошлется обратно в Ночной Дозор, как только она заявит о своих правах на Корону, потому что она сказала ему, что они используют его, чтобы свергнуть ее. Она даже не думала о том, чтобы объявить его своим наследником или вступить с ним в брак. Для нее важен только Железный Трон. И чем больше у нее власти, тем больше мы будем покорены ее воле. Если бы все было так просто, я бы не умоляла вас сделать это, сир Бриенна. Это не только Север, это весь Вестерос. У нее нет большей поддержки, чем наши люди и Долина, и никто не делает этого для нее, кроме Джона. Их армия чужеземцев не принадлежит этому месту, они не хотят быть здесь. Что произойдет, когда дворяне начнут восставать против нее? Это будет бойня!
«И как помощь Серсее в ее убийстве поможет нам?»
Санса вздрогнула при упоминании слова "убийство". Потому что то, что они собирались сделать, было именно этим. Убийством.
Она вздохнула, прежде чем ответить: «Мой брат - хороший человек и будет хорошим королем, который услышит голоса всех. Он не хочет ни власти, ни правления, ни славы. Он хочет только того же, что и все мы: мира. А с Дейенерис Таргариен войны никогда не закончатся», - она сделала паузу, чтобы протянуть чернила, пергамент и клетку с молчаливым вороном к Бриенне. «Без Дейенерис Вестерос, объединенный под командованием Джона, пойдет против Серсеи Ланнистер, и это будет честная битва. Для всех. Даже для Джейме».
Она не должна была позволять леди Сансе задавать подобные вопросы в ее интимной близости, но и Бриенна не была достаточно осторожна. Она сказала правду, у королевы драконов было достаточно власти, чтобы подчинить себе весь Вестерос. Даже больше, чем когда-либо делали Ланнистеры.
Именно эта последняя мысль побудила ее наконец выпустить ворона, который должен был добраться до Королевской Гавани.
«Красиво, а?» - голос мейстера Сэмвелла Тарли вырывает ее из раздумий. «Ее драконы расплавили железо, из которого она их сделала».
«Что?» - она не понимает, что он говорит.
«Дейенерис», - отвечает он с широкой улыбкой, - «из мечей павших солдат она построила эти статуи...»
«Что мы здесь делаем, мейстер?» - обрывает она его. Она больше не хочет этого слышать.
Их вызвал сюда король Джон, и они ждали его.
«Прошу прощения за задержку», - говорит король. Она быстро опускается на колени, и ее сын делает то же самое. «Сир Бриенна, в этом нет необходимости».
Она никогда не общалась с Джоном, но признает, что ей было странно вставать перед ним на колени сейчас. Этого не делали, когда он был королем Севера.
«Это уместно, мой король», - отвечает она, прежде чем встать и заметить, что теперь за ним постоянно следуют два стражника. Страж короля. Абсурдная мысль пришла ей в голову.
«Где корона?» - спросил мастер Тарли, забыв о формальностях.
«Спасён и, надеюсь, надолго», - отвечает Джон, откидывая волосы с головы сына Сэмвелла, носившего его имя. «Я собрал вас здесь, потому что, как мне кажется, вам давным-давно что-то обещали, и пришло время сдержать это обещание», - сначала он поворачивается к своему другу. «Ты был рядом со мной с самого начала. И ты всегда служил мне верой и правдой, о чём бы я тебя ни просил. Дейенерис и принц Дорн вмешаются в Цитадель, чтобы изменить правила и позволить тебе жениться на Джилли в один прекрасный день. Но пока этого не произойдёт, и пока мы не исправим ситуацию в Вестеросе, лучшее, что я могу тебе дать, это вот это», - из-под куртки он достаёт документ, - «Я, Эйгон VI Таргариен, в своей власти суверена семи королевств, и со всеми этими вещами, которые здесь гласят, я оставляю установленным, что с этого момента мужчины Вестероса сами будут решать, кому передать свою фамилию, независимо от того, дети они рожденные в браке или нет».
Сэмвелл не выдерживает эмоций и бросается в объятия к другу. Бриенна с удивлением смотрит на неразумный жест.
Они говорят еще несколько слов, прежде чем Джон поворачивается к ней. «Ты заботилась о моей сестре, когда я не мог, несколько раз, сир Бриенна. Я сожалею, что ты не знала о своей работе по той простой причине, - Джон смотрит в ее сторону, где маленький Джейме смотрит на него с любопытством, не в силах полностью понять ситуацию, - это для тебя».
Бриенна берет другой документ, который он приносит, и читает его молча. Он начинается так же, как тот, который только что читал Сэмвелл, но этот персонализирован. Это было больше, чем указ короля.
«... Моя воля - дать легитимность Джейме из дома Ланнистеров, сыну Джейме Ланнистера и Бриенны Тарт».
Слезы застилают ей глаза, когда она заканчивает читать свиток. Ни разу за все эти годы она не представляла, что захочет прочитать эти слова, пока не сделала этого.
«Это честь, мой король», - признает она, пытаясь сохранить самообладание. «Но я вынуждена отказаться».
Лицо Джона искажается от замешательства.
"Почему?"
Потому что я разрушил твою жизнь и многих других. Потому что я скрываю тайну, которая может разрушить твою семью и все, во что ты веришь.
«Мой сын - наследник моего отца», - оправдывается она, хотя это не совсем так. «Он унаследует Эвенфолл».
Ее отец изгнал ее, когда она вернулась с внебрачным сыном на руках. Evenfall, как и многие другие земли в Вестеросе, были захвачены мятежниками во время атаки на Штормовой Предел.
Джон смотрит на Джейме.
«В любом случае, ты должна позволить ему решить, когда он станет старше», - настаивает он, вложив документ ей в руку. «Леди Джейней переедет в Крэг, а лорды Западных земель согласились, что они предпочитают Ланнистера, сидящего в Кастерли Рок. Это его право как последнего Ланнистера».
Бриенна ненавидела, что ее сын оказался в таком положении. Он был таким маленьким и невинным, не ведающим о жадном мире лордов. Она хотела вернуться в тот маленький домик, где она его растила, пока не сбежала на Север, чтобы укрыться от мятежников.
Она никогда бы не захотела встретиться с этими людьми, которых она так безоговорочно подвела.
Бриенна кивает и снова кланяется.
********
Честный мужчина и справедливая женщина. Это был идеальный образ в его сознании много лет назад. Он длился так недолго, но воспоминание осталось в его памяти как его величайшая неудача. Почти каждую ночь с тех пор Давосу снились слова, которые он не сказал, действия, которые он не предпринял вовремя, прежде чем все могло закончиться в этой точке.
За гигантским столом, сестрой того, что лежит в Драконьем Камне, рассаживаются все те, кто год назад обсуждал свою ужасную судьбу, прибыв на берега Валирии, в отсутствие некоторых несчастных, и, конечно же, Дорна и Железных островов; на одном конце стола стоит грозная королева драконов, которая смотрит на них со свойственным ей жестоким безразличием.
Сир Давос смотрел на них обоих, на Джона, отчаянно искавшего знака привязанности, и на королеву, с характерным потерянным взглядом, который напомнил ему его Марию; мать, которая ожидала увидеть возвращение сына. Он сам знал эту боль.
Они были мужчиной, полным надежд, и женщиной, лишенной надежд. Снова судьба мира в их руках.
«Давным-давно Тирион Ланнистер сказал мне, что если мы хотим создать новый и лучший мир, то обман и массовые убийства - не лучший способ начать», - нарушает она неловкое молчание. «Забавно, что здесь все началось примерно так. Хозяева вырезали миллионы рабов, которых я освободил, в честь моей смерти, так что я покончил с большинством из них.
«Я понял, что моим врагам нет дела до жизней невинных, ни моих, ни их, и они использовали мое милосердие как оружие против меня. Поэтому я решил защитить своих невинных».
Дейенерис впервые поднимает взгляд.
«Я знаю, что это не в стиле Вестероса, и именно поэтому Тирион был зол на меня за казнь лорда Тарли и его сына после того, как они разграбили Хайгарден и убили сотни моих союзников. Для него это было началом моего падения.
«Знаешь, что еще сказал мне лорд Ланнистер за несколько дней до первой встречи с сестрой? «Мы идем в столицу, мы идем с двумя армиями, мы идем с тремя драконами. Если кто-нибудь тронет тебя, Королевская Гавань сгорит дотла».
«Мы отправились в Королевскую Гавань, и Серсея сделала то, что хотела. И я оставила ее, потому что», - она делает паузу, словно спрашивая себя, почему она это сделала. Она пожимает плечами: «Я хотела быть другой, наверное».
Никто не произносит ни слова, но Давос чувствует взволнованное дыхание Джона, откуда бы он ни находился.
"Тирион Ланнистер был трусом. И умным трусом", - продолжает она, устремив взгляд в небо снаружи. "Ты был десницей Станниса Баратеона до Джона. Каким он был?"
Сир Давос не заметил, как она повернулась к нему и задумалась на мгновение, чтобы обдумать вопрос.
«Сложный человек», - отвечает он, прочищая горло.
«Вы потеряли веру в него?»
Ее внезапное любопытство застает его врасплох и пробуждает старые обиды.
«Он убил принцессу Ширен».
«А до этого?»
У Давоса не хватит смелости вынести ложное заявление в ее присутствии.
«Нет, ваша светлость».
Королева хмурится, бросая взгляд на Джендри и Монтериса, стоявших рядом с ней.
«Даже когда... он сжег неверующих и взял Джендри и его пленника?»
Все оборачиваются, чтобы увидеть его и ждать ответа.
«Я не соглашался на эти действия», - защищается Давос.
«Я об этом не спрашивала», - настаивает она.
«Нет, ваша светлость. Я не перестал верить в него».
Она кивает.
«Затем ты отправился на Север. Станнис умер, и ты присягнул на верность Джону Сноу».
"Я сделал."
«И ты верила в него? До самого конца? Даже когда он дал мне обет, а потом отказался от него?»
Присутствующие смотрят на него, ожидая ответа.
"Я сделал."
Она улыбается, но, как и любой ее жест, этот жест угрюм.
«Я хотела бы иметь такую веру со мной до конца моих дней», - она постукивает по столу, прежде чем вытащить булавку из кармана своего платья, ту самую булавку, и бросить ее тому, кто с удивлением ее поймает. «Желаю вам удачи в грядущих войнах, сир Давос, десница короля».
Его первым инстинктом было посмотреть на Джона, чтобы подтвердить это, и действительно, он так и сделал, когда тот слегка улыбнулся в ответ.
«Клянусь жизнью, что буду чтить тебя», - обещает он, сжимая булавку в руке.
«Когда мы вступили в Вестерос», - снова заговорила королева, - «вы вернулись, чтобы стать подданными Короны. Поэтому мое присутствие, хотя и сердечное - я надеюсь - будет иметь значение только для моих солдат. Вы обязаны уважать и повиноваться своему королю, Эйгону VI. Я буду там, поддерживая его притязания и защищая армии Эссоси, одновременно занимаясь некоторыми другими делами».
Она встает со своего места и пересекает комнату, чтобы опереться на колонну и наблюдать издалека. Ее отстраненность очевидна.
Недавно взошедший на престол король Вестероса, за что Давос благодарен, начинает объяснять: «Мы отправимся на Север».
Неудивительно, что он решил начать именно там, думает Давос, в конце концов, именно Север всегда был больше по душе Джону в его сердце, вплоть до того, что он пожертвовал своей любовью к Дейенерис. И он не удивлен, обнаружив нежелание в реакциях своих соотечественников.
«Что?» - протестует лорд Талли. «Я имею в виду, ваша светлость», - ставит он себя на место, - «я должен посоветовать вам иное. Север - суровая земля, и силы Виктариона еще не захватили ее».
Давос соглашается, что Речные земли были бы более стратегически выгодным местом для начала, поскольку в то время это была самая густонаселенная территория, где проживали те, кто бежал от Виктариона и не поддерживал его.
«За исключением Дорна, весь Вестерос принадлежит Виктариону. Я возглавил оборону, которая помешала ему продвинуться к нашим землям, а когда мы ушли в поисках помощи, нас предали ради собственного народа», - излагает свои аргументы Джон. Молодец, парень, защищаешь свою позицию. «Королева Дейенерис упомянула, что ее милосердие было ее слабостью. Я верю, что это должно быть нашей силой. Но я буду глупцом, если позволю человеку захватить родовой дом семьи моей матери, когда я намеревался спасти ему жизнь».
Джон высказал свое недоверие лорду Гловеру, как только они отплыли из Белой Гавани. Его предательство было лишь подтверждением подозрений Джона.
«Мы возьмем Винтерфелл с той армией, которая у нас есть», - продолжает детализировать Джон. Даже Дейенерис вздрагивает от любопытства.
«У нас всего триста человек!» - восклицает леди Рея.
С ростом войн в Вестеросе их численность оказалась в невыгодном положении по сравнению с Армией Железнорожденных, которая обеспечивала себя крестьянами и голодными горожанами, жаждущими благородной крови.
«Армии Эссоси будут размещены выше перешейка в стратегических точках с соответствующим надзирателем каждого домена», - описывает он использование расписного стола и его недавно выкованных медных деталей. «Вы будете осаждать каждый город и ждать моего прибытия, чтобы договориться с мятежниками или тем, кто будет у власти», - говорит себе Давос, - это хороший знак, что он берет на себя инициативу, а не ждет одобрения людей, которые не раз проявляли к нему неуважение и недооценивали его. Что-то меняется в его выражении лица, когда он встает. «Вы не тронете жителей этих городов или деревень, а тот, кто ослушается, будет казнен».
Присутствующие недоуменно переглядываются. Давос понимает, что это миролюбивая и склонная к переговорам натура Джона берет верх.
«Огнём?» - спрашивает не королева, а леди Санса Старк, всегда на грани неосторожности.
На самом деле, это хороший вопрос, ответ на который определит, каким монархом станет Джон, когда-нибудь установится в Вестеросе. Из опыта служения Станнису Баратеону Давос знал, что внушительная поза лучше, пробуждая благоразумие в людях, чем простота простолюдина, который будет служить ему только в мирное время. Однако, если быть честным, метод казни огнем был замечен с подозрением в Вестеросе после более чем ста лет правления Таргариенов.
Но Джон - Таргариен. А это Старк. Он должен найти баланс между этими двумя репутациями.
«Моим мечом», - наконец указывает он. «И твоим - во имя мое».
Мир короля. Давос одобряет. На поле боя будет достаточно огня, как ни прискорбно.
Джон снова садится и передает им несколько документов.
«Лорд Ройс, вы будете Хранителем Востока. Леди Старк, Хранитель Севера. Леди Рея, Хранитель Юга, и сир Бриенна, вы будете Хранителем Запада, пока ваш сын не станет достаточно взрослым, чтобы занять эту должность».
Все они с удовлетворением принимают свои почести, за исключением сира Бриенны, которая неохотно хватает пергамент. Давос уверен, что она ждала, чтобы послужить на поле боя.
«Будущее неопределенно, но я усвоил на горьком опыте, что нельзя лишать людей права выбора. Нужно стоять за людей, иначе они выступят против тебя. Мы возвращаемся, чтобы принести им порядок, а не новые цепи. Больше никаких солдат Ланнистеров, Старков, Таргариенов, а единая армия, которая будет представлять Вестерос. Общий совет предоставит нам кредит в банках Вольных городов, чтобы содержать нашу новую армию. Простой народ больше не будет ограничен. Корона будет им платить. И это будет их выбор».
Давос удовлетворенно улыбается.
«А если они откажутся?» Дейенерис нарушает самопроизвольное молчание. Она не смотрит на Джона, когда спрашивает.
Король хмурится: «Если они не посягнут на наши интересы, они могут идти домой».
«А как вы опишете «покушение на наши интересы»?» - настаивает она, и все знают, что ее забота - приоритет, ведь за десять лет она покорила половину Эссоса.
«Атакуя наши армии», - отвечает Джон.
Она принимает этот ответ так же, как и все остальные.
Встреча продолжается еще несколько часов, в течение которых они заканчивают анализ и детализацию каждой части новой схемы отвоевания. Идея заключалась в том, чтобы восстановить контроль над портовыми городами в качестве приоритета, чтобы власти Эссоса могли возобновить торговые пути. Это было основополагающим требованием Общего совета, чтобы разрешить кредитование сторонами, в дополнение к созданию Торгового совета для смягчения налогов.
Дейенерис сидит за столом и слушает пассивно, но внимательно. Можно было бы подумать, что это безумие, что самый могущественный человек в известном мире остается таким статичным.
«Мы отплыли в Белую Гавань. Барристал последует за мной и защитит нас с неба в любой чрезвычайной ситуации. Королева и я...» он не может продолжать, когда Дейенерис прерывает его.
«Я не поплыву с тобой», - заявляет она, отпивая из своего кубка вина. Ужин был подан несколько минут назад, но королева не присоединилась к ним. Прежде чем Джон успел возразить, Давос знал, что он это сделает, Дейенерис поясняет: «В прошлый раз ты сказал мне, что нас следует считать союзниками. Ну, я не твой союзник. Я твоя тетя. Достаточно одного разгневанного человека с арбалетом. Он увидит мои серебряные волосы на причалах Белой Гавани и поймет, что один меткий выстрел сделает его героем», - она поднимает ладони и пожимает их. «Человек, который убил Безумную Королеву».
Давос не хотела признавать, что она права.
«Мне нужно привыкнуть к Джориону. Я полечу».
«Мы не собираемся завоевывать Север», - возражает Джон, наблюдая за ней со смешанным выражением. Может, что-то, что только они могут передать без слов. «Мы собираемся спасти Север».
«Я не собираюсь делать ничего из этого», - Дейенерис отвергает обе возможности. «Это мое окончательное решение».
«Могу спросить, как ты выдержишь столько дней на спине дракона?» - не может не задать он этот вопрос. Давос знает, что это меньше, чем три месяца на лодке, но все равно, это много - быть в воздухе.
«У меня есть свои секреты», - ревниво отвечает она.
Джон возвращается на свою позицию и прекращает углубляться в вопрос, зная, что лорды будут суетиться перед таким проявлением. Давос напоминает себе, что нужно посоветовать им обоим обсудить свои дела заранее, чтобы не быть разоблаченными таким образом.
«Вы можете играть в сайвассу в любое время, если вам станет скучно», - предлагает королеве лорд Монтерис Веларион, мальчик, который всегда стоит за Джендри, с соучастием старых друзей. Дейенерис лучезарно улыбается ему и кивает, мягко. Вероятно, уже привыкла к увлечению ею мальчишек.
«Ну, тетя», - Джон зовет ее резким тоном, который шокирует всех в Военной комнате. Это первый раз, когда он обращается к ней таким образом. «Где мы тебя найдем?»
*********
В те дни, перед возвращением домой, он в последний раз гуляет по Валирии и пытается создать еще несколько воспоминаний о месте, куда он, несомненно, никогда не вернется.
Он не жалеет ни об одном из своих решений. Не приехать сюда или не сойти с корабля, чтобы последовать за Джоном. Последний путь был тот же: умереть. По крайней мере, он хотел сделать это, сражаясь за что-то большое, как он. И это было что-то большое, тем более теперь, когда наступали настоящие действия.
Нет, Дьюин привык быть уверенным в принятых им решениях. Даже если это было трудно, не начинай скучать по его людям.
Однако что-то кольнуло его в голове. Темные глаза, смотрящие на него с разочарованием и страхом, слезы, падающие на это прекрасное лицо, и все потому, что он позволил ей поверить в ложь.
Принцесса попала ему под кожу, и это было не то, что он планировал. Он добился своей цели, когда она открыла двери в покои своей принцессы и позволила ему пройти. Это было единственное, что он предложил, и все же этого было недостаточно.
Он не был ребенком знатного происхождения, но Джон научил его достаточно о королях и вещах, чтобы знать, что принцесса должна стать королевой Джона теперь, когда он был королем коленопреклоненных. Он знает, что Джон никогда не примет ее, он полностью влюблен в свою королеву драконов. Но когда Арианна спросила его о времени, проведенном вместе, подтвердив его подозрения, внутри него возникло что-то животное. Что-то настолько идиотское, что он должен был смеяться над собой и не думать, правильно ли он поступил или нет.
«Он знает», - ответил он и увидел, как изменилось выражение ее лица.
Правда в том, что он рассказал об этом только Тормунду, который вместо того, чтобы пошутить об этом, что было нормальной реакцией с его стороны, ударил его по шее, как будто ругая. Он был идиотом. Если бы Джон узнал, возможно, он бы использовал Длинный Коготь, чтобы отсечь ему конечность.
Никто из них не знал, что ему нравится принцесса. Серьёзно. Очень. Но что ещё он мог сделать? Люди Джона не видели в нём ничего, кроме животного; он был никем по сравнению с принцессой.
Хотя Джон присоединился к ним все эти годы, он все еще был дворянином, который теперь был королем. Дьюин мог стремиться к лордству, но даже этого было бы недостаточно, чтобы быть рядом с ней, тем более теперь, когда Джон стал его противником.
Дьюин выбрасывает эту мысль из головы. Не было способа убедить Джона взять Арианну в жены. И Дьюин думает, что он способен убить его, если тот когда-нибудь согласится.
«Лорд Дьюин», - зовет его ее сладкий, резкий голос, и он поворачивается к ней лицом. Он не заметил, что добрался до гавани, где она остановилась, пока ее люди не уехали в Дорн.
«Принцесса», - приветствует он ее, прижав руки к бокам и сжав их в кулаки. Его руки вспотели.
Они остаются так несколько минут, просто глядя друг на друга в тишине, пока она не продолжает: «Лорд Дьюин, вы знаете песок?»
В Валирии их едва ли было немного, если смотреть сквозь густую растительность. В других частях Эссоса, где они были, было больше, чем ему хотелось бы знать и с чем он хотел бы контактировать.
«В Кварте было много всего. Это отвратительно», - искренне отвечает он.
«Я не знаю, что такое снег, понимаешь? Говорят, он такой же раздражающий».
«Я родился в снегу. Меня это не беспокоит».
«Я родился в песке, и меня это тоже не раздражает».
«Почему они это обсуждают?» - задается вопросом Дьюин.
«Тебе лучше, принцесса? Ты не хочешь броситься с пирса?»
Он знает, что это не было ее намерением, но он хочет реакции. Настоящей реакции.
«Достаточно», - отвечает она, а затем разворачивается и говорит: «Мы уезжаем сегодня вечером. Я хотела бы поболтать с тобой, прежде чем мы уйдем».
Это единственное, чего он хочет, поэтому он следует за ней без всяких сомнений.
Он садится с ней на корабль, и она приглашает его выпить сладкого дорнийского вина, которое пронзает его, но он все равно принимает его. Она извиняется за свое резкое поведение на днях. Он хочет сказать ей правду, но его слова вскоре кружатся, и в какой-то момент он просто хочет увидеть ее лицо, затерявшись в ее больших темных глазах. На самом деле, он чувствует себя совершенно потерянным, как будто ее карие глаза становятся черными и вторгаются в него. Все черное и тихое.
Когда он просыпается, его голова болит, и Дьюин чувствует, что она взорвется в любой момент. У него нет ни меча, ни ножа, ни пальто, хотя он не чувствует холода, потому что его покрывает большой мех. Легкое покачивание приглашает его продолжить спать.
Он лежит в кровати.
На движущемся корабле.
Принцесса украла его.
Дьюин просто начинает громко хихикать.
********
Паруса гордо развевались на ветру в полной жадности, раздувая продвижение самого большого флота, который знал мир. В нескольких портах люди приходили посмотреть, как они проходят, пытаясь запечатлеть символы, украшавшие большие ткани.
Однако то, что они действительно хотели увидеть, были драконы. И не было паруса с драконами, но был один красный дракон, который летал над флотом непринужденно и не отходил от него ни на минуту.
Они спокойно путешествовали по всему западному побережью Эссоса, пока в каждом порту к ним присоединялось все больше кораблей. Джона Сноу, теперь уже короля Эйгона VI Таргариена, принимали как любого другого монарха, сопровождаемого всеми атрибутами, которые включали. И каждого из них Джон ненавидел. Хотя ему больше не нравилось оставаться в одиночестве.
Он прошел этот путь в сопровождении людей, которых считал своей семьей, но теперь он проводил свои дни запертым в своей новой тюрьме, долг, который он принял с уверенностью, что это было то, чего он хотел. То, что он должен был сделать. Но он был бы лжецом, если бы не признал, что не получал от этого удовольствия.
Каждый день и каждую ночь он сидел на носу корабля, надеясь увидеть других драконов в небе. Когда Дейенерис возобновила связь с ними, они больше не отвернулись от нее. Он знал, что она взяла золотого дракона в качестве своего нового ездового животного, которого назвала в память о своем верном опекуне и друге. Но каждый день они проводили одинаково, без единого следа от нее.
В Валирии Дейенерис просто исчезла. Однажды Даарио вошел в ее покои, но не нашел ее. Хотя это был не первый раз, когда она просто ушла, в тот раз он знал, что это навсегда; она никогда не вернется. Из ее вещей была только одна булавка с тремя переплетенными драконами, образующими круг, над ее столом. Это была та, которую он никогда не мог отдать ему в той, другой жизни, и которую с гордостью носили Серый Червь и Миссандея.
Раньше Дейенерис была больше драконом, чем человеком или королевой, она пряталась в разных частях известного мира, ожидая, когда флот прибудет в разные точки Вестероса, чтобы начать кампанию, в которой, если честно, она больше не хотела участвовать. Она отправилась в Дотракийское море, увидев с небес все те места, по которым она путешествовала в своей другой жизни. Где-то там она похоронила изуродованные останки Рейего. Затем она посетила Иббен, плохо построенную могилу дочери, которой никогда не было. И в импульсивном порыве она пролетела над Наатом.
Было так много мест, куда она могла бы отправиться, она думала, что отправится в путешествие, как только выплатит свой долг Вестеросу и навсегда оставит прошлое позади. Но ни в одном из этих мест ее сердце не было заполнено.
Все было в большой пустоте.
В тот день, когда она наконец прилетела и достигла флота Вестероса, они были чуть больше недели вдали от своей судьбы. Она прибудет раньше.
Джон не переставал приближаться к носу судна, чтобы увидеть его, и так оно и вышло.
Это длилось всего несколько секунд; золотая драконица была меньше Дрогона, и он видел, как она выглянула и улыбнулась, а затем окончательно исчезла и затерялась на горизонте.
Джон пожалел, что не видит, как уходит Дейенерис, в последний раз.
*********
Он не собирался отрицать, что в людях и их страстях есть красота, как однажды сказал его отец. Такая хрупкая натура, но способная на большую извращенность, только Р'глор мог быть стойким сторонником того, что они заслуживают шанса.
«Этот мир принадлежит им, сын мой», - сказал он ему однажды, кто знает сколько тысячелетий назад. Он был еще молод и любил слушать его проповеди. «Они никогда не найдут мира, но мысль о его обретении мотивирует их искать его. Разве ты не видишь, как это прекрасно? Знают себя неудачниками и все еще играют в эту игру?»
Нет, он не понял, но да, он увидел и насладился этим. Ему понравился их хаос. Хаос - это лестница, сказал ему однажды маленький человек, тот самый, который дал ему кинжал, который его позже убил. Да, хаос. Ему это понравилось. Ему это понравилось слишком сильно.
Человек-волк, убивающий королеву драконов, не ведая о ребенке, которого она носила, уже мертвом в ее кишках. Мертвый из-за яда паука, который знал об этом, потому что коварный красный волк рассказал ему. И яд был не только от паука, но и пришел на ум белому волку, когда лев говорил ему мудрые слова в уши. Только любовь могла убить дракона.
Это была страсть, Р'глор. Разве ты не видишь этого?
Ты всегда ставил девушку на место добычи и хотел увидеть, как она эволюционирует в дракона. Ты хотел ее для своих жертв, поэтому я дал тебе что-то гораздо лучшее. Я дал тебе хаос.
Но раньше были и другие. Ворон. Молчаливый дракон. Колдунья.
«Посмотри на меня», - умоляла она Ворона. «Мы можем сделать это вместе. Будь со мной».
Ворона приняла и скрепила договор поцелуем. Но тут кинжал вонзился ей в грудь. Он не выдержал. Он не выдержал.
Страсть. Хаос. Ужас.
Это всегда повторяющаяся история. Один раз трагическая, а дважды - смех.
Железнорожденный входит и бросает последних людей без лица, которые были свободны. Я также могу стать кошмаром для твоих детей, Р'глор .
«Столько лиц, но в конце дня у них нет ни одного», - говорит его новый воин. Он до сих пор не знает, как это назвать. «Они падают как мухи в эти дни».
«Царство людей крепнет», - отвечает он, возвращаясь к моменту, когда безмолвный дракон находит колдунью, уснувшую навечно. Почему ты плачешь? Любовь - это смерть долга, сказала ты. И в своем долге ты умерла . «Тебе нужно снять щит».
Железнорожденный улыбается.
«Ваш враг идет».