Три искры

Она сидела и ждала.

И она тоже сидела и тоже ждала.

Но первой — или второй, не имеет особого значения — была пятнадцатилетняя девчонка с непослушными темными волосами, занявшая подоконник. А второй — или первой — женщина лет тридцати со спокойными серыми глазами, расчесывающая светлые волосы семилетней дочери.

Девчонка провела за ожиданием час, может, чуть больше.

Женщина ждала почти восемь лет.

И объединяло их то, что мужчины, парни — не так уж это и важно — не приходили. Каждый по своей причине. И это очень огорчало сердца — молодое и более взрослое, но все ещё такое неопытное.

Девчонка ждала друга детства, товарища, с котором уже почти десять лет, с начала обучения, гуляла вечерами и попадала в приключения. Того, кто уже, кажется, вырос — а она все еще оставалась прежней. Того, с кем придется расстаться, скоро-скоро. Потому что одаренных учеников перенаправляют в более элитные заведения. И она не принадлежала к их сичлу.

Она ждала его, чтобы попрощаться.

Чтобы, может, осмелеть и озвучить то, что беспокоит ее сердце. Или хотя бы намекнуть взглядом ярких зеленых глаз.

Женщина же ждала мага, отца ее дочери, ранившего когда-то ее в самую душу и исчезнувшего, забывшего о существовании любимой женщины, не знавшего о существовании дочери. Долго, долго, долго. С дочкой на руках она была беспомощна. Без нее, в принципе, тоже.

Она ждала его, чтобы поприветствовать вновь.

А время шло, и вот, кажется, даже ворота распахнулись, чтобы пропустить тень, рыцаря, стремящегося к убежищу, в котором пряталась его принцесса.

Рыцарь добрался.

И спас. Действительно спас...

Но лишь одну из них.

Катарин

Уверенный стук в дверь, удививший Катю, прозвучал ранним утром. Она только и успела, что открыть глаза, будто предчувствуя его. Ей пришлось подняться с кровати, чтобы узнать, кто же решил стать Катиным посетителем. Можно было, конечно, этого не делать... Но вдруг там кто-то важный? Например, Деанит. Очень плохо, если Деанит. Как она предстанет перед ним в таком виде? Да и вообще, заставлять неожиданного гостя ждать, пусть он там хоть кем является, очень некрасиво. Надо спросить. И предупредить...

Пышное одеяло, похожее на перышко, слетело, и Катарин, разлепляя глаза и разглаживая волосы, подошла к двери. Чуть откашлявшись, она уточнила:

— Кто пришел?

— Гостья, — прозвучало за дверью.

Этот голос не принадлежал ни принцессе, ни Севине. Если бы он не искажался дверью, Катя, может, и узнала бы его, но — увы.

— Я только проснулась, — отозвалась Катя.

— Я тоже. Отличная тема для разговора, не так ли? Это Злафада. И я попрошу тебя открыть, Катарин. Меня ничуть не смутит ни твой внешний вид, ни беспорядок в комнате.

— Хорошо.

Катя потянулась к дверной ручке, щелкнул замок — такой, совсем игрушечный, но все равно дарящий иллюзию спокойствия, и дверь распахнулась.

Темно-русые волосы Злафады, собранные в хвост, касались груди. Ее светло-карие, золотистые, глаза смотрели на Катю со всей внимательностью. А платье казалось чуть темнее светлой кожи; оно начиналось на плечах и почти достигало лодыжек.

— Отлично выглядишь, — Злафада чуть скривила уголки губ. — Мы, горничные, привыкли работать с беспорядком. И в нем. Так что можешь не беспокоиться.

— Спасибо, — Катя кивнула, делая шаг назад, чтобы гостья могла войти внутрь. — Может быть, мне переодеться?

На ней было надето ночное платье на тонких лямках, едва достигающее колен. По сравнению с платьем Злафады оно смотрелось совсем уж непристойно. Да ещё и ткань оставляла желать лучшего — какая-то вся лоснящаяся...

— Нет-нет, Катарин. Я надолго не задержу тебя. Так, решила немного с тобой пообщаться. Потом, догадываюсь, у тебя будет много дел: и беседы с принцессой, и занятия магией... А утро — тем более, такое раннее утро, у всех свободное. Принцесса, например, частенько спит до обеда.

И что хочет от нее Злафада, та, что наводит ужас на простых служанок? И Катю влиянию подчинить? Или принять в штаб? Деанит все-таки понял, что она окончательно бездарна, и Кате решили найти новую профессию?..

Ага, и вчера он с ней прощался?

Нет, такого просто не может быть.

Злафада огляделась, а потом проследовала к рабочему столу. Отодвинув один из стульев, она кивнула на него Кате, а второй, взятый из-за столика с зеркалом, поставила рядом и уселась сама.

Катя тоже заняла место.

Поговорят теперь. Как будто.

— Как осваиваешься? — миролюбиво поинтересовалась Злафада.

— Непривычно... — отозвалась Катя.

— Как магия?

— Не слишком.

Злафада чуть улыбнулась и поделилась:

— В узких кругах шепчутся, что ты справляешься с ней плохо.

Катя, может быть, и не стала бы делать то, что сотворила в следующую секунду, но ниточка на дверной ручке висела такая привлекательная, а эти узкие круги выбесили, поэтому Катя потянулась к энергии, чувствуя, как покалывают пальцы.

Она приподняла руку ладонью вверх. Ниточка приблизилась, обрела физическую форму, и теперь Злафада смотрела уже на водный шарик размером с теннисный мяч.

Сейчас развалится...

Новая ниточка подоспела как раз вовремя. И ещё одна. В общей сумме шар продержался секунд пять, а потом все же шлепнулся на ковер, оставив на нем мокрый след. Тогда Катя и произнесла:

— Пока что это — лучшее, что я умею.

Злафада провела ладонью по волосам и заметила:

— Я ничего не смыслю в магии, Катарин. Но Деанит, когда он только начинал заниматься магией, тоже любил делать такие шарики, — она растянула тонкие бледные губы в нечто наподобие улыбки.

— Вы давно знакомы?

Злафада покивала и заметила:

— Очень, очень давно. Я его знаю даже немного больше, чем он меня. И такое существует. Как он тебе? Прекрасный мужчина, не правда ли?

А вот об этом Катя точно говорить не хотела. Поэтому сухо ответила:

— Возможно.

— А поцелуй? — коварно уточнила Злафада.

— Это вы наблюдали за нами из коридора, так? — Катя мотнула головой. — Тогда знайте: не было у нас никакого поцелуя. Мы разговаривали. С каких пор слова стали наказуемыми?

— Ты абсолютно права, — Злафада кивнула. — Слова действительно не наказуемы... Пока ими не начинают обсуждать что-то противозаконное. Например, покушение на принцессу...

Сердце Кати бешено застучало, как будто она и вправду занималась подобными обсуждениями. Она не совсем понимала, что хочет от нее Злафада. Или... Катю же сначала казнить собирались, но тут выяснилось, что она обладает магией, и только поэтому казнь перенесли.

А если Злафада, да и сама принцесса, считают, что Катя до сих пор опасна?

А она, конечно, может быть опасной в их воображении. Ведь теперь Катарин, к тому же, занимается магией. И пусть у нее пока получаются только шарики, потенциально она может сотворить что-нибудь покруче.

Зачем тогда Деанит вообще обучает ее?

И если учителя потом накажут? Может, Злафада говорила именно об этом?

— Я не собираюсь ни на кого покушаться, — ответила Катя все-таки. — И не слишком понимаю, о чем вы говорите. О том предсказании, что упоминала принцесса в нашу первую встречу?

Злафада внимательно посмотрела на Катю и покачала головой.

— Я не знаю, о каком предсказании ты говоришь, Катарин. И вовсе не пыталась тебя задеть... Видишь ли, горничные частенько снуют по коридорам в поисках чего-нибудь интересного. Я, правда, так не поступаю. Но ведь я тут не одна. Будь осторожной. Прежде чем решиться на какое-либо действие, хорошо подумай.

— Я знаю.

Очень непонятный разговор.

Кате хотелось встать со стула — наверное, для внушительности, и уточнить: «К чему вы ведете?». Но Злафада вдруг произнесла:

— А вообще я вдруг предлагаю тебе прогуляться. По нашему чудесному дворцу. Ты ведь знаешь дороги только до принцессы и до Деанита? Ты даже не была в нашей столовой. А у нас очень красивая столовая.

Раньше Кате прогуливаться по замку действительно не приходилось, да и комната уже душила, поэтому она кивнула.

— Вот и замечательно. Заодно продолжим разговор.

Злафада встала со стула, и, не стесняясь, подошла к шкафу. Открыв створки, она придирчиво оглядела содержимое.

— Нам надо платье. Желательно довольно удобное, но и о привлекательности забывать не стоит... Так-так, Катарин, — она отводила плечики с платьями в разные стороны, пытаясь отыскать то, что считала подходящим. Потом, улыбнувшись, произнесла:

— Вот и отлично. Это то, что нам нужно. Ведь вы с бывшей хозяйкой комнаты носите один размер? Подойди-ка сюда, Катарин...

Платье, найденное Злафадой, выглядело довольно строго. Темно-красное, бархатное, с открытой шеей и рукавами до середины предплечья, оно обтягивало грудь, но, начиная с талии, свободными волнами спускалось вниз и, прикрыв колени, заканчивалось. И почему-то Катя, разглядывающая свой новый наряд в зеркале во всю стену, думала о том, что раньше в шкафу его не видела.

— Материал, конечно, тяжеловат, но в остальном... Вполне неплохо, я думаю. Тебе идет. Осталось лишь подобрать туфли — тебя ведь все же снабдили обувью?.. — Катя кивнула, и Злафада продолжила: — И волосы, конечно, необходимо привести волосы в порядок. С них мы и начнем. Присаживайся.

Начались приготовления к прогулке. Катя следила за ними со спокойствием и даже безразличием, будто в таких сборах проходило каждое ее утро. Наверное, у принцессы оно, хоть и начинается в обед, но проходит точно также. Может, таким же оно было и у Клариссы, той самой ее погибшей сестры?

Тут же вспомнился вчерашний разговор и тот недопоцелуй, который так всех волнует. Стало до ужаса обидно. Можно понять, если бы поцелуй действительно случился, и Катю стали бы за него осуждать. Но ведь поцелуя не было. А осуждают также.

Лучше бы был — или как?

Но Катя ведь сама предпочла свернуть эту вкладку.

И как он, Деанит, там? Тоже страдает по этому поводу или решил забить на подобную мелочь? Может быть, уже склоняется над кем-то другим?

Нет, Катя! Все, гейм овер. Она подумает об этом завтра, если, конечно, не столкнется с Деанитом у дверей в ее (не ее) комнату. Ну разве должны ее сейчас беспокоить подобные вопросы? Ей даже шестнадцати нет — но, судя по интуиции, исполнится через несколько дней. Но у нее не имеется календаря, чтобы это отследить. Ничего у нее нет, абсолютно и совершенно.

— Катарин.

Ах, точно, у нее есть гостья, о присутствии которой Катя немного забыла.

— Да? — отозвалась она, поворачиваясь к Злафаде.

Горничная улыбнулась и заметила:

— На меня зачем смотришь? В зеркало смотри. И, если тебя все устраивает, мы можем отправиться на прогулку.

Катя посмотрела. Плавно перевела взгляд со Злафады на зеркало, а потом также медленно заметила, произнесла лишь одно слово:

— Красиво.

И она попыталась улыбнуться.

Платье действительно хорошо сидело на ней. А коса, лежащая на голове, словно корона, открывала длинную Катину шею и делала ее хозяйку более взрослой. Невысокие каблуки подчеркивали стройность ног и навевали воспоминания о фотографиях молодой мамы: она тоже носила такие.

Может быть, Деанит и сам отменил тот поцелуй. Пожалел несчастную Катеньку... Лучше бы он обратил на нее внимание в данный момент: на такую гордую и независимую. Настоящая принцесса. Почти Кларисса. Предавайся воспоминаниям, на сколько хватит сил. Ну и пусть Катя — всего лишь жалкая копия.

— Люблю наблюдать за тем, как одежда преобразует людей. Теперь тебе не хочется спрятаться от меня под одеялом? — Катя покачала головой из стороны в сторону, и тогда Злафада продолжила: — Этот образ делает тебя величественной, Катарин. Ты даже ведешь себя по-другому. Как ни спорь, одежда — отражение нашей души. Одно из, конечно.

Почему же тогда платье Злафады напоминало смятую бумагу?

Шрамы, которые нельзя разгладить?

Каждый человек хранит внутри себя маленькую трагедию. В чем она заключается, трагедия Злафады? А ее, Катина, трагедия? Прежде Катя с ней не сталкивалась. А сейчас?

Наверное, она ещё слишком мала, чтобы задумываться о подобном.

— Идем?

И они смело шагнули за порог комнаты. Платье Злафады, казалось, шуршало, хотя сама она шла очень плавно. А Катя покачивалась, словно ветер разогнался, по крайней мере, до тридцати метров в секунду. Все же с красивым платьем не пришло умение ходить ровно.

Несколько знакомых шагов — и коридорчик сменился сначала новым, мятно-зеленым, а после и лестницей. Гулять. Они идут гулять.

Помнится, последнее время Катя совсем не гуляла, предпочитая прогулкам компьютер. Но сейчас ей просто не оставили выбора. Впрочем, это касалось не только прогулки.

***

Принцесса, как и обычно, оставалась безмятежной. Она облокотилась на спинку удобного диванчика с низкими ножками, позволив своей всегда идеально прямой спине отдохнуть. Правая ее рука, украшенная кольцом с поблескивающим аметистом, заняла обитый бархатом подлокотник. Левой рукой принцесса трепала золотую прядь волос, которая, как и обычно, походила на упругую пружину.

Лазурные глаза Милы были прикрыты, и умиротворенному состоянию не помешало даже то, что спустя время количество присутствующих в ее покоях увеличилось в два раза, став больше на одного человека. Она, ощутив гостя, который давно уже стал хозяином, открыла глаза только через минуту или чуть больше. Мила все же соизволила наградить внимательным взглядом вошедшего.

Собранный, как всегда. Красивый. Разбивает сердца насчет «два», не дожидаясь «трех». Не зря же горничные совсем помешались, разговаривая о нем в своих недружных компаниях.

— Здравствуй, здравствуй, — протянула Мила, не меняя положения. Глаза вновь закрылись, и казалось, что принцесса вот-вот уснет.

— И вам доброго утра, принцесса, — Мила не видела этого, но почувствовала, как гость поклонился. Традиция, от которой не так просто убежать. — Что заставило вас подняться в такую рань?

Принцесса улыбнулась, покачала головой и уточнила:

— Ты все ещё веришь словам сестрицы?

— А разве я могу им не верить?

— И то верно...

Мила распрямила спину, вмиг растеряв всю свою сонливость, и после смотрела на гостя уже в два ярких глаза. Ей вдруг захотелось уточнить, игриво, словно кошке:

— А кому ты веришь больше: мне или сестре? Что ты скажешь на это, Деанит? Если она вдруг доложит тебе, что, скажем, я предала королевство. Что ты сделаешь тогда: казнишь меня или ее?

Но Деанит, увы, на провокацию не поддался. Он ответил со всей серьезностью:

— Я выполню свой долг.

Проблема заключалась в том, что он не уточнил, какой именно долг собирается исполнить: долг брата своей единственной и, конечно же, горячо любимой сестры, или долг подданного, защитника Ее Высочества, который всегда остается преданным своей принцессе.

И Мила, порой гораздо более умная, чем думали другие, не стала это уточнять. Она прекрасно знала, что преданность испытывается временем. А потому, лишь по этой причине, а не из-за нежелания действительно узнать правду, перевела все в шутку:

— Супружеский? Помнится, некоторые из особо настойчивых горничных хотели предложить тебе подобное. Не успели?

— Я не дал им успеть.

Деанит чуть улыбнулся.

Принцесса продолжала занимать диванчик, а Деанит до сих пор стоял, и поэтому магу приходилось смотреть на принцессу сверху вниз. Впрочем, со стороны Деанита выглядело это совсем не вызывающе. Да и во взгляде Милы хватало наглости, чтобы не чувствовать себя подавленной.

— А как твоя новая ученица, Катарин?

Вопрос оставил после себя некоторую двусмысленность. Но ведь принцесса не могла знать обо всем, что творится в этом дворце? Тем более, о том, что произошло вчера.

Деанит и сам не знал, что тогда произошло.

И предпочел об этом не думать.

По крайней мере, до того момента, пока он не встретится взглядом со своей ученицей.

— Осваиваем первые ступени магии. Катарин уже и тебе успела пожаловаться на то, что у нее ничего не выходит?

— Ну почему же, — отозвалась Мила, взмахнув ладонью. — Пожаловаться на свои неудачи — значит, осквернить учителя. Думаешь, она хочет тебя обидеть? Нет, дорогой мой, твоя магия действует не только на горничных. Поэтому Катарин переживает все молча.

Деанит кивнул, принимая сказанные принцессой слова к сведению, а потом уточнил, вспомнив, что так тревожило принцессу последнее десятилетие:

— Ты уже не боишься предсказания?

— Принцесса должна умереть, — протянула Мила, смакуя каждую букву. — Знаешь, порой я думаю, что та гадалка действительно что-то напутала. Может быть, она имела в виду сестру? И ее смерть забрала взамен меня. Может быть, я виновата в том, что ее нет?

Мила взглянула на Деанита, ожидая хоть чего-нибудь: поддержки, осуждения, отчаяния... Хоть какой-нибудь яркой эмоции. Единственное, что не могла вынести принцесса — жалость. Но ещё с тех времен, когда умерла Кларисса, Мила и Деанит следовали негласному соглашению: не стоит друг друга жалеть.

Жалость делает человека слабым, а первые люди государства не должны быть слабыми. Пусть они ещё такие молодые и неопытные.

Мила ждала эмоций, но вместо этого Деанит произнес совершенно спокойным, ровным голосом:

— Исключено.

— Значит, проклятие ещё в силе, — развеселилась Мила. — Будем ждать, когда этот мир покину я.

— Мы же говорили тебе...

— А я говорила вам. Хотя, знаешь, в чем-то ты прав. Отец долго не возвращается, поэтому пока что мне нужно ещё постоять у власти. Зато у стрейнеров происходит какая-то муть. Об этом я, к слову, и хотела с тобой поговорить.

— Что именно тебя интересует, Мила? — Деанит нахмурился.

— Ха! — она гордо вздернула нос. — Это тебя должно что-то интересовать. Ведь я знаю больше тебя. Совсем недавно до меня дошли кое-какие сведения...

Маг покорно смотрел на нее, ожидая продолжения. И Мила мазнула ладонью в воздухе, предлагая ему наклониться.

Деанит присел, и Мила приблизилась к нему близко-близко. Левой рукой она обхватила его за шею, а лицо ещё ближе притянула к голове мага, которую тут же загородили кудри. Создавалось ощущение, что вот-вот произойдет поцелуй... Действительно произойдет.

Но между Деанитом и Милой существовала ещё одна негласная договоренность: они никогда не забудут о том, что Кларисса жила; и Деанит никогда не заменит Клариссу ее младшей сестрой, а Мила никогда не взглянет на Деанита, как на возможного избранника.

Поэтому Деанит остался без поцелуя и во второй раз.

Мила прошептала, опаляя горячим дыханием его ухо:

— На границе были замечены шпионы. И это ещё не все. По некоторым данным, наша нерасторопная служба охраны словить успела не всех.

Она отодвинулась от Деанита и совершенно спокойно продолжила:

— А ещё, оказывается, у нас совершенно вымерли маги.

— Что ты предлагаешь?

— Не хочешь просвежиться? — глаза принцессы зажглись мстительным огнем. — Ты же понимаешь, что я никому не доверяю, кроме тебя. Заодно и ученицу развеешь.

Деанит распрямил спину, со всей серьезностью взглянул на Милу и уточнил:

— Что я должен сделать?

— Проветрись, дорогой, — Мила задумчиво дотронулась до покрытого сверкающим лаком подлокотника. Все ее внимание сосредоточилось на ладони, касающейся гладкой поверхности, будто ничего важнее вокруг и не было. — Спустя несколько лет покинь, наконец, пределы Лисандрии. Съезди до военного училища. Кажется, оно называется ПРУДом. Доберись дальше, поближе к границе. И найти то, что смог проворонить Ковен. Как тебе предложение?

На Деанита направился пристальный взгляд.

Порой магу казалось, что глаза Милы напоминают небо, запертое в клетке.

— Ты не думаешь, что это может быть опасным? Не для меня и Катарин — для тебя самой?

— Если вдруг произойдет что-то невероятное, меня сможет спасти Ковен. Не зря же им платит отец, а чиновники на каждом собрании отзываются о нем восхищенно.

— Но ты ему не доверяешь, — напомнил Деанит.

— Мало ли, кому я не доверяю, — Мила поджала губы. Она не любила, когда ей перечат. — Ты должен покинуть Лисандрию — и точка. Произойти это должно как можно скорее. Лучше всего будет, если ты покинешь дворец уже сегодня, после обеда.

— Что ты...

Мила остановила его жестом: подняла ладонь, заставляя Деанита замолчать. Но он не собирался так просто сдаваться и произнес, мягко и спокойно:

— Что вы задумали, принцесса?

— Что мое государство должно оставаться защищенным. Ты должен проверить границу, обо всех несоответствиях с обычным порядком дел сообщить мне. Приказ ясен?

Спорить, наверное, было глупо.

Деанит и не умел спорить с этой девушкой так, чтобы в итоге выйти победителем.

— Найти того, кто сможет меня заменить?

— В этом замке никогда ничего не происходит, — скучающе протянула Мила. — А даже если и произойдет... Совсем скоро вернется отец, я верю в это.

Деанит кивнул.

Путь Милы — смирение, и она давно уже смирилась с тем, что в один момент сможет случиться то непредвиденное обстоятельство, к которому она готова.

Неизбежность.

Впрочем, вины принцессы в этом не было.

***

— Как тебе наш парк? — полюбопытствовала Злафада, улыбаясь. — Каждодневно над ним трудится не менее тридцати садовников. Впрочем, пока что ты видела лишь небольшую его часть.

Дорожка под ногами стелилась белым кирпичом. По ее краю шли идеально ровные, такие же белые, бордюрчики, на которых то и дело виднелись фонари на невысоких ножках, наверняка магические. Шелестела насыщенно-зеленая трава газонов, зато кусты, подстриженные в виде разных геометрических фигур и животных, сохраняли спокойствие: лишь приглядевшись, можно было заметить движение поблескивающих листьев. Справа от Кати стояла беседка с молочно-розовой крышей, невысоким столиком под ней и мраморными ступенями, ведущими внутрь. Слева — широкие качели с удобной спинкой, надетые на цепи. Позади осталась парочка подобных беседок и качелей, а также поле для какой-то игры. И, кажется, впереди тоже было много интересного.

— Очень красиво, — заметила Катя.

И, следует заметить, очень ярко и солнечно. Отличный контраст с Катиным родным миром: серым асфальтом, серыми лужами и опавшими с деревьев листьями, которые тоже сереют под подошвой чьих-то ботинок.

Может быть, здесь тоже осень, просто она ещё не добралась до парка этого дворца? Или дворец находится на юге, поэтому влияние осени ощущается слабее?

Солнце припекает кожу даже через платье, а волосы, кажется, уже достигли максимальной температуры. Жарко, как же жарко... Порой кажется, что лето лучше и не продлять: устаешь от его бесконечной жары. Тем более, организм Кати уже настроился на осень.

— По-моему, ты совсем неважно себя чувствуешь, — заметила Злафада. — Может быть, присядем? — И она кивнула на беседку, которую недавно рассматривала Катя.

— Хорошо, — Катя кивнула и заметила: — Я уже устала от тепла...

— Разве от него можно устать? — поинтересовалась Злафада, сворачивая на более узкую дорожку, которая вела к беседке. Там точно должно быть свежее, подумала Катя: со всех сторон беседку укрывали кусты, хоть и не слишком плотные, но все же дающие небольшую тень-защиту.

Они будут шелестеть за ее спиной, шептаться о своих проблемах.

Кате бы очень хотелось поделиться с ними ее личными проблемами, но она пока точно не могла сказать, в чем они выражаются.

— Я устаю, — заметила Катя. — Не привыкла проводить под солнцем слишком много времени.

И правда. Собаку она не выгуливала, велосипед стал маленьким пять лет назад. А что ещё делать на улице?

— Верно, — Злафада улыбнулась. — Разве нам, тем, кто проводит все время в четырех стенах, судить об этом?.. И все же, Катарин: разве таким масштабом невозможно не восхититься?

— Я легко всему восхищаюсь, — призналась Катя.

Она не знала, чего следует ожидать от Злафады, друг она ей или нет, но почему-то с легкостью выкладывала все свои маленькие секреты. Впрочем, от Кати не убудет: наоборот, ей станет легче. Катя, наверное, почувствовала бы полнейшее облегчение, если бы к тому же поговорила со Злафадой о Деаните. Но после тех ее слов о их близкой связи не могла выдавить из себя ничего, что касалось бы дворцового мага.

Они поднялись по мраморным ступеням, сели на удобные лавочки и оказались в тени листвы. Здесь действительно было прохладнее. Катя жадно глотала воздух.

— Я тоже. Катарин... Ты наверняка знаешь, что у великих людей всегда находятся подражатели. Они идут следом за великим человеком, но совершенно бесполезны, являются лишь жалкой тенью: не могут повторить черты оригинала, безобразно искривляя их, как не могут воспитать в себе что-то новое. Знаешь это?

Катя серьезно посмотрела на Злафаду и произнесла:

— Догадываюсь.

— Это хорошо. Когда догадываешься о том, что происходит вокруг тебя, когда знаешь истинные лица того, что тебя окружает, жизнь становится проще. Верно?

— Думаю, да. Не хотелось бы мне быть такой копией.

— И ты не будешь, если не хочешь. Копия... Какое, однако, интересное слово, Катарин.

Она неожиданно развеселилась, и Катя не могла назвать причину этого веселья. Узнала новое слово? Радоваться ему можно только в том случае, если это слово очень важное.

Поблизости послышались шаги, и Катя повернула голову в ту сторону, откуда они доносились. Сквозь неплотную листву хорошо было видно мужчину, высокого, черноволосого, уверенно идущего в направлении дворца. На нем был темный плащ длиною до колен — и как только ему не жарко! — на воротнике которого поблескивала брошка: разглядеть ее Катя не смогла.

Честно признаться, она удивилась присутствию здесь чужака: до этого Катя не замечала в саду даже тех садовников, о которых говорила Злафада.

Королевский дворец скрывался за деревьями, и узнать, куда же направлялся мужчина, Катя не могла. Но выражение у мужчины на протяжении всего пути оставалось таким, что цель его ходьбы она поняла сразу же. А так ли важно куда, если известно, зачем?

В дворце его ждал кто-то, обладающий большей властью.

— Кто это? — Катя повернулась к Злафаде, когда мужчина на несколько секунд вновь появился в поле зрения.

Злафада вплотную приблизилась к закрытому листвой окну и сощурилась, вглядываясь вдаль. Совсем скоро она отозвалась:

— Маг. Из Ковена. Только они носят такие брошки: совершенно бесполезные, но красивые. Держала я как-то такую в руках...

Катя кивнула, и, превозмогая неловкость, решила спросить:

— И у Д... дворцового мага тоже есть такая брошка?

Злафада согласно покачала головой, повернулась к Кате и расслабленно опустилась на спинку дивана.

— Есть, — произнесла она. — Скажу тебе больше, Катарин: именно ее я в руках и держала. Очаровательная сова с большими синими глазами — Деанит сказал, что цветом магии, но я сама не вижу ее, поэтому не могу сказать, правда или нет. Ты должна знать.

Она заинтересовано взглянула на Катю, и Катя, сосредоточив зрение, заметила уже привычные сгустки энергии и ответила на немой вопрос:

— Она — что-то среднее между бирюзой и сапфиром.

— Красиво звучит, — отозвалась Злафада довольно. — Бирюза и сапфир. На ум сразу азурит приходит — он тоже имеет глубокий синий цвет.

Катя пожала плечами: к сожалению, такого камня она не знала.

— А вообще, видишь ли, Катарин. С Деанитом и Ковеном все не так однозначно. Если быть краткой, скажу так: Ковен работает на государство, а Деанит, хоть и считается его представителем, выполняет приказы принцессы. Тут все не так просто, как может показаться.

— Интересно, — заметила Катя.

— Я тоже так думаю...

Злафада зачем-то взглянула в сторону, и на ее губах появилась довольная улыбка. Катя проследила за ее взглядом и, заметив того, кто заставил Злафаду улыбнуться, замерла.

В волнительные моменты в голову Кати обычно лезет несусветная чепуха. Так было на экзаменах в девятом классе. Так стало и сейчас: Катя первым делом подумала, что он не икает, хотя должен. О нем ведь сейчас так активно вспоминали.

Следующей мыслью был поцелуй — или, если быть точнее, непоцелуй, но этой мысли не удалось полностью захватить Катино сознание, потому что Деанит, тот самый Деанит, произнес:

— Попрошу заметить: денежное вознаграждение я получаю и там, и там. Как вам?

Он стоял между крыльцом и внутренней частью беседки. И не там, и не тут. Не совсем человек и не просто учитель, сквозь волнистые волосы которого просачивается золотое солнце.

Злафада покачала головой и заметила:

— Никогда не перестану этому восхищаться. Как и тому, уважаемый Деанит, что ты с таким постоянством оказываешься в нужном месте и в нужное время. Не правда ли, Катарин?

Катя пару раз хлопнула глазами.

На большее ее почему-то не хватило.

— Знаете, дамы, я даже рад, что встретил вас здесь одновременно.

Спина Кати непроизвольно опустилась. Катя вспомнила и о красивой прическе, и о платье, которое ей так идет, но все же не смогла выпрямиться.

— Почему же? — уточнила Злафада. — Можешь не стоять на пороге, Деанит: мы с радостью предоставим тебе место в этой очаровательной беседке и право участвовать в нашем разговоре.

— Ты, как всегда, любезна.

— Насчет «всегда» ты правильно заметил.

К сожалению, Кате право голоса и движений не предоставляли. Наверное, правильно сделали. Она выбрала бы одно из двух: не впускать Деанита или быстренько сбежать самой.

Злафада говорила, что на поведение человека действует то, во что он одет.

Но разве на это же поведение не действует буря, которая собирается в душе? Сейчас эта буря заглушала все материальные признаки, набегала внутри волнами, захлестывала с головой и тянула ко дну.

Буря цвета глаз того мага, который сейчас осматривал сидения беседки в поисках свободного места.

— Чем занимаетесь? — миролюбиво уточнил Деанит, присаживаясь по левую сторону от Злафады. Это хорошо, что Злафада будет ограждать от него Катю.

— Ты ведь и сам все слышал. Говорили о Ковене.

— Только про Ковен я и выхватил, — заметил маг.

— Абсолютно точно! — Злафада закивала. — Я и не рассказала бы Катарин больше, чувствуя твое присутствие. Ты никогда не умел играть в прятки, помнишь?

— Травма детства, — Деанит качнул головой.

Катя все больше и больше запутывалась в том, кем он приходится Злафаде. Если бы она была его девушкой... Впрочем, у Деанита же была Кларисса. А до нее он был слишком молодым для отношений. Может, Злафада появилась у него позже?

Тогда Деанит не стал бы заглушать воспоминания о Клариссе Катей.

— И знаешь, как мы пришли к этому разговору? Катарин заметила мага из Ковена на территории нашего парка. Он так спешил к дворцу, что даже не заметил нас!

Она звонко рассмеялась и уточнила:

— Случаем, он так спешил не к тебе?

— У меня не назначено никаких встреч с магами из Ковена, — задумался Деанит. — Скорее всего, это та замена, которую принцесса предпочла мне.

— С каких пор принцесса так тобой разбрасывается, м? — охнула Злафада.

Деанит поморщился, не то выражая недовольство поведением принцессы, не то не соглашаясь со словами Злафады, и признался:

— Об этом я и хотел поговорить... с Катарин.

— Со мной?

Голос Кати прозвучал хрипло, но Деанит отлично понял ее вопрос.

— С тобой, — он кивнул. — Принцесса предлагает тебе устроить небольшую практику.

— Она мне такого не говорила...

Катя едва ли не шептала.

Какая тут практика? Только если по самообладанию.

— Это потому, что ты сегодня не встречалась с ней. А я был у принцессы только что. Ты же знаешь, какая у нас принцесса — она часто меняет свое мнение.

Катя разгладила несуществующие складки платья и уточнила:

— Что я должна сделать?

Голову она так и не подняла и выглядела сейчас очень несчастно.

— Катарин! — воскликнула Злафада. — Что с тобой такое? Тебя ведь не на казнь ведут. Даже если бы тебя захотели повести на казнь, я бы этого не допустила: все же я имею некоторую власть не только над тряпками и швабрами, но и над обитателями этого дворца.

В ответ Катя только помотала головой.

— Катя, — тихо, но уверенно произнес Деанит. Злафада бросила на него внимательный взгляд, но ничего говорить не стала. — В этой практике нет ничего страшного: мы просто съездим к границе, посмотрим, как там обстоят дела. Ты потренируешься концертировать силы вне помещения. Тут действительно нечего бояться.

Как будто она практики боялась!

— Я не боюсь, — отозвалась она.

Катя быстро взглянула на Деанита — лишь сверкнули темные глаза.

— Вот это да, — протянула Злафада. — Никогда не понимала, как можно тебя бояться. Ты же безобидный, особенно, когда не пользуешься магией. Чем ты так навредил Катарин? Катарин, может, ты мне скажешь? Мы с Деанитом в последнее время редко видимся. Вдруг он уже не тот, кого я знала?

— Думаю, сестрица, тебе и сейчас лучше не вмешиваться.

Катя даже почти не удивилась, узнав об истинной связи между Злафадой и Деанитом.

Гроза всех горничных оказалась сестрой дворцового мага. Тогда становится совсем неудивительным, что Злафада имеет какую-либо власть.

— Катя, — повторил Деанит. — Я был неправ.

— Или я была неправа? — все же уточнила Катя, вновь взглянув на него.

Злафада кивнула: наверняка поняла, что стало причиной Катиного замкнутого поведения. О том инциденте знал, похоже, весь дворец.

— Нет, — Деанит вздохнул. — Прости, Катарин. Больше такого не повторится.

Катя поднялась с лавочки — так ей казалось, что она выглядит внушительнее, и взглянула на Деанита сверху вниз. Слова, которые томились внутри, вдруг сами слетели с языка; и Катя совершенно себя не контролировала, когда говорила:

— Я даже могу сказать вам, в чем именно вы неправы, учитель. Мне было бы приятно, если бы вам нравилась я сама. Но я не хочу, чтобы вы воспринимали меня, как копию. Я — не связующая нить с вашим прошлым. Я — это только я. Понимаете?

— Катя, — Деанит тоже поднялся с места, стал выше Кати, значительнее. Лишь Злафада осталась сидеть и продолжила внимательно следить за тем, что происходит вокруг. — У меня и в мыслях не было искать в тебе свое прошлое.

— Тогда к чему были те слова?

Сердце застучало, но Катя понимала: этот разговор нужно закончить. Или сейчас, или никогда. Больше подобных разговоров она не выдержит.

Деанит покачал головой, и Катя призналась — на этот раз, вполне осознанно:

— Я не знаю, как тут идет время. Но в моем мире мне бы едва исполнилось шестнадцать. Скоро должно исполниться. Понимаете? Я и так чувствую себя неловко в вашем обществе. Иногда. А сейчас...

— Я обещаю, — серьезно произнес Деанит, встречаясь с Катей взглядом.

Тогда она и не выдержала.

Неопределенно мазнув рукой в воздухе, Катя села обратно, чувствуя, как дрожат губы и наполняются слезами глаза. Злафада не стала ждать долго — она, сидящая близко к Кате, обняла ее обеими руками и прижала к своей груди. Ее платье зашуршало, но Катя почти не услышала этого: теперь ее занимали лишь собственные переживания.

— Я же сказала тебе, Катарин. Катя... — говорила Злафада, поглаживая Катю по спине. — Видишь, какое у тебя мягкое, нежное имя? Ты будешь такой, какой хочешь, Катя. Я только что сказала это тебе, и я не отказываюсь от собственных слов. И твое красивое слово совсем-совсем к тебе не относится.

От Злафады шло тепло.

Как будто бумага горела: давала тепло другим, а сама превращалась в невесомый пепел. Так и гляди — улетит.

Бумага ведь долго не горит. Но воспламеняется очень легко.

Злафада подняла голову и с укором посмотрела на Деанита. Он пожал плечами: ну а что он ещё мог сделать? Сестра кивнула ему в сторону, предлагая Деаниту покинуть беседку.

И Деанит ушел.

Он знал, что у Злафады все получится. Наверное, потому, что сам привык хранить тепло только внутри себя, вместе со всей своей добротой — или только воспоминаниями о ней. Может быть, он окончательно разучился дарить тепло другим.