Герцогиня приручила короля тирана

Внутренний двор дворца наполнился шумом — гвардейцы тренировались в ускоренном режиме, маги чертили круги защиты, архимаги устанавливали барьеры по периметру замка. Стража на башнях была удвоена, а над крышей в воздухе парили зачарованные сферы наблюдения.

Империя готовилась к возможной атаке Люмиель.

В зале подготовки, где раньше обучали магов, теперь находилась и Эвелин. Она стояла одна, в центре круга, вырезанного из серебра и обведённого маноактивной пылью. Рядом стояла Мари, с тревогой глядя на госпожу.

— Миледи, прошу... может, не стоит?..

— Нет, Мари. Я должна. Если... если сила действительно во мне, я обязана научиться управлять ею, — прошептала Эвелин, зажав в кулаках волнение.

Она закрыла глаза и сосредоточилась. Где-то глубоко внутри чувствовалась тёплая пульсация — нечто иное, чем просто мана, но всё же знакомое. Эвелин попыталась соединить её с аурой, вложив в это усилие волю, разум и веру.

Свет начал мерцать вокруг её тела. Мари ахнула. Воздух задрожал, а в самой Эвелин будто что-то открылось — сила и пустота одновременно.

Но в следующую секунду что-то пошло не так.

Внутри будто рвануло, как сломанная нота.

Эвелин широко распахнула глаза, и с громким кашлем рухнула на колени. На белоснежный кафель зала упали капли крови, а по подбородку стекали алые полоски.

— Чёрт... — прошипела она, сжимая грудь, — Почему… не получается?..

Мари бросилась к ней, слёзы блестели в глазах:

— Миледи, пожалуйста! Не делайте так с собой! Вы же вся дрожите... Это опасно! Вы истекаете кровью!

— Я не... сдамся, Мари, — голос Эвелин дрожал, но был полон решимости. — Я должна… узнать, как пробудить Свет... если во мне он действительно есть…

— Но вы можете погибнуть!..

Эвелин оттолкнулась от пола и медленно поднялась, вытирая кровь с губ.

— Если я погибну сейчас… тогда всё, что я сделала до этого, будет напрасным. Я не позволю Люмиель разрушить всё. Я... обязана стать сильнее. Даже если для этого придётся умирать снова и снова…

Мари сжала ладони, дрожа от страха и восхищения.

За дверью раздались шаги — вошёл Арнед.

— Миледи, докладываю: защита по периметру замка активна. Амулеты розданы ключевым лицам. Император и Императрица — под охраной. Но… маги предупреждают: если Люмиель нападёт с силой демона, только Свет сможет остановить её.

Эвелин взглянула на дрожащие от напряжения пальцы.

— Тогда… у меня мало времени. Я должна пробудить его, и должна сделать это до того, как тьма падёт на дворец.

Она стиснула зубы и вернулась в центр круга.

— С этого момента — никакой пощады. Даже самой себе.

Храм был пуст. Только свет от витражей мягко касался пола, а воздух пропитывался святостью и тишиной.

Эвелин, в простом белом платье без украшений, опустилась на колени перед величественной статуей богини Арианы. Она сложила руки замком у груди, её голос дрожал, но в нём звучала сила:

— Прошу тебя, моя создательница... Богиня Ариана... Скажи мне… как пробудить священную силу? Как мне остановить Люмиель, если она продалась демону?..

Молилась. Искренне. Всем сердцем.

Но вдруг...

Её тело обмякло, и Эвелин без сознания упала прямо у подножия статуи.

Темнота сменилась мягким, золотистым светом. Пространство подсознания было словно мир за гранью — туманный, но полный величия. Перед ней — сияющая фигура, окружённая легчайшим ореолом. Лицо мягкое, материнское, наполненное мудростью и печалью.

Богиня Ариана стояла, глядя на Эвелин.

— Ты пришла, дитя моё. Вопрос твой чист, и тревога твоя велика...

Эвелин бросилась вперёд, почти со слезами:

— Прошу! Скажи мне, как пробудить силу света?! Я чувствую её, но она ускользает! Я сражаюсь, но этого недостаточно... Люмиель угрожает всем... она стала сосудом Энгрейна!

Богиня кивнула, и её голос был подобен пению воды:

— Да, дитя. Люмиель — больше не человек. В ней — тьма демона, искажающая её разум и душу. Но остановить её может только свет... истинный, не навязанный, а рождённый в сердце.

Эвелин дрожала.

— Но... почему он не пробуждается? Я стараюсь, я тренируюсь, я... готова отдать всё!

Ариана подошла ближе и положила ладонь на грудь Эвелин.

— Вот здесь. Внутри тебя. Свет не приходит по принуждению. Он пробуждается, когда сердце полностью принимает своё предназначение.

— Но я уже приняла его! — воскликнула Эвелин.

Богиня покачала головой:

— Ты всё ещё боишься. Боишься потерять. Боишься умереть. Боишься, что тебя забудут. Отпусти страх. Позволь себе стать тем, кем ты была рождена — истинной святой, дитя Японии и Империи. Твоё прошлое и настоящее — не враги, а части твоего дара.

Эвелин замерла. В её голове вспыхнули воспоминания: школа в Японии, книги, одиночество… смерть… а потом — эта новая жизнь, Герцогиня, Кронпринц, Мари, Луциан…

Она больше не была просто Эвелин или Аой. Она была обеими.

— Я поняла... Я не боюсь больше. Я... готова.

Богиня улыбнулась, и в её глазах засиял свет:

— Тогда прими мой дар, дитя. Стань тем, кем ты должна быть. Стань Светом, что сожжёт Тьму.

Из груди Эвелин вырвался мощный свет — ослепительный, чистый, золотой. Он заполнил всё пространство, пронизывая её насквозь.

В храме тело Эвелин вздрогнуло.

Её глаза распахнулись, и из зрачков струился мягкий свет. Она поднялась с пола — не шатаясь, не дрожа, а величественно, будто с ней говорили сами небеса.

Мари, которая вбежала в храм, вскрикнула от шока:

— Миледи… вы… вы светитесь!..

Эвелин повернулась к ней. На её лице была тишина и сила.

— Мари... Теперь я готова.

В храм ворвался Арнед. Его дыхание было прерывистым, одежда в пыли и каплях крови.

— Миледи! — почти закричал он. — Первый барьер прорван! Люмиель… она не одна. За ней целая армия. Демоны, монстры… Твари из самой бездны ада…

Мари вскрикнула от ужаса.

Но Эвелин осталась неподвижна. Спокойна. Свет вокруг её тела мягко переливался, словно солнце было внутри неё.

Она шагнула прочь от статуи богини, прошла мимо Арнеда, положив ему руку на плечо:

— Спасибо, Арнед. Теперь ты должен защищать тех, кто внутри. Они нуждаются в тебе.

Арнед лишь молча кивнул, видя в её глазах — не страх, а решимость.

Эвелин вышла из храма.

Свет за её спиной угас, уступая багровому небу, в котором гремели удары тьмы.

Она шла по центральной аллее к дворцу.

Перед воротами она остановилась. Ветер поднимал её волосы, как и те, что вздымались у врага — вдалеке, у разрушенных стен, стояла Люмиель.

Её взгляд, холодный, ядовитый, полный ненависти, был устремлён только на одну.

На Эвелин.

Вокруг Люмиель — монстры, чёрные звери, искажённые лица, крылатые ужасы, мерцающие пламенем бездны. Позади — багровые знамёна с древним символом Энгрейна.

Эвелин прикрыла глаза. И когда открыла — в них полыхнуло сияние.

Ярко-золотые глаза, излучающие тепло, подобное восходу солнца. Мягкий свет струился от неё, пробивая дым и мрак над дворцом.

Мари подбежала к ней, дрожа:

— Миледи… они… они уже близко! Что нам делать?!

Эвелин, не поворачивая головы, тихо, но твёрдо произнесла:

— Мари… иди. Ступай ко всем слугам и дворянам. Пусть соберутся в защитном зале под храмом. Там заклинание, которое я наложила лично. Оно выдержит всё, пока я стою.

— Но… а вы? А вы, миледи?!

Эвелин чуть улыбнулась:

— Я — потомок Арианы. Я их щит. А значит, мне суждено стоять первой.

Мари всхлипнула, но кивнула и побежала прочь.

Эвелин встала перед дворцом. Позади неё — башни, окна, стены, в которых спали её родные, друзья, её Рейналд.

Перед ней — приближающаяся волна тьмы.

И Люмиель, искажённая ненавистью, но всё ещё та, с кем Эвелин могла бы разделить кровь.

— Люмиель! — крикнула Эвелин, и её голос, словно гром, разнесся по полю. — Если ты хочешь меня — иди. Но ты не пройдёшь! Не к семье. Не к народу. Не к моим!

Вокруг Эвелин начала пульсировать аура света, мощная и спокойная, как дыхание самой богини.

Демоны зарычали. Монстры завопили.

Но Эвелин больше не дрожала.

Пока первый барьер, наложенный архимагами и усиленный манией Эвелин, ещё держался — между Эвелин и Люмиель зиял ров пылающего света и теней.

Монстры за спиной Люмиель рычали, мечась в ограниченном пространстве, но не могли прорваться — пока барьер пульсировал защитным куполом.

Эвелин стояла у самой грани света, не отводя взгляда от той, что когда-то должна была быть «святой».

— Люмиель… пожалуйста, остановись. Это всё ещё можно прекратить. Ты ведь не была такой. — голос Эвелин дрожал, но она старалась быть твердой.

Люмиель, стоящая на вершине обломанной арки, словно тень из кошмара, усмехнулась.

— Я?! Была?! — её глаза сверкнули багровым. — Ты вообще знаешь, что значит “быть”? Когда всё, что у тебя есть, — ненависть, холод и голод? Когда тебе шепчет голос из тьмы, обещая, что ты больше не будешь жалкой игрушкой в чужой сказке?!

Эвелин сделала шаг вперёд, её золотые глаза светились всё ярче:

— Ты могла попросить помощи… Я бы… я бы спасла тебя! Мы могли быть сёстрами, Люмиель.

— Ты уже украла у меня всё, Эвелин! — пронеслось, как удар грома. — Ты забрала мою судьбу! Мою семью! Мою силу! МОЮ ЖИЗНЬ!

С каждым словом вокруг Люмиель тьма сгущалась, будто бы сама бездна отзывалась на её боль.

Но Эвелин, не дрогнув, ответила:

— Ты ошибаешься. То, что у меня есть, — не сила. Это выбор. Я выбираю защищать, а не разрушать. Я не забирала у тебя любовь — ты сама оттолкнула её, заключив сделку с тем, кто пожирает души.

Люмиель зарычала, словно её пронзили. Её голос стал низким, с хриплым отголоском демонической природы:

— Я… Я СОЗДАНА, чтобы забрать! Я стану богиней новой эпохи! И ты, Эвелин, падёшь первой.

— Если я паду, то защищая… А ты? Ты просто прячешься за страхом и тьмой.

На секунду Люмиель замерла. В её глазах что-то дрогнуло. Мгновение сомнения. Мгновение боли.

Но голос, чужой и хриплый, раздался из неё:

— «Довольно. Сломай её. Покажи, кто истинная наследница тьмы…»

И в тот же миг по барьеру пронеслась трещина. Свет заискрился. Время шло.

Эвелин крепче сжала меч и вдохнула глубже.

— Если битва неизбежна — я приму её. Но я всё ещё верю… что ты можешь выбрать другой путь.

Люмиель взмахнула рукой — тьма начала собираться в копьё.

— Поздно, сестрица… — хрипло прошептала она. — Теперь или ты… или я.

Чёрное небо прорезал рёв чудовищ. С каждым шагом монстры всё ближе подступали к замку. Их глаза горели алым, когти царапали землю, а из пастей капала мерзкая чёрная слюна.

— Арнед! Сейчас! — крикнула Эвелин, сжав в руке меч, что светился золотым светом.

— Да, моя леди! — громко отозвался Арнед, выхватывая свой клинок.

Он развернулся к воинам, стоящим позади.

— За Империю! Вперёд!

С боевым кличем на чудовищ ринулись рыцари Герцогской стражи, во главе с Арнедом и… Рейналдом, который, в сверкающих доспехах, вырвался вперёд, его меч пылал бело-синим пламенем.

— Эвелин, я прикрою тыл! — бросил он через плечо. — Не дай ей пройти!

Эвелин кивнула и сделала шаг вперёд, навстречу Люмиель.

Далеко позади неё вспыхнули взрывы — магия сталкивалась с демоническими чарами, мечи звенели, и земля дрожала от ярости битвы.

Люмиель парила над землёй. Волосы её развевались, а глаза горели багровым огнём.

— Все они — пепел, Эвелин! Им нет спасения! Я всё заберу у тебя!

— Попробуй, — прошептала Эвелин, и её золотые глаза вспыхнули светом. — Пока я стою здесь — ты не пройдёшь.

Словно по команде, они обе рванули вперёд.

Свет и тьма, две силы, столкнулись в центре поля боя. Их магия ослепляла, их удары отдавались громом по земле. С каждым взмахом меча Эвелин золотой свет срывался в небо, в то время как Люмиель обрушивала на неё заклинания разрушения и тени.

Вокруг дворца бушевала война. Рыцари сражались с монстрами: кто-то падал, кто-то побеждал. Рейналд вёл бой против огромного демона в шипастых доспехах. Арнед прикрывал магов, защищающих последний барьер.

Эвелин слышала крики, чувствовала боль каждого, кто погибал. Но сейчас… она могла думать только о Люмиель.

— Тебе не победить… — прошептала Эвелин. — Потому что ты сражаешься ради себя… а я — ради всех.

С этими словами она подняла меч выше. Свет вокруг неё сгустился, готовясь к следующей атаке.

Кровь текла по щеке Эвелин, капая с подбородка на землю. Платье было изорвано, броня треснула на плече, но её золотые глаза всё ещё пылали, не угасая.

Люмиель стояла напротив, тяжело дыша. Её тёмное платье было изодрано, кожа покрыта порезами, а магия, что бурлила в её теле, искрилась чёрно-красными вспышками.

— Ты... ещё стоишь? — прошипела она, шатаясь.

Эвелин подняла меч, рука дрожала от боли, но она сжала рукоять крепче.

— Пока живы те, кто верит в меня... я не упаду.

Позади, сквозь пелену дыма, Эвелин увидела поле битвы. Половина рыцарей лежала на земле. Кто-то стонал от боли, кто-то уже не двигался. Рейналд, весь в крови, сражался с чудовищем, стараясь держать линию обороны. Арнед, раненный в бок, отбрасывал от себя демона за демоном, но всё чаще хромал.

— Империя... не должна пасть... — прошептала Эвелин.

Люмиель рассмеялась, захлёбываясь собственной кровью.

— Ты глупая... Эвелин... Даже если ты выиграешь... ты потеряешь всё. Этот свет, твои люди, твой муж... Всё! Я заберу!

— Нет! — Эвелин сделала шаг вперёд. — Ты уже всё потеряла, Люмиель. Ты предала не нас... а себя.

Они снова бросились друг на друга. Меч Эвелин столкнулся с чёрным копьём Люмиель. Удар вызвал волну энергии, откинувшую обоих.

Эвелин упала на колени. Колени подогнулись, дыхание сбилось. В ушах звенело. Перед глазами всё плыло.

"Нет... я не могу сдаться. Я... должна..."

И тогда — в самый тёмный миг — она услышала голос.

> «Дитя света... позволь мне вести тебя. Ты готова принять Истинный Свет?»

— Да... да... прошу... — выдохнула Эвелин, закрыв глаза.

И вдруг, вспышка.

Из груди Эвелин вырвался поток света, ослепительный, чистый, как солнечное пламя. Её раны начали затягиваться, одежда окуталась сиянием, глаза запылали ещё ярче. Над её головой возник знак Арианы — символ благословения.

Все, кто сражался — рыцари, маги, Рейналд, Арнед — почувствовали прилив сил, отчего демоны на мгновение отпрянули.

— Это... святая сила... — прошептал один из магов. — Эвелин... она истинная светая!

Люмиель в ужасе отступила. Её магия затрепетала, словно начала разрушаться изнутри.

— НЕТ! ЭТО НЕВОЗМОЖНО! Я БЫЛА ИЗБРАННОЙ! Я!!!

— Нет, Люмиель, — сказала Эвелин спокойно. — Ты была пешкой. А я... стала тем, кто спасёт этот мир.

И она шагнула вперёд — в финальный бой.

Когда Люмиель упала на колени, тяжело дыша, с ранами по телу и злобой в глазах, в её голове раздался знакомый глухой голос демона:

— Дитя… Позволь мне занять твоё тело. И я уничтожу за тебя всех. Я дам тебе всё, чего ты желаешь… Трон, власть, месть. Только скажи: “Да”.

Люмиель, сжав кулаки, закричала:

— Да… Я согласна!!! УНИЧТОЖЬ ИХ ВСЕХ!!!

Её тело начало покрываться тьмой. Из груди вырвался рёв, похожий на вой зверя. Волосы Люмиель стали длинными и алыми, глаза пылали кроваво-красным пламенем, а из её спины выросли демонические крылья. Бледная кожа потемнела, одежда превратилась в рваное чёрное одеяние, словно сотканное из мрака. Теперь перед всеми стоял он — демон Энгрейн.

Эвелин, покрытая кровью и царапинами, отшатнулась. Она не чувствовала ног — её тело было истощено. Сердце сжалось от страха, но именно в этот миг внутри неё раздался знакомый, мягкий голос:

— Дитя… Позволь мне занять твоё место. Ведь теперь бой не равный. Ты устала. Позволь мне стать светом, что рассеет его тьму…

Эвелин закрыла глаза и прошептала сквозь боль:

— Да… Богиня Ариана, я даю добро…

Мгновение — и небо вспыхнуло золотым светом. Ветер резко стих. Из тела Эвелин вырвался мощный поток сияния. Всё поле боя озарилось. Силуэт Эвелин исчез, и на его месте появилась она — богиня Ариана.

Чёрные длинные волосы струились по спине. Белое сияющее одеяние обвивало её фигуру. Глаза, цвета золота, смотрели с печальной добротой. Её голос был чист и мягок, но полон силы:

— Энгрейн… Ты губишь мир, который служит мне… Ты убиваешь тех, кто верит… Ты поглотил душу девушки, жаждущей любви. Остановись. Ты зашёл слишком далеко…

Энгрейн зарычал, скалясь:

— Ариана… Ты опоздала! Этот мир падёт!

Ариана шагнула вперёд, развернув белые крылья света за спиной, и сказала:

— Тогда я защищу его… сама.

И началась схватка света и тьмы.

Ариана и Энгрейн стояли друг напротив друга. В руках богини сиял меч, сотканный из света и чистой маны. У Энгрейна — тёмное копьё, источающее черноту, будто сама ночь вылилась в металл.

Их взгляды пересеклись — свет и тьма, любовь и предательство, память о прошлом, которое не исчезло, а пустило корни в настоящем.

— Если бы ты не возжелал власти... — заговорила Ариана, голос её был тихим, но пронзал, словно клинок. — Если бы ты не предал нас… наша дочь не осталась бы забыта.

Энгрейн нахмурился, сжав копьё, его глаза вспыхнули кровавым гневом.

— Дочь? Не смей… Ты сама отвернулась от неё! Ты выбрала богов, а не её! Ты выбрала мир!

Ариана шагнула вперёд, волосы её развевались, золотые глаза сверкали.

— Я выбрала защитить людей. Но я… я всё ещё помню, Энгрейн… как она плакала. Как её душа разрывалась. Мы с тобой были причиной её одиночества.

— Хватит! — рявкнул Энгрейн. — Они — просто потомки! Слабая кровь! Они недостойны быть наследниками ни моей силы, ни твоего света!

Ариана подняла меч:

— Ошибаешься… Эвелин и Люмиель — обе наши наследницы. В их жилах течёт искра древней силы. Свет и Тьма… две стороны одной истины.

Энгрейн взревел:

— Тьма должна править! Я заберу силу Люмиель и уничтожу Эвелин! И тогда — ни один бог не сможет мне помешать!

— Нет… — прошептала Ариана. — Я больше не позволю тебе разрушать то, что когда-то мы создали…

Они бросились друг на друга. Свет и тьма столкнулись. Земля дрожала, небо надломилось. Вокруг них гасли звёзды и вспыхивали вновь.

И где-то в этой буре, в яростном столкновении древней любви и вечного проклятия, билась душа той, кто была потомком — Эвелин, дитя судьбы, которой предстояло завершить эту историю.

Энгрейн стоял над израненной Арианой. Копьё, наполненное густой чёрной магией, дрожало в его руках, готовое опуститься в грудь богини.

— Ты проиграла, Ариана, — прошипел он. — Я же говорил... тьма всегда накроет свет.

Он поднял копьё для финального удара, но в тот же миг небо разорвал слепящий всполох. Поток света — ослепительно чистого, и тьмы — глубокого и бездонного, ударил с небес, отбросив Энгрейна на несколько метров назад. Земля вздрогнула. Воздух стал дрожать.

Он резко поднялся на ноги, с недоверием и яростью оглядываясь:

— Кто посмел?!

А затем он и Ариана одновременно подняли глаза к небу. Там, паря в сиянии, стояла фигура девушки — волосы, как алая заря, мягко развевались в воздухе. Её глаза... были чистыми, золотыми, как солнечные лучи сквозь рассветный туман.

Она медленно опустилась на землю между Арианой и Энгрейном. Свет и тьма танцевали вокруг неё, не враждуя, но переплетаясь в равновесии.

Ариана задохнулась:

— Эрея... — её голос дрогнул, полон боли и вины.

Энгрейн замер. В его глазах зажглось изумление:

— Ты...

— Да. — произнесла девушка. Её голос был мягким, но властным, словно сама природа говорила через неё. — Я — Эрея. Ваша дочь.

Ариана и Энгрейн замерли, осознав — перед ними та, кого они оба потеряли. Их дитя, забытое, отвергнутое, обречённое...

Эрея шагнула вперёд. В её глазах не было ни гнева, ни страха. Только усталость и... сострадание.

— Я рада видеть вас... матушка. Отец.

— Но то, что вы устроили... — она повернула голову то к Ариане, то к Энгрейну. — ...не принесло ничего, кроме боли. Посмотрите вокруг. Империя почти разрушена. Люди гибнут. А вы оба… всё, что вы сделали — пытались уничтожить друг друга.

Она закрыла глаза.

— Я хотела, чтобы мои потомки жили в мире. Но вы отреклись от меня. Ты, мать, ради света. Ты, отец, ради власти. А теперь вы оба забыли, ради чего вообще сражаетесь.

Эрея посмотрела на Эвелин и Люмиель, израненных, едва живых. В них отражались обе стороны — свет и тьма. В них текла её кровь.

— Отдайте их мне. Это мои наследницы. Не ваши. Я позабочусь о них. Я сохраню в них и свет, и тьму. Без войны. Без ненависти.

Тишина. Мир, казалось, застыл в ожидании ответа.

Энгрейн медленно выпрямился, его копьё всё ещё было в руке, но больше не дрожало от ярости. Он смотрел на Эрею, будто видел призрак.

— Ты... выжила? — голос его стал хриплым, чужим. — Я чувствовал... пустоту. Думал, ты исчезла вместе с тем, что осталось от моей души.

Эрея лишь посмотрела на него спокойно.

— Ты не пытался найти меня, отец. Ты искал власть. Ты предпочёл боль.

— Я искал силу, чтобы защитить тебя! — вспыхнул Энгрейн, сделав шаг вперёд. — Мать отдала тебя в мир смертных, отреклась от тебя, будто ты была ошибкой! Она бросила тебя! А я... я хотел отвоевать для тебя место среди богов!

Ариана тяжело поднялась на ноги. Белое одеяние было запятнано кровью, глаза — полны скорби.

— Я не отреклась... я хотела, чтобы ты жила. Не как оружие. Не как дитя войны. А как человек, свободный от проклятия, что повисло над нашей любовью.
Её голос был тихим, но в нём не было слабости.
— Ты не понимаешь, Энгрейн. Я отдала её миру, потому что если бы ты нашёл её раньше — ты бы сделал её тенью своей боли.

Эрея опустила взгляд.

— Вы оба потеряли меня. Не потому что хотели, а потому что выбрали свои цели выше меня. Но я простила вас. Потому что я — не вы.

Энгрейн стиснул зубы. Его тёмная мана клубилась вокруг тела, но дрожала, теряя форму.

— Ты хочешь, чтобы я сдался? Чтобы отступил?

— Нет, отец. — Эрея шагнула ближе. — Я хочу, чтобы ты вспомнил, кем ты был до того, как стал демоном. Тем, кого мать когда-то любила. Тем, кто мечтал о мире, а не о разрушении.

Молчание.

А затем — трещина в его броне. Энгрейн отвёл глаза. Его копьё медленно опустилось к земле.

— Ты выглядишь, как она в молодости. А в глазах — моё отражение. Чёрт возьми... — он рассмеялся горько, с надрывом. — Вот что получилось из нашей любви...

Ариана подошла ближе. Она смотрела на него без злобы.

— Ещё не поздно, Энгрейн. Позволь нашей дочери завершить то, что мы с тобой не смогли.

Эрея вытянула руку к отцу.

— Выбор за тобой. Я не буду убивать тебя. Но если ты не остановишься — мне придётся.

Энгрейн долго смотрел на неё. Тьма боролась в его сердце с остатками чего-то человеческого.

И тогда…
Он протянул руку… и коснулся её ладони. Вспышка света и тьмы объяла их. Мир замер.

Ариана и Энгрейн медленно отделились от тел Эвелин и Люмиель. Их божественные образы стояли в нескольких шагах, словно тени прошлого, что наконец-то отпустили всё, что держали веками.

Эрея подошла к девушкам. Ветер тихо колыхал её волосы, а звезды на небе словно замирали в ожидании её слова. Она опустилась на колени между Эвелин и Люмиель, протянула руки и нежно коснулась их лбов.

—Данною мне властью… Я — та, кто таит в себе Тьму и Свет… Та, кто борется за право Жизни и Смерти… — её голос эхом разнесся по разрушенному полю битвы, и даже демоны вдалеке замерли в благоговейном страхе.

Свет и тьма переплелись в её ладонях, образуя тонкую нить баланса.

— Даной мне имя моё... Я — Богиня Справедливости и Правосудие… Эрея…

Волна силы прошла через землю. Эвелин покрылась мягким золотым светом, как восходящее солнце. Грудь её дрогнула… и она задышала. Глаза её дрогнули под веками.

Люмиель, в свою очередь, окуталась тёмным, глубоким сиянием — не зловещим, но сдержанным, мудрым, как ночь. Она судорожно вздохнула, её руки дрогнули.

Эрея поднялась, в глазах её был покой. Она посмотрела на обеих девушек, словно мать, что впервые увидела, как её дети выбрались из темноты.

— Живите. Не как враги. А как те, кто был рождён судьбой. Сестры по крови, по судьбе… И пусть сила моя ведёт вас истинной дорогой. Без проклятий прошлого.

Она медленно пошла к Ариане и Энгрейну. Оба смотрели на неё со смесью боли и гордости.

Эрея остановилась перед ними.

— Вы дали мне жизнь. Но только сейчас я обрела её по-настоящему. Покойтесь. Этот мир больше не нуждается в битвах между Светом и Тьмой. Теперь — будет Право и Равновесие.

С последним словом три фигуры — Эрея, Ариана и Энгрейн — медленно растворились в лучах утреннего света, поднимающегося над горизонтом.

Небо стало чистым.

А внизу, на поле боя, Эвелин слабо открыла глаза.

— …Я… жива…?

А чуть дальше, Люмиель медленно приподнялась, в глазах — слёзы и осознание.

Наступил новый рассвет.

Эвелин медленно поднялась на ноги, ощущая, как её тело ещё слабо, но в груди билось живое, полное силы сердце. Ветер мягко тронул её волосы, унося с собой остатки пепла и боли.

Рядом, шатаясь, поднялась Люмиель. Её глаза были полны непонимания и вины. Она огляделась по сторонам — разрушения, кровь, тела… и всё это — из-за неё.

— Эт… Это… всё из-за меня…?— голос Люмиель был дрожащим, почти шепотом.

Эвелин подошла к ней и без колебаний протянула руку.

— Давай вернём всё на свои места… вместе.

На мгновение Люмиель стояла, не веря. Но затем её рука дрожащими пальцами сжала ладонь Эвелин. Губы задрожали, и впервые за долгое время из её глаз потекли слёзы.

И тогда — из их грудей вырвались две нити: одна — чистого, сияющего света, другая — глубокой, мягкой тьмы. Они не враждовали, а переплетались, создавая круг баланса. Небо над ними вспыхнуло, и над разрушенным полем разлился сияющий купол.

—Свет и Тьма… не враги… а части одного целого… — прошептала Эвелин.

Как по команде, демоны начали исчезать, рассыпаясь пеплом. Их крики заглушались хрустальным звоном, будто небесные колокола смывали зло. Оставшиеся чудовища падали без следа, тьма рассеивалась.

И вдруг, по полю начали подниматься упавшие. Арнед с трудом приподнялся, моргая в изумлении. Рейналд, с раненым боком, ощутил, как его раны начали заживать. Его глаза расширились, когда он увидел Эвелин, стоящую среди света и тьмы, держащую Люмиель за руку.

Один за другим — рыцари, маги, даже простые стражи — начинали оживать. Люди открывали глаза, с трудом поднимались, оглядываясь в недоумении и восторге.

Эвелин и Люмиель стояли в самом центре возрождённой надежды, их руки всё ещё крепко сжаты. Всё, что было разрушено — начало медленно восстанавливаться.

Рассвет разгорался всё ярче.

Сегодня… началась новая эпоха.

Люмиель помогала магам восстанавливать развалины с помощью элементов земли. Эвелин лечила раненых граждан, которых ей приводили стражники. Спустя неделю Империя снова процветала. Эвелин сидела в саду среди цветов. Но её тихий покой разрушил крик Рейналда.

— ЭВЕЛИН!!! — позвал он.

Эвелин посмотрела на супруга, не понимая.

— А? Чего ты кричишь?

Рейналд упал перед ней на колени и дрожащими руками потянулся к её животу.

— Э-это правда? Т-ты... беременна?

Эвелин рассмеялась и взяла в свои ладони лицо Рейналда. В его глазах блестели слёзы.

— Да, дорогой... Скоро у нас будет ребёнок...

Рейналд положил лицо на её колени и обнял её за талию.

— Спасибо... Спасибо, Эвелин!

Рейналд не мог отвести взгляда от лица Эвелин, в котором светилась радость и надежда. Он осторожно погладил её живот, словно боясь потревожить маленькую жизнь внутри.

— Мы справимся, — тихо прошептал он. — Вместе.

Эвелин улыбнулась и, почувствовав тепло рук Рейналда, ощутила, как в её сердце растёт сила и уверенность. Несмотря на все испытания, впереди была новая жизнь — их общее будущее.

В саду вокруг них мягко колыхался ветер, и казалось, что сама природа благословляет их союз и новую надежду для Империи.

Прошло девять месяцев. Настал день родов. Эвелин лежала в покоях, окружённая акушерками и лекарями, которые внимательно следили за её состоянием. Вдруг дверь распахнулась, и вбежал Рейналд.

— Дорогая! — воскликнул он, подбегая к ней.

Эвелин схватила его за волосы, глаза горели смешанной болью и упрёком.

— Чёртов Кронпринц!!! — прошипела она. — Это из-за тебя!!! Рейналд!!! Чёртов тиран!!!

Рейналд, сжав кулаки, кричал в ответ:

— Прости, дорогая! Я придумаю магию, чтобы уменьшить боль в родах! Чтобы ты не страдала! Я сделаю всё, чтобы тебе было легче!

Эвелин тяжело дышала, лицо её было бледным от усталости, но в глазах сияла глубокая радость. Вокруг стояли лекари и акушерки, осторожно завернувшие новорождённых в тёплые пелёнки.

— Родились двойняшки — девочка и мальчик, — объявил один из лекарей, передавая малышей Эвелин.

Девочка унаследовала от Рейналда чёрные волосы и глубокие тёмно-синие глаза, а мальчик — платиновые волосы и серебристый цвет глаз, как у самой Эвелин.

Эвелин с трудом подняла взгляд и улыбнулась:

— Они… наши… дети…

Рейналд, стоявший рядом, не скрывал слёз счастья. Осторожно взяв девочку на руки, он положил руку на живот Эвелин, словно благодарил судьбу.

—Ты молодец, Эвелин! — тихо прошептал он, глядя в её глаза, — Спасибо тебе Эвелин за все...