Глава 4
Крылохмур долго бродил в одиночестве. Он сказал, что хочет проверить старые барсучьи норы за опушкой, но на самом деле искал то самое… место. Где тишина становилась глубже, где воздух звенел от покоя.
Он нашёл его — в тени трёх поваленных деревьев, обвитых мхом. Здесь не слышно было ни птиц, ни шороха листвы. Только лёгкий ветер скользил над землёй, не задевая траву.
Он сел, выдохнул.
Магия, как дыхание. Она рассеялась по его телу, растеклась по лапам, пронеслась по позвоночнику. И крылья — лёгкие, полупрозрачные, светящиеся от лунного света — выросли из спины, расправились, дрогнули. Он даже не почувствовал боли, только облегчение. Словно всё это время он ходил с пригибом, и теперь мог выпрямиться.
Он стоял среди тишины, позволяя себе просто быть — не воином, не чужаком. Самим собой.
Но что-то щёлкнуло в кустах.
Он резко обернулся, и магия тут же сжалась, схлопнулась, скрыв крылья. Его дыхание сбилось, уши дёрнулись в сторону звука. Он узнал шаги сразу.
Из подлеска вышел Белогруд. Глаза его были прищурены, голова чуть наклонена.
— Ты здесь? — спросил он тихо, будто уже знал.
— Да, — Крылохмур заставил себя улыбнуться. — Просто… отдыхал. Тут спокойно.
— Странное место для отдыха. Слишком тихое, — Белогруд подошёл ближе, принюхался. — Пахнет… чем-то другим. Не из нашего леса.
Крылохмур отвёл взгляд.
— Может, зверь проходил.
Белогруд замолчал. Он смотрел на него слишком долго, слишком внимательно.
— Ты странно ведёшь себя в последнее время, — сказал он наконец. — Всё чаще ходишь один. И… ты всё время такой напряжённый.
Крылохмур не знал, что ответить. Сердце его колотилось.
Подозрения посеяны.
Он чувствовал, как невидимые нити начинают натягиваться между ними. Он хотел сказать, что всё в порядке. Что ему просто нужно время. Что он… просто воин.
Но язык не повернулся.
— Возвращаемся? — спросил он вместо этого.
Белогруд не ответил сразу.
— Да. Пошли.
Но, уходя, он обернулся. Один раз. Быстро.
И Крылохмур почувствовал: он не поверил.
Они шли рядом, но между ними было целое поле тишины. Шорох листвы под лапами, редкие щелчки веток, — всё казалось громче, чем слова, которые не были сказаны.
Крылохмур краем глаза замечал, как Белогруд чуть чаще бросает на него взгляды. Не враждебные — скорее… ищущие. Словно он хотел услышать что-то, чего не было произнесено. Словно всё, что Крылохмур не сказал, теперь кричало само за себя.
— Ты не хочешь рассказать, кто ты на самом деле? — вдруг резко спросил Белогруд. Его голос был ровным, но в нём что-то дрогнуло.
Крылохмур остановился. Лапы словно вросли в землю.
— Я… воин. Такой же, как ты, — тихо сказал он. — Меня приняли, я дал клятву. Я часть племени.
Белогруд повернулся к нему. Глаза — пронизывающе-чистые, как утренний иней.
— Но ты врёшь. Не прямо. Но врёшь. Не знаю как… Но я чувствую.
Крылохмур долго смотрел на него. В груди горело что-то тяжёлое — не страх, вина. Он не хотел терять его доверие. Но знал: сказать правду он не мог.
— Некоторые вещи нельзя объяснить. Но я здесь. Я выбрал вас. Разве этого мало?
— Иногда — мало, — ответил Белогруд. — Когда ты чувствуешь, что друг рядом, но будто сквозь густой туман. Когда ты не знаешь, что он прячет… и от кого он бежит.
Он отвернулся и пошёл вперёд, не оборачиваясь.
Крылохмур остался стоять. Луна поднималась выше, освещая лес тусклым серебром. Холодно.
Он чувствовал: трещина между ними открылась. Не разрушилась дружба — но… пошла по шву.
И если Белогруд продолжит копать — магия не спасёт.
Позже той же ночью…
Лагерь был укутан тишиной, только огонёк патрульного света дрожал над дальним входом. В центре, под раскидистой елью, собрались старейшины. Их голоса были тихими, но в них слышалось напряжение, словно в воздухе витал гром, ещё не сорвавшийся с неба.
— Вы все это чувствуете, не так ли? — заговорил тонкий голос Черношипа, старого серого кота с полуслепыми глазами. — Лес как будто… затаился.
— Да, — кивнула Листокрая, обмотанная шерстью как в коконе. — Слишком много теней у границы. Слишком много взглядов. Будто кто-то смотрит сквозь деревья.
Старшая воительница Ягодолап подняла голову.
— Поговаривали, что патруль заметил чью-то фигуру у северных камней. Она исчезла в одно мгновение. Словно… магия. Или ловкость, нечеловеческая.
— Нечеловеческая? — скептически фыркнул Пеньколап. — Мы — коты.
— Может, не все, — тихо добавила Листокрая. — Иногда чужак несёт с собой не только лапы, но и тайны.
Никто прямо не сказал имя. Но все думали об одном.
Крылохмур.
— Он от нас не скрывается, — тихо сказал Черношип. — Ест с нами, охотится с нами. Он хороший воин. Но в его глазах… что-то есть. Слишком тихий взгляд у того, кто говорит, что оставил всё позади.
— А если за ним кто-то идёт? — прошептала Листокрая. — А если это мы теперь в опасности?
Старейшины переглянулись. Ветер шелестел верхушками елей, словно подслушивал.
— Мы не примем решений сгоряча, — подвёл итог Черношип. — Но будем смотреть. И если почувствуем, что угроза приближается… мы будем готовы.
Он посмотрел в сторону воинской палатки. В ту сторону, где лежал Крылохмур, с закрытыми глазами… и расправленными в снах крыльями.