Сигналы
Офис был полон привычного гула: кто-то печатал, кто-то говорил по телефону, кто-то спорил над макетом у стеклянной доски. Алина сидела за своим столом, склонившись над планшетом. Её пальцы двигались по экрану быстро, точно, но в глазах стояла не сосредоточенность — тревожная расфокусировка, будто она заставляла себя быть «здесь» из последних сил.
Прошло всего три дня с их вечера у Димы. Три дня, в которых было тепло, спокойствие, короткие переписки и его голос по телефону. Но сегодня что-то сдвинулось.
Всё началось с простого звонка.
Номер был неизвестным. Телефон завибрировал, подсветка выхватила цифры — и внутренности Алины будто провалились. Рука замерла над планшетом. Сердце ударилось о рёбра. Она не взяла трубку. Но он позвонил снова. Потом снова. И прислал сообщение.
«Я знаю, где ты работаешь. Нам нужно поговорить. Не веди себя как истеричка, Алин. Всё не так, как ты придумала.»
Внутри что-то сорвалось. Лёд пошёл по позвоночнику. Всплыли фразы — не из сообщения, а из прошлого:
«Ты провоцируешь». «Ты сама виновата». «Ты меня довела». «Смотри, куда лезешь, Алин».
Мир начал рассыпаться. Медленно, как песок между пальцами.
Она попыталась встать, но ноги подкосились. Сердце стучало в висках, как молот. В ушах зашумело, воздух стал слишком густым. Руки затряслись. Кто-то рядом что-то говорил — она не слышала слов. Всё звучало, как сквозь вату.
— Алина? — голос Леры, её коллеги, прорвался сквозь пелену. — Эй, ты в порядке?
Алина покачала головой. Медленно, почти машинально.
— Мне… мне нужно отойти…
Она сделала шаг. Ещё один. Удержалась за край стола. Мир качнулся, как палуба корабля. В груди начало давить — будто внутрь залез кто-то и сжал ребра изнутри. Грудь не расширялась. Воздуха не хватало.
Не здесь. Только не здесь. Не надо. Дыши. Пожалуйста, дыши.
Она добралась до лестницы, почти бегом, минуя лифт. Там, на холодной бетонной площадке, она рухнула на ступени и зажала рот рукой, чтобы не застонать. Паника накрыла волной. Страх — тот самый, из детства, из квартиры, где шаги за стеной значили: прячься. Не попадайся. Не дыши.
Она начала раскачиваться, прижав колени к груди. Пальцы свело. Руки не слушались.
— Всё хорошо… всё хорошо… это неправда… ты в безопасности… — бормотала она себе, но голос дрожал, срывался на шёпот. — Ты не там. Он не здесь. Он не может...
Зазвонил телефон. Дима.
Она дрожащими пальцами нажала «принять», не успела даже сказать «алло» — просто всхлипнула.
— Алина? — встревоженный голос, сразу, без паузы. — Ты где?
— Я... лестница... офис... — выдох. — Дим, я не могу дышать...
— Всё, слышу. Слушай меня. Я сейчас приду к тебе. Хорошо? А пока — просто слушай.
Он говорил спокойно, ровно, как будто уговаривал бурю. Его голос был якорем.
— Дыши со мной, Алин. Медленно. Вдох — два, три... выдох. Вот так. Ты не одна. Это паника. Это просто атака, не ты. Она пройдёт. Ты сильная. Я рядом.
Она сидела на холодной плитке, сжата в клубок, но начала делать, как он говорил. Один вдох. Один выдох. Снова. Снова.
— Я… я боюсь, Дим. Он написал. Он знает, где я…
— Ты в безопасности. Я приду. Я всё решу. Я не дам ему приблизиться, слышишь? Только держись. Чуть-чуть.
Он не вешал трубку. Всё время повторял ей, что она не одна. Что она справится. Что это просто атака. Его голос был путеводной нитью в этом чёрном, вязком тоннеле.
Минут через пять она услышала шаги. Он вбежал на лестницу, увидел её — и сразу оказался рядом. Сел рядом, не трогая. Только рядом.
— Можно? — спросил тихо, и она кивнула.
Он обнял её. Осторожно. Как ребёнка. Она уткнулась в его плечо и впервые за этот день заплакала по-настоящему — не от страха, а от того, что её нашли.
— Всё. Всё. Я здесь, — шептал он. — Я с тобой.
Они просидели так минут десять. Потом он помог ей подняться, обнял, пока она делала первые шаги. Отвёл в свою машину. Посадил, укрыл пледом.
— Я отвезу тебя домой, — сказал мягко. — Или ко мне. Куда ты хочешь.
— К тебе… можно? — прошептала она, глядя в окно.
— Конечно.
Дорога прошла молча. Но не глухо — тишина между ними была как укрытие, а не пустота. Он держал руку на её ладони почти всё время.
У него дома он разул её, дал тёплую кофту, предложил чай. Она кивнула. Сидела на диване, завернувшись в плед. В глазах — опустошение.
— Это был он, да? — спросил Дима, не давя.
Она кивнула.
— Он написал. Говорит, что всё было не так. Что я «не так поняла». Как будто я выдумала. Как будто это не он ломал дверь. Не он душил. Не он...
Она замолчала. Он сел рядом. Осторожно.
— Ты не обязана это снова переживать. Я помогу. Мы можем подать заявление, можем сменить номер, всё что угодно. Главное — ты не одна.
Алина посмотрела на него. Медленно. Тяжело.
— Ты не обязан быть в этом. Я… я поломанная. Я испорченная.
— Нет, — сказал он твёрдо. — Ты не испорченная. Ты сильная. Просто слишком долго была одна.
Он взял её руку.
— Ты не ломаешь меня, Алина. Ты учишь меня быть рядом. И я не отступлю.
Она впервые за день улыбнулась — криво, слабо, но по-настоящему.
— Ты уверен, что знаешь, на что идёшь?
— Абсолютно. И если надо — я сожгу мосты с твоим прошлым, чтобы ты смогла идти дальше, не оглядываясь.
Она закрыла глаза и кивнула. А потом, почти не слышно, прошептала:
— Тогда… просто побудь рядом. Только сегодня.
— Пока ты захочешь — я здесь.
Снаружи за окном медленно падал снег. А внутри было тихо. Но уже не страшно.