Часть4
Ночной воздух был плотным, как дым сигарет и пепел сгоревших обещаний. Заброшенный ангар, в котором мы договорились встретиться, казался нарочно выброшенным из времени: бетон, металл, запах железа и мокрого пороха.
Он пришёл первым. Стоял, как всегда — непреклонно. Массивный, будто выточен из гранита. Взгляд твёрдый, резкий. И всё же — он ждал.
Я вошла молча. За спиной — мои люди. Они остались у выхода. Его — я не видела. Он пришёл один.
— Ты знал, что встреча на моей территории — уже риск, — говорю я, останавливаясь в нескольких шагах от него.
— И всё же пришёл. Это делает тебя или очень глупым, или очень уверенным.
Он едва заметно склонил голову.
— Я пришёл, потому что слишком многое поставлено на карту.
И пауза.
— И не всё из этого — деньги.
Я прищурилась. Он играл слишком тонко, и я не знала — манипуляция ли это, или он и правда начинает распутывать что-то большее, чем просто контрабандные маршруты и сделки.
— Говори, — коротко кидаю я. — Что ты нашёл?
Он молча достаёт планшет и запускает видео. Камеры наблюдения. Изображение дрожит, но я узнаю одного из людей из своей команды. Он ведёт переговоры. С теми, кто раньше принадлежал Ходжу. Имена совпадают. Лица — те же.
— Перебежчики, — тихо говорю я.
— Они тебя продали, Адриэль, — отвечает он. — Но теперь они продают тебя мне. А завтра — кому-то другому.
Я вскидываю взгляд. Он говорит спокойно, почти равнодушно. Но в его голосе нет насмешки. Только жёсткий, практичный подход. Как у человека, который понимает: предательство — это лишь механизм, а не драма.
— Ты хочешь их ликвидировать вместе? — спрашиваю, подойдя ближе.
Он не отвечает сразу. Вместо этого делает полшага ко мне. Мы почти на одном уровне, хотя физически — он выше, сильнее, массивнее. Но власть — она не в мышцах.
— Я хочу понять, можно ли с тобой идти дальше. По одной крови. По одному пути. Не по чувствам — по расчёту.
Пауза.
— А если чувства помешают, то и их мы пережжём.
Я на миг замираю. Его слова — как лезвие, что едва касается кожи, не раня, но предупреждая. Он предлагает не союз. Он предлагает выживание. Вместе.
— Тогда начнём с них, — говорю я, принимая планшет.
— По одному. Без шума. По нашей системе.
Он молча кивает. И в его взгляде я впервые вижу не только уважение. Там — что-то большее. Что-то, что нельзя назвать. Что-то, что пока живёт в тени.
Мой штаб — это бетон и металл, чёрный стеклянный стол, пронизанный лампами точечного света, и голограммы над планшетами. Здесь всё дышит точностью. Холодной, как ствол на затылке.
Ходж стоит с другой стороны стола, уперев ладони в край. Его руки будто вырублены из камня. Я ощущаю в нём ту силу, что не нуждается в демонстрации. Его вес молчит за него.
— Ты не видишь? Они не просто продались, — говорю я, кидая на стол фотографии. — Они перекроили маршрут через юг. А это значит, что поставки в Восточную часть будут контролировать они, а не ты. Не я.
Он хмуро смотрит на карту, наметив стрелкой новый путь.
— Мы прикроем этот канал. Жёстко. Через тех, кто их снабжает.
— Ты не понимаешь. Они уже внутри. И мои, и твои, Ходж. Это не внешняя операция. Это язва.
Я говорю резко. Громче, чем нужно. Он поднимает взгляд — и в этом взгляде я вижу что-то вспыхнувшее. Он почти шагнул ближе. Почти.
— Я понимаю. Лучше, чем ты думаешь. Но ты ведёшь себя так, будто всё это твоё. А это — уже наше, — говорит он низко, твёрдо, как будто это не обсуждается.
Молчание. Он дышит тяжело, словно сдерживает гнев, но не выходит за рамки. А я стою перед ним, между нами — только воздух и план мести.
Я:
— Я не делю территорию. Ни с кем.
Он:
— Тогда не называй меня союзником. Я не играю в игрушки.
Я медленно провожу пальцами по голографической линии маршрута.
— Хорошо. Тогда играем в правду. Ударим по ним. Вместе. Но каждую деталь мы утверждаем вдвоём. Я не позволю тебе действовать за моей спиной.
Он кивает. Неохотно. Я вижу, как это даётся ему тяжело — отдать хоть часть контроля. Но он это делает. Ради чего? Ради выгоды? Или уже не только?
Он:
— Я не привык быть ведомым. И уж тем более — делить сцену.
Я:
— Тогда тебе придётся привыкнуть. Или умереть.
Пауза. Мы смотрим друг на друга. И в этом взгляде нет злобы. Там — уважение. Сложное, тяжёлое, как сплав. Мы оба лидеры. Оба не отступим. Но в этом столкновении что-то сдвинулось.
Он:
— Удивительно. Ты хрупкая, но у тебя внутри — сталь.
Он отводит взгляд. Почти улыбка.
— Это... чертовски раздражает.
Я:
— А ты как камень. Глухой, тяжёлый и холодный. Но в нужный момент — ты не падаешь, а держишь. Это... почти ценно.
Мы оба делаем вид, что не услышали то, что только что сказали. Но тишина после слов — будто воздух зарядился током.
И пока наши руки прокладывают путь к зачистке, наши взгляды время от времени цепляются. Быстро. Осторожно. Но это уже не просто холодный расчёт. Это — ржавый ключ к чему-то, что не признается вслух.