Глава 8.
Лукас молча посмотрел на остальных. В воздухе висела напряжённая тишина, и каждый знал, что время на раздумья закончилось. Их выбор был очевиден.
— Мы даём ему сыворотку. — сказал Оуэн, не отводя взгляда от мужчины.
Эвелин, всё ещё дрожа после введения антидота, поднялась на ноги, сжимая в пальцах шприц с последней дозой. Она посмотрела на мужчину, который наблюдал за ними с лёгкой, почти печальной улыбкой.
— Ты понимаешь, что после этого у тебя не будет шанса передумать? — спросила она.
— Я знал это с самого начала. — его голос был спокоен. — Если я не исчезну, вирус никогда не будет полностью уничтожен. Это единственный способ.
Кас скрипнул зубами, словно борясь с желанием высказать протест, но в итоге только стиснул кулаки.
— Чёрт... надеюсь, ты не врёшь.
Мужчина лишь слегка наклонил голову.
— Если бы я хотел вам навредить, я бы просто подождал, пока реактор запустится.
Рэйчел нервно огляделась. Существо за дверью всё ещё стояло неподвижно, будто наблюдая за происходящим, ожидая исхода. Она сжала пистолет, затем выдохнула и посмотрела на Эвелин.
— Делай это.
Эвелин глубоко вдохнула и подошла ближе. Мужчина протянул руку, его ледяная кожа слегка дрожала, но он держался стойко.
— Последний шаг, да? — пробормотал он, смотря на неё с неожиданным облегчением.
Эвелин не ответила. Просто ввела сыворотку.
Всё произошло быстро.
Мужчина резко зашатался, схватившись за грудь. Его тело выгнулось в судороге, ледяные узоры на коже начали таять, растворяться. Его дыхание стало прерывистым, кожа стала возвращаться к естественному оттенку. Но затем он закричал.
Это был не просто крик боли — это был крик чего-то, что умирает внутри него.
Эвелин отшатнулась, наблюдая, как его тело начинает разрушаться. Не физически, но изнутри.
— Что с ним?! — вскрикнул Лукас, отходя назад.
— Сыворотка работает, но его организм слишком долго был связан с вирусом! — крикнула Эвелин, в ужасе наблюдая за происходящим.
Мужчина рухнул на колени, хватаясь за голову, его глаза почернели, затем стали ярко-голубыми, как у мутантов.
— Держите оружие наготове! — рявкнул Оуэн.
— Нет! Не стреляйте! — выкрикнула Эвелин, оттолкнувшись от стены и бросившись к нему.
Мужчина дрожал, его тело словно разрывалось изнутри. Его пальцы вцепились в землю, но затем он замер. Голубой свет погас в его глазах. Он вздохнул. Глубоко. Чисто. И улыбнулся.
— Вот и всё... — прошептал он.
Оуэн медленно опустил оружие, наблюдая, как мужчина медленно выпрямляется.
— Ты... ты в порядке? — спросила Рэйчел, не веря своим глазам.
Он кивнул.
— Я снова человек.
Лукас моргнул, будто не веря происходящему.
— То есть... это сработало?
— Да.
Тогда началось нечто невероятное. Из-за стен донёсся низкий гул, словно что-то освободилось. Существо за дверью резко дёрнулось, его светящиеся глаза тускнели, а затем... погасли. Оно замерло, его тело медленно рассыпалось, как ледяная статуя, распадающаяся под лучами солнца.
И затем вся лаборатория содрогнулась. Кас широко раскрыл глаза.
— О, чёрт.
Оуэн резко развернулся к Лукасe.
— Что происходит?!
— Я... я не знаю!
Но они все это почувствовали. Вирус умирал. И мир начинал меняться. Эвелин выбежала в коридор, застыв на месте. Она подняла руку и увидела, как лёд, которым было покрыто её тело, тает. Она больше не была заражённой.
Рэйчел выбежала следом и в ужасе прикрыла рот ладонью. Снаружи, за окнами лаборатории, медленно начал падать первый за семь лет тёплый дождь.
Снег таял. И зима заканчивалась. Оуэн огляделся, словно боялся поверить в реальность происходящего.
— Мы... сделали это?
Лукас тихо рассмеялся.
— Мы сделали это.
Кас усмехнулся, качая головой.
— Чёрт возьми, и мы живы!
Эвелин смотрела, как на её кожу падают капли воды, и в первый раз за долгие годы она почувствовала не холод, а тепло.
— Мы живы...
Они выбрались. И мир, наконец, начал возрождаться.
Они стояли у разрушенной лаборатории, наблюдая, как снег вокруг них тает, превращаясь в грязную воду, текущую вниз по склонам. Впервые за семь лет небо стало меняться. Тяжёлые серые тучи начали рассеиваться, и сквозь них пробивался тусклый солнечный свет.
Это было неправдоподобно. Как мираж. Как нечто, что существовало в далёком прошлом, но теперь возвращалось. Капли дождя стекали по щекам Эвелин, но это не был ледяной ливень, как раньше. Он был тёплым.
Она медленно протянула руку, давая воде стекать по коже. Кас всматривался в небо, прищурившись.
— Я не верю.
Рэйчел улыбнулась впервые за долгое время.
— Ну, теперь поверь.
Оуэн всё ещё не мог отпустить оружие, будто опасался, что это лишь иллюзия, что вот-вот откуда-то выскочат мутанты, и всё снова станет, как раньше. Но мутантов не было. Лукас смотрел на влажную землю, погружённый в свои мысли.
— Значит, вирус действительно умирает.
Мужчина, который ещё недавно был его носителем, медленно сел на разбитый бетон, выглядя так, будто из него вытянули последние силы.
— Я всё ещё здесь.
Эвелин встретилась с ним взглядом.
— Это хорошо.
Он улыбнулся, но в его глазах было понимание.
— Я не останусь надолго.
Все замерли.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Рэйчел, её пальцы напряглись.
— Я был связан с вирусом слишком долго. Даже если антидот уничтожил его, меня он уничтожит следом.
Эвелин почувствовала, как внутри что-то холодеет.
— Нет. Мы найдём способ.
— Ты уже нашла.
Он глянул на её руку, на чистую кожу, где больше не было следов заражения.
— Ты доказала, что вирус можно победить. Но я — его остаток. Он умирает вместе со мной.
Оуэн медленно выдохнул.
— Чёрт.
Лукас молча наблюдал за ним, но ничего не сказал.
— Значит, ты знал, что так будет, когда согласился? — тихо спросил Кас.
— Да.
Рэйчел покачала головой.
— Ты можешь остаться. Ты можешь бороться.
— Я боролся уже слишком долго.
Он улыбнулся им всем, его глаза больше не были полны боли, только спокойствием.
— Вы должны жить дальше.
Они смотрели на него, понимая, что ничего не могут изменить. Его тело начало терять цвет. Он не рассыпался, как мутанты, не исчез. Он просто... исчезал. Медленно. Без боли. Без страха.
Эвелин почувствовала слёзы на щеках, но даже не знала, плачет она или это дождь.
— Спасибо.
Он кивнул, прежде чем раствориться полностью. Последние остатки зимы Они остались стоять посреди разрушающегося мира, но впервые это не было концом. Впервые это был новый старт.
— Что теперь? — спросил Лукас, его голос был странно тихим.
Оуэн вдохнул поглубже, наблюдая за тающим снегом.
— Мы строим новую жизнь.
Рэйчел прикрыла глаза, позволяя солнцу согреть её лицо.
— Ты думаешь, нам дадут шанс?
Кас усмехнулся, качая головой.
— А кому ещё дадут, если не нам?
Эвелин вновь посмотрела на горизонт, где впервые за семь лет просветлело небо.
— Мы сделали невозможное. Теперь у нас есть всё время, чтобы жить.
Тишина повисла между ними, пока они стояли среди тающего снега, пропитанного первыми каплями дождя. Мир вокруг них менялся — температура поднималась, лёд отступал, и впервые за долгие годы небо прояснялось.
Лукас, который всё это время молча смотрел на землю, словно обдумывая что-то важное, вдруг поднял голову и спросил:
— Какое сегодня число?
Оуэн моргнул, удивлённый вопросом.
— Что?
— Дата. Какая сегодня дата?
Оуэн нахмурился, пытаясь вспомнить. В последние годы время потеряло смысл. Дни проходили, сменяясь бесконечной зимой, и никто уже не следил за календарём.
Но он начал считать.
Последний день, когда он точно знал дату, был в марте, когда они покинули своё прежнее укрытие. С тех пор прошло не меньше месяца.
Он взглянул на Эвелин, и та, кажется, поняла его ход мыслей.
— Апрель, — произнесла она.
Оуэн покачал головой, пересчитывая в уме дни.
— Нет. Уже конец апреля. Двадцать четвёртое.
Он поднял глаза на Лукаса — и увидел, как на лице парня появилась странная улыбка.
— Что? — насторожился Кас.
Лукас вздохнул, глядя в серое небо, из которого каплями падал дождь.
— Мне сегодня семнадцать.
Наступила гробовая тишина. Эвелин моргнула, осознавая смысл его слов. Рэйчел медленно улыбнулась.
— Чёрт, Лукас. Ты бы сразу сказал!
Кас громко рассмеялся, хлопнув парня по плечу.
— Ну, поздравляю, сопляк! Первый тёплый день за семь лет — в твою честь, да?
Оуэн покачал головой, хмыкнув.
— Неудивительно, что ты так чёртовски серьёзен для своего возраста. Мир кончился, когда тебе было десять, а теперь он начинается заново в твой день рождения.
Лукас опустил голову, улыбаясь.
— Я даже не надеялся, что доживу до этого дня.
Эвелин положила ему руку на плечо.
— Ну, ты дожил. И этот мир теперь твой.
Первый праздник за семь лет Рэйчел обернулась к Касу, её глаза блестели от эмоций.
— Нам нужно устроить ему что-то вроде праздника.
— Ты серьёзно? Мы только что пережили конец мира! — фыркнул Кас.
— Тем более. Первый день нового мира должен начаться с чего-то хорошего.
Оуэн закатил глаза, но ухмыльнулся.
— Ну, допустим. Что ты предлагаешь? У нас нет тортов.
— Но у нас есть немного еды, оружие и остатки алкоголя, который Кас вытащил с базы.
Кас поднял руки, усмехаясь.
— Ну ладно, признаю, я гений.
Эвелин подняла бровь.
— Ты просто алкоголик.
— Гений-алкоголик, раз уж на то пошло.
Они развели небольшой костёр у подножия лаборатории, наблюдая, как вода медленно стекает по трещинам в асфальте. Лукас сидел, подперев голову рукой, его лицо было задумчивым.
— Я даже не помню, когда в последний раз отмечал день рождения.
Рэйчел развернулась к нему, протягивая консервированное пиво, которое они нашли в запасах.
— Теперь запомнишь.
Он взял банку, посмотрел на неё, потом на всех остальных, а затем тихо усмехнулся.
— Чёрт, ладно. За новый мир?
Оуэн поднял свою банку.
— За новый мир.
Эвелин улыбнулась.
— И за нас.
Кас шутливо приподнял свою.
— И за то, что мы, чёрт возьми, живы!
Они столкнули банки и сделали первые глотки — не потому, что хотели напиться, а потому что это был первый раз за много лет, когда они могли пить не из страха, а из надежды.
Когда небо окончательно прояснилось, а звёзды начали пробиваться сквозь облака, Лукас тихо спросил:
— А что теперь?
Оуэн пожал плечами.
— Теперь живём.
Рэйчел улыбнулась, глядя на город, который вскоре мог снова ожить.
— Теперь мы можем построить что-то новое.
Кас вдохнул ночной воздух.
— Теперь мы не просто выжившие. Теперь мы свободные.
Эвелин посмотрела на горизонт, где впервые за семь лет не было ледяного тумана.
— Теперь это наш мир.
И в этот момент Лукас понял, что это был не просто его день рождения. Это был день рождения нового мира. И впервые за долгие годы он знал, что у них есть будущее.
Оуэн наклонил голову назад, вдыхая влажный воздух, наполненный запахом талого снега и сырой земли.
— Мы можем праздновать хоть всю ночь, но, по сути, это ещё не конец.
Рэйчел, сидевшая у костра, подняла бровь.
— Ты снова в своём армейском режиме?
Оуэн улыбнулся уголком губ.
— Скажи мне, что я не прав.
Она пожала плечами, не споря. Эвелин убрала волосы за ухо, наблюдая за ним.
— Что ты предлагаешь?
Оуэн поставил пустую банку на землю и посмотрел на остальных.
— Мы не единственные, кто пережил этот ад. Есть другие выжившие. Мы видели их. Мы встречали лагеря, бункеры, случайных одиночек, которые пытались держаться.
Он оглядел друзей.
— Но теперь всё изменилось. Морозные исчезают. Температура поднимается. Это наш шанс объединить людей.
Лукас, который сидел, прислонившись к спинке старого стула, наконец заговорил:
— Ты хочешь создать поселение?
— Я хочу найти тех, кто ещё жив.
Наступила тишина. Рэйчел задумчиво водила пальцем по краю консервной банки.
— Ты говоришь, как будто у нас есть чёткий план.
— Пока его нет. Но он должен быть.
Кас фыркнул, качая головой.
— Знаешь, что меня в тебе раздражает, Оуэн?
— Что?
— Ты чертовски прав.
Они рассмеялись, но смех был не нервным, не напряжённым, как раньше. Он был настоящим. Первая цель
— Если мы действительно хотим найти выживших, нам нужна точка отправления. — сказал Лукас, разворачивая карту, которую он стащил с базы.
Эвелин склонилась над ним, изучая карту вместе с ним.
— Где мы сейчас?
— Вот здесь, недалеко от старой лаборатории.
Оуэн провёл пальцем по бумаге.
— Если мы пойдём на юг, там раньше было несколько бункеров. Мы слышали о них, но никогда не проверяли.
Рэйчел кивнула.
— А если никто там не выжил?
— Тогда идём дальше.
Выжившие или мёртвые города? Они знали, что найти кого-то будет непросто. За семь лет многие могли умереть. Но некоторые выживали. Они слышали об укреплённых лагерях, о конвоях, которые передвигались по стране, о тех, кто смог создать себе убежище и продержаться. И теперь они могли помочь им.
— Даже если в каком-то лагере всё ещё остались люди, они не знают, что Морозные исчезают. — тихо сказал Лукас.
— Вот именно. — подтвердил Оуэн. — А значит, мы должны им рассказать.
Первый шаг в новом мире Решение было принято.
Кас встал, потянулся, громко хрустнув спиной.
— Значит, снова в путь?
— Ты же любишь приключения, — усмехнулась Эвелин.
— Люблю, когда в конце ждёт нормальная кровать.
— Ну, извини, пятизвёздочных отелей пока нет.
Рэйчел убрала карту в рюкзак и посмотрела на всех.
— Тогда утром выдвигаемся. Сегодня... просто отдохнём.
Оуэн кивнул, устраиваясь поудобнее у костра.
— Последняя ночь перед новой жизнью.
И они были готовы ко всему. Теперь их история была не о выживании. Теперь они строили новый мир.
Они сидели у костра, наслаждаясь первым тёплым вечером за семь лет. Никто не хотел признавать, но тепло было странным, почти нереальным. Будто их тела уже забыли, каково это — не мёрзнуть, не дрожать от холода.
Рэйчел смотрела в огонь, задумчиво постукивая пальцами по колену. Оуэн сидел рядом, выглядел напряжённым, но явно собирался с мыслями.
— О чём думаешь? — тихо спросила она.
Оуэн перевёл на неё взгляд.
— О тебе. О нас. О том, как мы вообще дошли до этого момента.
Рэйчел усмехнулась, но в её глазах промелькнуло что-то тёплое.
— Ты хочешь сказать, что не ожидал, что мы выживем?
— Я не ожидал, что у нас вообще будет шанс жить.
Он замолчал, снова глядя на огонь.
— Но знаешь, что я понял?
Она наклонила голову, внимательно изучая его лицо.
— Что?
Он глубоко вдохнул, словно готовился к чему-то важному.
— Что мне плевать, как изменится этот мир. Главное, чтобы ты была рядом.
Рэйчел мгновение молчала, затем усмехнулась, но её губы дрогнули.
— Ты наконец-то это сказал.
Оуэн хмыкнул, качая головой.
— Ну, я мог бы сделать это раньше, но вокруг были ледяные твари, пули, постоянная опасность...
Она положила ладонь на его руку.
— И что теперь?
Он посмотрел на неё, впервые за долгое время без страха, без тревоги.
— Теперь у нас есть время.
Рэйчел тихо рассмеялась, прежде чем мягко потянуть его к себе.
— Тогда давай не будем его терять.
И их губы встретились в поцелуе, который не был продиктован страхом или отчаянием, как раньше. Это было настоящее.
С другой стороны костра Кас наблюдал за этой сценой, ухмыляясь.
— Ну наконец-то. А я уже думал, что он так и будет молчать, как последний идиот.
Эвелин улыбнулась, откидываясь на локти.
— Ты просто рад, что теперь можешь подкалывать его.
— И это тоже.
Он замолчал на секунду, потом посмотрел на неё.
— А что насчёт нас?
Она подняла бровь.
— Что насчёт нас?
Кас наклонился ближе, ухмыляясь.
— Может, наконец-то официально объявим себя парой? Или ты всё ещё хочешь держать меня в зоне "мы просто развлекаемся, пока мир рушится"?
Эвелин фыркнула, но в её глазах светилась нежность.
— Знаешь, Кас, если бы мир не начал рушиться, ты бы мне вообще не понравился.
— Ой, конечно. — Он фальшиво драматично вздохнул. — Но судьба так распорядилась, что я — твой единственный вариант.
— Ты такой самоуверенный.
— Я просто знаю, что мы с тобой слишком похожи, чтобы не быть вместе.
Она смотрела на него, изучая выражение его лица. Кас всегда был тем, кто скрывался за шутками, кто избегал серьёзных разговоров, кто жил так, будто каждую секунду мог умереть. Но сейчас он говорил серьёзно. Эвелин вздохнула, затем протянула руку и коснулась его лица.
— Окей. Мы официально вместе. Доволен?
Кас поднял бровь.
— Скажи это ещё раз, мне понравилось.
Она закатила глаза, но, прежде чем он успел снова открыть рот, притянула его к себе и поцеловала. Кас рассмеялся, прижимая её ближе.
— Вот теперь я точно доволен.
Первый день новой жизни Они сидели у костра, смеясь, подшучивая друг над другом, впервые за долгие годы просто наслаждаясь моментом. Лукас, наблюдавший за всей этой сценой, покачал головой, усмехаясь.
— Вы ведёте себя, как подростки в летнем лагере.
Кас кивнул.
— Ну, технически, ты единственный настоящий подросток здесь.
Рэйчел усмехнулась.
— И у нас не было нормальной жизни. Может, пора её построить?
Оуэн кивнул, глядя в небо, где теперь мерцали звёзды.
— Теперь у нас есть шанс.
Эвелин смотрела на огонь, ощущая тепло не только от него, но и внутри себя. Она не знала, что ждёт их впереди. Но знала одно — они больше не выживали. Теперь они жили. И это было самое важное.