Глава 23
Лалиса
Мы обошли часовню сбоку, прежде чем этот безумец поставил меня на землю.
Мой наемник.
Мой муж.
Парень, который разбил мне сердце.
Чонгук Чон.
Я знала это. Я знала, что это он с самого начала. Несмотря на его отрицание, несмотря на эти чертовы глаза, я, блядь, знала и позволяла ему лгать мне, чтобы сохранить рассудок. Черт, разве не для этого я обманывала себя? Теперь прятаться от правды было некуда.
Я оттолкнула его руки, как только он опустил меня.
— Не прикасайся ко мне. У тебя больше нет права прикасаться ко мне! — зашипела я на него, стараясь придать своему тону холодную, жестокую язвительность, чтобы скрыть обиду и шок, которые я испытывала.
Он уставился на меня, мышцы на его челюсти напряглись.
— А я-то думал, ты будешь рада, что тебе не придется выходить за Джимми Де Луку. — Его голос был холодным. — Виноват. Может, мне найти кого-то, кто вернет мозги в его бесполезный череп, и исправить ошибку?
— Ты никогда не сможешь исправить те ошибки, которые сделал передо мной, — обвинила я. — И ты думаешь, я хочу быть твоей женой?
Чонгук шагнул вперед, его грудь столкнулась с моей.
— Не заблуждайся, Лалиса. Ты не моя жена.
Я могла лишь смотреть на него, когда он наклонился вперед, заглядывая мне в лицо.
— Ты всего лишь моя пленница. Это просто бизнес. Де Луку нужно было убрать. Я выполнил свою работу. Ренато приказал выдать тебя замуж за кого-то из семьи — я исполнил свой долг. Для меня все это просто работа. Ничего личного.
Моя пощечина застала его врасплох, и его голова резко повернулась от силы удара.
— Я ненавижу тебя, — выплюнула я, кипя от ярости. Альтернативой были слезы, а я не собиралась доставлять ублюдку такого удовольствия.
Я подняла руку, чтобы ударить его снова, и на этот раз он быстро, как хлыст, схватил меня за запястье.
— Это чувство, миссис Чон, полностью взаимно. А теперь мы зайдем внутрь и обсудим правила твоей новой реальности, а затем я продолжу свой чертов день. Ты моя пленница, и будешь делать то, что тебе скажут. Джимми хотел красивую трофейную жену, чтобы трахать ее и выставлять напоказ. У меня нет такого соблазна. — Он окинул меня взглядом с головы до ног. — В тебе нет ничего, что мне нужно, так что веди себя хорошо, или твоя жизнь станет намного сложнее, чем уже есть.
Его глаза встретились с моими, и я вздрогнула от его бесстрастного взгляда. Разумеется, я знала, что он в контактных линзах — теперь знала, — но дело было не только в цвете. Часть меня отказывалась верить, что это Чонгук, потому что мужчина с бездушными глазами был слишком далек от парня, которого я когда-то любила.
— Что с тобой случилось? — спросила я почти шепотом. Услышав мой вопрос, он застыл. — Что случилось с парнем с беззаботным смехом, который писал стихи под звездами?
Чонгук изучал меня, и я изучала его в ответ. Я заметила, как напряглась его челюсть, а в глазах появилось отсутствующее выражение. Его массивное, покрытое татуировками горло дернулось, когда он сглотнул.
— Ты. — Его голос был тяжелым. — Ты случилась со мной, и я никогда не прощу тебя за это. Разговор окончен. Мне неинтересно ковыряться в нашем прошлом. Упомянешь его еще раз, я перекину тебя через колено и заставлю кричать. Хотя, может, именно этого ты и добиваешься.
К моим щекам прилил жар, а рот открылся от шока.
— Ты свинья, — пробормотала я.
— Может быть, но я также твой муж. Быть женатым на тебе и держать тебя под контролем — часть моей работы, а я очень талантлив в своем деле.
— И что это за работа? Исполнять приказы? Убивать людей? Пытать? — выплюнула я.
Чонгук просто кивнул.
— Да, и многое другое. Считай это единственным предупреждением не провоцировать меня. Во всем этом нет ничего личного, и я готов использовать свой опыт и навыки, чтобы заставить тебя подчиниться. Будь идеальной пленницей или пострадаешь от последствий.
— Ты не просто холодная, бездушная машина... ты – тиран.
Он медленно кивнул.
— Да, для тебя, да, я именно такой. Считай меня судьей, присяжными и палачом. Тем, кто решает твою судьбу.
— Ты опьянен своей властью! Тебе доставляет удовольствие заставлять женщин подчиняться твоим требованиям?
— Не всех женщин. Только тебя. А теперь тащи свою задницу внутрь. Мне надоело быть бесплатным развлечением для мужчин.
Я открыла рот, чтобы возразить — конечно же, я не могла просто так сдаться без боя. Но он не дал мне шанса. С тяжелым вздохом он снова закинул меня себе на плечо и направился к дому.
Рука с силой опустилась на мою задницу, когда я заерзала.
— Нам нужно кое-что сделать, чтобы этот брак стал официальным.
Он пронес меня через весь дом, и я перестала брыкаться и кричать, потому что, честно говоря, это было чертовски неловко. Все на нас пялились. Я зажмурилась и всем сердцем возжелала оказаться в комнате Чонгука— там, где никто не смотрит. Я всегда терпеть не могла, когда люди лезли в мою личную жизнь, а сейчас это перешло все границы. Со всех сторон раздавались крики на итальянском. Сначала поздравления, а потом — куда более непристойные комментарии, все, конечно же, на тему брачной ночи. Мужчины, наблюдавшие за нами, решили, что Чонгук несет меня в комнату, чтобы закрепить брак. Все они были животными. Я ненавидела каждого из них.
Он поставил меня на пол только перед комнатой и достал из кармана ключ, чтобы открыть дверь.
Я продолжала украдкой смотреть на мужчину, который, как я теперь точно знала, был единственным, кого я когда-либо любила.
Ранее, когда я пыталась найти сходства, именно их я и видела. Теперь же я замечала только различия. Его жестокость и холодность. Его непреклонность.
— Никто не входит и не выходит, пока я не скажу, — обратился он к своему подчиненному, сжимая мою руку так, что я была уверена, что на ней останутся синяки.
Глаза молодого парня переместились на меня.
— Включая ее... И нет необходимости пялиться на нее. Отводи глаза, когда она рядом, — резко бросил Чонгук со всей теплотой замерзшей реки.
Что случилось с Чонгуком Чоном, что превратило его в этого безжалостного, бессердечного убийцу? Ты можешь просто спросить его. Конечно, ведь остановиться, чтобы задать глубокие, личные вопросы, когда на тебя нападают, — это совершенно нормально.
Он открыл дверь и стал ждать. Я остановилась на пороге.
— Мне перенести тебя через порог? Не думал, что ты суеверная.
Я шагнула в комнату и бросила на него злобный взгляд. Он медленно вошел и запер нас на ключ. Мир вокруг стал необыкновенно тихим. Гнев и шок от случившегося в церкви уже утихли, но я все еще была в замешательстве.
Чонгук окинул меня взглядом с головы до ног.
— Повернись, — резко приказал он.
— Я не буду консумировать этот брак, — твердо заявила я. — Я отказываюсь. Протестую. Я не даю согласия на твои прикосновения, ясно?
Я подняла подбородок и скрестила руки на груди, потому что, если честно, не знала другого способа справиться с этим мужчиной. С тем, кто разбил мне сердце, а теперь, столько лет спустя, выследил меня и заставил выйти за него замуж.
— Тем не менее, я уже попробовал твои соки, cara... и ты уже выкрикивала мое имя, пока мой палец был в твоей заднице. Думаю, этот корабль отплыл.
— Да, но это было до того, как я узнала, кто ты.
Он мрачно усмехнулся. Это был звук, вырванный из прошлого.
— Значит, ты хотела трахнуться с грубым незнакомцем, но не с парнем, о котором ты якобы заботилась много лет назад? Звучит логично. Ты все еще достаточно высокомерна, чтобы думать, что я захочу засунуть свой член куда-нибудь в тебя?
Я вздрогнула от ледяной насмешки в его тоне и пожала плечами.
— Главное, что мы поняли друг друга.
Он полез в карман, доставая складной нож. Лениво раскрыл его, и острие поймало солнечный свет, падающий в окно.
— А теперь вернемся к делу. Я сказал, повернись. Тебе лучше привыкнуть следовать инструкциям, Лалиса, иначе твоя новая жизнь будет очень болезненной для тебя.
Я насмешливо хмыкнула.
— Болезненной? Как будто ты способен причинить мне больше боли, чем уже причинил. Что ты сделаешь? Побьешь меня? Порежешь? Изнасилуешь? — Я снова пожала плечами. — Делай, что хочешь. Ничего другого я от тебя и не ожидаю.
Мышцы на каменной челюсти Чонгука дернулись, пока он наблюдал за мной. Молча, он оттолкнулся от двери и двинулся ко мне. Я повернулась, пытаясь обойти его, но он быстро обвил рукой мою талию и притянул к себе.
— Однажды, моя дорогая жена, ты поймешь, что эти маленькие акты неповиновения и провокации опасны. Ты осознаешь, как сильно я сдерживаюсь, только когда я выйду из себя. Так что будь осторожна, — сказал он.
Я не понимала, почему, но его слова разожгли во мне жар. Что-то в том, как его голос понизился, когда он заговорил о возможной потере самоконтроля. Он звучал как прежний Чонгук, смелый, обаятельный парень, которому я так легко отдала свое сердце. Он предупреждал меня, чтобы я не нарушала того механического, роботоподобного хладнокровия, которое он выработал за годы нашей разлуки.
Но я хотела разрушить его стены. Хотела уничтожить его, как он уничтожил меня. Почему он должен сохранять спокойствие и невозмутимость, пока я превращаюсь в горячий комок чувств?
Раздался характерный треск, а затем проклятый корсет платья ослаб. Лиф обвис, когда он разрезал ленты на спине. Горячее дыхание коснулось моего обнаженного плеча, посылая мурашки по всему телу. Он провел большим пальцем по коже, и мне пришлось сдержать себя, чтобы не выгнуться в ответ, как кошка.
— Твой самоконтроль не в моей власти. — Я обернулась. — Ты не можешь винить меня за его потерю.
Его взгляд встретился с моим, а затем опустился ниже.
Цветные контактные линзы. Такой простой способ скрыть выразительные зеленые глаза. Внезапно мне так сильно захотелось увидеть их настоящий цвет, что у меня перехватило дыхание.
Я была почти уверена, что сползший лиф и прозрачный бюстгальтер без бретелек, выданный персоналом этим утром, не оставляли простора для воображения. Мне было плевать. Я не собиралась быть единственной, кто страдает. И не собиралась сходить с ума в одиночку.
Его взгляд скользнул по мне, вызвав новый прилив жара.
— Сними это и прими душ, — произнес он тихим шепотом, тем не менее, это был приказ.
— Почему? Тебе не нравится хоррор-шоу, в которое ты его превратил? — Я взмахнула рукой, указывая на залитый кровью бок в белом платье.
Он склонил голову набок, в его глазах читался вызов.
— Не я привнес тьму в нашу историю, — сказал он.
Что? Он схватил платье сзади и дернул его вниз, оставив меня в трусиках и бюстгальтере, который едва сходился. К счастью, дамы, которые помогли мне подготовиться к свадьбе, снабдили меня чистым нижним бельем.
Чонгук отбросил платье и отступил назад.
— Но я тот, кто покончит с ней , — загадочно сказал он и снял пиджак.
Я наблюдала, как его рубашка, когда-то белая, а теперь красная от крови, упала на пол. Затем он потянулся к ремню, выдернув его из петель брюк так, что внутри у меня все сжалось.
— Что ты делаешь? — спросила я.
Он расстегнул молнию на брюках и снял их. На нем остались лишь черные трусы, и я уставилась на его четко очерченный член, прижатый к животу. Ничего не могла с собой поделать.
— Я сказал тебе принять душ. Даже позволил тебе идти первой. С любезностью покончено, жена.
Затем он сбросил трусы, и мое внимание переключилось на его голый член, красный, с потеками предэякулята на кончике, толстый, и угрожающий на вид. Он был твердым. Все это возбудило его. Значит, я все-таки влияла на него на каком-то уровне, пусть даже на самом примитивном.
Осознав, что пялюсь на его член, я развернулась и усмехнулась, но смешок застрял у меня в горле. Попытка сохранить невозмутимость провалилась.
— Ага, как будто я позволю тебе...
Я не успела договорить. Он обхватил меня сзади и поднял. Его кожа была горячей. Она обжигала меня везде, где прикасалась. Я стояла спиной к нему, и его член упирался в верхнюю часть моей задницы.
— Тебе не нужно позволять мне что-либо. Я не прошу разрешения. — Чонгук понес мое извивающееся тело в ванную.
Там бесцеремонно опустил меня на пол и закрыл дверь.
Он кивнул в сторону душевой кабины.
— Залезай.
— Нет! Ты не можешь просто приказывать мне, — процедила я, понимая, что лгу. Конечно, он мог.
Чонгук вытащил ключ из двери и зажал его в зубах, затем протиснулся мимо меня и вошел в огромную душевую кабину. Он протянул руку к ливневой насадке, расположенной намного выше моего роста, и положил на нее ключ.
Затем он взялся за ручки крана. Включилась вода, и я изо всех сил старалась не пялиться на его обнаженную спину. Мужчина был произведением искусства.
Толстые вздутые мышцы, туго натянутые во всех нужных местах и выпирающие в других, свидетельствовали о чистом физическом совершенстве. Его кожа была коричневой от загара, такой же, какой я ее помнила. Татуировки были другими, новыми, как и шрамы. Так много шрамов. Спина Чонгук была картой той жизни, которую он прожил без меня. Мои глаза зацепились за скопление точек, похожих на старые пулевые ранения, и за еще один шрам — неровный бугристый, как будто зазубренное лезвие безжалостно изрезало его плоть.
Он протянул руку и схватил меня за плечо, увлекая под воду и прерывая мое разглядывание.
— Прекрати! Я не хочу... — начала я, но он уже подставил мое лицо под струю воды, льющуюся из огромной насадки.
— Я не хочу видеть любую часть другого мужчины на тебе, не говоря уже о его останках, размазанных по твоему лицу, — прорычал он, его грубые пальцы провели по моей щеке, стирая брызги крови.
Вода текла в глаза, не давая мне их открыть. Я попыталась возразить, но набрала полный рот воды и сжала губы.
Рука Чонгук лежала у меня на затылке, удерживая меня именно там, где он хотел.
Горячая вода струилась по моему телу, пропитывая нижнее белье и делая кружево прозрачным.
Наконец, посчитав, что мое лицо достаточно чистое для него, он позволил мне отступить, и вода образовала между нами занавес.
— Пытаешься утопить жену в первый день брака? — рявкнула я.
Он проигнорировал мои слова и шагнул вперед, позволяя воде литься ему на голову и стекать ниже, по красивой, рельефной груди. Кровь Джимми Де Луки смылась в сток, стирая свидетельства безумия последнего часа.
Он выдавил длинную струю геля для душа на свою большую ладонь, растер между руками до образования пены, после чего начал мыть грудь. Я просто стояла там и смотрела, поскольку не могла пройти мимо него. Я была мокрая, в одном нижнем белье и начинала мерзнуть. Он тщательно вымылся и в самом конце его руки опустились к напряженному члену. Я ненадолго задержала взгляд на том, как его рука скользит по твердой, покрытой венами длине, прежде чем заставила себя отвернуться.
— Ну, полагаю, это ответ на мой предыдущий вопрос. Тебя действительно возбуждает, когда женщина находится в твоей полной власти и ты можешь делать с ней все, что тебе заблагорассудится.
— И снова — только если это ты.
Я задрожала, и Чонгук заметил. Отступив на шаг, он втянул меня под горячие брызги. На этот раз я смогла наклонить голову вперед, чтобы вода попала на шею и немного ослабила напряжение. Но не до конца. Я не была настолько безумна, чтобы расслабиться, когда стояла почти голая в душе напротив татуированного хищника. Он снова потянулся за гелем, выдавил немного на ладонь и протянул мне.
— Помойся.
Его короткая команда только разозлила меня. Я была в ярости. Я была на грани слез. Я чувствовала всё сразу, и это должно было куда-то деться — иначе я бы просто взорвалась. Невозможно было удержать в себе столько эмоций одновременно.
Я оттолкнула его руку.
— Не указывай мне, что делать. Я же сказала, что не собираюсь выполнять твои приказы, так что можешь просто отвалить.
Лицо Чонгук оставалось бесстрастным, словно оно было высечено из камня. Как ему удавалось сохранять такой невозмутимый вид? Это впечатляло и чертовски раздражало. Я хотела, чтобы он сгорал от ярости и разочарования, как я.
— Я сказал, смой кровь, Лалиса, — сказал он низким тоном, который заставил бы кого-нибудь поумнее насторожиться.
— Нет, — вместо этого спокойно заявила я.
Он вздохнул и приподнял одно плечо в жесте поражения. Все оказалось проще, чем я ожидала. Я едва успела подумать об этом, как он шагнул вперед.
— Эй! — крикнула я.
Он прижал меня спиной к стене. Холодные плитки стали шоком для моей разгоряченной кожи.
— Я сказал, помойся. Если не хочешь сама, я сделаю это за тебя.
— Не смей, — прошипела я, поворачиваясь, чтобы избежать прикосновения его горячей кожи к своему замерзшему телу. Мои соски были настолько твердыми, что казалось, они могут порезать стекло, и мысль о том, что Чонгук почувствует, как они упираются в его грудь, что узнает о том, как он влияет на меня... Я не могла этого вынести. Я напряглась, как только его руки опустились на мои бедра.
Они были мыльными и скользкими. Он провел ладонями вверх по моим бокам, потом по животу, и я уперлась руками в плитку, чтобы удержать равновесие.
С безупречной медлительностью и методичностью он начал мыть меня. Его мыльные руки скользили по животу, поднимались вверх по спине, проходили по плечам и шее, стирая каждое место, которого касалась кровь Джимми Де Лука.
И, черт возьми, я не могла его остановить.
И не хотела.
Я так изголодалась по прикосновениям, что его сильные, настойчивые руки, скользящие по моим предплечьям и ключицам, выворачивали меня наизнанку. Так вот оно как — чувствовать себя живой. Я почти забыла.
Его рука обвила мою шею, оттирая засохшую кровь до тех пор, пока вода под нашими ногами не стала розовой. Я тяжело дышала, мое дыхание стало горячим и прерывистым. Тяжелая ладонь осталась на моем горле, пальцы слегка впились в кожу. Я чувствовала, как его голое тело касается моей спины.
— Что мне с тобой делать, topolina? — спросил он меня, его голос был похож на рычание.
Чонгук все еще был возбужден, его член настойчиво упирался мне в поясницу. Другая его рука задержалась на груди, совсем рядом с краем бюстгальтера. Я хотела избавиться от этой чертовой вещи. Мокрое, жесткое кружево казалось совершенно лишним, когда все, чего я жаждала, это почувствовать его кожу на своей. Будто читая мои мысли, он опустил руку ниже, задевая чашки лифчика и провел пальцами по ним, обводя затвердевшие соски, упрямо проступающие сквозь ткань.
Он ущипнул один из них, и я ахнула, вода попала мне в рот.
— Так не пойдет, — пробормотал Чонгук и резким, сильным рывком стянул бюстгальтер, заставив мою грудь выскочить на свободу. Его рука вернулась к гелю для душа, а затем снова коснулась меня. Он начал с левой груди, с того места, где тонкий красный налет засох чуть выше декольте.
— Давай приведем тебя в порядок, — тихо сказал он.
Мое сердце сильно сжалось.
Я закрыла глаза и позволила себе откинуться на него, уступая его силе. Прошло слишком много времени с тех пор, как у меня был кто-то, на кого можно было опереться. И, наверное, я была чертовски слаба, потому что не смогла удержаться. Рука, все еще скользкая от мыла, прошлась по моей груди, нашла сосок и потянула за него. Ноги едва не подкосились от этого ощущения. Для меня это было слишком. Вокруг нас поднимался пар, насыщая воздух, пахло жасмином и нероли, и Чонгуком. Он затуманивал мои чувства. Его кожа обжигала мне спину. Он был таким горячим и твердым. Другая рука все еще лежала на моем горле, мягко удерживая меня на месте, и большой палец играл с пульсом. Когда он переместил ладонь на другой сосок, моя голова откинулась ему на грудь. Боже, я была уступчивой. Я ясно это осознавала, и все же не хотела, чтобы он останавливался. Это было слишком приятно, а я устала чувствовать себя дерьмово все время. Голова прижалась к его ключице, и он наклонился вперед, зарываясь лицом в мои мокрые волосы.
Что за болезнь текла в моей крови? Как я могла хотеть его вот так, после всего, что произошло между нами?
Под оболочкой мир ждет, чтобы его открыли.
Стихотворение, написанное им много лет назад, оставалось таким же правдивым, как и тогда. В том электричестве, что вспыхивало между нами при каждом прикосновении, никогда не было ничего обычного. Это была магия — и она жила до сих пор. Даже ярче, чем тогда.
Рука, лежавшая на груди двинулась вниз, и я на мгновение ощутила сожаление — прежде чем она коснулась нижней части живота и опустилась ниже. Пальцы нырнули под резинку трусиков, и я выгнулась назад, мое подсознание молило о большем. Да, прикоснись ко мне. Да, напомни мне, на что это похоже.
Облегчение захлестнуло меня, густое и сладкое. Я не могла отрицать. Я была рада, что это был Чонгук. С ним я чувствовала себя в безопасности. Я снова могла дышать. Это была постыдная правда, спрятанная глубоко внутри, в темноте, где никто не мог видеть.
Его рука скользнула по шее к ожерелью, цепочка натянулась.
Медальон. Моя дань прошлому.
Черт, я была такой слабачкой. Предательницей по отношению к самой себе.
Это напоминание было как ведро ледяной воды на голову.
Я отвернулась и прислонилась к стене, холод плитки обжег разгоряченную кожу.
— Ты закончил? Я чистая? — спросила я приглушенным тоном. Я не повернулась, чтобы не видеть выражение его лица. Я бы не смогла этого вынести. Я должна была помнить, кем был этот мужчина. Однажды он уже разрушил весь мой мир. Он бросил меня. Я больше никогда не смогу ему доверять.
Чонгук замер, а затем тепло его тела исчезло. Я еще долго держала глаза закрытыми, пока до моих ушей не донесся тихий щелчок закрывающейся двери. Я выглянула сквозь пар.
Я была одна. Он ушел.
Подняв ожерелье, я провела пальцем по закрытому медальону, который прятал внутри мою слабость, и прижала его к сердцу.