Три искры

— И такое тоже бывает, Альберт, — капитан хмыкнул, и непонятно было: то ли он насмехается над Альбертом, то ли пытается скрыть печаль, неведомо как поселившуюся в голове. — Главное, оказавшись у магов, не начни спрашивать, где ты.

— Обязательно спрошу, — отозвался Аль. Под уверенным взглядом Володи он несколько стушевался и добавил: — В знак почтения, так сказать.

— Это замечательно, что почтения. Надеюсь, о времени, проведенном в ПРУДе, ты будешь вспоминать если не с улыбкой, то не с ненавистью.

Этот кабинет, гордо зовущийся капитанским, ничем не отличался от кабинетов всяких чиновников, какими их воображал Альберт. Темно-зеленые стены — обои с каким-то голографическим рисунком, дубовый стол, шкаф со всякими книгами и фарфоровым бюстом наверняка какого-нибудь прославленного воеводы. Разве что гудящего компьютера, или, что современнее, ультратонкого и сверхмощного ноутбука не хватало. И секретарши со стаканчиком кофе.

Аль не отказался бы от кофе: ему просто необходимо было взбодриться. Но этого чудесного напитка во всем ПРУДе не сыскалось, поэтому пришлось брать себя в руки самостоятельно.

Вопрос, так мучавший Альберта, сам сорвался с языка:

— Я могу остаться тут?

— Это не представляется возможным, — со строгими, волевыми нотками в голосе ответил капитан и нахмурился. — Разве Орэнса не говорила тебе об этом?

— Говорила, — подтвердил Альберт.

И не только.

Она ведь уже знает.

Володя кивнул и заметил:

— Она всегда четко выполняет приказ. И все-таки. Даже если тебе вдруг разрешат остаться здесь... Подумай сам, Альберт: там от тебя будет гораздо больше пользы.

— Я инженер, — заметил Аль. А потом он вдруг уточнил: — Вы ведь знаете, кто это такие? Вас ведь зовут Владимиром, верно?

— Верно, верно... — протянул капитан. — Не расскажешь мне, откуда ты взялся тут, такой умный?

— С парка. Вернее, с кафе. Шел, запнулся, очнулся, и тут вы со своими лягушками. У вас похожая картинка?

— О таком не говорят, Альберт, — строго произнес Володя.

— Мне важно знать.

Капитан промолчал, но Аль все отлично понял по его глазам.

Удивительная девушка — Орэнса. Привлекла сразу двух чужаков, непонятно откуда появившихся. Хотя, с другой стороны, разве она может вообще не привлечь кого-то?

Тому, кому она достанется, будет тяжело. И не только поэтому. Спорить с ней бесполезно... Но, впрочем, Альберт очень хотел бы попробовать ещё раз. Лишь одна попытка...

Получив ещё пару наставлений и распрощавшись с капитаном, Аль направился именно к Орэнсе. Нога немного покалывала, но опирался Альберт на нее вполне спокойно.

Лестница, ведущая с третьего этажа, на котором располагался кабинет Володи, к первому. Небольшой коридорчик, в самом закутке. А потом — заветная дверь.

Главное — не запнуться, переступая порог.

Набрать в легкие побольше воздуха и идти.

Уверенный стук. Альберт потянул дверь на себя и заглянул внутрь, интересуясь:

— Можно?

Прямо напротив Орэнсы сидел парень с подбитым глазом, и Орэнса прямо сейчас протирала этот глаз каким-то раствором; она очень элегантно повернула голову в сторону Аля и заметила:

— Я занята.

— Я подожду?

Кивнув, Орэнса вернулась к пациенту, и Альберт прислонился к стене, так и не войдя внутрь. Зря воздух набирал. Пришел, скорее всего, тоже зря: Орэнса наверняка будет стоять на своем.

Ох, если бы она позволила ему прикоснуться к ее губам...

Помнится, когда Альберт ушиб нос и впервые появился у Орэнсы, его губы были в крови. Хотя Орэнса и поухаживала за его лицом, воспоминания о неприглядном Алином виде у нее все равно остались. Но это ничуть не помешало.

Каково это — целоваться с вампиром?

Так же, наверное, как целоваться с солнцем? Тянуться к нему всей душой, а в итоге получать... Что?

Губительный свет.

Альберт, пожалуй, готов был громко и с пафосом заявить, что ради этой любви он готов умереть. Но Орэнса, скорее всего, не согласится убить его.

Впрочем, Альберт вполне способен убиться сам, перешагивая через тот самый порог. В последнее время он постоянно обо все спотыкается. Главное — не оказаться у себя дома, так и не поговорив.

Спустя минут десять Аль начал нервничать. Голову его посещали самые различные мысли. А вдруг Орэнса там уже операцию делает и освободится только к вечеру? Или, напротив, заварила чай и сейчас попивает его с тем неизвестным Альберту солдатом. Или, что будет ещё эпичнее...

Нет, не будет. Такой эпик доступен только Алю.

Он уверенно открыл дверь и вновь просунул голову в лечебницу.

— Альберт? — раздраженно уточнила Орэнса.

— Просто спросить, — заметил тот. — Долго ещё ждать?

Она вздохнула и продолжила перевязывать глаз, одновременно замечая:

— Можешь войти внутрь и занять пустующий стул, — она кивнула на сиденье, которое обычно занимала сама. — На экипаж не опаздываешь?

— Подождет.

Орэнса вздохнула.

Аль, внимательно взглянув на порог, все же вошел внутрь и прошел к стулу. Принялся смотреть на Орэнсу так, будто видел ее в первый раз: и на рыжую косу волос, и на щеки, и на шоколадные глаза, и на чуть конопатый нос... Словив ее недовольный взгляд, переметнулся на солдата.

Кажется, он уже видел его. Но на тренировке ли? Альберт запомнил ещё не все лица одновзводников.

А теперь ему предлагают их забыть.

Вскоре забинтованный парень ушел, произнеся пару благодарностей, и Орэнса наказала ему подойти позже, чтобы она проверила, все ли в порядке. И только потом, когда дверь за ним захлопнулась, а Орэнса сходила в соседнюю комнатку ополоснуть руки, она смогла уделить все свое внимание Альберту.

— Ну и... — начала она. — Зачем ты пришел?

Наверняка ей неловко разговаривать с Алем. И неудивительно — после его сверх-признаний...

— Я вообще никак не могу остаться? — на всякий случай уточнил Альберт.

— Нет. Все уже решено. Разве ты ещё не разговаривал с капитаном?

— Вы одинаково говорите, — заметил Альберт с невеселой улыбкой. — Он сказал мне то же самое. Орэнса, — вдруг произнес он, — тебе приятно получать его заботу?

— К чему такие вопросы?

Ее плавные брови поднялись вверх, выражая удивление.

— Ведь ты предлагаешь мне уехать.

— Это — решение высших чинов. Я, увы, к ним не отношусь. Альберт, — произнесла она чуть ли не с мольбой. — Может быть, не будем об этом? Я ничего не решала. Но я действительно считаю, что там тебе будет находиться правильнее.

Альберт взглянул в окно — лучи на этот раз были смелые, утренние, пробивающиеся через завесу сна, а потом заметил:

— Я уеду — и за тобой продолжить ухаживать капитан. Ты все также будешь противиться этому?

Произнеся эти слова, Аль и сам не поверил, что действительно собирается уехать.

— Ты хочешь искренний ответ? — Аль кивнул, и тогда Орэнса продолжила: — Недавно он предложил мне стать его невестой. И, скорее всего, на это предложение я отвечу согласием. Достаточно честно? — с вызовом уточнила она.

Слишком честно.

— А я?

— А ты будешь учиться магии.

— Но ведь и мое предложение все ещё в силе.

Он поднялся со стула и приблизился к Орэнсе. Алю нестерпимо хотелось обнять ее, такую хрупкую, но оттого не менее гордую, но Альберт боялся спугнуть это мгновение.

Искренность.

Он ведь тоже так может.

— На него я уже ответила отказом, — упрямо ответила Орэнса, смотря на него снизу вверх.

— Подумай, — прошептал он ей на самое ухо. — Подумай, Орэнса. Наверняка это все же возможно осуществить. И ты поедешь учиться магии вместе со мной... или вместо меня. Скорее всего, второй вариант. Твоя мечта исполнится, хочешь?

Она прикрыла глаза и заметила:

— Я хочу, чтобы ты понял: не стоит ломать свою жизнь...

— ...ради той, которую любишь?

Рыжеватые ресницы чуть вздрогнули, и Альберт воспользовался этим моментом: он смело коснулся губ Орэнсы.

Она замерла, никак не реагируя на это действие.

И Альберт сделал шаг назад, опуская голову.

Он не мог подчинить ее себе, но и отпустить не мог. Поэтому Аль, несмотря ни на что, уверенно заметил:

— Я никуда не уеду. Буду спать под твоим окном и прятаться от капитана. А ты будешь скидывать мне подачки. Как ты на это смотришь?

— Экипаж вот-вот подъедет.

— Я уже сказал...

Изящной ладонью Орэнса коснулась его чуть колючей щеки, ласково провела по ней и произнесла — серьезно, намекая на то, что она не примет возражений:

— Ты уедешь в Лисандрию. Выучишься на лекаря и станешь помогать людям. И я буду тобой гордиться. Понятно?

— Гордиться, обнимая другого?

Орэнса покачала головой, пытаясь скрыть появившиеся в глазах яркие хрустальные слезы, и ответила:

— Ты тоже будешь обнимать другую. Может быть, познакомишься с приятной магичкой или красивой городской жительницей. Правда ведь? Ты — вон какой статный и интересный, хотя и говоришь так, как не положено настоящим воинам.

— Я инженер.

— Я помню.

Поцелуй все же случился. Быстрый-быстрый, словно горный ручей, и такой же обжигающе-холодный.

А потом Орэнса шустро, не давая Алю даже попытки сказать что-то ещё, выгнала того из лечебницы и заперла ее на замок. Альберт ещё пару минут постоял, пытаясь впитать в себя исходящий из него запах трав, который в его голове теперь прочно ассоциировался с Орэнсой.

Глупая, глупая, глупая.

Но разве Альберт умен?

Ведь он так и не предложил ей самый главный риск: сбежать вместе с ним. И не к магам, а куда-нибудь в совсем другую сторону, там, где никто не сможет им помешать.

Но любовь иногда уходит, а вот призвание, жизненный путь — он навсегда.

Аль вернется. Может быть, уже через десять секунд или только через десять лет — но Альберт обязательно увидит Орэнсу ещё раз. Ещё много-много раз.

Поцеловать, правда, сможет навряд ли.

***

Ивр крепко обнял Альберта, а потом, сделав шаг назад, добродушно произнес:

— До встречи, слабак!

— Сам фанатик, — отозвался Аль, задирая нос. — Да ещё и рыжий.

— А что в этом такого, скажешь? — несколько обиженно выдал Ивр, касаясь чуть растрепавшихся волос. — Рыжие и рыжие. Хотя бы не такие девчачьи, как у тебя. Белобрысые.

Альберт фыркнул и заметил:

— Зато во мне хотя бы не говорит детский сад.

Он легко щелкнул Ивра по носу и отвернулся, чтобы подойти к экипажу. Он ждал пассажира довольно долго; по крайней мере, когда Альберт, после Орэнсы сходивший за вещами, вернулся на улицу, он был уже тут. Но сосед-колючка вызвался в сопровождающие, как всегда, и теперь Аль выслушивал и его наставления, а водитель, то есть, кучер... ждал, что ещё оставалось?..

Над головой все выше поднималось солнце, хотя в воздухе и чувствовалась прохлада. А что Аль хотел? Осень. Даже тут осень. Хотя в это время из окон его хоть и маленькой, но уютной квартирки уже видятся хлопья снега. Они летят под фонарем, кружась, спешат куда-то, а потом падают на землю и трещат под чьими-то сапогами. Не выдерживают давления того, кто сильнее их.

А потом Орэнса говорит, что будет гордиться Алем. Его ведь тоже очень легко сломать.

— Придурок, — понеслось Альберту вслед.

— А ты...

Аль обернулся, чтобы сказать уже бывшими соседу парочку приятных слов, но вдруг заметил там, вдалеке, за забором и за полем, у крыльца, рыжее пятно волос. Она пришла. Все-таки пришла, чтобы увидеть, как Аль уезжает. И...

И он уедет.

Она так попросила.

Любовь — это умение пойти на компромисс.

Любовь — это умение распрощаться.

Альберт с силой стиснул зубы, чтобы не крикнуть Орэнсе что-нибудь бестолковое и такое же безнадежное, а потом махнул рукой. И непонятно — то ли он так окончательно прощался с Орэнсой, то ли просто сдался, не в силах спорить с Ивром.

Так.

Экипаж.

Алю сосредоточил на нем все свое внимание.

С котопсами он уже пообщался, к магии приобщился, теперь можно и покататься — почти что русская телега, но с крышей. И лошадьми.

И пустотой.

Прощай, ПРУД, со всеми своими лягушками!

Ивр говорил что-то ещё, но Альберт уже не слышал его слов. И вскоре его поглотил экипаж: его тонкие стенки, через которые просачивался осенний ветер, спрятали Аля от внешнего мира, пусть и не слишком надежно.

Там, где нет окон, не светит солнце.

Но оно и не гаснет, когда перед ним закрывают дверь.

Правда, Альберт не осмеливался об этом думать, когда отъезжал от военного училища. Да и разве должен он думать о таком? Влюбленный мужчина — слабый мужчина. А его ещё и последней опоры лишили...

Но время заставляет нас непрерывно двигаться вперед.