21 глава
Данил
Сосредоточенно смотрю на то, как Юля быстро приближается ко мне, и сердце несется с катушек.
Блять, никогда не думал, что этот диск посмотрит кто-то кроме меня.
А уж то, что это он станет достоянием бывших одноклассников и вовсе из разряда фантастики.
Только потерянный взгляд Юли в последнюю нашу встречу и разочарование, сквозившее в зеленых глазах, вывернули меня наизнанку.
Бесконечных два дня думал, что все, приеду, а на ее месте пустота останется.
Хоть и трубку брала и даже отвечала не натянуто, а все равно внутри предчувствие поганое скребло. Поэтому и решился на отчаянный шаг.
Мое чистосердечное признание перед судом из пятидесяти присяжных. И только ей одной решать казнить или помиловать.
На нас направлены прицелы из десятков любопытных глаз.
Отступаю назад, чтобы выйти из зала, когда Цветочек подходит ближе. Хватит им одного представления на сегодня.
Захлопываю дверь ногой, и даже время замирает, пока маленькая смотрит на меня снизу вверх. Обалденно красивая. Безупречная.
Кусает нижнюю губу и быстро исследует глазами мое лицо.
Мы вдвоем в школьном коридоре, из зала начинает сочиться музыка, а я не слышу нихрена кроме шума собственной крови в ушах.
- Даня, - тихий шепот звучит громче музыкальных битов из зала, - где ты взял эту запись?
- Это мой диск с выпускного.
- Но я думала у всех одинаковые, - огромные глазища непонимающе хмурятся.
- Я не знаю, какие у других, - пожимаю плечами. И это правда. Понятия не имею, что на других записях. - Я заплатил оператору за свой персональный.
- Но зачем...?
- Юль, мне не нужны были все эти рожи, на которые бы я потом ни разу не взглянул. Я хотел, чтобы у меня осталась память о единственном человеке, играющем роль в моей жизни.
Юля качает головой, а потом широко улыбается и бросается мне на шею.
- Ты сумасшедший! - надрывный шепот в ухо возносит до небес.
Я чувствую себя так, словно мне в последний момент отменили смертную казнь. Улыбаюсь как ненормальный.
Обхватываю тонкую талию и крепко прижимаю к себе.
- А ты не знала? - смеюсь и приникаю к пухлым губам долгим поцелуем. Буквально сжираю полупрозрачный блеск. Черт, я адски соскучился! - Поехали отсюда!
Юля кивает, и мы уже через пару минут несемся к дому моего отца.
Он укатил на острова со своей очередной молодой любовницей, которой едва исполнилось восемнадцать, поэтому дом в полном моем распоряжении. И распорядиться я им собираюсь по полной программе.
Мы заехали к Юле домой, чтобы забрать ее вещи, и я чудом удержался, чтобы не вспомнить, как это залезть к ней в комнату через окно и заниматься сексом втихаря от ее матери, как это было одиннадцать лет назад.
Бывало, уходил под самое утро, и потом мы оба клевали носом на уроках. Но мне больше не хотелось тихушничать.
Я люблю слушать симфонию надсадных криков Цветочка. Поэтому стойко дождался, пока она соберется, и успел выкурить пару сигарет.
Дома Юля скинула с себя пальто, сняла свои высоченные сапоги, снова превратившись в Дюймовочку, и с любопытством рассматривала дом, пока я наливал себе коньяк, а ей шампанское.
У отца всегда есть в холодильнике на всякий случай. А случаев у него таких бывает пару раз в неделю как минимум.
Я его не осуждаю. Как не стало матери, у него словно тормоза отказали.
Он несся вперед, прекрасно отдавая себе отчет в том, что все эти куклы искусственные ведутся только на его бабки, но при этом пользовался всеми привилегиями, которые они ему предлагали.
Неплохая сделка по обоюдному согласию. Не знаю, что именно он пытался всем этим сделать - затупить боль по матери или испробовать все то, в чем отказывал себе, пока был женат, но пока он не тратил больше, чем мог позволить здравый разум, и не позволял себя охмурить какой-нибудь охотнице за имуществом, я оставался в стороне. В конце концов, это его жизнь, мне бы со своей разобраться.
- Юль, ты ела что-нибудь там? - спрашиваю, накидывая себе в тарелку нарезку бастурмы и сыра. Есть хочется жутко. Закидываю пару кусков в рот и запиваю глотком коньяка. Ел последний раз перед выездом обратно. - Голодная?
- Нет, спасибо, я перекусила. Здесь очень красиво! - Юля как раз рассматривала фарфоровых котов на тумбочках, когда я протянул ей бокал и завалился на диван рядом, ставя тарелку с закусками на кофейный столик.
- Нормально, - безразлично пожимаю плечами, - дизайнер какая-то обставляла.
Сделал большой глоток и скользнул глазами по бёдрам, обтянутым черной тканью.
Юля выглядела сумасшедше сексуально. Это закрытое декольте, но открытые плечи дико возбуждали. Или это просто она сама, а не платье?
Цветочек остановилась напротив меня и сделала несколько небольших глотков пузыристого напитка.
Зеленые глаза полыхнули ярким огнем, и она залпом допила остатки, а потом отставила стакан на столик.
Я не знаю, что она собиралась сделать, но член напрягся ещё несколько минут назад.
Я всегда хотел её как умалишенный, а сейчас и подавно. Не набросился с порога, только чтобы не думала, что я тварь озабоченная, хотя на самом деле так и было.
При одном взгляде на нее у меня колом встает.
А сейчас, когда Юля вдруг подкатывает подол платья и забирается сверху мне на колени, у меня сознание мутнеет.
Смотрит темным взглядом, а потом тянет мой свитер вверх с явным намерением избавить от вещицы.
- Я скучала, Даня! - обдает нервы искренним признанием. Моя маленькая.
Ставлю стакан рядом на диван и поднимаю руки, помогая ей.
Кальвина Кляйна бы удар хватил, если бы он увидел, как его фирменная вещь улетает на пол, но мне плевать.
Я словно под наркотой, хотя даже опьянеть не успел от пары глотков алкоголя.
Юлия
Не знаю, что со мной происходит, но после того, что я узнала, мне вдруг стало намного легче. И морально, и физически.
Больше не нужно было бояться, что он сравнивает меня с другими, метаться, искать ответы.
Даня выложил их сам, и теперь мне хотелось получить от него все, что он мог мне дать. Всего его. Его любовь, обжигающую страсть, которая сейчас плескалась на дне черных зрачков и сводила меня с ума.
- Покажешь мне как сильно? - хриплый голос несет табун мурашек по спине, в то время как сильные руки сжимают мою талию и вжимают в твёрдую эрекцию. Я охаю. - Потому что силу того, как скучаю я, ты и сама чувствуешь!
О, Господи, да, я чувствовала.
От силы давления на промежность меня обдало волной пронзительного желания.
Даня потянул мои бедра вперед, а потом назад, заставляя тереться чувствительным клитором о твердую ткань джинс, и это было невероятно. Снизу вверх ползли нити электричества, воспламеняя каждую клетку тела.
Милохин не спешил. Проникал в мозг горящим взглядом, ожидая от меня действий.
Мужские пальцы гладили сквозь ткань плотного платья мою кожу, а она пылала так, словно к ней прижимались раскалённым металлом.
Я больше не могла выносить эту искусную игру. Я хотела его, хотела так сильно, что между бедрами засаднило.
Наклонилась и поцеловала. Нырнула языком в рот и тут же застонала, почувствовав, как хватка на талии усилилась.
Рука Дани заскользила вверх по спине и потянула вниз застежку платья.
Не разрывая поцелуя, он снял с моих плеч рукава, а потом с жадностью сжал грудь обеими ладонями.
Соски и так были напряжены, а когда врезались в кружево лифчика и вовсе заныли, усиливая возбуждение.
Я не поняла когда, но лифчик вдруг исчез, и теперь я бесстыдно терлась о мужские ладони грудью. Кожа к коже.
- Ох ты ж чёрт, - с губ Милохина слетали нецензурные слова, когда он прогнул меня назад и обхватил один сосок губами.
Я вскрикнула, как только его зубы ощутимо сомкнулись вокруг него.
Легкая боль подхлестнула желание.
Я вцепилась в крепкие плечи, ногтями чувствуя, что если он так еще хотя бы немного потерзает соски, я взорвусь от ошеломительного оргазма.
А мне хотелось подарить ему удовольствие. Такое, каким он одаривал меня несколько дней назад.
Поэтому с невероятным усилием я освободилась из кольца крепких рук и сползла на пол, оказываясь между расставленных ног.
Пылающие глаза прищурились, когда он понял мои намерения.
Я не особо любила делать минет. Конечно, когда состоишь в отношениях, и он является частью секса и прелюдий, то приходится время от времени прибегать к таким ласкам, но особого удовольствия сама никогда не испытывала.
Кроме тех раз, когда делала его Милохину. Очень давно. И вот сейчас мне снова до дрожи в кончиках холодных пальцев хотелось подарить ему удовольствие.
Потянулась к пряжке ремня и, расстегнув его, развела кожаные концы в разные стороны. Его член распирал джинсы.
Как только молния оказалась расстегнутой, я стащила вниз боксеры, и во рту пересохло.
Обхватила пальцами тяжелую эрекцию и легко провела ладонью вверх и вниз, наблюдая за его реакцией.
Голова Дани откинулась назад, а кулаки крепко сжались. Это сумасшествие. Какое-то извращенное наслаждение наблюдать за тем, как его ведет от легких ласк.
Чувствую, как в трусиках становится невыносимо мокро. Не зря говорят, что секс с любимым человеком в разы взрывоопаснее.
Ни с Игорем, ни с кем-то другим меня не обжигало так, как с Милохиным.
Я еще несколько секунд водила рукой по гладкой коже, гладила пальцем выпуклые вены.
Даня резко приподнял бедра вверх, толкаясь мне в ладонь и заставляя немного крепче сжать мужскую плоть.
Мне хотелось подразнить его, хотя бы немного, чтобы довести до состояния, в котором он не сможет думать ни о чем кроме меня.
Смело повела ладонью вверх, еще крепче сжимая кулак, и из груди Дани вырвалось неконтролированное рычание.
Я облизнулась, а потом Даня вдруг неожиданно дернулся вперед и сжал волосы на моем затылке:
- Юля, не дразни меня, - пригрозил, опаляя губы горячим дыханием. - Я и так тебя хочу настолько, что в висках стучит и перед глазами мутнеет. И если ты сейчас же не возьмешь его в рот или не сядешь сверху, мне придется трахнуть тебя силой.
О, Господи... от одержимости, с которой были сказаны эти слова, я едва не лишилась рассудка.
Толкнула его в грудь, заставляя откинуться на спинку, и опустила голову к паху.
Язык с жадностью прошелся по налитой головке, а потом я обхватила ее губами.
Вкусовые рецепторы одурели, ощутив солоноватый привкус. Я словно шпанской мушки перебрала.
Даня накрыл рукой мой затылок и подался вперед, доставая до самого горла.
Втянул резко носом воздух и положил вторую руку на подбородок, приподнимая мою голову и направляя член глубже.
Именно он учил меня когда-то как правильно делать минет.
Я жутко стеснялась, а он, раздвинув мои ноги, тогда просто сделал то, после чего мне было стыдно еще несколько дней.
Продемонстрировал наглядно, что в оральных ласках нет ничего постыдного, и это просто отдельный вид удовольствия.
И вот сейчас, когда мужские руки уверенно направляли, мне не было стыдно.
Его внешний вид, перекошенное удовольствием лицо вопили о том, что ему это нравится.
Я расслабилась и задвигала головой быстрее, попадая в ритм его бедер, двигающихся навстречу.
А потом он вдруг легко потянул меня за волосы, заставляя подняться, затащил на себя и поцеловал. Жестко, алчно, тяжело дыша мне в рот.
- Не хочу так, - прохрипел, прикусывая мои губы. По гостинной разнесся треск рвущихся колготок, а потом его пальцы сдвинули в сторону трусики, и он усадил меня на себя одним резким движением. - Вот так хочу. В тебе.
Я задохнулась от силы растягивающих ощущений. Легкая боль и мощное удовольствие затмили сознание.
Я и сама не поняла, как начала ошалело двигаться на нем, хаотично гладя напряженную грудь, царапая плечи и позволяя руководить собой, как тряпичной куклой.
Даня двигал меня за талию. Быстро. Четко. Умело вел к оргазму и себя, и меня, смотря прямо в глаза и проникая откровенным взглядом в самую душу.
Одна его рука переместилась мне на грудь и провела по ней, оставляя на коже искры, поднялась к шее и сжала ее сзади.
- Как же я тосковал по тебе все эти годы, Юлька! - признался Даня, толкаясь вверх. Меня затрясло. Забило в подкрадывающихся конвульсиях.
Он называл меня Юлька всего пару раз в жизни, но всегда только пьяным.
В те моменты мне казалось, что он был искренним. Милохин словно признавался в чем-то и приоткрывал душу.
Его «Юлька» было чем-то сокровенным, оно заменяло мне признания в любви. И вот сейчас, когда он снова назвал меня так, выворачивая наизнанку искренностью, я всхлипнула.
То ли от мощного, ни с чем несравнимого возбуждения, то ли теперь поняла, почему он называл меня так только по пьяни.
Потому что в алкогольном дурмане сложнее прятать чувства. А сейчас он не был пьян. Зато захмелевшей себя чувствовала я.
Тугая пружина в животе сжималась сильнее и сильнее.
- Никому тебя не отдам! - добивал меня рычанием в покрытую капельками пота шею. - Слышишь?
Я кивнула, впиваясь зубами в собственную губу.
- Чья ты, Юля? - спросил, делая сильный рывок вперед и задевая внутри меня такие точки, от которых меня начало трясти. Швырнуло в жар.
- Твоя! - прошептала пересохшими губами.
- А была чья? - еще один толчок, и мои ноги охватывают судороги.
- Твоя! - из последних сил.
- И будешь чьей? Всегда! - последний глубокий и жесткий удар в меня членом, и я рассыпаюсь, выкрикивая:
- Твоя! Даня, твоя! - водоворот сносящего все на своем пути оргазма захватывает в плен мое тело.
Меня трясет, пока Даня, не выпуская меня, продолжает долбиться внутрь, продлевая сокрушительное удовольствие.
Сердце буквально раздирает грудную клетку. Дыхания не хватает, когда властные губы целуют меня и заставляют дышать его кислородом.
Уши заложило так, что слышен только звон, а я стискиваю собой его член глубоко внутри с такой силой, что Даня хрипит, вдавливает меня на долю секунды в себя, а потом вдруг чертыхается и резко поднимает, выплескивая остатки спермы себе на живот.
Я обессилено падаю ему на плечо, чувствуя, как все тело стонет, ломит и дрожит.
Мышцы на ногах и руках от перенапряжения содрогаются. С ума сойти. Кажется, я умерла и воскресла.
- Прости, Юль, - Даня шепчет мне на ухо, потираясь о щеку. - Ты так сильно кончала, что я, блять, потерялся. Не успел вовремя выйти.
- Ничего, - улыбаюсь я, прикрывая глаза, - сегодня, кажется, безопасный день.
- Кажется?
Если бы я не была настолько раздавлена недавним оргазмом, обратила бы внимание на то, как он напрягся, но меня одолела такая нега, что я пропустила все мимо.
Потом я вспомню этот случай, немного позже, а пока я только глупо улыбалась, поглаживая пальцами крепкую грудь.
- Да, все в порядке, - кивнула и получила нежный поцелуй в висок.
А потом все началось сначала. Милохину никогда не хватало одного раза.
Он был ненасытным, жадным. Брал все, что я ему давала, и теперь мне хотелось отдать все. Всю себя без остатка. Принадлежать только ему. Моему мужчине. Могла бы и душу продала дьяволу, лишь бы никогда больше не потерять его.