Пограничные Чувства

Мы продолжали слоняться по комнате, гадая, кто может стоять за этой игрой, кто может быть гейм-мастером, а кто все же ведьма. Воздух был густым от пота, страха и пыли, взметаемой нашими беспокойными шагами.

Каждое движение Таты отзывалось в моем собственном теле сжатием — он старался не стонать, но я видела, как белеет кожа вокруг его сжатых губ, как мокрое пятно на его рубашке продолжает медленно расползаться.

Арису, что стоял у стены, прижавшись к ней спиной, смотря в пол, вдруг выпрямился. Мышцы на его лице напряглись, а затем резко расслабились, сменив апатию на резкую, почти шоковую ясность.

Он улыбнулся — не радостно, а с тем самым знакомым ему одному безумием, смесью догадки и удивления собственной идеей. Он взмахнул рукой, отбрасывая невидимые помехи.

— Кажется, я знаю, кто ведьма.

Его голос прозвучал негромко, но с такой уверенностью, что все замерли, повернувшись к нему. Молчание было полным, прерываемым лишь тяжелым дыханием Таты.

Первым нарушил его он же, оттолкнувшись от стены и сделав шаг вперед, крепче прижимая ладонь к ране.

— Кто? — его голос был хриплым, выдохнутым от боли.

Но Арису уже не слушал. Он задумчиво наклонил голову вбок, его взгляд был устремлен куда-то внутрь себя, проверяя логическую цепь. Затем он резко направился к двери, бросив через плечо:

— За мной.

Сомнений не было. Мы все двинулись за ним. Это был не выбор, а инстинкт — в этом месте любая уверенность, даже самая безумная, была лучше парализующей неизвестности.

Я подошла к Тате и молча подхватила его под руку, взяв часть его веса на себя. Его тело дрогнуло от усилия, но он кивнул, его лицо исказилось в подобие улыбки.

— В долгу не останусь... — прошептал он, в голосе слышалась не благодарность, а констатация факта. Выживем: отдам долг. Нет: не придется.

— Просто постарайся не истечь кровью на мне. Стирать потом будет нечем. — ответила я ровным, почти сухим тоном. Это была правда, и она звучала куда надежнее любых слов поддержки.

Усаги, видя, что Арису двигается скованно, рывком подбежала к нему и перекинула его руку через свое плечо. Он не сопротивлялся, позволив ей взять на себя часть своего веса. Мы стали живым, раненым организмом, сплетенным из взаимной нужды.

Тайком, пригнувшись, мы двинулись за Арису через лабиринт коридоров. Каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине, каждый скрип половицы заставлял замирать сердце.

Мы молились не наткнуться на боевиков. Эта молитва была не к богу, а к слепой удаче, к вероятности, к тому, что наши жизни сейчас значили меньше, чем подброшенная монета.

Я чувствовала каждый вздох Таты, каждый его судорожный вдох, когда он наступал на больную ногу. Моя рука, обхватившая его спину, стала влажной и теплой от его крови.

Мы шли, и я уже понимала, куда Арису держит путь. По едва уловимому изменению в его осанке, по направлению его взгляда, устремленного вперед, сквозь стены. В вестибюль. Туда, где творился кошмар. Где любое сказанное слово, любой неверный шаг могли запустить цепь событий, ведущую только к одному финалу.

Мы шли навстречу развязке, и от этого знания во рту стало сухо и горько.

По мере приближения к вестибюлю, голоса становились все отчетливее. Это был не просто гул — это был низкий, злой гул толпы, доведенной до предела. В нем слышались отдельные выкрики, сдавленные рыдания, металлический лязг оружия.

Каждый наш шаг вперед отдавался во мне ледяным комом в животе. Вмешиваться было равносильно самоубийству.

Но Арису двигался с такой слепой уверенностью, что отступать уже не представлялось возможным. Мы ввязались в это, и теперь приходилось идти до конца.

Мы добрались до края толпы, замерзшей в напряженном ожидании. И сквозь этот гул прорвался отчаянный, срывающийся крик какого-то парня.

— Стреляйте! Стреляйте уже!

В его голосе не было вызова. Была лишь измученная, животная покорность. Усталость от страха. Это был голос человека, который предпочел быструю пулю медленной пытке неизвестности.

И в этот миг Арису, собрав остатки сил, крикнул, перекрывая шум:

— Остановитесь!

Звук его голоса, резкий и командный, срезал гул как нож. Наступила мгновенная, оглушающая тишина. Сотни глаз уставились на нас.

Толпа медленно, нехотя расступилась, образуя живой коридор. И картина, открывшаяся в центре зала, заставила мое дыхание остановиться.

Агуни. Он стоял, неподвижный, как скала, его массивная фигура была воплощением безжалостной решимости. В его вытянутой руке пистолет был продолжением воли, холодным и недрогнувшим. На дуле ствола играл отсвет от ближайшего факела. А у его ног, на грязном полу, лежал тот самый парень. Он сгорбился, почти свернувшись калачиком, ожидая выстрела. Его тело было одним сплошным мышечным спазмом ожидания.

Если бы не Арису, пуля уже разорвала бы ему затылок.

Арису, не обращая внимания на застывшие взгляды, пошел вперед. Мы двинулись за ним, чувствуя, как на нас давит тяжесть этих взглядов — смесь надежды, ненависти и любопытства.

Я продолжала держать Тату, чувствуя, как его пальцы впиваются мне в плечо.

Парень на полу, услышав новый шум, поднял голову. Его лицо было залито слезами и слизью, искажено истерической гримасой.

— Кончайте же! — его голос сорвался на визгливый шепот. — Закончите игру! Я ведьма!

Логично. Да, это было логично. Цель боевиков была проста — найти козла отпущения, любого, лишь бы остановить панику и выполнить формальность ритуала. Сжечь тело, получить визу и двигаться дальше.

Это была простая, убойная арифметика: одна жизнь против десятков. С точки зрения выживания, его предложение было единственно верным.

Но справедливо ли это? Справедливо ли — принести в жертву того, кто сломался первым, кто добровольно лег на плаху, лишь бы это прекратилось? Справедливо ли верить в правила игры, которая создана для нашего уничтожения?

Я смотрела на Агуни, на его каменное лицо, и понимала, что для него вопрос справедливости не стоял. Стоял вопрос порядка. И этот порядок диктовал немедленно нажать на спусковой крючок.

Пока тот парень кричал, чтобы его убили, я невольно подняла голову, ощутив на себе чей-то пристальный взгляд. Это было физическое чувство, легкое покалывание на коже. И тогда я увидела его. Наверху, у перил, стоял Чишия. Он опирался о поручень, его поза была расслабленной, почти небрежной.

Его лицо оставалось невозмутимым маской, но в уголках губ таилась тень чего-то, что я не могла определить — может, холодного любопытства, а может, тихого удовлетворения от наблюдаемого хаоса. Но он был жив. Этот факт ударил по мне с простой, обезоруживающей силой. Внезапно стало легче дышать.

Мне нужно было поговорить с ним. Сейчас. Пока внизу решали судьбу очередного добровольного мученика. Я сделала шаг назад, стараясь раствориться в толпе, стать невидимой. Но наткнулась на кого-то спиной. Твердое, мышечное тело. Я резко обернулась. Передо мной стоял высокий парень с обветренным лицом, его глаза сузились от раздражения.

— Смотри под ноги. — его голос был низким, без эмоций, но в нем чувствовалась готовность к агрессии.

Несколько человек рядом обернулись на шум. Их взгляды скользнули по мне с равнодушным любопытством и тут же вернулись к главному действию в центре зала. Я была лишь помехой, мелкой деталью на фоне готовящейся казни. Я не стала извиняться. Просто кивнула и, развернувшись, быстрыми шагами направилась обратно в коридор.

Я прошла несколько метров, нашла лестницу и поднялась по ней. Каждая ступенька отдавалась в висках навязчивым стуком: они там, а я здесь. Я шла несколько минут, но казалось, что прошла вечность. В ушах стоял гул толпы, смешанный с воем сирены в моей голове. Я представляла, как в любой момент снизу может донесться выстрел. Один. Потом другой. Возможно, даже знакомые голоса, вскрикнувшие от боли.

Этот мир не дарил прощаний. Только внезапную тишину на другом конце провода.

Я вышла в верхний коридор. Отсюда, сквозь ажурные перила, открывался вид на амфитеатр безумия внизу. Толпа казалась муравейником, возбужденным палкой. И он был здесь. Чишия. Он, кажется, уже ждал меня. Стоял спиной к происходящему внизу, опираясь локтями о перила, и смотрел прямо на меня. Легкая, почти нечитаемая ухмылка тронула его губы.

Он наблюдал за моим приближением, как за предсказуемым движением фигуры на шахматной доске.

— Я знал, что ты придешь. — его голос прозвучал тихо, но четко, без следов удивления.

Подойдя ближе к Чишии, я первые секунды молчала, просто смотря на него. Он стоял все так же непринужденно, опершись локтями о перила, и его спокойствие действовало мне на нервы. Он не протестовал, тоже молча смотрел на меня, и в его взгляде я не читала ни удивления, ни радости — лишь холодную, аналитическую оценку. Это бесило больше всего.

Я пришла к нему, потому что внизу царил хаос, где правду подменяли паникой, а жизнь становилась разменной монетой в игре, правила которой никто не понимал. Арису, несмотря на свою гениальность, действовал импульсивно, а Агуни был готов на убийство ради призрачного порядка.

Среди них не было человека, который мыслил бы стратегически, без эмоций. Чишия был таким. И если кто-то и знал настоящие правила этой игры или личность ведьмы, то только он. Мой уход из зала был единственным логичным шагом — чтобы выжить, мне нужны были факты, а не слепая вера. Он был моим источником информации, самым ненадежным и единственным.

— Ты бесишь меня. — наконец вырвалось у меня. Голос прозвучал низко и хрипло, без злости, с одной лишь усталой констатацией факта.

Он выгнул бровь, едва заметно кивнул, будто принимая к сведению это заявление, и снова отвернулся к тому, что происходило внизу. Я тоже посмотрела туда. Сердце сжалось. Там, внизу, в центре круга из озверевших людей, стояли Арису, опираясь на Усаги, и истекающий кровью Тата.

Они были уязвимы и беззащитны перед толпой, готовой на все. Я чувствовала жгучую вину за то, что оставила их, но рациональная часть мозга твердила, что бессмысленно умирать вместе со всеми.

Спустя пару минут тягостного молчания, Чишия повернул ко мне голову. Его глаза были пустыми, как всегда.

— Стоять здесь бессмысленно. — произнес он ровным, безжизненным тоном, в котором не было ни капли беспокойства за происходящее внизу.

Прежде чем я успела что-то возразить, его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья. Хватка была не грубой, но железной, не оставляющей пространства для спора. Он без объяснений поволок меня в сторону от перил.

— Куда ты меня везешь? Отпусти! — мой голос сорвался на повышенные ноты. Я попыталась вырвать руку, но его пальцы лишь сильнее сжались.

Он молчал, не глядя на меня, уверенно ведя к лестнице. Мы начали подниматься. Протесты застряли у меня в горле, сменившись давящим любопытством. Куда? Зачем? Он не был склонен к бессмысленным жестам. Каждый его шаг был просчитан. Я хмурилась, но шла, изучая его спину и считывая каждый звук в пустом лестничном пролете.

Мы прошли несколько пролетов и оказались в знакомом коридоре. Воздух здесь был неподвижным и пыльным. Я узнала его. Здесь, среди других таких же безликих дверей, был мой номер. И как я уже догадалась, Чишия остановился прямо у моей двери, отпустив запястье.

Я посмотрела на него, пытаясь разгадать эту загадку.

— Зачем ты меня привел сюда?

Он скрестил руки на груди, его поза была закрытой и окончательной.

— Игра скоро закончится. Возьми из номера все самое необходимое. — его голос был монотонным, как диктовка инструкции.

В голове все смешалось. Зачем ему это надо? Что он знает такого, чего не знаем мы? И куда он пропадал после нашей последней встречи на крыше? Он исчез так же внезапно, как и появился сейчас.

Чишия смотрел на мое лицо, читая замешательство.

— Я тоже ходил в свой номер. За необходимыми вещами. — произнес он, отвечая на мой неозвученный вопрос.

Его слова не внесли ясности, а лишь породили новые тревоги. Что он считал «необходимым»? Оружие? Аптечку? Или нечто, что знал только он? Я вздохнула, оглядела его с головы до ног, пытаясь найти хоть какую-то подсказку в его бесстрастной позе, в складке на его толстовке. Затем, прищурившись от недоверия, я повернулась к двери и вошла в номер.

Чишия остался ждать снаружи. Дверь закрылась, оставив меня наедине с тишиной и грузом неразрешенных вопросов.

_________________________
От автора: Дорогие читатели!
Хочу сказать несколько слов о новой главе. Я выкладываю её сейчас, понимая, что она ещё не доработана. Я вернусь к ней позже, чтобы дописать и кое-что изменить. Мне пока не совсем нравится, как она сложилась, но очень надеюсь, что начало вам понравится, даже несмотря на то, что в ней не случилось ничего по-настоящему эпического.

И пока вы читаете, хочу спросить у вас: а что вы думаете о третьем сезоне «Алисы в Пограничье», который вышел совсем недавно? Мне интересно ваше мнение!