Часть 19 «когда не осталось воздуха»
Ночь.
Штаб объят огнём.
Предатели внутри.
Связь — мертва.
Охрана — разбежалась.
Кто-то из своих открыл ворота. Кто-то, кому она доверяла.
Хаос.
С улицы слышны автоматные очереди. Крики.
Сигнализация воет, но уже никто её не слушает.
Внизу горит склад. Пули, взрывы, огонь — всё слилось в адскую симфонию.
Адриэль в крови. Рука прострелена. Но она бежит. Не останавливается.
Где он? Где Ходж?
— Где ты, чёрт возьми... — шепчет сквозь зубы, хватая пистолет второй рукой.
Она слышит его голос по рации. Обрывки. Только одно:
«Они... окружили... не прорывайся...»
Она прорывается. С автоматом. С горящими глазами.
⸻
Спустя десять минут...
Комната охраны. Развороченная. Везде тела. Кровь. Запах гари. Ходж сидит у стены, прижимая к боку окровавленную повязку. Он цел. Он дышит.
Адриэль влетает внутрь. В её глазах небо и ад в одном лице.
Она замирает, видя его живым. Секунда. Две.
И всё. Она больше не может.
Падает рядом на колени. Сжимает его за плечи, как будто убеждается, что он настоящий. Что он не исчез.
— Ты... — её голос срывается. — Ты идиот... Почему ты не сказал, что они идут?!
— Я не хотел... чтобы ты полезла.
— А ты думал, я просто брошу тебя умирать, как очередную пешку?!
Она замирает. Его глаза рядом. Близко. Слишком близко.
Он не отвечает. Смотрит. Молча.
— Я... я не должна была...
Она стирает кровь с его лба, и её руки дрожат.
— Я не могу так больше, Ходж. Понимаешь?
Он дышит тяжело. Молчит. Тело болит. Но глаза полны только ею.
— Я устала быть сильной. Устала от стен, от железа, от контроля.
Её голос — шёпот, надрыв, крик души.
— Я не могу больше делать вид, что мне всё равно, если тебя ранят. Или убьют.
Пауза. И потом — взрыв:
— Ты мне нужен, слышишь?! Чёрт возьми, нужен.
Она ломается. Не как слабая. Как женщина, которую слишком долго учили выживать, а не чувствовать.
Слёзы катятся по лицу. Горячие. Настоящие.
— Я ненавижу себя за то, что чувствую.
— А я — люблю это в тебе, — Ходж шепчет, сжав её ладонь.
Она прижимается лбом к его плечу, сжимая его рубашку до боли.
Он одной рукой обнимает её. Медленно. Тяжело. Как будто держит ураган. Но он не отпускает.
— Я боялась быть уязвимой.
— А я ждал, когда ты наконец станешь настоящей. Не железной. А живой.
⸻
И так они остаются: в комнате, залитой кровью и огнём, в объятиях, где нет слов — только истина.
Не пули, не сила, не власть. А она. Её слёзы. Её голос.
И он — единственный, перед кем она позволила себе рухнут