Strangers [Минсоны]

После случая с Уёном вся деревня погрузилась в траур. Слова Тэгюна о скверне были восприняты очень серьезно. Люди стали бояться, ведь то, как долго мучался Уён, прежде, чем его сердце перестало биться, вселяло страх. Джисон был потрясен до глубины души, ведь одно дело просто слышать о случившемся, а другое - быть непосредственно там, с Уёном и видеть, как тот мучился. Родители парня до последнего не верили, что еще каких-то пару часов назад с их сыном было все в порядке, а теперь он мертв.

Домой Джисон возвращался унылым, не выспавшимся и очень печальным. Тэгюн отправил его спать, а сам остался помогать семье Ким. В обед Юри сына не трогала, давала ему отоспаться, но ближе к вечеру все же разбудила. Джисон быстро перекусил и отправился в хижину, надеясь встретить там отца.

Но его на месте не оказалось. Тэгюн все еще был у семьи Ким. Джисон отчаиваться не стал: в лачуге всегда было чем заняться. Именно поэтому Хан зажег лампы и стал подписывать и разбирать настои и травяные сборы. Парень полностью погрузился в работу, стараясь не думать о том, что произошло рано утром. От глубоких липких мыслей его отвлек стук в дверь. Он был каким-то робким и даже трусливым. Джисон поспешил открыть дверь.

Перед ним стояла молодая девушка Ын Ханыль. Она была на несколько лет старше самого Джисона. Широкое платье не скрывало ее большого живота, волосы, заплетенные в косу слегка растрепались, а лицо было слегка осунувшимся. Она осторожно прошла в хижину и едва ли не со слезами на глазах стала смотреть на Джисона.

-Извини, что беспокою тебя, Джисони,- хриплым голосом проговорила девушка, упираясь руками в поясницу,- я не знаю, к кому еще могу обратиться. Твой отец сейчас занят, поэтому я подумала, что ты мог бы мне помочь.

-Что случилось, Ханыль? И почему ты пришла одна? Ты рожаешь? Где твой муж?- Джисон подошел ближе, с беспокойством глядя на болезненную девушку.

-У меня на спине что-то появилось. Это чешется и очень сильно болит,- Ханыль повернулась спиной к парню, начиная стягивать с себя платье, чтобы оголить спину,- я никому не показывала спину, потому что боюсь, что кто-то будет считать меня заразной... ну что та, Джисони? Насколько все страшно?

Джисон молчал. Он разглядывал черную спину девушки и не знал, что ей сказать. Было немного удивительно то, что скверна не расползлась по всему телу, но сейчас это волновало юного лекаря меньше всего. Как сообщить Ханыль о болезни Джисон не знал.

-Ну чего ты молчишь?- девушка осторожно надела платье и повернулась к Хану.

Он и сам был бледным, а его руки начали мелко подрагивать. Ханыль терпеливо ждала, пока парень скажет ей хоть что-то. На ее и без того измученном лице пропала улыбка и на глаза навернулись слезы. Джисон осторожно подошел ближе и положил ладонью и на плечи будущей мамы.

-Я не хочу, чтобы ты волновалась. Но и не сказать тебе правду я не могу, Ханыль. Мне так жаль...- Джисон едва ли мог говорить без слез.

-У меня скверна, да?- с какой-то не верящей улыбкой спросила Ханыль, тут же вытирая со щек следы от слез, ожидая от Джисона хоть какого-то ответа, но Хан не знал, что в этой ситуации делать и какие слова можно говорить.

-Скверна не расползлась по всему телу. Она только на спине, поэтому, будем надеяться, что твоя беременность как-то помогает тебе,- на грани слышимости все-таки прошептал Джисон, помогая девушке сесть на стул,- нужно обязательно показать тебя отцу. Я думаю, пока все не сильно запущено, мы еще сумеем тебя спасти. Сколько дней ты уже скрываешься?

-Чуть больше недели,- честно призналась Ханыль, невольно всхлипывая, потому что совсем не ожидала такого поворота событий.

-Но это ведь началось раньше, чем у Уёна. Почему ты ничего не сказала? А если бы было поздно? Что, если сейчас уже слишком поздно?

-Да брось, Джисони. Кому какое до меня дело? Ты можешь сам мне помочь? Дай мне отвар какой-нибудь или давай мазью намажем, а?- по состоянию Ханыль, было видно, что девушка очень сильно волнуется и сейчас до нее полностью дошла мысль о том, что с ней происходит нечто серьезное.

-Ханыль, я боюсь, что это тебе уже не поможет. Я удивлен, что ты можешь находиться в здравом уме, хотя у тебя язвы намного больше, чем у Уёна. Я правда не знаю, что нам делать.

-Мне нельзя умирать, Джисон, ты же понимаешь это? У меня останутся родители одни и муж. А мой ребенок? Что, если и он не сможет родиться? Ты должен мне помочь! - Ханыль начинала злиться и теперь все ее движения были резкими и неожиданными.

Джисон невольно вспомнил о том, что говорил ему отец о симптомах скверны, когда они были с Уёном. Глаза Ханыль покраснели, а ее разумом овладела агрессия. Девушка начала метаться по комнате, как загнанный зверь, а вскоре начала бросаться на Джисона с кулаками. Хан едва ли смог отбиться от нее, стараясь не навредить ей. На помощь пришел Тэгюн, который чудом успел оторвать девушку от сына. Она грозилась расцарапать Джисону лицо своими короткими ногтями. Взгляд у будущей матери был совсем дикий, в глаза полностью залиты кровью. Джисону было страшно. А еще, до ужаса жаль Ханыль.

-Что нам с ней делать, пап?- тихонечко спросил Джисон, отходя с отцом в сторону, пока Ханыль пыталась вырваться из хватки старшего Хана.

-Маковое молоко. Попробуем напоить ее, чтобы боль ушла. Она агрессивная из-за боли,- Тэгюн говорил громко, чтобы Джисон слышал его из-за шипения Ханыль,- быстрее, Джисон!

Юноша немного растерялся, но вскоре опомнился, начиная искать по хижине маковое молоко. Кое как Ханыль смогли напоить и она слегка успокоилась. Тэгюн осторожно переложил девушку на кровать и стал делать ей охлаждающие компрессы.

-И что с ней теперь будет?- Джисон говорил на грани слышимости, боясь, что его голос может снова спровоцировать будущую маму,- а ее ребенок?

-Я думаю, что беременность сдерживает скверну, но тем не менее... я боюсь, что мы уже не сможем ее спасти,- честно признался Тэгюн, снова обтирая девушку холодной водой.

-У нее на спине большие волдыри. Больше, чем у Уёна... она может содрать их под своим же весом, если все время будет лежать на спине.

-Но у нас нет другого выхода. В ее случае, было бы хорошо, если бы она начала рожать сейчас. Так мы могли бы спасти хотя бы ребенка. Но я тоже не уверен, что и у ребенка не будет скверны.

-Пап, давай сделаем хоть что-нибудь! Мы должны хотя бы попытаться ее спасти!

-Мы попытаемся, сынок...