часть 11
Коул проснулся в объятиях незнакомки. Она ещё спала, и ее грудь медленно вздымалась и опускалась. Коул немного понаблюдал за ней, пока его мысли не просветлели. Затем он подался вперёд и поцеловал ее в последний раз. Тайком вышел из комнаты, как зверь, крадучись на цыпочках собрал свою одежду по дому.
Это была небольшая, но уютная квартирка в одном из домов на окраине, где редко рыскали военные, а люди старались вести привычный образ жизни.
Натянув на себя брюки и свитер, Коул вышел на улицу. Прислушался к призрачным звукам, ещё спящего города. Первые лучи солнца будят лучше всяких слуг, когда ты все время на взводе. После он возник в баре лангустов, где провёл ночь и встретил очаровательную официантку, что сейчас мирно спала в своей квартире и возможно даже верила в то, что проснётся не одна.
Коул пробежался взглядом по обшарпанным стенам с металлическими обивками у пола, по столам, сгруженным в углу, по барной стойке и по престарелому бармену. Взглянул в глаза самого города.
- Морэнтэ... - прохрипел тот.
Коул одарил его одной из тех своих улыбок, что сражали наповал и мужчин, и женщин.
- Это не должно больше повториться Коул, - сказал мужчина.
Казалось, оружие Коула не попало в цель, хотя это скорее у Нормана выработался иммунитет.
Коул сел за одни из стульев и медленно кивнул.
- Я знаю.
- Но все равно пришёл. Ты очень рискуешь.
Норман протер стакан и поставил его на полку позади себя.
- Здесь я могу побыть никем. Мне это необходимо.
- Знаю.
Коул прошёлся взглядом по бутылкам, выставленным в ряд на полке. По их пустым этикеткам и разноцветным жидкостям. Посмотрел на пол у себя под ногами. На щели между досок, куда с лёгкостью могло закатиться кольцо и исчезнуть в подвалах, где хозяйничал Норман. Подумать только, под ним сейчас находились тысячи жертв этого старика. И ни усталый взгляд, ни трясущиеся руки, даже не навели бы тебя на мысль о истинном предназначении этого места. Ему по-прежнему казалось странным, что после смерти своих шлюх Норман оставлял их здесь. Превращал в пепел и ровными рядами выставлял коробки в своих подвалах. Старик был сумасшедшим, это уж точно. Однако было в нем понимание и сострадание ко всем заблудшим душам. Коулу нравился его скептицизм и социальная гибкость. К тому же, они всегда неплохо ладили, и Норман часто приходил в хрустальный дворец. Он был одним из тех, кому хотелось продавать. Коул всегда знал, что товар будет в безопасности. Норман любил то, чем занимался. Ещё он понимал Коула и знал через что тот прошёл. В некоторой степени он был ему как отец. Парень неизменно возвращался в его перекошенный бар за советом или с тяжелой ношей. А ещё Норман работал на Мориса и Коул был уверен, что тот должен знать куда запропастился Эдгар, ибо он отказывался верить, что тот так внезапно отправился на секретное задание. У его брата было так много тайн. Между ними всегда была стена из недосказанности, но чем старше они становились, тем острее ощущалось ее зловещее давление на их взаимоотношения.
Первым нарушил тишину, воцарившуюся между ними Норман:
- Я же уже сказал, что не знаю где твой брат. Даже если ты просидишь здесь всю неделю, у меня не появится третий глаз.
Коул поднял взгляд.
- Ты точно не знаешь где он?
- Я как со стеной говорю, - проворчал старик. – Знал бы, давно уже тебе сказал. Твое лицо мне уже примелькалось за эти недели, и ты распугал половину посетителей пока не снял свой мундир. Но это, - он указал на его лицо. – Не переделаешь. Ты каким был аристократичным мальчишкой, таким и остался. Холёный, аж противно.
- Ты как всегда щедр на комплименты.
- Я вообще-то серьезно. Заявишься сюда сегодня вечером, и я силой тебя выпихну отсюда.
- Ага...
Губы Коула передернула едва заметная улыбка и он вновь опустил взгляд себе под ноги.
- Тебе не надоело скакать вокруг него как заводная кукла? – спросил старик, беря ещё одни стакан.
- Вокруг кого?
- Того, кого ты так гордо называешь братом.
Даже не смотря на Нормана, Коул знал, что тот скорчил гримасу отвращения.
- Эдгару нужна помощь.
- Ты твердишь это уже добрых лет пять.
- Потому что, это правда. - Коул взглянул на Нормана. – Он может совершить смертельную ошибку.
- Ну и пусть катится в бездну, - отмахнулся от него Норман. – Эгоистичный мальчишка, презирает всех вокруг, кроме себя.
- И у него есть на это право.
- Если ты сейчас опять заведёшь свою песню про то, как ему было тяжело я проломлю себе башку. Я уже сотню раз слышал о том, как ему не повезло. Про отца садиста и его давлении на него с детства, о его сестре, о том, что с ним сделало светское общество и о всех тех потерях, что он пережил. Но хочу напомнить, что и ты рос в том же мире. С тем же давлением и обязательством.
- Это другое. Эдгар наследник и...
- Да знаю я кто твой Эдгар. Я про то, что ты пол жизни заботился о нем. А кто позаботится о тебе? А? – Норман взмахнул руками и чуть не задел стакан. – Это ты лишился родителей, и ты вечно таскался с Льюисом и был безотказным. У тебя спросили нравится ли тебе то, во что тебя втянули? А? Сомневаюсь, - мужчина покачал головой. – Ты так долго притворялся и делал то, чего от тебя требовали, что забыл о том какого это, просто жить.
- Эдгар тоже исполнил свой долг. Наше положение почти одинаковое.
- Ключевое слово - почти.
- Это правда. Он генерал и если ошибётся, то умрет особенно теперь, когда его не хранит незримая рука госпожи.
- Ну хоть тут ты не подставил свою задницу по полной программе. Ты же знаешь, я не одобряю всю эту тему с Магистром. Хоть ты и наслушавшись бредней твердишь о новом мире, святых и великих целях. Он развязал Гражданскую войну. Бизнес пришёл в упадок. Мужик убивает на право и на лево, а его приближенные... Считаю, что ты совершил крупную ошибку вступив к ним. И да, да, прежде чем ты начнёшь говорить о своём долге перед своим дядей я скажу, что это не причина. Оттуда можно выйти только вперёд ногами. И вообще, все это очень сомнительно. Лучше бы ты был как твой брат в этом плане. Он то всегда вставал на дыбы.
- И его ждали последствия. То, что он не соглашался с отцом принесло раздор в семью.
- Помяни мое слово, его матери стоило отравить мужа, как только он начал слетать с катушек.
- Льюис невиноват. И он совсем не так плох.
- Конечно. Это в тебе говорит надуманная вина.
- Совесть, - поправил парень.
- Да какая к в бездну совесть?! Ты таскаешься за ними как собака, не перечишь, не сомневаешься вслух. Это подчинение взглядам, а не совесть. Ты как бесхребетная скотина, только и делаешь, что заботишься о них всех.
Коул надулся от грубого высказывания.
- Я не бесхребетный, - буркнул он.
- Тогда скажи Льюису, что тебе не нравится то, что ты делаешь.
- Сейчас я служу лишь Магистру.
- Вечно кому-то ты служишь, - отмахнулся от него Норман. - Лучше скажи мне вот чего ты хочешь сам?
Коул нахмурился, но ответил:
- Узнать, где Эдгар.
Старик снова отмахнулся от него.
- Я его про жизнь спрашиваю, а он мне все про скот. Чего ты хочешь действительно? Вот что бы ты делал, если бы не было войны, Магистра и твоей надуманной ответственности за брата?
Коул задумался.
- Во-первых моя ответственность не надуманная, но... наверное не будь разрухи вокруг то... - он выдержал паузу. – Я бы хотел покоя. Жил бы где-нибудь в уютном месте, разводил волков и... и был с той, кого люблю. И так всю жизнь.
Но Коул жил в мире, где свобода подавалась как рабство, в войне находили мир, а за незнание называли силой. И все его мечты были лишь мечтами. Он понимал это. Знал, что не в его силах сотворить подобное, даже ради себя самого.
Брови Нормана поползли вверх, а губы искривились в скептичной ухмылке.
- Звучит смертельно скучно, конечно, - заявил он. – Но все же лучше, чем днями напролёт заниматься не пойми, чем и торговать собой.
- Я не торгую собой.
- Все, кто служит Магистру торгуют собой.
В баре воцарилась тишина. Только скрип полотенца, скользящего по стеклу, резал пространство. И все же здесь царило умиротворение, хрупкое и незримое. Как будто они оказались в далеком прошлом. Словно и нет мира по ту сторону окна.
Первым это первобытное состояние нарушил Коул:
- Почему ты так суров по отношению к моей семье?
Норман чуть не подавился водой, которую только что отпил из кружки.
- Одна фамилия ещё не делает вас семьей, - процедил тот. – К тому же, если ты ведешь себя как слепец, то я-то прекрасно вижу всю картину.
- Ты думаешь, что им плевать на меня?
- Вы грызётесь с братом, а твой псевдоотец виновник нашего знакомства, в то время как псевдомать не была против. Как думаешь, что я думаю?
- Изабелла была против. Она была в ярости и не разговаривала с Льюисом потом ещё с месяц.
- Будь ей не плевать на своих детей, то она бы отравила мужа.
- У женщин, что носят фамилию Морэнтэ не по рождению нет прав. Ты же знаешь. Остаться вдовой хуже смерти.
- Все лучше, чем жить так.
Коул вздохнул и лёг на стойку.
- Пообещай мне, что если что-то узнаешь про Эдгара, то скажешь, - попросил он.
- Ладно.
- И не видь в Эдгаре Льюиса. Он не такой. Ему просто тяжело. Потеря убивает его.
- А тебя?
Коул вздрогнул и его взгляд, устремлённый в пустоту, потемнел.
- Я ничего не терял.
- Прям уж. Помнится ты был в восторге от той девчонки.
- Она всегда была его. Не моя.
- Потому что ты уступил.
- Эдгар любит ее. Все изменилось с ее появлением. Он изменился.
- Хватит пускать сопли на мою стойку, - проворчал Норман. – Так сладко говоришь, что у меня сводит скулы.
Коул поднялся и взглянул ему в глаза.
- Ты такой засранец, - усмехнулся он.
- Проваливай уже в свой штаб или куда ты там ходишь. И прошу тебя не появляйся здесь. Торговля и так ни к черту. Не хватало ещё всего этого революционного дерьма под моей крышей.
Коул улыбнулся и поднялся со стула. Окинул взглядом помещение, на секунду задержавшись на Нормане и не сказав ни слова вышел. И как только он переступил порог вывел руну. Взмах. Поворот. Вспышка.
Коул открыл глаза и довольно обнаружил, что стоит возле хорошо знакомых ворот. Солдаты на посту ему кивнули и прокричали приветствие. Парень неспешно двинулся к дому. Уже у входа метусили люди. Здесь всегда было беспокойно. Хоть распорядок солдат они с Ребеккой и постарались хорошо организовать, задач у них все рано было много. Судя по времени, сейчас как раз закончилась первая тренировка и они спешили на завтрак.
Коул вздохнул. Ему бы тоже не помешало сходить на тренировку, а то прирежут где-нибудь за углом. Кого потом винить в потере сноровки?
У самых дверей парень внезапно понял, как сильно не хочет заходит во внутрь и резко остановился. Сбежал по ступеням и потратил добрых минут десять, чтобы обогнуть дом и оказаться на задней террасе. Здесь его и перехватила блондинка.
- Пропадаешь Коул.
Знакомый женский голос, с нотками недовольства и насмешки, заставил его улыбнуться. Повернувшись, он все же скорчил провинившуюся гримасу.
- Бекка... - протянул он. – Следишь за новенькими?
- Новеньких не было уже две недели, - объявила девушка. – Если бы ты изволил находиться здесь почаще, то знал бы.
- Ну не дуйся. Ты же и без меня справилась.
Ребекка изогнула бровь и, поджав губы, ткнула ему в грудь папкой.
- Вы бросили меня здесь с Джеем разгребать бардак. Я уже нормально не спала дней пять!
- Ты и правда выглядишь не очень.
Взгляд Коула скользнул по ее лицу. Бледность и синяки поселились на нем. Парень непроизвольно посочувствовал тем, кем она командовала последние дни. На пределе Ребекка бывала не просто раздражительной и ледяной, она становилась настоящей мегерой.
- Про Эдгара ничего не слышно? – с беспокойством спросила она.
- Нет. Ушёл и поминай как звали, - пожал плечами Коул. – Но не переживай, если бы с ним что случилось, нам бы уже пришла похоронка.
- Не шути так, Коул, - Ребекка укоризненно на него глянула. – Ты же сам видел, что с ним творится последние полгода. Вечно куда-то пропадает и ходит как тень. Иногда как посмотрит, так и кровь в жилах стынет, словно за глазами души вовсе нет.
- Любитель драмы, - усмехнулся парень.
- Мне иногда так завидно твоему хладнокровию. Тебе будто совсем не страшно за него.
- Я просто его знаю Бекка. Если он что и вытворит, то уж точно не что-нибудь в духе депрессивных подростков.
Повисла пауза, и Коулу стало так дискомфортно, что хоть вой. Разговоры о брате вырезали из него остатки самоконтроля.
- Я волнуюсь, - призналась девушка.
Ее взгляд тут же потускнел, и Колу сочувственно сжал ее предплечье.
- Я предупреждал тебя Бекка. Позволишь бабочкам в своём животе порхать по его воле и все кончится так... - он обвёл взглядом пространство. – В одиночестве. Смятении. Печали. Волнении и тревогах.
- Ты же знаешь, что все не так просто, - выдохнула она.
- Знаю Бекка, и оттого сочувствую.
Ребекка взглянула ему в глаза и улыбнулась.
- А что насчёт твоих бабочек Коул?
- О, они мертвы, красотка, - рассмеялся парень.
- Думаю Эдгар выбрал меня не потому, что я хороший вариант, - неожиданно заявила она. – Ты сказал, что все дело в семье и в вашем отце, но... Мне кажется я ему и правда нравлюсь.
- Я надеюсь, что ему не плевать, но хочу заметить, что он исчез невесть куда и никому не сказал. Никому.
- Думаешь ей бы, он сказал?
- Ей, он говорил все, - честно ответил парень.
Ребекка вздохнула и прижав папку к груди сказала:
- Мне нужно на завтрак, к остальным. Пойдёшь со мной?
- Нет Бекка, хочу проветриться и потренироваться.
- Ладно.
Девушка пошла в дом. Коул наблюдал как растворяется ее силуэт за стеклянной дверью и думал откуда в ней столько сил. Даже зная, чем все может обернуться для неё, Ребека продолжала идти напролом. Неужели она так сильно любила?
Коул сплюнул и побрел по тенистым аллеям. Дошёл до стеклянного склада, обошёл его кругом и, выйдя на ровный газон, остановился у водоема. Его взгляд упёрся в стенд с оружием по другую сторону. Он вздохнул. Нужно потренироваться. Его живот заурчал в протесте. Стоило пойти с Ребеккой и поесть. Есть жуткую кашу или что ещё похуже, было не по нему. Поэтому парень ещё немного поглядел в своё отражение на воде и двинулся к дому, а точнее к кухне. Влез через окно, перепугал пару тройку брауни и, стащив сыр, ягоды и вино, побрел по коридору в сторону бывшего кабинета Льюиса. Сейчас туда никто не заходил. Это идеальное, белоснежное помещение, оставалось стерильным и без него. Никто не решался менять там что-то. И на удивление дело было не в страхе, а в уважении. Также они не касались спальни Изабеллы и ещё одной гостевой в угловой комнате. Где голубые стены и белоснежная тюль.
Белое безмолвие. Коул замер на пороге кабинета. Ещё хуже, чем он помнил. Даже на стул было страшно садиться. Вдруг что. Поэтому он рухнул на пол. Открыл бутылку и, поставив тарелку с ягодами, вывалил туда ломтики сыра. Это нельзя было назвать полноценным блюдом, но Коул считал, что для завтрака самое то.
Он отпил немного вина и приятное тепло разлелось по телу. Потом ещё немного. И ещё. И вот уже кабинет не такой отталкивающий.
Его взгляд упал на одну из полок. В рамке фото семьи, счастливой и беззаботной. Когда они такими были? Ему там чуть больше восьми, мать склонилась к нему и что-то говорит на ухо, Льюис и Изабелла смеются, отец держит Эдгара. Коул отвернулся. В доме не было других воспоминаний о том, что он потерял, кроме как фото в кабинете Льюиса и ещё пара, в комнате самого Коула. Все. Больше никаких упоминаний о том, что у Льюиса Морэнтэ был брат, а у того была жизнь. Ни портретов, ни воспоминаний. Все осталось в их доме на побережье, где Коул не был уже очень давно. После похорон он поклялся, что не зайдёт туда без острой на то причины. И дом законсервировали. Подумать только, туда никто не заходил уже столько лет. Наверное, даже паркет соскучился по обитателям. Ждёт, когда по нему пройдутся, а может даже станцуют.
Коул отставил бутылку и встал. Обойдя стол, он все же уселся на стуле. Осмотрелся. Кабинет казался очень большим во всех смыслах, из-за белого цвета. Парень провёл рукой по столу. По подлокотникам. По стопке бумаг. Это документы из министерства. Верхний ему был знаком – оповещение об описи имущества и заморозки счетов, в случае если наследник не заключит брак и не вступит в наследство в течении года. Как глупо. Если правительство хотело забрать у них деньги, могло просто издать указ обо всех изменниках. Нет, им нужны именно браки. Не надеются ли они всерьёз, что рост семей остановит войну? Любовь лучше пуль? Устаревший слоган. Люди сами захотели пойти на смерть, и нести ее в массы. Никакая любовь здесь не поможет. К тому же большинство, будут как Эдгар, женятся на первых встречных. Хорошо, что хоть не буквально. Хотя Коул мог поклясться, что брат просто решил, что женится на той, кто первая зайдёт в его кабинет в разгар дня и Ребекка по глупости совершила эту ошибку. В любом случае брак может спасёт его от хождения по мукам. Может даже поможет прожить чуть дольше. Но Коул и сам в это не верил. Эдгар не из тех, кто легко отпускает прошлое. Он всю жизнь несёт этот груз. Ни забывает. Ни прощает. Это одна из причин почему во время его отсутствия, Коул особенно внимательно следил за новостями о Ройсе, его близких друзьях и всех, с кем он работает. Врятли Эдгар забыл. Его нож ещё пронзит ни одно сердце. В этом Коул не сомневался.
Его взгляд упал на дверь. Как же ему не хотелось выходить отсюда. Он знал, что уже всем известно, что сегодня ночью государственная армия дважды напала на южные границы. Об этом ему рассказали солдаты на посту. Странно, что Ребекка не напомнила об этом. В любом случае подобное происшествие означало неминуемый отъезд. Но в тайне Коул надеялся, что до возвращения брата, никто не имел власти на такое. Однако Магистр давил на них всех. Когда Коул в последний раз видел его, тот был не в духе. Читал какие-то статьи о короне. Тогда Коул с трудом убедил его, что если тот вышлет его в церковь, то некому будет руководить новобранцами здесь, что была откровенная ложь. Но надежда, которая жила в парне, видимо была настолько сильной, что Магистр отмахнулся от него и согласился. Вообще в последнее время мужчина прибывал в какой-то тоскливой задумчивости. И как же Коулу это было на руку. Крест запрещал буквально всего его. Уже через месяц без девушек и вина, он бы сошел с ума.
Коул снова взглянул на дверь. Его слух улавливал голоса. Он вздохнул. Всё-таки нужно идти. Встав из-за стола, он пошёл к двери и уже взявшись за ручку обернулся. Бутылка, миска с клубникой, обертка от сыра, белоснежная комната. Он открыл дверь.
Решил все же забрать карты и направился в библиотеку, где его уже ждали. От неожиданности Коул замер на пороге, потом сморщился и только потом улыбнулся. Опираясь о стол, спиной к нему стоял Эдгар и что-то читал.
- К завтрашнему вечеру нужно организовать поход, - говорил он не поворачиваясь. – Думаю, можно уже взять кого-то из новобранцев. И ещё мне нужен Мук. Во-первых, я уверен, что он опять стащил мою печать, а во-вторых, нужно чтобы он изготовил руны. Сделаем по ним полосу препятствий солдатам.
Эдгар обернулся и, увидев брата нахмурился.
- Думал это Джей, - быстро проговорил он.
Коул смерил брата взглядом. Вроде ничего не поменялось. Разве что щеки чуть впали и круги под глазами стали менее заметны. Все также чёрная форма. Золотые пуговицы. Недовольство во взгляде.
- Где ты был? – спросил Коул.
- Я же сказал Ребекке.
- О том, что Магистр нашёл тебе новую работу?
- Типо того.
- И Льюис об этом ничего не знал?
- Ты говорил с отцом?
Коул кивнул.
- В любом случае Магистр не всем с ним делится, - ответил Эдгар.
- О тебе всем. Так ему легче тебя анализировать. Сам знаешь.
- Значит, не счёл нужным.
- Или ты лжёшь.
Эдгар окинул брата ледяным взглядом. Устроился на столе и вздохнул.
- Опять будешь устраивать сцены?
На комнату туманной завесой опустилась тишина.
Отойдя к окну, Коул снова взглянул на брата. Что-то изменилось. Определённо. Но что, он пока понять не мог. Раньше он ходил как призрак, а теперь стал больше походить на того, в чьих жилах течёт кровь. В пору было радоваться, но...
- Тебя не было месяц, - наконец заговорил Коул. – Даже люди Мориса не знали где ты.
- Теперь тоже ходишь к Морису?
- Я волновался.
- Не стоило.
- Я хочу правды. Неужели твоя ненависть ко мне лишает тебя уважения?
- Во мне нет ненависти.
- Тогда скажи правду.
- Я уже все сказал, - выдохнул Эдгар. – Лучше подай мне карту северного побережья.
Коул потянулся к цилиндрической вазе, возле окна, где стояли скрутки карт. Взял с нужными пометками и протянул брату. Когда тот вытянул руку и край его формы подъехал, оголяя запястье, Коул швырнул карту обратно и перехватил его руку.
- Что ты делаешь? – возмутился Эдгар вырываясь.
Однако хватка Коула не ослабла, а наоборот стала неразрывной. Он попытался задрать край формы выше, но ткань была слишком плотная. Хотя и так ему были видны яркие рубцы на запястье брата. Когда он перевернул его руку, то обнаружил, что те опоясывают ее всю.
- Что это за хрень? – прорычал он.
Эдгар все же вырвал руку.
- Нечего, что могло бы касаться тебя, - огрызнулся он.
- И много их? Шрамов?
- Я же сказал, это не твое дело!
- Покажи сейчас же Эдгар. Ты же не хочешь, чтобы я сам раздел тебя.
- У тебя бы не получилось. Не забывай, что должен мне подчиняться.
- Возможно, когда меня попросят положить конец невинной жизни, - сказал Коул. – Убить ребёнка. Мужчину или женщину. Чью-то жену, которая жила добро и честно. Но в мои обязанности не входит молчать. Особенно у меня, все же есть некое превосходство в виду общей крови.
Коул посмотрел в глаза брата, опустевшие от всяких мыслей. Сделал шаг вперёд распаленный от гнева. Он лучше других знал, чем заканчиваются стычки с Эдгаром. Но в этот момент он был безрассуднее и бесстрашен. Его осмотрительность испарилась. Он хотел знать, что происходит.
- Покажи мне проклятые шрамы, Эдгар, - потребовал он. – или клянусь...
Эдгар не шелохнулся. Они оба понимали, чем все закончится. Их взгляды были твёрдыми как камень. Плечи напряжены как у человека, готовящегося к атаке.
- Или что? – спросил он.
- Или я заставлю тебя. Я хочу знать, с чем нам жить. Хочу знать, что ты сделал.
- Думаешь так хорошо меня знаешь?
- Я знаю какие чувства ты испытывал последние несколько месяцев.
- Неужели? И какие же?
Коул замер. Наконец он понял, что поменялось. Эдгар больше не страдал. Тень боли и вины спала с его взгляда.
Эдгар покачал головой. Голос стал тверже.
- Ты ничего не знаешь Коул. Ни о том, кем я был ни о том, кем ещё буду и уж точно ни о том, что я чувствую.
Он умолк. Его отсутствующий взгляд все равно обжигал.
Коул вздохнул, его ненависть испарилась, как только он увидел отблески боли в его глазах и услышал отзвуки вины в голосе. Что-то изменилось, но пока не пугающе сильно.
- Я просто хочу для тебя безопасности, - неожиданно для себя сказал Коул. – Хочу понять, что ты делаешь. Хочу, чтобы ты жил, а не разрушал себя.
- У тебя нет права на подобное. Ты не можешь говорить мне о том, что тебя заботит моя жизнь, - говорит Эдгар и его голос приобретает нотки злости. – Ты не можешь говорить, что заботишься о семье, которую разрушил.
Слова ударили его как кулак в челюсть. Он не будет отрицать, что, услышав их, вздрогнул.
- Поворот и круг замкнулся, снова. На том же месте, - хмыкнул Коул. – Ты ненавидел меня слишком долго за то, в чем я не виноват. Я не хотел оказаться с вами и не хотел, чтобы мои родители умерли. Ясно? Я знаю, что тебе было бы проще ненавидеть меня, живи я не в соседней комнате. Но так вышло.
- Это твое оправдание на все, Коул. - Эдгар покачал головой. – Так вышло... сначала Элис, потом Изабелла и Льюис, которых ты отнял, на что я даже не слишком злился, потому что отец переключался на тебя и меня это спасало. Ещё мои друзья. Я молчу про то, что творилось на приемах. Потом была Сара... Ты просто не в состоянии не разрушать мою жизнь. Поэтому хватит пытаться меня спасти и делать вид, что тебе есть дело до меня. Единственный до кого тебе есть дело, это ты сам.
- Мы были детьми...
- Нет... - Эдгар отступил. – Не начинай это снова. Я просто не вынесу слушать весь этот никчёмный бред. Прекрати.
- Ладно.
Он не сказал бы ему как его это ранит даже под страхом собственной смерти.
- А если хочешь знать, что я сделал? – Эдгар снова взглянул на него. – То это, избавление от всех твоих тревог. Гарантия того, что я не налажу на себя руки и не сопьюсь или чего ты там ещё боялся.
Эдгар взмахнул руками.
Коул смотрел на него и понимал, что чтобы он не сделал это была жирная точка. Они потеряли то, что могло позволить им мир. Его голос звучал в голове ещё долго, когда Коул молча ушел. Голос мешался с его собственным криком. Где-то в мозгу, далеко, он был тем пятнадцатилетним юношей, сидящем на мокром камне. Перед его глазами продолжали стоять воспоминания о воде, волосах цвета вороньих перьев, потухшем взгляде, растекающейся крови. О Элис. О Эдгаре. О начале конца.