13 глава
– Почему ты отвел пистолет? Почему?! – собственный крик распиливает мозг на пульсирующие частицы.
Но надрыв, который выдает Даня, приносит урон посущественнее:
– Потому что не могу с тобой разлучиться! Даже после смерти!
– Придурок! Пускай бы она разлучила уже!
– Нет. Никогда. Ни за что.
– Придурок...
– Уходи!
– А ты?..
– Уходи и не возвращайся.
– Ты... И ты!!! – кричу не в себе. – Обещай не искать встречи. Не звонить. Не писать. Никогда не давать о себе знать.
– Обещаю. Ты для меня мертва.
– Ты для меня тоже.
Воспоминания той ужасной ночи воспаляются, как старая рана. Зудят, кровоточат. Я не могу придумать, чем лечиться, кроме как снова довериться времени.
Начало недели проходит довольно сносно. Близится сессия. Зубрежки, несмотря на ежедневный труд в течении семестра, приваливает немало. Да и на работе, в кафе на набережной, тоже становится оживленно. Оно и понятно, потеплело, и людям приятно проводить время вне дома. Ноги к концу смены гудят, но я стараюсь воспринимать это как позитивный фактор. Чаевые радуют. Ради них стоит улыбаться почаще.
«Видел бы меня сейчас Милохин... Тогда бы точно понял, что никакого папика у меня нет...», – мелькает порой в голове, пока ношусь с подносом между столиками.
Я конечно гоню эти мысли. Не хочу думать о нем. Скорей бы снова забыть. Но... Я ведь знаю, что чудо не случится. Даже когда мы не видимся, на расстоянии в 700 километров связь между нами остается. Тонкая-тонкая ниточка. Но такая прочная, что ничем не разрубить.
Чувствую, что и он думает обо мне. Это ощущение настолько явное, что порой кажется, словно мы напрямую мыслями обмениваемся. Чертовщина конечно. Бред, в котором я схожу с ума.
Только вот как объяснить следующее?
«Я же тебя не спрашиваю, почему ты с Лизой... Любишь ли ты её... Ревнуешь ли так же сумасшедше, как ревновал меня... Я не спрашиваю, Даня!
В одну из ночей, когда я в тысячный раз прокручиваю нашу с Милохиным ссору, от него приходит сообщение.
Мое сердце начинает бешено колотиться еще до того, как я снимаю блокировку на телефоне и читаю содержимое.
Даниил Милохин: Привет. Мы много вопросов подняли в последнюю встречу. И даже если тебе реально неважно, я бы хотел ответить. Лизу я никогда не ревновал – это ответ на твой третий вопрос. Не ревновал, потому что не люблю – это ответ на второй. Даже когда я с ней, я сам. Без тебя – остальное значения не имеет. В этом ответ на первый вопрос.
Пульс, сердцебиение, дыхание – все на пределе. Подводит меня к инфаркту. И пусть бы он уже случился, чтобы прекратить это безумие раз и навсегда. Но я лишь гоняю кровь на повышенной скорости и дурею от своих эмоций.
Даниил Милохин: Трахаюсь. Секс есть. Я им себя добиваю. Спросила бы, я бы сказал, что физической потребности в том нет. После тебя. Если бы не было так похрен на свою дальнейшую жизнь, я бы забеспокоился и обратился к специалисту.
Боже... Сердце у меня все-таки останавливается.
Даниил Милохин: Сейчас, когда ты сказала... Те последние слова – выстрел в грудь разрывными пулями. Я в тебя не смог вытолкнуть ни один патрон, ты же в меня выдала целую обойму! Честно? Мне хуже, чем в проклятом феврале. Как так получилось? Объясни. Просто блять объясни, чтобы я мог уснуть! Попроси меня приехать, и я утром буду у тебя. Выслушаю, ничего больше. Я хочу понять... Хочу во всем разобраться!
Мое сердце срывается. Плохо соображаю, но пальцы сами собой приходят в движение.
Юлия Гаврилина: Нет, забудь обо всем. Давно неважно.
Даниил Милохин: Серьезно неважно? Поклянись!
Юлия Гаврилина: Клянусь.
Господи... Прости...
Даниил Милохин: Не простит.
Знает меня, черт возьми настолько, что читает мысли. В голове сидит. А очевидного не понял!
Даниил Милохин: Я узнаю все сам. И приеду за другими ответами.
Юлия Гаврилина: Какими еще другими?
Даниил Милохин: Услышишь.
Даниил Милохин: Сладких кошмаров, родная.