Dragon's blood

- Джерен, - тихо, мягко с любовью кто-то шепчет, поглаживая мою голову, мой лоб. - Солнце, просыпайся уже, - мужской, полной любви голос заставляет бороться с солнечным светом, чтобы открыть глаза и увидеть человека, который зовёт меня, - единственная моя, просыпайся, - вновь шепчет и я открываю глаза, сначала видя перед глазами сплошной белый цвет.

Пелена перед глазами исчезает и я потихоньку начинаю восстанавливать зрение, начиная чётче видеть человека в чьих коленях я лежу. Сердце замирает, как и грудная клетка которая качала кислород. Я застываю видя человека, которого очень хотела увидеть, по которому очень сильно скучала. Это лицо я видела с детства, но в рамке в семейных фотографиях. Этот человек мой...папа.

- Доча, ну вставай, соня, - говорит папа и у меня сразу напалняются глаза слезами, что я выскакиваю и почти прыгаю на папу повалив его на спину. А тот смеется обнимая меня, пока я рыдаю ему в плечо крепко обнимая за плечи.

- Папочка, пап, - судорожно вся трясясь начинаю шептать в его грудь, чувствуя как тот обнимает и гладит мою спину. - Папочка, - задыхаясь говорю втягивая его словно цветочный запах. Это может из-за того, что мы лежим в цветочной поляне?

- Солнце моё, дочка, Джерен, - мягким басом говорит папа, целуя мою макушку и крепко обнимая, пока я продолжала на нем лежать и плакать. - Хватит ранить моё сердце, не плач моё священное дитя, - говорит он и оторвав меня от своей груди, заглядывает в мои глаза и с улыбкой тянет, чтобы поцеловать меня в нос, в лоб и щеки.

Я вижу его карие большие глаза, красивые длинные ресницы с густым бровями, прямым крупным носом и полноватыми губами. Его светлая кожа блистела на фоне солнечных бликов, а глаза ярко горели смотря на меня. Он мягко улыбается и тянет к себе, что я кладу голову на его грудь, все так же лёжа на нем.

- Я так скучала по тебе, - говорю я и он вздыхает. - Мне тебя очень сильно не хватало, - вновь говорю и подянв голову снова смотрю, чтобы убедиться, это он или нет. Или у меня паранойя.

- Я всегда рядом с тобой, я всегда жил у тебя в сердце, - говорит папа и я в слезах улыбаюсь. - Я хочу дать тебе кое что, - говорит он сняв меня с себя и мы оба садимся. Я вытерев слезы смотрела на него ожидающе. Он закрывает глаза начиная что-то шептать, скорее заклинание, а когда открывает глаза, я вижу что его глаза горят лазурным. Он берет мои руки в свои начиная вновь что-то читать, а после когда у него на лбу появляется, что-то горящее ввиде лазурной капли, как его глаза, он подаётся ко мне и целует мой лоб, что я сразу чувствую огромное количество новой силы. - Я передаю тебе свой дар, и позволяю замкнуть кольцо твоих сил, - говорит он, что мои глаза точно как его загораются, - я буду за тобой, какое бы решение ты не приняла, - говорит он явно что-то зная и я киваю. - Не спиши сюда, я не позволю тебе умереть так рано, дитя моё, - говорит папа поглаживая мою щеку. - Ты жизни ещё не видела, взаимной любви не познала, семью не построила и детей ещё не рожала, а ты хочешь умереть, - говорит он повернув голову в сторону, я тоже поворачиваю голову видя себя, кажется в настоящем времени, в наяву. Я лежала голая, изнасилованная, в своей крови.

- У меня такой жизни не будет, - опустив глаза говорю.

- Твой человек ждёт тебя.., ищет.

- Я ему не нужна, - говорю я когда из глаз капелька слезы капает.

- Он тебя любит, как и ты, - говорит он, показывая то, о чем я не знала, он показывает как Чонгук караулил домик Джина, когда его не было, момент когда я испугавшись обнимаю вдруг появившегося из ниоткуда Чонгука, после картинка сменяется и я вижу как он сидит под дождем, теперь понимая почему он заболел тогда. Ком в горле застревает, помня то, как он отдал меня в руки стольких мужчин и отвожу взгляд. - Поцелуй его после призыва, он придёт в себя, любовь всегда была важнее и сильнее всего, так и ты появилась на свет, хотя у меня не было шанса иметь детей, но твоя мама, подарила мне тебя, - говорит он большим пальцем стерев мои слезы.

- А Джин?

- С ним все хорошо, он со мной, - говорит он и я поднимаю на него взгляд, - твой поцелуй не подействовал, потому что он был твоей опорой, поддержкой, другом и партнёром, но никак не любимым мужчиной, - говорит папа поглаживая мою голову.

- Я умерла?

- Держишься на волоске, - поджав губы говорит, а глаза вмиг загораются яростью и печалью.

- Что со мной?

- У тебя пробит затылочный кость черепа, сломаны ребра и задеты лёгкие и восполение лёгких, ты умираешь, но я тебе этого не позволю, - говорит он притянув меня к себе и крепко обнимая.

- Ты поэтому пришёл? - спрашиваю и тот мрачнея кивает. - Ты ведь потом ещё придёшь?

- Приду в твои сны, - говорит папа и я киваю. - Помни, ты самая могущественная, величественная, единственная в своём роде, сильнее своего предка священный целитель. Ты истинное, чистокровная целительница, с твоей силой и тобой, никто не сравниться, даже я, - говорит папа, что в глазах вновь появляются слезы и текут по моим покрасневшим щекам. - Останови хаос на земле, ты нужна всему живому существу, - говорит папа и я киваю. - Под водой два города, три леса сгорели, горы, айсберги ломаются, смерч рушит города по всему миру разгоняя огонь и воду все дальше, землетрясение погубила много городов, - говорит папа, что глаза в ужасе округляются, сердце и лёгкие распирают от вины перед людьми, я всему виной. - Верни его быстрее в себя и выйди из этой чёртовой логовы, иначе, на этом стихии не остановятся пока тебя не найдут, ты им нужна, ты всем нужна, - говорит папа и я киваю ему. - Иди, - говорит папа вставая с места и подняв меня, - ты ему нужна, и себе нужна, двери сюда для тебя закрыты, не смей умирать, моя принцесса, - говорит папа, а я хмыкаю на его последнее слово. Какая я принцесса? Сломанная, использованная, грязная, порченная и так по кругу. - Я вообще-то говорю правду, - говорит папа словно прочёл мои мысли. - Я люблю тебя, очень сильно, больше всего на свете, где бы я не был, - обнимая говорит, что я намертво окольцовываю его талию, боясь потерять его. - Будь сильной, а я буду рядом, - говорит папа и целует мой лоб, а все это на глазах исчезает, как и папа, который исчез с моих рук.

***

После три дня и двух ночей, кто только мог, кому только не было лень изнасиловал меня. Я пыталась сопротивляться, отвернуться или увернуться, но каждый раз меня били, то головой, то в лицо, то в живот, что я теряла сознание и иногда просыпалась моментами, когда меня все ещё продолжали насиловать. Я помню как ко мне пришёл Марио и смеялся надо мной, говоря, что я умру, что Чонгука не спасти, что это он с Ханой натравили его на меня, чтобы он привёл меня самолично к ним, что он и сделал. Из уголков глаз текут слезы, когда я более менее начинаю приходить в себя. Я помню свой сон или путешествие, где я встретилась с папой, я не умру и не позволю пользоваться Чонгуком, даже если я его теперь боюсь до дрожи в костях. Я вздрагиваю из-за холода тихонько дыша. Боясь открыть глаза, хотя вокруг тихо.

Я не знаю, по каким правилам, они не связали меня обратно, возможно из-за того что думали что силы покинули меня и я слаба после изнасилования, что умру, это так в каком-то роде, но когда в кабинете только мы. Я открываю глаза никак пока не шевелясь, видя Чонгука. Здесь остались только мы с ним, я пытаюсь встать начиная тяжело дышать, чувствуя как все тело ломит и меня трясёт и шатает, как бедного листа по ветру. Я пыталась встать, видя горящие ненавистью глаза старшего. Я вся голышом еле поднимаясь на колени, больно кусая губы, ведь все тело ужасно ломит, а глаза наполняются слезами. Как ко мне прикасался Джин, как меня касался сам Чонгук боясь, что навредят. Их поцелуи даже были осторожными, оберегающими, что насилование никак с этим не сравниться. Мужчины животные, все они плохие. В моем теле нет живого места, вся испачканная грязью, чужой вонючей спермой, собственной кровью, вся разбитая и избитая. Меня всю трясло из-за холода и сырости, но голышом еле становлюсь на ноги. Чонгук связан и почему, стоит и смотрит на меня. В его глазах ничего не изменилось, все такой же зверь, суровость, безжалостность и ненависть ко мне. Им управляют как марионеткой. Он забыл свою сущность и человечность из-за чего мы оба оказались здесь. Попали в логово этого психа.

- Не подходи ко мне, - хрипит старший когда я вся голышом начинаю идти к нему, чтобы призвать его дракона. - Не подходи, - рычит старший, он бы давно подорвался ко мне и что-то сделал, если бы не был связан.

- Чонгук, - но я максимально близко подхожу к нему, голым телом прижимаясь к нему, а по глазам предательски начинают течь слезы, хотя я видела его одним глазом, вся дергаясь еле стоя.

- Пошла вон отсюда, сука, - рычит грубым и холодным голосом дергаясь, чтобы меня не чувствовать.

- М..не так боль..но, - трясущимся голосом говорю обнимая его за талию, положив голову на его грудь, - я бы так хотела оказаться с тобой очень далеко отсюда и чувствовать, как ты меня любишь, оберегаешь и целуешь. Я бы очень хотела твоего тепла и любви, - вздрагивая плачу я, не сумев контролировать свои эмоции, - но ты ведь никогда мне не скажешь, что ты на самом деле ко мне чувствуешь, ты меня никогда не полюбишь, - говорю я все ещё плача.

- Благодари, что жива, сука, - грубо выплевывает старший.

- Я вытащу тебя и твоего дракона. Я воспользуюсь нашей связью, - говорю я и еле отлипаю от него ежась из-за холода.

- Для этого нужен соулмейт и пара, а ты мне никто, - грубо бросает, не зная что слова то могут очень сильно ранить и так уязвимую и изуродованную душу.

Я закрываю глаза отведя руки в стороны и сжимая руки тру их, накапливая и призывая силу стихий. Камни больше не могли сдерживать мои силы, поэтому я могла в полную меру ими управлять. Чонгук сразу чувствует, как воздух нагущается. Кислород становится каким-то резким, вязким и тяжёлым. Оно так начинает давить с каждой секунды все сильнее и сильнее, что огненный дракон хмуриться, смотря на меня, но что-то подсказывает ему, что это не вся мощь которую может призвать целитель, её держит стены, а на свободе, эта сила уже превратилась бы в мерч, шторм и торнадо.

- Я бы не была так уверена, - говорю я открывая глаза из-за чего тот словно задерживает дыхание зависнув на моих глазах.

Он видит большие глаза и радужки, которые наполнились ярким, насыщенным огненно красным. На дне зрачков, не видит пламени, но именно там он видит остальные все три стихии, воздух, землю и воду. Он глотает свою слюну, продолжая смотреть и видит как на лбу появляется светящиеся, яркая, горящая лазурная капля означающая, последнюю стадию целительства, что все силы освоены и получены.

Я соединяю руки продолжая их треть в друг друга тихо нашептывая заклинания очищения и призыва. Я без умолка продолжала мысленно читать заклинания, видя как глаза старшего становятся перепуганными, наполненными страха и неизвестного ужаса.

- Игнис, - кладя горячие руки на его грудь обращаюсь без отрывно смотря в его глаза, а тот покрывается мурашками, - Игнис, - вновь повторяю из-за чего Чонгук сжимает свои тонкие губы до бела, сразу чувствуя как связанный толстыми цепями дракон, больно и дико стягивать свои лапы пытаясь освободиться и ревёт, так дико и яростно, - Игнис, - в третий раз говорю и Чонгук дёргается, потому что дракон пытается распознать голос, хочет отозваться на отклик, непонятной девушки, как думает Чонгук. - Я призываю тебя, сквозь свое тело, кровь и пот, соединяя огонь и воду, землю и воздух. Я твой целитель, я твой истинный, я твой огонь, я твоя сила, отзовись, - говорю я, все ещё держа руки на его груди, чувствуя шевеление дракона под руками, а Чонгук стиснув зубы начинает тяжело выть. Он весь дёргается и воет не в силах сдерживать эту боль, которая каждую вену разрывает, ломает все кости, разрывает мышцы, заставляя очиститься и услышать призыв
Дверь дёргают из-за его воя, а я лишь махаю рукой, что человека откидывает назад, а дверь хлопком закрывается, не давая себя открыть. - Мой возлюбленный, люб.., - запинаюсь я чувствуя как тошнота давит глотку, -.. любимый, вспомни мой голос, почувствуй моё тепло, очисти свой разум, прими меня, - говорю я, что Чонгука всего трясёт, он воет, что вены на его шее вздуваются, в глазах лопаются капеляры, что глаза краснеют, а он воет. - Я та, которая во век тебе дана, красной нитью связанная и несущая твоё имя под сердцем, - говорю я, а из глаз текут слезы. - Я велю, явись ко мне! Заклинаю тебя своим поцелуем, очнись и встань!

Чонгук откидывает голову продолжая болезненно выть, чувствуя адскую боль. Снять с себя чары, которого наложили так долго и усердно, это больно, но дракон не может не слушаться. Машет головой словно с ума сошёл, воет, ревёт, плавится и не может неослушатся. Чонгук не понимает, почему дракон так рвётся, мечется, плавит внутренности. Он изменился, явно из-за призыва, словно дракон чувствует свою истинную пару, которых во век никто особо не встречал и не распознавал. Чонгук воет из-за боли, а я становясь на носочки целуя его губы. Он толкается, разрывая поцелуй. Я упрямо целую второй раз, а он больно кусает мою губу, заставив меня разорвать поцелуй, а в сердце больно колит, а из глаз начинает течь слезы.

- Я освобожу нас обоих, ты избавишься от меня, как того и хотел, только явись ко мне сейчас, приди в себя, пожалуйста, Чонгук, - шепчу и я, обививая его шею. - Я люблю тебя, - шепчу в его губы, последний раз целуя его.

Он застывает сразу, я не вижу как по его волосам растекает алые, красные пряди, принимая свой первоначальный вид. В груди дракон отбрасывает черную чешую, становясь красным. А спустя долгих пару секунд, я получаю ответ. Он жмётся ко мне максимально, как позволяют ему цепи на руках, на которых он висит. Он посасывает каждую мою губу и облизывает нижнюю, словно так просит прощение за боль из-за укуса, пока я еле подавливала тошноту и рвоты, которые вот-вот выйдут из меня. Я все также стояла обнимая его за шею, голым телом прижимаясь к нему. Мы целовались до тех пор пока из лёгких не исчезает последний кислород. Мы разрываем поцелуй, начиная тяжело дышать с опухшими, покрасневшими губами. Я скрываю свое лицо в изгибе его шеи продолжая всплихать и боясь, стесняясь своего вида.

- М..алыш, - тихо начинает Чонгук, а голос пропитан болью, страхом и сожалением. Оно трясётся и ломается. А я выдыхаю, получилось.

Я отрываюсь от него и кладу руки на его плечи, вновь начиная читать заклинание, чтобы придать ему силу. Чонгук не отрывно смотрит на меня, сжимаясь и разрушаясь внутренне из-за гемотом на лице, все лицо в синяках, а правый глаз вообще не виден, он пропал в гемотоме что весь глаз охватил, губы сухие, потрескавшиеся, лицо бледное и болезненное, но и заодно чувствует как тело, руки наполняются силой и твердостью.

- Одерни руки, должно сработать, - говорю я слегка отходя от него.

Чонгук весь напрягается концентрируя все свои силы на руках и со всей дурью дёргает руками, что цепи разрываются и слетают со стен. И секунда, я оказываюсь в его объятиях. Он так сильно начинает обнимать, прижимая меня к себе словно вовсе хочет растворить в себе, а у меня наоборот словно слезы на глазах высыхают. Я застываю давая ему обнять себя, а сердце перестаёт колотиться и сходить с ума. Во мне наступает такая мертвая тишина, ничего, ни на что не отзывается. Словно, мне чуждо что-то слышать. Застыли. Превратились в ледышку. А вот Чонгук, только сейчас оттаял. Он безразборно целует то моё плечо, то шею, то мои руки, а после цыпает поцелуями все моё лицо. Он целует мой глаз, пока из его собственных срываются слезы, его дракон пал, рухнув закрывает лапами свою морду, жалостно воет, ревёт, плачет. Ему тоже больно. Обидно. Одиноко. И все его чувства, чувствует Чонгук, который больно кусает свою губу, боясь как девочка разрыдаться, хотя слезы уже текли с его глаз и покрасневшему лицу. Он на секунду отстраняется и снимает свою большую, свободную футболку и одевает его на меня, вновь обнимая. Он прячет свое лицо в изгибе моей шеи и плачет. Тихо и беззвучно. Лишь носом шмыгает, а его слезы стекали по моей спине.

- Вытащи меня отсюда, - говорю я, слыша весь ужас и вой стихий.

Чонгук отстраняется от меня, стирает ладонью слезы с лица и осторожно берет меня за руку. Он застывает перед дверью, которую не понимает как открыть. Я махаю рукой, и дверь подаётся, но нас ждали по ту сторону. Кучка людей, они начинают улыбаться видя нас, не зная что Чонгук пришёл в себя.

- Чонгук, выруби её, - указывает Марио и Чонгук отпускает мою руку.

- Хорошо, - выдыхает Чонгук и резко, грубым, тяжёлым кулаком бьёт мужчину в лицо. Он бьёт старика головой и собирается кинуть с второго этажа, но слышит мой голос.

- Оставь его мне, я позже сама лично приду за ним, - говорю я, слыша растерянное "но как?", которое произносит старик, не понимая как дракон пришёл в себя и Чонгук швыряет его в сторону.

Чонгук перекидывается в дракона, в того обычного, которого я привыкла видеть. Он ревёт огнём и плавит всех и все, слыша крики и весь кошмар, что происходит, что на пути встречается. Он ревёт с каждым разом страшнее и грубее, болезненнее. Показывает, как ему больно. Как сердце кровью обливается, как он сожалеет, что своими руками сотворил. Ему больно. Очень больно. Он помнит все, что сделал с любимой. Помнит как впервые поднял на неё руку. Как душил и ударил, как дал её... Он свое сокровище вырвал из сердца, свою любовь забыл и смотри, перед ним внешне живая, но внутренне мертвая девушка, с пустыми глазами, синяками, ссадинами, с переломами. Он убил её. Не они, а он её убил. Он её разочаровал, он её кинул, он её...

Он раскрывает лапы боясь схватить меня, но я сама падаю ему на лапы, и он поднимает меня на свою шею и я просто полумертвая ложусь, руками обняв. Он по пути швыряет всех, а после сжигает своим огнём, чтобы все мучались и умирали в муках. Он подрывает двери, что в лицо бьёт холод.

Как только мы вылетаем из лаборатории, выходя на улицу, этот кошмар что происходил снаружи затихает. Ураган исчезает, землетрясение проходит, негодующая вода успокаивается, как и огонь, который успел многое сжечь. Воздух ласкает моё лицо словно целует, обнимает и больше не дует морозным ветром, чтобы мне не было холодно. Я смотрю вниз, видя как треск на земле соединяется, создавая одно целое. Но сразу после начинается лёгкое негодование, ведь все стихии чувствовали моё состояние. А я лишь поднимаю уголки губ, пытаясь сообщить стихиям, что все хорошо, но нет, они меня не слушали, чувствуя все моё состояние.

- Опустись, я хочу идти, - говорю я, когда он летел в сторону поселения, чтобы поскорее успеть к старейшине, чтобы осмотрели и оказали помощь, но подчиняется и осторожно понижает высоту, а после становится на лапы.

Я пытаюсь нормально спуститься, но нога соскальзывает, а слабое тело, не в состоянии держать меня, поэтому лечу прямо в землю, но корни застилаются мягкими цветками предотвращая мое падание и ударение лицом об землю.

- Джерен, - в страхе произносит Чонгук, только тянет руку, как я дергаюсь испугавшись.

- Не трогай меня, - говорю я, не смотря на него, пока он глаза не сводил, я слегка поднимаю глаза, когда вижу его орган и меня начинает тошнить, что об корень начинаю блевать вся трясясь. - Иди спереди, и держи..., - говорю я тяжело дыша, - дистанцию, оденься, - говорю и падаю спиной в толстый корень дерева. И тяжело, судорожно, в немой истерике дышала. - Иди, - с закрытыми глазами говорю, чувствуя что он стоит смотря на меня полными глазами слез и вновь плачет.

Он тоже сломлен как и я. Его тоже ранили и ранит все это. Ему тоже больно. Знать, помнить и видеть свое творение, то что сотворил он, со своими руками. Сломал её, когда хотел поддержать и признаться в своих чувствах. Он так любил её любить, что жалел, что потерял столько времени зря, а сейчас? Все только хуже стало. Её лицо изуродовано, хрупкое, маленькое тело в сплошных синяках, переломов. Люди умирают, когда их один человек насилует, только один раз. А её, все тридцать? Три дня? Две ночи? Без остановки? Двадцать четыре часа? Поэтому, она вжимается спиной об корень дерева и на грани сознания и бессознания маячит. Ей тяжело идти, но и лететь с ним тоже тяжело и боязно, и ей также тяжело в целом. Поэтому, все же отключается, а Чонгук падает на колени и кричит, зная что его не слышат и не спугнет. Он воет, вопит разрывая глотку. Кулаками бьёт землю ломая кости и разрывая кожу на руках. Если бы только мог вернуться назад, если бы знал что Хана тровила его, если бы только контролировал себя, если бы можно было поцелуями вылечит её тело, душу и исправить все, если бы он мог стереть ей память, он бы целовал её тело без остановки, чтобы так не страдала. Что бы так не вздрагивала, не всплихала и боялась. Но не может.

Она помнила все, с самого начала. А он дурак не понял. Не понял, что его истинная пара, все помнит, не знал, что они истинные, не чувствовал связи, не видел какими глазами, она на него смотрит. Чужой, ничего не помнящий человек, как Джерен не смотрела бы. Она смотрела полными глазами осознавания, тоски и любви, а он не понял. Он даже не понял, когда сцепка сработала. Он как жадный ребёнок ревновал её, когда она разрывалась между ними. Она делила себя и свое тело, между ним и Джином. А он наорал на неё, когда она сказала, что не хочет так каждый день заниматься сексом, что она одна, а их двое. А теперь её просто рвёт, когда видит член.

Он ползёт к ней и кладёт голову на её ноги, хочет обнять, забрать всю её боль себе, чтобы она дышала свободно, а не так скованно, как сейчас. Он сжимает край её футболки и скрыв лицо плачет. Знает, что его не слышат, поэтому воет из-за боли внутри. Чонгук еле берет себя в руки и осторожно тянется к Джерен. Берет её на руки и поднявшись идёт в сторону поселения связываясь по общей линии со своими собратьями, прося помощи, пока она бессознания. Осторожно целует её лоб и глаз, осторожно переставляя ноги, а стихии в этом ему помогают, убирая с пути все, что могло бы послужить тем, что он может споткнуться. Он не хочет её ранит, она дитя стихий.

Она целитель.

Она его истинная пара, которая связана с ним на всю свою....жизнь.