21 глава
Ночь, трасса, музыка, огни машин – это тоже своего рода терапия. Помогает окончательно упорядочить мысли, успокоится и смириться с выбором, который был сделан в критический момент.
Я еду к ней.
Я еду к Юле, и только от осознания данного факта мое сердце летит.
Как мало человеку нужно для счастья... Поразительно.
Уже в пути, когда я преодолеваю больше половины километров, объявляется Герман. Прошу его в случае чего прикрыть меня перед долбанутой родней.
– Если кто-то спросит, то я у тебя.
– А кто-то – это твоя мама? – загоняет Гласко со своим обыкновенным скотским чувством юмора и ржет.
– Ты задолбал, – рычу на автомате.
Но на самом деле это явно не то, что способно меня сейчас расшатать.
– Соррян... – толкает почти серьезно. – Ладно. Не ссы, прокурор, прикрою. Удачи!
Отключаюсь. Перевожу дыхание. Сосредотачиваюсь на трассе. Из динамиков, будто происками дьявола, бомбит исключительно ужасный грустный трек. Хрен знает, каким образом это убогое дерьмище оказалось у меня в альбоме. Зашкваривает, конечно, по всем понятиям. Но я не спешу переключать. Ощущаю себя тем самым поплывшим от любви пацаном, который мог сорваться и рвануть за Гаврилиной в деревню, и вдруг усмехаюсь.
«Все это делаешь, чтобы показать, как я тебе безразлична?! Браво, Даня! Я почти поверила. Не останавливайся. Весь мир за мной исколеси!»
Да, именно так я и делаю...
Хочу её увидеть. Это желание сильнее меня. И похер на то, что Юля давно не ждет. Не успокоюсь сегодня, пока не отыщу её.
И все-таки... Какая-то гребаная музыка может сгущать чувства!
Я тону в чьих-то сопливых куплетах. Я нахожу в каждом слове НАС.
Любовь крепнет. Тоска разрастается. Желание достигает одуряющих пределов.
Блять, как же это дико.
И все же...
Я ведь сразу понимал, что мои чувства к Юле не пройдут. Против них не существует лекарств. Ничего не работает.
Сопротивляться себе – мука.
Все на свете можно выдержать и пережить. Даже тот удар, который мне нанес, казалось бы, самый родной человек – мать. Я упал, проорался и поднялся.
А с Юлей так не получается.
Она начала новую жизнь. Без меня. Это охренеть как больно. Но я хочу узнать эту жизнь, окунуться с неё. Получить новые ожоги и шрамы. И заполнить ею всю свою память.
Подъезжаю к Юлиному дому поздно. Перевалило за полночь, однако я не мешкаю. Выхожу из машины и на негнущихся ногах подхожу к домофону.
Да... Меня начинает люто крыть физически.
В каждой клетке моего тела происходит пожар только потому, что я, блять, испытываю волнение.
Сердце горит неистовее всего. Бьется на максималках.
Мать вашу... Точно, как пацан.
Если бы Юля еще ждала, как раньше... Но даже, когда не ждет, меня уже не сбить с координат.
Только вот тут, меня поджидает убийственное разочарование, к которому я никак не готов – Юля на звонок домофона не отвечает.
Звоню в домофон так долго, что поднимаю её соседку. Старуха высовывается из окна второго этажа и окликнув меня безликим «молодой человек», призывает прекратить безобразие.
– Юлечки все равно дома нет.
Я отшагиваю, чтобы иметь возможность видеть человека, которого как я быстро соображаю, нужно заиметь в союзники.
– А где она?
– А вы кем собственно будете? – задавая этот вопрос, бабуля вертит головой. Уличный фонарь работает ей на пользу, с головы до ног меня освещает. Вот она приглядывается: то ли пытаясь меня узнать, то ли запомнить. – Меня Анжела Максимовна зовут. А вас?
– Даниил. – сообщаю приглушенно.
Если старуха не в курсах, или просто не хочет выдавать информацию, где мне теперь искать Юлю?
Мать вашу...
Вероятно, она ночует у Полторацкого.
– Ох... А вы случайно не из Питера?
– Ну да, – отбиваю мрачно. – Оттуда.
– Милохин, да? – шокировано киваю . – Принц-Антигерой Даниил! Ну вот, надо же... Услышал Бог мои молитвы! Дождалась!
Я окончательно теряюсь. Не знаю, как на это реагировать. Мозги плавит яркое сознание: Юля рассказывала обо мне. И судя по эмоциям старухи, информация подавалась в положительном ключе.
Блять... Я окончательно захлебываюсь желанием услышать все то, что она говорила. Это важно!
Я был прав? С Юлиной стороны все тоже живо?
Я уже готов лететь дальше, понимать бы только – куда.