8 глава
Данил
- Выход есть всегда, Даня!
Интересно, она сама в курсе, как неуверенно звучат ее слова?
Мы подъезжаем к дому Лизы, и я глушу мотор. Поворачиваюсь полубоком и встречаюсь с зелеными омутами.
В отсутствии ароматизатора автомобиль наполнился легким ароматом женских духов, таким ненавязчивым и невесомым, как и сама Юля. Невыносимо хочу вдохнуть его полными легкими. Желательно прямо с ее тела.
Я все еще помню каким оно может быть отзывчивым и горячим. От непосредственной близости и неуместных воспоминаний в голове мутнеет, а кровь усиленно устремляется в пах.
- И какой же выход у тебя? – интересуюсь уже менее агрессивно, стараясь не съезжать глазами на плотно обтянутую тканью грудь.
- Любой, только не ты! – Охрененная такая словесная пощечина огревает сильнее, чем если бы она меня сейчас ударила. – Ты с чего взял, что имеешь право отдавать мне приказы? – Но Юле оказывается мало, и она решает просто выпотрошить меня своими маленькими ручками. - Кто ты такой, Даня? Никто! Ты абсолютно никто для меня.
- Ложь! – отрезаю я. - Ты себя видела? Если бы я был никем, ты бы от меня не шарахалась, как от чумы. Такие чувства не проходят бесследно!
- Проходят! – Срывается на крик Юля, и кажется еще немного и она набросится на меня с кулаками в отчаянном желании доказать, что разлюбила. – Ты сам убил их! Своими поступками, словами, отношением! Зачем только мучил меня, если никогда не любил? Зачем, Даня?
- Да любил я! – рявкаю и, поддавшись сжирающему порыву, хватаю Юлю за затылок и дергаю на себя. – Любил, слышишь?
В ограниченном пространстве становится тяжело дышать. Слышно только как хаотично колотятся наши сердца, не попадая в ритм.
- Зачем ты врешь? – намного тише спрашивает Юля, обдавая мое лицо горячим дыханием. Её руки на моей груди, и я чувствую сквозь рубашку, как дрожат тонкие пальцы.
- Я не вру. Я любил тебя, Юля. Любил так, что сам охреневал от этого состояния. Просто… - набираюсь смелости, потому что, блять, признавать собственные ошибки всегда тяжело, - просто был мудаком!
Грудная клетка Цветочка начинает часто приподниматься, как будто ей становится сложно дышать.
- О чем ты? - говорит одними губами, но я слышу отчетливее, чем если бы сейчас над ухом пуля просвистела.
- Я трахаться хотел без оглядки на кого-то, понимаешь? Бабками швырять и не думать о том, что надо перед кем-то отчитываться. А ты... Ты будила внутри такие чувства, которые тормозили меня, заставляли совесть орать об изменах.
- Ты противоречишь сам себе, разве можно любить и хотеть изменять? – большие глаза недоверчиво перемещаются по моему лицу, выискивая ложь.
- Юля, мне было семнадцать. Мне тогда не нужна была любовь. Я выбрал свободу, хотя тебя так отпустить и не смог, - позволяю себе провести большим пальцем по мягким губам, и с них тут же срывается горячий выдох. Блять, как же я хочу ее. Каша в голове становится все тягучее, заставляя тщательнее подбирать слова, - Знаешь, я ведь с ума сходил, когда ты начала встречаться со своим Тимуром после меня. Помнишь, его кто-то избил в подворотне, а потом вы расстались? Это я был.
Большие глаза распахиваются в удивлении.
- Почему?
- Не хотел, чтобы ты с ним была. Да и вообще с кем-либо.
- Ты же тогда с Виолеттой встречался, - Цветочек непонимающе хмурится, а я не знаю что сказать.
- Встречался - это сильно сказано. Так, время коротал. Встречался я с тобой, это да.
- И изменял мне…
Приглушенный голос срывается на последнем слове, и я, все еще удерживая её за затылок, утыкаюсь лбом в ее.
Юля вздрагивает, как от огня. Я хочу извиниться, попросить прощения за всю ту боль, что причинил, но слова даются с трудом. Одно дело знать о своем гнилом нутре и жить с этим, и совсем другое – открыто признавать его существование перед той, кто испытал все его грани на себе.
- Да, - все, что могу сказать. - Я сам не понимал того, что со мной происходит. Я злился на тебя. Злился на себя. На отца за то, что перевел меня в вашу школу.
- А я здесь причем? - отдергивает лицо Цветочек, и на дне темных зрачков вспыхивает огонь. - Я была тебе верна, Даня, даже летом, когда знала, что ты спишь с каждой второй там на своем острове, все равно хранила верность и ждала. И что получила в ответ? Ты вернулся, трахнул меня, а через пару дней бросил. За что ты на меня злился? Даня, скажи мне! - Юля от негодования сжимает кулаки, а меня швыряет в ад от её признаний. Нет, я знал, что она никогда бы не изменила, но… мать вашу, каким я был мудаком!
- За то и злился. Ты была для меня слишком хорошей. Точнее не так, я был для тебя слишком уродливым.
Юля прикрывает глаза, как будто ей больно это слышать, и отворачивается. А спустя пару секунд снова убивает меня своими омутами.
- Правильнее сказать, что я была для тебя слишком скучной. Не удовлетворяла в постели, не пила литрами отвертку и не закидывала на тебя ноги, как другие.
- Нет, Юля, - отрезаю резко и обхватываю пятерней острые скулы. Игнорирую порыв вырваться и снова тяну к себе, сближая наши лица. - Я любил тебя. Любил, просто понял это спустя годы, когда поймал себя на том, что думаю о тебе, даже когда зависаю с другими. А последние дни так и вовсе места себе не нахожу.
Цветочек качает головой, словно я говорю что-то абсурдное.
- Это бред, Даня.
- Нет, не бред. Это правда, которую я не могу доказать, но в которую ты можешь поверить, если захочешь.
- Я уже верила когда-то…
Опускаю взгляд на губы в сантиметре от моих и чувствую, как с них срывается рваный выдох. Чертовски хочется вспомнить, какие они на вкус. От навязчивого желания пульсирует в висках и пересыхает во рту. Член наливается кровью, доставляя болезненные ощущения. Вашу ж мать, всего лишь губы, а у меня перед глазами плывет.
- Даня, зачем ты это делаешь?
- Хочу, чтобы ты поняла истинную причину.
Тяжело сглатываю, потому что бороться с собой становится все сложнее. Я же не хотел отпугивать её, а все получается совсем наоборот, только ничего поделать не могу. Желание хотя бы прикоснуться граничит с ненормальным.
Юлия
Меня колотит крупной дрожью, словно в лихорадке. Слишком близко. Слишком неожиданно. Слишком не вовремя и слишком поздно.
Дыхание спирает, а глаза жгут слезы, которые, я думала, выплакала давным-давно.
- Тебе не кажется, что ты опоздал с признаниями? И вообще, с чего ты взял, что они мне нужны?
Изо всех сил стараюсь выглядеть беспристрастной, но этот экзамен оказывается чрезмерно сложным для сдачи.
- Может и не нужны, но это не меняет главного. Я хочу тебя, Юль.
Что? Меня бьет разрядом в двести двадцать вольт от того, как искренне звучат его слова.
Помню, как каждый раз я плавилась, стоило ему произнести их со своей извечной самодовольной ухмылкой, а сейчас… где он научился так искусно лгать? Где и главное для чего?
- Даня! - отталкиваю его, возвращая себе личное пространство. Мужские руки обхватывают руль, и костяшки пальцев белеют от силы, с которой он его сжимает.
- Хочу не в том смысле! - говорит хрипло, а потом чертыхается, смотря вперед перед собой. - В том, конечно, тоже, но первостепенно хочу, чтобы ты стала моей. Опять. Блять. Не то, чтобы опять, - разворачивается и отчеканивает так, чтобы в его словах не оставалось сомнений, - Юля, во всех смыслах. Я хочу тебя во всех долбаных смыслах этого слова.
Мне дышать нечем. Воздух превратился в густой дым, распирающий легкие и отравляющий сознание. К чему это? Зачем возвращать меня в точку отправления?
Зажмуриваю глаза, надеясь, что реальность сыграла со мной злую шутку, и я сейчас проснусь.
Как часто я представляла, что он вернется, скажет нечто подобное, и я сойду с ума от счастья.
Ждала год, два, три, а после единственной встречи выпускников, где он грубо вернул меня с небес наивных грез на землю, поняла, что сказок не бывает. Перестала ждать, а теперь вдруг это…
Вдыхаю как можно глубже, превозмогая спазмы.
- Нет, Даня! Неужели ты правда думаешь, что можно сказать «люблю», а потом с чистой совестью ждать моего падения в твои объятия?
Мужское лицо на мгновение искажается как от боли, но уже через секунду принимает абсолютно непроницаемый вид.
- Конечно, нет. Я понимаю, что тебе нужно время.
- Мне не нужно время, - выпаливаю я, - ничего не будет.
Даня коротко кивает, а потом неожиданно снова наклоняется очень близко, обхватывает обеими руками лицо и гладит большими пальцами щеки, впрыскивая под кожу дозу электричества.
- Будет, Юль, потому что по-другому просто не может быть!
- Не бу..
- Тш-ш-ш, - надавливает пальцем мне на губы, заставляя замолчать, и от этого действия мне становится еще хуже. - Завтра я жду тебя в офисе, Цветочек. И только попробуй еще раз сбежать! Найду и затащу силой, поняла меня?
Офис? Господи, офис. Деньги. Мама. Дом. Все вдруг наваливается гранитным камнем, перекрывая пути к побегу. Мне действительно придется работать на Милохина, потому что осталась неделя, а денег все еще нет. Господи…
Его пальцы все еще обжигают кожу, когда я резко отворачиваюсь.
- Открой дверь!
Голос меня предает разоблачающей дрожью, но в глухой тишине раздается характерный щелчок, после которого я, наконец, могу глотнуть кислорода, а не разъедающего внутренности запаха болезненных признаний.
Выскакиваю из салона и уже на улице прошу:
- Не называй меня Цветочком, Даня!
Голубые глаза прищуриваются, но моя просьба остается без ответа.
- Спокойной ночи, Юль!
Черный Рендж Ровер отъезжает, только когда я скрываюсь в подъезде. Сердце сходит с ума от пережитых эмоций.
Я, едва передвигая тяжелые, словно налитые свинцом, ноги, дохожу до квартиры и сразу же иду на кухню. Лизы, похоже, еще нет.
Алкоголь не решение проблемы, но организму просто необходимо постороннее вмешательство, потому что сам он не расслабится.
Открываю холодильник и достаю бутылку с остатками красного вина. Отпиваю прямо из горла и оседаю на стул.
Вот и все. Моя жизнь легким движением руки Дани Милохина снова превратилась в руины.
Он за один вечер разрушил то, что я так старательно выстраивала годами. Счастье без него.
Я хотела быть счастливой и искренне верила, что можно самой построить свой идеальный душевный мир, но ошиблась.
Сегодня, когда Даня говорил все эти слова, а его губы находились в непозволительной близости с моими, я отчетливо поняла, что все мое призрачное счастье – ни что иное, как фальшь.
Будь я по-настоящему свободной от чувств к нему, я бы не реагировала так болезненно на его слова.
На короткое мгновение мне до боли захотелось, чтобы все, что он говорил, оказалось правдой. И ведь так легко было поверить. Разве можно сыграть такие неподдельные эмоции?
Подношу руку к горящим губам и трогаю их. Нижняя все еще печет после нежных прикосновений.
Я отвратительна сама себе за слабость перед ним.
Если бы Даня меня поцеловал, мизерная часть меня ликовала бы, потому что я очень хорошо помню его поцелуи.
Они всегда были властными, жадными, отнимающими способность дышать и мыслить.
В жизни каждого, наверное, есть человек, с которым мы потом невольно сравниваем остальных. И хорошо, если они затмевают его собой. А если все, кто приходит после, даже на десятую долю не дотягивают до первого? Как потом быть? Обманывать себя? Именно это я и делала все эти годы. Ведь ни одному не удалось дотянуть до планки, выставленной Милохиным.
За что мы любим мужчин? За то, что они приносят боль и разочарование? За то, что мы теряем себя рядом с ними? Нет.
Мы любим их за то, что чувствуем себя счастливыми. Хотя бы на короткий миг. И как бы не было парадоксально, но самое сильное счастье я испытывала рядом с Даней.
Телефон в сумочке начинает звонить мелодией, установленной на Игоря, и мое сердце больно сжимается.
Достаю его непослушными пальцами и принимаю вызов:
- Привет, Игорь.
- Привет, Юль, как день прошел? - бодро интересуется парень, наверное, просматривая сейчас сериал по телевизору. В это время идет его любимый про следователей.
- Нормально, а твой как? - стараюсь звучать энергично, но видимо не выходит, потому что от Игоря не укрываются расстроенные нотки.
- Мой тоже в норме. Юль, случилось что?
Случилось. Уже то, что я чувствую себя перед ним виноватой, на самом деле даже ничего плохого не совершив, уже говорит о многом.
- Да на работе кое-какие неприятности, придется переходить в другую компанию. К жениху Лизы. – Игорь в курсе, что я изначально устроилась в ФоунЗон, я рассказала. Только об истинной причине умолчала.
- Ну прекрасно, так и я буду спокоен.
- Как у тебя на работе?
- Хорошо всё, сегодня пришлось объяснять, почему несколько базовых полетело, вина была не моя, но дежурный я, и соответственно отвечать тоже мне. Юль, тут реклама заканчивается, давай уже завтра созвонимся. Ты же помнишь, что послезавтра я у тебя?
- Помню, конечно.
- Увидимся наконец, я ужасно соскучился!
- Угу.
- Целую, детка!
- Целую.
Роняю телефон на стол и до боли впиваюсь зубами в щеку. Игорь соскучился.
Такая банальная фраза, а я не смогла сказать даже ее. Все потому что не успела соскучиться.
Круговорот событий закружил, а сегодняшний вечер и вовсе показал мне мою жизнь новыми глазами.
Я не люблю Игоря. И не полюблю никогда. Проблема не в нем, конечно, ведь он замечательный.
Дело в том, что я всю жизнь буду оборачиваться назад, сравнивая его с другим, и вздрагивать всякий раз, когда на горизонте будет оказываться Даня.
Игорь заслуживает быть любимым всецело, а обманывать его я не смогу.
Если раньше живя в шаткой уверенности в завтрашнем дне и своих чувствах, мне казалось, что у нас все получится, то Даня разбил даже эти иллюзии. Жить не любя можно, но недолго.
Однажды я сорвусь и причиню ему боль, ведь если изначально строить брак на фальшивых чувствах, ничего хорошего не выйдет.
Я научилась бы так жить, даже больше, чем уверена, но Игорь не заслуживает подобного отношения.
Дверь щелкает, возвещая о том, что Лизка, наконец, вернулась домой, я же подскакиваю и подбегаю к микроволновке, чтобы оценить свой внешний вид в отражении зеркальной дверцы.
Не хочу, чтобы она узнала о том, что произошло между мной и Даней. Все равно это ничего не значит. Я давно смотрю на вещи реалистично.
- Юль, привет, ну ты как? - племяша входит на кухню и, заметив бутылку на столе, поджимает губы. - Выбил тебя из колеи этот Щербаков, да?
- Откуда ты знаешь? - удивленно спрашиваю я. Кажется, в этой столице новости разлетаются быстрее, чем в нашем городе.
- Я как раз приехала к Славе после переговоров, мы хотели поужинать, как позвонил Даня и рассказал ему все, что произошло в офисе «ФоунЗон».
- Что именно всё? - уточняю я, стараясь не выдать себя чересчур нервными движениями.
- О том, как ты услышала разговор начальника. Про шантаж и так далее. - Лиза хватает бутылку и так же, как и я пять минут назад, приникает губами к горлышку.
- А, да. И что они будут делать, не говорили?
- Слава сорвался к Дане. Кажется, они поехали к Юсипову, или как там его? - щелкает пальцами, пытаясь вспомнить, - директору «МэйКолл» в общем.
- Юсупову.
- Точно. Слушай, Юль, ты как хочешь, а я тебя больше в Фоун не пущу! - Лизка угрожающе тычет пальцем с длинным ногтем мне в грудь, заставляя улыбнуться. - Я понимаю, что там Милохин, но, знаешь ли, из двух зол лучше выбрать его.
- Он тоже сказал, чтобы приходила завтра в Амбасс, - признаюсь, забирая бутылку и делая большой глоток алкоголя. Вино мягко обжигает горло, пока племянница сверлит меня нетерпеливым взглядом.
- И? Пойдешь? Юль, скажи, что уволишься, пожалуйста!
- Пойду, - киваю, наблюдая, как Лизка облегченно выдыхает.
- Старайся просто не обращать внимания на Даню. Выставь границы. Не думаю, что он начнет вести себя как раньше.
Молча отворачиваюсь и достаю из холодильника вчерашнюю запеченную курицу.
Границы… Да он разбивает все возведенные мною баррикады одним только взглядом, от которого у меня поджилки трясутся и сердце к горлу подскакивает.
- Мне в любом случае нужны деньги, поэтому выхода нет.
Мы удобно усаживаемся за стол и, разлив остатки вина по бокалам, расправляемся с поздним ужином под непринужденную болтовню.
Лизка воодушевленно делится тем, что хозяйка дизайнерского дома, где она работает, поручила ей заняться созданием платья для какой-то известной актрисы.
Племянница с первого дня ждала, когда ее способности получат признание, и кажется, наконец, дождалась. Она у меня огромная умница и очень талантливая, поэтому я даже не удивлена, что ей так скоро поручили такое ответственное задание.
Мы моем посуду, протираем полотенцем тарелки, по очереди отправляемся в душ.
Я старательно думаю о чем угодно, только не о случившемся несколько часов назад. Избегать мыслей о Дане сложно, особенно когда от него неожиданно приходит сообщение.
Я как раз чистила зубы и чуть телефон в раковину не уронила, увидев четыре буквы знакомого имени на экране. Сердце замерло, пока посомневавшись пару секунд, я все-таки открыла сообщение.
“Дело улажено. Можно считать, что «МэйКолл» уже наша. Спасибо. И спокойной ночи, Цветочек!”
Снова этот Цветочек… Я же попросила его!