Глава третья. День сотрудника ОВД
Руслан выписался раньше срока....работы было много..слишком много.
Руслан, привыкший к сухой похвале начальства, кивнул, не поднимая глаз от бумаг.
"Чисто" в их работе было понятием относительным. Чисто – это когда нет улик, ведущих к ним, чисто – это когда дело замяли на самом верху. Чисто – это когда совесть не грызет по ночам. Но Руслана совесть грызла довольно часто.
Полковник присел на край стола, отчего тот жалобно скрипнул. "Этот тип..наркодиллер, слил всю верхушку, так что готовьтесь, работы будет много. Сейчас поднимем старые дела, посмотрим, кто с ним контактировал. Есть там пара интересных птиц, которых давно пора взять за жабры."- полковник говорил с воодушевлением, предвкушая грядущую волну арестов и повышений.
Руслан хмуро смотрел на карту города, испещренную пометками и цветными маркерами. Карта была его личным полем битвы, на котором он, как шахматный гроссмейстер, просчитывал ходы и расставлял фигуры. Только фигуры эти были живыми людьми, а цена ошибки – чужая сломанная жизнь.
"Соболев, ты чего такой ? Радоваться надо! Мы делаем город чище!" Полковник хлопнул Руслана по плечу.
-"Ты у меня лучший, не забывай! Такие дела только тебе и доверяю."
Руслан промолчал. "Чище" – это когда на место одного наркодилера приходит другой, более осторожный и жестокий. "Чище" – это когда деньги продолжают течь в те же карманы, только теперь через более запутанные схемы. "Чище" – это иллюзия, которую они продавали обществу, чтобы оправдать свое существование...
-"Так, Соболев,отставить дела! Сегодня в кафе "Снежинка" день сотрудника ОВД. Наш праздник. Так что приезжай... Будет здорово , выпьем и отдохнем все. Караоке попоем.. "- сказал полковник и вышел из кабинета.
Соболев оторвался от отчета. День сотрудника ОВД? Совсем из головы вылетело. "Снежинка"… последнее место, куда бы ему хотелось пойти в свой законный выходной.
Но отказ полковнику, да еще и в такой день, мог стоить дороже, чем вечер, проведенный в обществе изрядно выпивших коллег, исполняющих караоке.
Тяжело вздохнув, он представил картину: полковник, хриплым голосом выводящий «Рюмку водки на столе», а вокруг – раскрасневшиеся лица подчиненных, подпевающих в унисон... Нет, пожалуй, одного бокала за компанию будет достаточно.
Он прикинул, что дома его все равно ничего не ждет, кроме дивана и недочитанной книги....
Так что, возможно, и впрямь стоит развеяться. Может, даже удастся в непринужденной обстановке перекинуться парой слов с полковником о перспективах повышения. Хотя, зная манеру начальника отмечать праздники, эта перспектива рискует раствориться в море спиртного и песен.
Соболев откинулся на спинку кресла и посмотрел в окно. Серое небо висело над городом тяжелой пеленой, словно разделяя его настроение. Он чувствовал себя загнанным зверем в лабиринте должностных инструкций и невыполненных планов.
Кафе «Снежинка»… название, вызывающее оскомину. Сколько раз он здесь бывал по долгу службы? Сколько раз слушал жалобы посетителей, разбирал пьяные драки, составлял протоколы? И вот теперь, в свой законный праздник, ему снова предстоит окунуться в эту атмосферу.
Решение пришло неожиданно. Он встал, накинул куртку и решительно направился к двери. Да, он поедет в «Снежинку».
Соболев приехал в кафе "Снежинка". Опера горланили песню "Прорвемся опера". Столы ломились от выпивки и еды. Кадровички заострили внимание на одинокого опера… а Руслан лишь прошел мимо и сел рядом с Лехой..праздник сотрудника ОВД.
Лехе он шепнул на ухо: -"Видел Саныча? Чего-то его не видно".
Леха отмахнулся, жуя кусок стейка: "Да где-то здесь шляется, небось, с главбухшей заигрывает. Ты лучше скажи, как с делом-то продвигается? Слышал, там на тебя хотят повесить недоработку".
Руслан скривился. Эти праздники всегда заканчивались разговорами о работе, о проблемах, о том, как все плохо. Даже в "Снежинке", среди орущих оперов и ломящихся столов, тень служебных будней преследовала неумолимо...
Он оглядел зал. Праздник был в разгаре. Кто-то уже отплясывал, кто-то спорил, доказывая свою правоту, кто-то просто сидел, уставшись от шума и выпивки. Знакомые лица, коллеги, люди, с которыми бок о бок он проводил дни и ночи, расследуя преступления, рискуя жизнью. И сейчас, в этой пьяной вакханалии, они казались ему какими-то чужими, далекими.
Руслан взял стакан водки и залпом выпил. Горячая жидкость обожгла горло, но не принесла облегчения. Мысли все равно возвращались к нераскрытому делу, к давлению начальства, к этой бесконечной гонке за результатом. Он чувствовал усталость, накопившуюся за годы службы. Усталость от несправедливости, от всего того, что он видел каждый день.
На сцену вышел Саныч, пошатываясь, взял микрофон и заорал: "За нашу службу, мужики!" Опера радостно подхватили тост, и "Снежинка" снова взорвалась криками и аплодисментами. Руслан улыбнулся и поднял свой стакан. За службу… За что еще, собственно, пить? За то, что жив остался? За то, что еще не спился? За то, что завтра снова придется идти на работу? Он не знал. Просто выпил.
После тоста Саныч, к всеобщему ликованию, затянул "Мурку". Руслан машинально подпевал, губами шевеля слова, но в голове было пусто. Взгляд упал на кадровичку, которая теперь активно флиртовала с полковником....
"Нашла таки...", - подумал он с кривой усмешкой. В этом калейдоскопе пьяных лиц и громких песен каждый искал свое утешение, свою маленькую радость. Кто в выпивке, кто в мимолетном флирте, кто в забытье.
Руслан почувствовал, как кто-то тронул его за плечо. Обернулся – Саныч... майор , оперативный дежурный..: - "Руслан, братан! Чего такой кислый? Сегодня же праздник!" – заорал он, перекрикивая "Мурку".
Руслан пожал плечами.
- "Да так, Саныч. Устал просто". Саныч понимающе кивнул. "Знаю, братан, знаю. Нелегкая у нас работа. Но ничего, прорвемся! Главное – вместе!" Он обнял Руслана, крепко прижав к себе. В такие моменты, несмотря на всю усталость и разочарование, он понимал, что не одинок. Что есть люди, которые его понимают, с которыми он делит эту тяжелую ношу.
Вечер тянулся медленно. Опера продолжали пить, петь и танцевать. Руслан выпил еще несколько рюмок, но опьянение не приходило. Сознание оставалось ясным, мучительные мысли никуда не делись. Он снова и снова прокручивал в голове детали нераскрытого дела, пытаясь найти зацепку, решение.
Леха спросил :- Братан, как там у тебя с Мирой дела? Я слышал, полковник говорил... что хочет , чтоб, ты ее в себя влюбил и она папашу своего сдала криминального авторитета...
Руслан резко закурил..нервно прикусив губу. Дым заполнил зал, густым облаком обволакивая его лицо...
- "Все сложно, Леха," - выдохнул он сквозь зубы, не отрывая взгляда от тлеющего кончика сигареты.
- "Мира… она совсем не такая, как я ожидал."
- Так влюби ее в себя. Она дочь Креста. Этого авторитета..и говорят она еще девственница. Трахни и она у тебя по струнке ходить будет - смеялся Лёха . А руслан разозлился…
Руслан вскочил со стула, опрокинув недопитый стакан :-"Ты больной, Лёха? Что ты несешь?" – прорычал он, сверля товарища взглядом.
Кровь прилила к лицу, кулаки сжались сами собой.
Лёха отшатнулся :- "Да ладно тебе, Руслан! Я ж пошутил. Чего ты так реагируешь? Ты что, влюбился, что ли?" – попытался он сгладить ситуацию.
И тут Руслана посетила мысль. Опер набрал номер Миры. Она взяла трубку. "Привет", - произнесла Мира. Она была рада звонку. В ее голосе чувствовалось облегчение, будто она ждала его, затаив дыхание. Руслан это заметил и почувствовал, как теплая волна благодарности прокатилась по его венам.
"Мира, мне нужно с тобой поговорить. Важно", - сказал Руслан, стараясь, чтобы его голос звучал ровно, без намека на ту тревогу, что терзала его изнутри. Он не хотел пугать ее раньше времени, но и тянуть с разговором было нельзя..
"Что-то случилось?" - спросила Мира, и в ее голосе появилась настороженность. Он знал, что она сразу все почувствовала. Мира всегда была очень проницательной. "Не по телефону", - ответил Руслан.
Они договорились у кинотеатра.
…Мира была прекрасна. В свете фар его "Камри" ее темные волосы казались блемтящими, а глаза – огромными...
Он поправил воротник кожаной куртки, стараясь скрыть внезапно вспыхнувшее волнение.
Мира, хоть и говорила, что ждет его у кинотеатра, стояла чуть в стороне, в тени высокой липы, словно боялась быть замеченной.
"Привет," – прошептал он.....
Алкоголь притупил остроту ощущений, но не смог заглушить пульсирующую тревогу.
Мира молчала, лишь слегка кивнула в ответ. В воздухе повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь гулом проезжающих машин и отдаленным смехом из открытых дверей кинотеатра.
Он знал, что совершает ошибку. Знал, что это безрассудно, глупо и может привести к катастрофическим последствиям. Но, увидев Миру, забыл обо всем. О долге, о присяге... Осталась только Мира, ее красота и обещание чего-то запретного, манящего и безумно опасного.
"Поехали," – наконец произнесла Мира, ее голос звучал тихо и неуверенно. Она окинула быстрым взглядом прилегающую территорию, словно убеждаясь, что за ними никто не следит.
Оперативник открыл дверь машины, пропуская ее внутрь, и сел за руль. Двигатель взревел, и "Камри" плавно тронулась с места, унося их в ночь, навстречу неизвестности и риску.
Он выехал на главную дорогу, чувствуя, как адреналин постепенно вытесняет остатки алкоголя из крови. Мира молчала всю дорогу, глядя в окно на проплывающие мимо огни ночного города. Опер украдкой поглядывал на нее, пытаясь угадать, что творится в ее голове. Он знал только одно: пути назад уже нет...
Полковник полюбому даст задание ее очаровать.
Но Руслан не мог забыть ее глаза…он уже которую ночь плохо спал и думал лишь о Мирославе.
Ее взгляд, пронзительный и одновременно полный какой-то затаенной грусти, преследовал его. Он видел его во сне, в отблесках уличных фонарей на мокром асфальте, в отражении витрин магазинов. Каждое утро он просыпался с ощущением, что она где-то рядом, совсем близко, но ускользает, как дым....
Опер наркоконтроля влюблялся... в ее глаза… И черт бы побрал эту работу, эту жизнь, где приходилось копаться в дерьме, чтобы хоть как-то удержать равновесие. Он видел много дерьма. Очень много. Но эти глаза… Они были чистыми, как горный хрусталь, в них плескалось отчаяние, но не было ни тени лжи.
Руслан знал, что должен быть хладнокровным. Должен задавать вопросы, копать глубже, вытаскивать наружу все, что она так попытается скрыть. Но слова застревали в горле.
В голове боролись два человека. Один – жесткий, смелый опер, привыкший видеть в каждом подозреваемом преступника. Другой – просто мужчина, уставший от насилия и грязи, жаждущий хоть капли света. И этот второй, казалось, побеждал. Он видел в ее глазах не огонек....
Он остановился у ларька и купил ей красные розы. Продавец был в шоке. 51 роза… Руслан протянул Мирославе букет, и она замерла, прикрыв рот ладонью. В глазах заблестели слезы, не то от восторга, не то от неожиданности... целый ворох алых роз, источающих дурманящий аромат.
Мирослава приняла букет, чуть покачнувшись от его веса. Лепестки, словно бархат, касались ее щеки, оставляя легкий, едва уловимый отпечаток...
Руслан смотрел на нее с нежностью, ожидая ее реакции. В его глазах читалось волнение и надежда. Он не знал, правильно ли поступил, но очень хотел порадовать ее, показать, как она дорога ему..
Мирослава отняла руки от лица и посмотрела на Руслана. В ее глазах больше не было слез, только свет и благодарность. Она улыбнулась, и эта улыбка была самой прекрасной, которую он когда-либо видел.
Она прижалась к нему, уткнувшись лицом в его плечо.
"Спасибо..." – прошептала она. "Это самый прекрасный подарок в моей жизни." Руслан обнял ее в ответ, чувствуя биение ее сердца. Цветы сделали свое дело...
Дальше больше...
Отвез ее домой. Она поцеловала его в щеку и убежала в подьезд...
А он вернулся в кафе "Снежинка", праздновать день сотрудника ОВД...
Руслан с улыбкой откинулся на стуле, вдыхая густой запах табачного дыма и коньяка. В "Снежинке" было шумно. Столы ломились от закусок и еды, принесли горячее ...
День сотрудника ОВД отмечали с размахом, как и полагается.
Его внимание привлек начальник дежурной части, подполковник Петренко, стоявший на сцене с микрофоном в руке. Петренко что-то говорил про доблесть, честь и самоотверженный труд на благо Родины.
Все аплодировали, чокались рюмками. Он машинально присоединился к всеобщему веселью, но мысли его были далеко...
Руслан все еще ощущал легкое прикосновение ее губ к своей щеке. Странное чувство...
Он привык к другому.
К криминальным сводкам, погоням, задержаниям, к запаху страха и отчаяния. А это… это было что-то новое, светлое.
Налил себе коньяку. Откинул голову назад, закрыв глаза. Может быть, стоит попробовать? Может быть, за этой хрупкой красотой кроется что-то большее, чем просто мимолетная симпатия? Он снова взглянул на веселящихся коллег. Да, возможно, это безумие. Но, черт возьми, он рискнет....