Арка 2-8
2.8
Ду Сюлан - это всего лишь строка информации, составленная Господом Богом, он не похож на него самого, это бессмертная душа, как он может следовать ей?
Это нормально, что мужчины курят сигареты, и также нормально, что у них похожие жесты.
Чжоу Юншэн убеждал себя в этом, но на сердце было горько.
Однако долго размышлять о других вещах не пришлось: ему позвонил Фу Сюань и тоном, не терпящим возражений, потребовал как можно скорее представить свои работы на конкурс масляной живописи.
Фу Сюань был популярной фигурой на факультете масляной живописи, с очень сильным прошлым.
Его отец - президент Китайской ассоциации каллиграфии и живописи, а мать - всемирно известная художница, специализирующаяся на пейзажах, чей шедевр "Пшеничные волны" был продан на аукционе Christie's за 7,5 млн долларов.
Фу Сюань вырос в отделе масляной живописи и с детства был членом CCCA. Фу Сюань унаследовал хорошие гены своих родителей с раннего возраста, и уже в шесть лет провел собственную персональную выставку, превзойдя всех остальных в живописи.
К сожалению, Фу Сюань - один из самых типичных примеров. Из-за раннего успеха он стал тщеславным и высокомерным, что в сочетании с роем поклонниц привело к тому, что он постепенно утратил амбиции и вместо того, чтобы оттачивать мастерство живописи, предавался еде, выпивке и веселью.
Если долго не держать кисть в руках, то со временем вдохновение и мастерство иссякнут. Когда Фу Сюань понял, что больше не может провести ни одной горизонтальной линии перед доской для рисования, он окончательно запаниковал.
Вместо того чтобы заставить себя взять в руки кисть, он нанял художника. Всякий раз, когда преподаватель давал задание или работу, он поручал кому-то другому сделать это за него.
На факультете масляной живописи не было недостатка в талантливых студентах из бедных семей, Фу Сюань нашел самый надежный метод. Один внес деньги, другой внес талант, и обе стороны получили от этого выгоду.
Ему удалось добраться до своего выпускной год и стал одним из лучших учеников в глазах своего наставника.
Но Международная премия масляной живописи, проводимая лишь раз в пять лет, - один из самых важных конкурсов в мире искусства. Художник Фу Сюаня, которому тоже предложили место и который хотел воспользоваться возможностью прославиться, естественно, отказался. Фу Сюань не смог этого сделать, поэтому обратился к Вэй Си Сюэ.
Вэй Сиянь был замкнутым человеком, вел себя сдержанно и редко общался со своими одноклассниками.
Естественно, Фу Сюань не знал его семейного происхождения и думал, что он просто сирота, родители которого умерли, поэтому он в точности копировал его картины.
Эта картина была работой Вэй Си Сюэ, чтобы выразить свои чувства после того, как его бросила семья Нин. Он излил все его нежелание, боль, тоску и печаль.
Она сломала его обычный устойчивый стиль и прекрасно сочетала в себе красоту классицизма со свободой и легкостью абстракции. В сочетании друг с другом это потрясающе.
С С этим шедевром у Вэй Си Сюэ появился шанс стать одним из лучших художников маслом своего поколения. Но Фу Сюань украл его работу и подал на него в суд за нарушение авторских прав.
Выгнанный из дома семьи Нин, Вэй Сисюэ остался беззащитным и был вынужден заключить с Фу Сюанем внесудебное соглашение, пообещав навсегда оставить живопись маслом.
Боль от того, что он больше никогда не сможет взять в руки любимую кисть, настолько ощутима, что Вэй Сисюэ теряет мужество жить.
Теперь, когда Чжоу Юншэн уехал из школы, он писал в своей мастерской в резиденции Нин, а не с братьями и сестрами, поэтому Фу Сюаню было трудно заниматься плагиатом.
Срок сдачи работ все ближе и ближе, он наконец забеспокоился и сделал несколько телефонных звонков, соврав Чжоу Юншэну, что учитель разрешил ему собрать работы братьев и сестер.
После того как Чжоу Юншэн положил трубку, его глаза слегка потемнели.
Он внимательно осмотрел работы на мольберте, изменил несколько неудовлетворительных мест, а затем отнес их в кабинет Нин Синянь, когда краски высохли.
Сегодня были выходные, и Нин Синянь работал дома. Он серьезно изучал толстые документы, каждые десять минут проверяя монитор, и обнаружил, что подросток, как обычно, стоит перед чертежной доской, и почувствовал в душе огромную уверенность. Он никогда никуда не уйдет, всегда будет стоять на одном месте и ждать его.
Эта мысль пришла к нему так неожиданно, но от нее он почувствовал себя счастливым.
Когда он пришел в себя, студия была пуста, и его охватило знакомое чувство тревоги. Если бы он столкнулся с подобной ситуацией на работе, то немедленно позвонил бы Чжао Цзюню, чтобы тот нашел ее. Но поскольку сегодня у него был отпуск, он решил пойти сам.
Как только он положил бумаги, в дверь постучали, и Нин Синян нетерпеливо спросил: "Кто там?"
"Это я". Голос подростка был чистым и приятным.
Нин Си Нянь на мгновение напрягся, пришел в себя, немедленно выключил компьютерное видеонаблюдение, аккуратно разложил беспорядочные папки, быстро подошел к дверям, остановился, подошел к стеклянной дверце книжного шкафа, поправил волосы, чтобы убедиться, что он красив, только после этого улыбнулся и открыл дверь в комнату: "Вей Си Сюэ, быстро входи".
Он, естественно, взял подростка за белое запястье и подвел его к двуспальному дивану, где хотел налить чашку кофе, но почему-то счел это неуместным и сбежал вниз на кухню, чтобы налить чашку молока, которое подогрел, прежде чем осторожно поднести к столу.
Чжоу Юнь Шэн чувствовал себя очень комфортно, когда Нин Си Нян обслуживал его, но на его лице было польщенное выражение, красные щеки и пара ясных и влажных глаз персикового цвета. Нин Синян был настолько очарован, что почти не мог контролировать себя.
Если это пустяк, подросток никогда не проявит инициативу, чтобы приблизиться к нему.
"Ну что ж..." Чжоу Юншэн робко посмотрел на него, поджал тонкие красные губы и тихо сказал: "Я хочу участвовать в конкурсе масляной живописи".
"Конкурс масляной живописи? Я знаю, а что, больше нет мест? Я сейчас же позвоню и найду для тебя одно, и ты пройдешь в финальный тур".
Как мог Нин Синянь упустить возможность сделать большой вклад? Кончики его пальцев уже набрали ряд цифр и собирались нажать кнопку.
Консорциум "Нин" был крупнейшим спонсором этого художественного мероприятия, поэтому получить место финалиста было проще простого.
"Нет, нет". Чжоу Юншэн поспешно схватил его за руку, его маленькое лицо покраснело от волнения: "У меня уже есть место".
Нин Синян обнял его и, поглаживая его мягкие волосы, подавил волнение в своем сердце и спросил: «Почему?»
Мертвый извращенец, средство для поедания тофу просто из ряда вон выходящее. Чжоу Юншэн втайне скрипнул зубами, опустил голову и неопределенно сказал: "Могу ли я отправить эту картину на конкурс?"
Только тогда Нин Синянь заметил раму 22х14, стоявшую у его ног, и, когда он поднял защитную крышку, перед ним появилось детское толстенькое личико Нин Ваншу.
Крошечный ребенок сидел на корточках на земле, одетый в свободную белую рубашку с высоко засученными рукавами, подняв две короткие толстые руки, чтобы художник мог разглядеть его испачканные краской ладони.
У его ног лежал холст, покрытый крошечными отпечатками рук, который, по его мнению, явно был шедевром, и поэтому он улыбался так ярко, даже ярче, чем солнечные блики, заливавшие фон.
Тот, кто создал картину, вложил в каждый штрих любовь и нежность, теплые краски заняли почти весь холст, надежда, радость, безмятежность, ощущение жизненной силы и счастья разлились по всему полотну, когда оно было открыто.
Нин Синянь был заворожен. Он почти забыл, когда в последний раз видел улыбающееся лицо своего сына.
"Могу ли я взять эту картину на конкурс?" Чжоу Юншэн осторожно коснулся его руки.
Только тогда Нин Синян пришел в себя и, моргнув кислыми глазами, ответил: "Да, конечно".
После некоторого молчания он добавил: "А когда вы напишете портрет и для меня?"
Он никогда бы не признался, что завидует своему сыну.
"Хм..." Чжоу Юншэн кивнул и аккуратно надел защитную крышку на раму.
Фу Сюань, словно спасителя, увидел Чжоу Юншэна, который пришел отдать свою работу, поднял холст и долго рассматривал его, а когда узнал, что ребенок на картине - всего лишь плод его воображения, наконец вздохнул с облегчением: пыль осела.
Он знал, что картина будет выделяться, она была такой яркой, такой полной очарования и эмоций, произведением любви, изливавшимся из его сердца и души.
Неприкрытая жадность в его глазах дала Чжоу Юншэну понять, что он попал в ловушку.
Вернувшись домой, Нин Ваньшу задремал, Чжоу Юншэн помог ему устроиться в углу кровати и поцеловал в покрасневшие щеки, прошептав: "Прости, что использовал тебя. Но я буду сопровождать и защищать тебя до конца своих дней, пока ты не состаришься".
Он осторожно вернулся в свою комнату, и Нин Синянь позвонил в нужное время, расспрашивая его о том, где он был в течение дня, с кем встречался, что говорил, что делал и так далее.
Его все более властная и собственническая натура заставляла Чжоу Юншэна смеяться и плакать.
"Си Сюэ, Си Сюэ, ты здесь?" — раздался голос Чжао Синьфан из-за двери.
Чжоу Юнь Шэн повесил трубку, быстро переоделся в домашнюю одежду, открыл дверь и спокойно посмотрел на нее.
Чжао Синьфан нанесла легкий макияж, выделив пару больших и ярких миндалевидных глаз, уже поздняя осень, но она все еще одета в чистое белое платье-халат, нарочито заниженный вырез не может прикрыть глубокое декольте, пара стройных белых бедер в сексуальной позе слегка сведены вместе, все более очевиден ее демонический участок тела.
Готовы ли вы соблазнить меня? Не затянет ли она его в трясину прелюбодеяния? Глаза Чжоу Юншэна слегка вспыхнули.
Чжао Синьфан почувствовала себя весьма гордой, когда увидела, что молодой человек явно начал избегать ее взгляда.
Она очень хорошо понимает плохую мужскую натуру и владеет изощренными методами. Даже такой мастер, как Нин Си Нянь, который разбирается в людях, может попасться на ее крючок, не говоря уже о таком невинном молодом человеке, как Вэй Си Сюэ.
Ребенок с аутизмом, у которого оба родителя умерли, больше всего жаждет тепла матери.
Родители Вэй Си Сюэ оставили ему огромное наследство, пусть и не такое большое, как у консорциума Нин, но достаточное для того, чтобы обычный человек мог есть и пить несколько жизней.
Чжао Синьфан долго думала и наконец решила перетянуть Вэй Сисюэ на свою сторону и использовать его в своих целях.
Не только женщины, но и мужчины никогда не забудут тот первый раз. Чжао Синьфан хочет стать первой женщиной для Вэй Сисюэ.
"Невестка, что с тобой?" Чжоу Юншэн был оттеснен Чжао Синьфан в угол стены, над его головой и слева от книжного шкафа у каждого есть камера, изображение чрезвычайно четкое, но и крупный план.
Чжао Синьфан даже не поняла этого, она уперлась руками в стену по обе стороны от щеки мальчика, потерлась о него своей полной грудью, ее голос был ленивым и нежным: "Я расстроена, я хочу немного поговорить с тобой. Твоего старшего брата целый день нет дома, мне одиноко одной".
Чжоу Юншэн затаил дыхание, его щеки покраснели, а шея сжалась, когда он уже собирался проползти у Чжао Синьфан подмышкой.
"Чего ты боишься? Боишься, что я тебя съем?" Чжао Синьфан развеселилась, схватила его в охапку, сжала челюсти и поцеловала.
Поцелуй был очень коротким, всего две секунды, после чего подросток с трудом оттолкнул ее. Из его глаз хлынули слезы, и он сразу же бросился в ванную комнату, где его вырвало в унитаз, едва не захлебнувшись желчью.
Черт возьми, вот почему ему никогда не нравились женщины, несмотря ни на что.
На потолке ванной комнаты была установлена камера, которая бесшумно снимала происходящее.
Лицо Чжао Синьфан вспыхнуло зеленым и белым, она и подумать не могла, что собеседник так отреагирует.
Разве нормальный мужчина не должен схватить ее в объятия и делать все, что захочет? Смущенная, разгневанная, но еще более напуганная, она подошла к двери и пригрозила строгим голосом: "Вэй Си Сюэ, если ты посмеешь рассказать Си Няну о том, что произошло сегодня, я скажу ему, что ты пытался меня изнасиловать.
Я его жена, а ты просто ублюдок из ниоткуда, и посмотрим, кому он решит поверить".
Подросток застыл на месте, затем облокотился на унитаз и задрожал, казалось, что он боится и плачет, долго ждал, пока Чжао Синьфан уйдет, а затем медленно поднял голову, показав бледное, чрезвычайно бледное лицо и покрасневшие глаза.