Пролог
Лалиса
В ресторане раздались выстрелы, вызвав панику и крики посетителей. Все попадали на пол, и я в том числе. Осколки усеяли плитку, врезаясь в мои колени.
Я заползла под стол. Кто-то плакал, а другой человек пытался заставить его замолчать. Воздух вибрировал от страха. Зал был наполнен людьми, отчаянно желающими выжить.
Раздался громкий хруст.
Шаги по разбитому стеклу.
Хруст.
В какую сторону он шел?
Хруст.
Он приближался?
Хруст.
Перед моим укрытием появились темные туфли. Блестящие кожаные броги. Они выглядели дорого. Наверняка сшиты на заказ. Мой охваченный ужасом мозг уцепился за эту деталь, чтобы не закричать. Я зажала рот рукой, подавляя любой звук.
Стрелок сместился, сделав шаг влево, и я чуть не упала в обморок от облегчения, когда он обошел стол сбоку.
Он исчез. Отправился терроризировать других.
Но не успела я успокоиться, как стол надо мной тяжело заскрежетал по полу. В одну секунду я была скрыта в успокаивающей темноте, а в следующую — сжалась в жалкий, испуганный клубок, когда стол, который меня укрывал, перевернулся и с грохотом упал на пол.
Свет ослепил глаза. Я была полностью открыта, и чувствовала, как надо мной стоит стрелок. От его присутствия кожа покрылась мурашками... словно сама Смерть пришла за мной.
Вот и все, Лалиса, конец пути.
Может, стоило хоть иногда ходить в церковь за последние четырнадцать лет или во что-то верить... тогда, возможно, стоя на коленях перед своим концом, я бы не чувствовала такую пустоту.
Чем я могла похвастаться за тридцать три года жизни? Дерьмовой квартирой с кучей незаконченных дизайнов? Разбитым сердцем, которое так и не зажило должным образом, и обидой размером с луну? Такой большой, что за четырнадцать лет она уничтожила любую возможность на что-то хорошее в моей жизни.
Наступила тишина, которая, казалось, тянулась бесконечно. Это был тот самый момент, когда жизнь проходит перед глазами? Как в фильмах, когда всё замедляется? Или стрелок действительно неподвижно стоял надо мной и смотрел вниз?
Хотел ли он, чтобы я взглянула на него, прежде чем он убьет меня? На случай, если так, я упрямо держала голову опущенной. Уж чего-чего, а упрямства мне было не занимать.
— Вставай, — приказал низкий голос.
Я напряглась еще сильнее. Все во мне кричало, требуя сопротивления.
— Вставай сейчас же, или я буду стрелять по человеку в этой комнате каждые десять секунд, пока ты не подчинишься, — невозмутимо продолжил стрелок, как будто убийство людей было пустяком. — Десять, девять, восемь... — начал он.
Я поднялась на ноги, сдерживая болезненный вздох, когда руки вонзились в острые осколки стекла на полу.
— Я встаю. Не убивай никого. — Мой голос прозвучал намного увереннее, чем я ожидала..
— Не буду, пока ты делаешь то, что я говорю, но каждая секунда, которую мы теряем здесь, ставит их жизни под угрозу.
Его странная формулировка заставила меня наконец поднять глаза на его лицо.
Он был высоким, выше ста восьмидесяти сантиметров, и выглядел так, будто только что вышел с собрания акционеров и решил по пути устроить расстрел в ресторане. Черный костюм, сшитый на заказ, накрахмаленная рубашка. От него исходила та аура власти, которая бывает только у по-настоящему богатых людей.
Но он не был обычным богатым парнем... в нем было нечто иное. Возможно, дело в татуировках, щедро украшавших тыльные стороны рук и шею — было очевидно, что под его костюмом-тройкой скрывается немало чернил. А может, в том, что его лицо было забрызгано чужой кровью.
Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что причина не в татуировках или алых каплях на его щеке, хотя они, безусловно, усиливали эффект.
Все дело было в нем. В том, как он стоял — расслабленный, но готовый к действию. Спокойный и смертельно опасный. Мужчина, который совершал ужасные вещи и совершит их снова. Тот, кто не боялся угроз.
Тот, кто сам был угрозой.
Он обхватил мою руку и резко притянул к себе. Ноги отказались слушаться, и я неуклюже врезалась в его грудь. Он даже не покачнулся от удара.
— Куда ты меня забираешь? — спросила я, пытаясь разглядеть его лицо.
На нем были солнцезащитные очки, что вполне подходило для калифорнийского солнца, льющегося через высокие окна ресторана. Загорелая, квадратная челюсть с легкой щетиной и нос с горбинкой придавали лицу жестокость. У него были высокие скулы, темные изогнутые брови и короткая стрижка, в которой угадывалось что-то военное.
Он был преступно хорош собой. Разве не должно быть правила, запрещающего самым опасным парням быть еще и самыми привлекательными?
— Куда захочу, — просто ответил он.
— Что?! Ты не можешь! — пискнула я в панике.
— И кто же меня остановит? — спокойно поинтересовался он.
— Ты не можешь просто взять и похитить человека, — пробормотала я, хотя знала, что ошибаюсь. Этот псих мог. И уже делал это.
— Я могу делать все, что, блядь, захочу. — Он отвернулся от бойни в ресторане, притянул меня к себе и потащил к выходу.
Что-то твердое вонзилось в мой бок. Пистолет? Я не могла разглядеть, но это явно он упирался мне в ребра. Я должна была бороться, предпринять что-то. Я попыталась наступить ему на ногу, но он почти не сдвинулся.
— Давай проясним. Если я скажу прыгнуть, ты спросишь, как высоко. Если я скажу опуститься на колени... ты, блядь, упадешь на пол, ясно? — рявкнул он, не сомневаясь, что я подчинюсь. Его рука сжала мою шею, пальцы крепко впились в кожу.
— Или? — вырвалось у меня, гнев от его абсолютной уверенности на секунду вытеснил страх, но затем вернулся с удвоенной силой.
Он ответил с той же холодной решимостью.
— Или ты умрешь.