17 глава
Юлия
- Не такой уж и добрый, - невежливо ответила я и хотела отойти, но он не позволил.
- Я все думал, с чего вдруг «МэйКолл» так резко поменял мнение и продался «АмбассСелл», - престарелое лицо приблизилось ко мне вплотную, а грубые мужские пальцы больно сжали скулы, - а все оказывается просто. Когда увидел тебя сегодня с Милохиным, все стало на свои места.
- Отпустите меня немедленно!
Я дернулась в тщетной попытке вырваться и только заработала еще более цепкую хватку. Даже в глазах потемнело от силы, с которой он давил на скулы.
- Продажная шлюха. А я еще пытался на тебя впечатление произвести. Одарить подарками хотел, - от Щербакова разило спиртным, и выглядел он лет на пять старше. Словно постарел внезапно. Глубокие морщины сделали лицо еще более отталкивающим.
- Мне не нужно было ваше внимание! - ответила холодно, схватившись обеими руками за его запястье.
Он тряхнул рукой, рассеивая звезды перед глазами от грубого жеста, и мне кажется, если бы сзади находилась стена, без зазрения совести ударил бы меня головой об нее.
- Конечно не нужно, раз ты перед Милохиным ноги раздвигаешь, подстилка дешевая!
Я не успела понять почему, но Щербаков вдруг дернулся, и его лицо скривилось как от гримасы боли.
Ледяные пальцы разжались, выпуская меня из рук, и воспользовавшись моментом, я отскочила в сторону, только теперь заметив, что Даня стоял позади со сложенными кулаками. Пиджак валялся на земле.
Быстро перевел взгляд на меня и вернул на развернувшегося Щербакова.
- А вот и папик пожаловал, - едко выплюнул бывший начальник. - Молодец, Милохин, недооценил я тебя. Такую схему провернул. Подослал ко мне свою курву, чтобы...
Договорить он не успел, потому что кулак Дани резко врезался ему в подбородок.
Я прикрыла рот рукой, сдерживая крик.
- Сука! - процедив сквозь зубы, Даня обдал его таким яростным взглядом, что мне стало страшно. Никогда не видела его таким. – Выражения выбирай, когда говоришь о женщине.
Только Щербаков не ответил. Вместо этого вопреки здравому смыслу бросился на Даню и рассек ему губу одним точным ударом.
- Защищаешь свою шваль? А что так? Разве им теперь подарков мало, надо еще их честь защищать? Если там вообще осталась еще та честь.
От страха я перестала дышать. Прохожие спешили пройти мимо, чтобы рикошетом не досталось и им.
В первую очередь опасаются за себя, и хоть бы кто-то подумал позвать охрану.
Даня стер тыльной стороной ладони кровь и пригнулся, когда кулак Щербакова нацелился ему в лицо. Подобрался и ударил тому в область живота, от чего Геннадий Викторович со стоном сложился пополам. О, Боже.
- Даня, хватит, остановись, - крикнула я, охваченная паникой. Подбежала ближе, но Даня грубо запихнул меня за спину.
- Еще раз скажешь хотя бы одно грязное слово в сторону Юли, я сломаю тебе хребет, мразь!
Из машины, припаркованной в нескольких метрах, выскочил молодой парень и бросился к Щербакову.
Это был его водитель, пару раз сталкивалась с ним в лифте.
Парень дернулся в сторону Дани, но предупреждающий взгляд остановил его, и он снова подбежал к шефу.
- Геннадий Викторович, как вы? - встревожено забегал вокруг, помогая ему выпрямиться. Из носа шла кровь, и помощник вытащил из кармана платок. - Возьмите!
Щербаков бросил ненавистный взгляд на Милохина, потом презрительный на меня и, запрокинув голову, с помощью Кирилла, кажется так его звали, сел в машину.
Меня била крупная дрожь, когда Даня обернулся и бешеным взглядом впился в мое лицо.
Очень нежным движением провел по скуле, которая все еще ныла, и посмотрел в глаза:
- Сильно больно?
Отрицательно качнула головой. Из его нижней губы шла кровь, а на щеке появлялась небольшая гематома.
- Поехали ко мне, я продезинфицирую рану.
Данил
Жгучая ярость гнала кровь по венам, пока мы ехали до дома Юли.
Я когда из ресторана вышел и увидел эту мразь, нависшую над Цветочком, и её испуганный взгляд, у меня в мозгу замыкание произошло. Убить нахрен! Запылало огнем.
Как посмел тварь своими грязными лапами трогать её? Сука! Если бы не Юля, харкал бы он сейчас своими легкими.
- Спасибо, - тихий тревожный голос вырвал из плена гнева.
Повернул голову и посмотрел на нее. Глаза блестят, пальцы нервно сцарапывают лак на ногтях. В тусклом свете не видно, но я уверен, что на ее лице останутся синяки.
У Юли особенность такая. Как она объяснила давно - сосуды близко к коже, поэтому стоит хотя бы немного надавить, как появляется синяк. Я очень хорошо это помню.
Любил пользоваться этой особенностью и оставлять россыпь своих отметин на атласных бедрах после каждого нашего секса, а потом любоваться своими творениями.
Дома при ярком свете даже присматриваться не пришлось – синяки действительно остались.
Один на скуле, второй на щеке.
Юля как раз бегала по кухне, стараясь найти аптечку, я же просто следил за ней и думал, на что мог бы пойти, если бы подонок ее обидел. Наверное, убил бы его, не задумываясь.
- Нашла, вот она! – вытащив из нижней полки небольшую картонную коробку, Юля потянула меня за руку и усадила на стул. – Перекиси нет, есть хлоргексидин, но он даже лучше. Печь не будет.
Маленькая суетилась, наливая на ватку жидкость, а я не мог оторвать от нее глаз.
Просила, чтобы домой ее отвез, в очередной раз сбегая, а теперь смотрит заботливо на мою ноющую губу. Глазищами своими до нутра пробирает.
- Я осторожно, ладно?
- Валяй! Но могла бы налить стакан коньяка, быстрее было бы и действеннее!
- С ума сошел! Там же спирт, жгло бы очень! – холодные пальчики коснулись моего подбородка, а потом аккуратно провели по ране. Цветочек оказалась права. Почти не пекло. Во всяком случае, на губе. В груди же жгло так, что дышать становилось тяжело. От нежности в глазах напротив, заботы. Давно я не чувствовал подобного. Забыть уже успел, каково это, когда о тебе заботятся. – Ну как? Не больно?
- Нет.
А сам на губы ее смотрю, потрескавшиеся от переживаний и нервных прикусываний.
Хочется языком по ним провести и увлажнить.
Юля тоже смотрит на меня, а потом опускает голову и мягко целует. Впервые сама. Так, словно боится чего-то. Сердце замирает.
- Это ты благодаришь меня так?
Мысль о благодарном сексе скребется в сознании, и если это действительно так, то я свалю нахрен отсюда. Пусть лучше вообще не подходит ко мне, чем из благодарности.
Юля отстраняется и непонимающе хмурит брови.
- Если бы хотела отблагодарить, заварила бы чай и испекла бы печенье!
Я встаю со стула и убираю из ее рук ватку с баночкой той хрени медицинской.
- Тогда просто чтоб ты знала, если еще раз меня так поцелуешь, я трахну тебя прямо здесь и сейчас. И никакие побеги тебя больше не спасут. С этой минуты ты станешь моей. Поэтому подумай хорошо, и если не готова, то лучше не рискуй.
Юля медленно моргает, а потом начинает быстро-быстро дышать. Сама не отдает себе отчет, как сексуально сейчас выглядит.
Растрепанные волосы, влажный взгляд, на дне которого загорается нечто, что я хочу проглотить.
Маленькая хочет меня, и от этого сознание дуреет. Член наливается кровью, а сердце от счастья срывается в бездну.
Юля опускает глаза на мои губы и неосознанно облизывает свои. Ох, блять, ну вот нахрена это делать? Я и так еле держусь!
Ожидание ее решения хуже, чем приговора для смертника.
А после... после все загорается ярким пламенем, когда Цветочек приподнимается на носочках и смело касается моих губ своими. Все! Меня накрывает! Меня больше нет.
Подхватываю ее под колени и упираю в ближайшую стену, набрасываясь на влажный рот жадным поцелуем. Я больше не отпущу ее.
- Даня! – летит рвано из уст Цветочка, когда я врываюсь в горячий рот языком и глотаю протяжный стон.
Хочу её так, что кости ломит, по артериям течет чистое без примесей возбуждение. Юбка на бёдрах жалобно трещит, когда я задираю подол, чтобы добраться до стройных бедер.
- Осторожнее, пожалуйста, - мягкий задыхающийся шепот на моих губах, - эта юбка Лизы.
Тонкие пальчики хаотично гладят мой затылок, а глаза напротив выжигают неприкрытым желанием.
- Ты мне потом расскажешь, почему на тебе вещи племянницы. Сейчас мне похер. Богданов ей таких сотню купит.
С треском тяну в стороны лацканы белой ткани, и единственная пуговица летит на пол.
Следом блузка, через которую просвечивается кружевной лифчик, действуя на меня похлеще любого афродизиака.
Круглые полушария груди манят своим совершенством, и я не собираюсь отказывать себе в том, чего хочу до сыплющихся из глаз искр.
Забираюсь ладонью в вырез блузки и резко тяну его в сторону, заставляя ещё несколько маленьких пуговиц отправиться на кафель.
Оттягиваю вниз чашку лифчика и обхватываю жаждущими губами твердый алый сосок.
Ох, блять, я помню этот ни с чем несравнимый вкус. Вкус моего наслаждения. Острого и неподдельного.
Юля, охнув, выгибается навстречу, вцепившись ногтями в плечи, и что-то шепчет.
Мозг затуманен желанием, поэтому я ни черта не понимаю из того, что она говорит.
Оттягиваю зубами твёрдую бусинку и ударяю по ней языком. Сосу и втягиваю в рот.
Ладонью сжимаю левую грудь, пальцы отодвигают лифчик, и я пропускаю сквозь них второй сосок, жаждущий моего внимания.
От нетерпения кажется, что член может нахрен разорвать силой возбуждения. Меня буквально жарит огнем, расплывающимся по всему телу.
- Быстро. Наверх! – приказываю Юле, опуская ее на пол. Она едва на ногах стоит и смотрит на меня расфокусированным взглядом.
Юлия
- Зачем наверх? – пытаюсь не расплываться, но ноги меня предают.
В животе чрезмерно острая истома, требующая быть успокоенной его пальцами, губами, ласками. Какой может быть наверх?
- Юля, мы успеем заняться сексом на всех поверхностях в квартире и вне ее, поверь. А сейчас мы пойдем наверх. Потому что я хочу тебя трахать на кровати. Долго и беспощадно. Я слишком долго ждал этого.
Его слова, произнесенные надрывным хрипом, обдают словно батогом, и я, не раздумывая больше, на подкашивающихся ногах несусь к лестнице.
Слышу, как Даня идет следом, и краем глаза замечаю слетающую со ступенек белую рубашку.
Потом его руки тащат по моим плечам пиджак, и он так же улетает вниз. Хоть бы Лизка до завтра не вернулась и не увидела свои вещи, разбросанными по квартире, иначе захлопнет перед моим носом двери своей гардеробной раз и навсегда.
Как только мы оказываемся наверху, Даня разворачивает меня к себе лицом и одним движением стаскивает с плеч блузку.
Моя грудь нагло выставлена на показ над спущенными чашечками и, наверное, мне было бы неловко вот так предстать перед ним, но взгляд голубых глаз настолько пропитан вожделением, что я даже не думаю смущаться.
По тому, как Даня тяжело дышит, видно, что он едва себя сдерживает.
А я так соскучилась по нему.
Властные руки обхватываю мою талию и крепко вжимают в себя.
Его губы снова терзают, прикусывают мои, срывая с них стоны нетерпения. Как же мне его не хватало все эти годы.
Я так часто видела сны, где снова принадлежала ему. Где Даня берет меня как когда-то жадно, до изнеможения.
Просыпалась утром и наваливалась жуткая тоска о том, что это был просто сон и наяву больше никогда не повторится.
А сейчас я задыхаюсь от восторга. Просто чувствовать его жесткие умелые губы, руки, расстегивающие лифчик. Скользить ладонями по накаченной груди, мышцы которой сокращаются под касаниями моих пальцев.
Боже, его тело великолепно. Крепкое, поджарое.
Милохин довел себя до идеала. На него можно просто смотреть, фантазировать, и уже есть огромная вероятность получить оргазм от одного его вида.
Я жадно исследую глазами совершенный пресс, пока он расстегивает мою юбку и сдергивает к ногам, оставляя в одних чулках.
Замечает мой взгляд на себе и ухмыляется.
- Что, Цветочек, нравится? Можешь потрогать, - берет мою ладонь и кладет на четко очерченные кубики пресса. Я веду пальцами по ним и срываю с его губ рваный выдох. – Можно трогать не только здесь, - говорит хрипло и без тени улыбки.
А я хочу, да! Плотная ткань джинс не скрывает его выдающейся эрекции.
Даня был моим первым мужчиной, и я уже тогда очень хорошо запомнила его размер.
Помню, это было очень больно, несмотря на то, что он хорошо меня подготовил.
Зато потом, когда тело привыкло, я каждый раз сходила с ума, стоило ему оказаться во мне.
Во рту становится сухо, словно я марафон пробежала, а воды нет в радиусе километра.
Дрожащими пальцами расстёгиваю пряжку ремня и бросаю взгляд на Даню.
Челюсть сжата от напряжения, голубые глаза пронизывают меня до основания. Он хочет, чтобы я не стеснялась.
Всегда говорил: «Цветочек, если тебе хочется, делай». И я делаю.