Неизбежность столкновения

Кывылджим раздражённо уезжает из школы, сжимая руль так крепко, что костяшки пальцев белеют. Внутри всё бурлит – злость, раздражение, обида. Она чувствует, как накатывает гнев не только на Чимен, но и на Омера, который снова сумел выбить её из равновесия. Этот человек – её вечный вызов, преграда, которую она не может обойти.

Думать о том, что теперь их соперничество затронуло и детей, только усугубляет её ярость. Она всегда контролировала ситуацию, но теперь всё выходит из-под её власти. Раздражённо бросив взгляд в зеркало заднего вида, она делает глубокий вдох, пытаясь привести мысли в порядок. Но злость не утихает. Она точно знала: эта война не закончена.

Омер тоже раздражён. Выйдя из школы, он направился к машине быстрым шагом, сжимая челюсть. Он не понимал, почему Кывылджим так действует на него – её уверенность, острый ум, её способность спорить и бросать вызов. Это злило его. Он привык, что его слово закон, что его авторитет бесспорен, но с ней... всё всегда иначе.

Он садится в машину, заводит двигатель и пытается переключиться, но мысли снова возвращаются к ней. Этот день, эта встреча, их разговоры, их взгляды – всё это не даёт ему покоя. Он понимает, что это соперничество уже зашло дальше, чем просто бизнес. Это стало личным.

Они оба делают вид, что контролируют ситуацию. Они оба делают вид, что это просто работа. Но внутри каждого из них горит пламя, которое нельзя просто так потушить.

Кывылджим возвращается домой, но даже переступив порог, не может избавиться от напряжения, накопившегося за день. Она ужинает с семьёй, но почти не участвует в разговоре. Её взгляд рассеянно скользит по столу, а в голове вновь прокручиваются события в школе. Она едва слышит, как Сонмез, накладывая себе еду, спрашивает:

— Как прошла встреча с командой?

Кывылджим медленно поднимает глаза и пожимает плечами.

— Всё идёт по плану, — коротко отвечает она.

Сонмез чуть прищуривается, замечая её отстранённость, но не настаивает. Чимен украдкой бросает взгляд на мать, но та не обращает внимания.

После ужина Кывылджим поднимается в свою комнату и начинает собирать чемодан. Она методично складывает вещи, проверяет список, но на лице у неё раздражённое выражение. Её бесит не сама поездка, а то, что ей придётся тратить время на мероприятие, организованное Алеф и Умутом. Хотя это часть работы, ей не хочется участвовать в очередной светской показухе.

Дверь приоткрывается, и Чимен осторожно заглядывает в комнату.

— Можно войти? — спрашивает она.

Кывылджим, не отрываясь от чемодана, кивает.

Чимен подходит ближе, опирается на край кровати и неловко говорит:

— Мам, я знаю, что ты злишься на меня из-за школы... Я правда не хотела, чтобы всё так вышло.

Кывылджим останавливается, закрывает чемодан и наконец смотрит на дочь.

— Я не просто злюсь, Чимен, — говорит она ровным голосом. — Я разочарована. Ты понимаешь, что твои поступки могут иметь последствия?

Чимен виновато опускает голову.

— Я больше не буду устраивать конфликты. Обещаю.

Кывылджим вздыхает, проводит рукой по волосам и кивает.

— Я надеюсь, что это правда. Потому что в следующий раз я не ограничусь разговором.

Чимен молча кивает и выходит из комнаты.

Поздно ночью Кывылджим отправляется в аэропорт. Взглянув на город за окном машины, она понимает, что поездка в Измир — это единственное, что сможет на время переключить её мысли. Спустя несколько часов самолёт приземляется, и она выходит в тёплый ночной воздух, твёрдо решив отбросить лишние эмоции и сосредоточиться на деле.

Рано утром она просыпается в номере одного из своих отелей. Она долго лежала, прислушиваясь к тишине, пытаясь подавить усталость, но мысли о предстоящем дне не позволяли ей расслабиться. Глубоко вдохнув, она отбросила одеяло и уверенно поднялась с кровати.

Сразу же, не теряя времени, Кывылджим начала обход территории. Для неё было принципиально важно, чтобы всё соответствовало её высоким стандартам, и малейшее отклонение от идеала могло испортить ей настроение.

Первым делом она прошлась по коридорам, обращая внимание на освещение, чистоту ковров и свежесть воздуха. Остановившись у нескольких номеров, проверила их состояние – постельное бельё должно быть без единой складки, мебель идеально вычищена, а ванные комнаты блестеть стерильностью. Она придирчиво осматривала каждый уголок, а персонал, заметив её присутствие, тут же напрягался, стараясь не допустить ни единой ошибки.

Далее она направилась на кухню, где встретилась с шеф-поваром. Внимательно осмотрев рабочие поверхности, холодильные камеры и зоны хранения продуктов, она задала несколько вопросов:

— Сегодняшнее меню на завтрак соответствует установленным стандартам?

— Да, госпожа Кывылджим, всё согласно вашему распоряжению, — поспешно ответил шеф, стараясь не показывать волнения.

Она кивнула, проверяя чистоту инвентаря, затем перешла в ресторан. С удовлетворением отметила, что завтрак сервирован по всем правилам: блюда аккуратно расставлены, официанты работают слаженно, в зале царит атмосфера спокойной роскоши. Несколько гостей уже сидели за столиками, и Кывылджим наблюдала за их реакцией, ища малейшие признаки недовольства.

Убедившись, что всё на высшем уровне, достала телефон, готовясь к следующему этапу работы. Она уже несколько раз пыталась дозвониться до Алеф и Умута, но они не отвечали. Брови её нахмурились, и раздражение нарастало. Наконец, потеряв терпение, она решительно направилась к их номеру.

Подойдя к двери, она громко постучала. Ответа не последовало. Она постучала ещё раз, уже сильнее.

— Алеф! Открывай! — её голос был холоден, как утренний воздух.

Не дождавшись реакции, Кывылджим распахнула дверь и застыла. В номере царил полный хаос: одежда валялась на полу, повсюду были бутылки, а среди них — блёстки и конфетти, словно они провели ночь в клубе. В центре этого беспорядка на кровати безмятежно спали Алеф и Умут. Но больше всего Кывылджим поразило то, что Умут тоже был здесь. В её голове промелькнула мысль: "Это насколько же они напились, что заснули в таком виде вместе, да ещё и в обуви?" Оба были в нелепых блестящих очках и каких-то странных костюмах, их лица выражали полное удовлетворение. Её взгляд метнулся к столу, заваленному бокалами и пустыми бутылками. Вид этого разгильдяйства вызывал в ней глухое раздражение.

Кывылджим закатила глаза, стиснула зубы и с силой хлопнула дверью, создавая грохот, который разнёсся по всему номеру.

Алеф застонала, едва приоткрывая один глаз, а затем тут же сжалась в комок, пытаясь спрятаться под одеялом от утреннего света.

— Это утро или ещё вечер? — пробормотала она, прикрывая лицо рукой.

Умут, всё ещё в парике, криво сидящем на его голове, приподнял голову с подушки, лениво прищурился и добавил:

— Если это конец света, пусть он подождёт ещё десять минут...

Кывылджим скрестила руки на груди, её взгляд был холоден, как ледяной ветер с побережья.

— Вы двое. Приведите себя в порядок. У нас важное мероприятие.

Алеф с трудом села, потирая виски и прищурившись на сестру. Она попыталась что-то сказать, но в горле пересохло. В итоге, облизнув губы, она пробормотала:

— Кывы, я тебе всё объясню... — голос у неё был хриплый, явно вымученный похмельем.

— Да, конечно, — Кывылджим с ледяной усмешкой обвела комнату взглядом. — Объяснишь, как оказалась здесь с Умутом, в этих... — она жестом указала на нелепые очки с блёстками, которые всё ещё свисали у него на носу.

Умут медленно поднял голову, посмотрел на Алеф, затем на Кывылджим и, осознав ситуацию, пробормотал:

— Эм... Может, ты нас не видела?

Кывылджим подняла с пола подушку и со всей силы запустила ею в Умута. Подушка с глухим звуком ударилась о плечо, вызвав слабый протестующий стон.

— Вставайте. Немедленно, — резко приказала она. — Или я вышвырну вас обратно в Стамбул.

Алеф пробормотала:

— Ой, ну зачем так жестоко? Это же был просто... хороший вечер.

— Хороший вечер? — повторила Кывылджим, сверкнув глазами. — Когда вы двое валяетесь пьяные среди бутылок в номере отеля, которым я управляю?

Алеф пожала плечами, всё ещё борясь с похмельем, но в её глазах блеснуло озорство:

— Ну, если смотреть с этой стороны... Ладно, ладно, мы уже встаём. Не будь такой страшной, сестра.

Кывылджим раздражённо фыркнула и отвернулась, давая им возможность хоть немного прийти в себя. Умут с трудом стянул с себя парик и тихо пробормотал:

— Пожалуйста, скажите, что кофе уже готов...

— Только если вы оба успеете переодеться за пять минут, — бросила через плечо Кывылджим и вышла из номера, громко захлопнув за собой дверь.

Кывылджим стояла перед машиной, скрестив руки на груди, ожидая Алеф и Умута. Солнце уже высоко поднялось над горизонтом, озаряя улицы мягким золотистым светом, но она не могла избавиться от нарастающего раздражения. Её нога нервно постукивала по асфальту, а взгляд то и дело метался к часам. Время шло, но их всё не было.

— Если они не появятся через минуту, я уеду без них, — пробормотала она, закатывая глаза.

Наконец, вдали показались Алеф и Умут, оба с довольными улыбками и в солнечных очках, словно ни капли не чувствовали вины за своё опоздание. Алеф первой заметила выражение лица сестры и, толкнув локтем Умута, шёпотом сказала:

— Ну всё, она злится.

— Да она всегда злится, — усмехнулся Умут, но тут же поймал предупреждающий взгляд Кывылджим и поспешил сесть в машину.

— Вы хоть знаете, что значит "приходить вовремя"? — Кывылджим метнула на них острый взгляд.

— Ой, ну не будь такой строгой, Кыв, — с улыбкой ответила Алеф, устраиваясь на пассажирском сиденье. — Мы просто вспоминали детство.

— Вспоминали детство? — Кывылджим усмехнулась, но в её голосе не было тепла. — И что же именно?

— Помнишь, как мы бегали по первым отелям отца? Тогда нам казалось, что мы в огромном мире, полном возможностей. Мы прятались за стойками ресепшена, подслушивали разговоры гостей... Нам казалось, что мы живём в сказке, — Алеф мечтательно улыбнулась.

Кывылджим невольно задумалась. Да, она помнила. Но в отличие от сестры, воспоминания приносили ей не только тёплые чувства, но и груз ответственности, который лег на её плечи после смерти отца.

— А ты, Умут? — вдруг спросила она, бросив взгляд на зеркало заднего вида. — Ты ведь начинал с работы стажёра в нашей компании.

— О да, — рассмеялся он. — Я был тем самым бедолагой, которого отправляли за кофе и заставляли разносить документы. А потом встретил Алеф, и моя жизнь стала ещё веселее. Ты же знаешь, она любит вмешиваться во всё.

— Это называется "быть полезной", — парировала Алеф, закатывая глаза.

Кывылджим только покачала головой.

Когда они прибыли в другой отель, их уже ждали. Алеф и Умут сразу перешли к делу, объясняя все детали мероприятия. Это был закрытый аукцион для влиятельных предпринимателей, цель которого — сбор средств на модернизацию школ и учебных центров. Они курировали весь процесс: от списка гостей до тонкостей оформления зала.

Кывылджим медленно прошлась по залу, осматривая его с пристальным вниманием. Высокие колонны, массивные хрустальные люстры, идеально сервированные столы с цветочными композициями и сверкающим серебром приборов. В воздухе витал лёгкий аромат дорогого вина и свежесрезанных цветов. Музыка звучала негромко, создавая атмосферу изысканности, но всё это казалось ей излишне помпезным.

— Это выглядит... слишком напыщенно, — пробормотала она, скрестив руки на груди.

Алеф тут же закатила глаза.

— Ну конечно, — вздохнула она, поджав губы. — Ты бы сделала всё строго и минималистично, в серых тонах, без излишеств, чтобы всё кричало "деловой стиль". Но, дорогая сестра, светские мероприятия должны быть эффектными, иначе какой в них смысл?

Кывылджим скептически посмотрела на неё, но промолчала. Она всегда считала подобные сборища пустой тратой времени, но если это принесёт пользу, то она готова была терпеть. По крайней мере, пока.

— Ты же понимаешь, что таких людей, как ты, эти события не волнуют, — продолжила Алеф, хитро прищурившись. — Но для остальных они — способ укрепить связи, заключить сделки, наладить отношения.

Кывылджим пожала плечами.

— Мне кажется, это просто показуха.

— А тебе не кажется, что твоя жизнь состоит из деловых встреч и бесконечных документов? — парировала Алеф, сложив руки на груди.

Умут, стоявший рядом, внимательно наблюдал за их обменом колкостями, и, усмехнувшись, наклонился ближе:

— Если вам это поможет, то гости будут в восторге. Всё продумано до мелочей, включая презентацию для крупных инвесторов. И да, Кывылджим, тебе не обязательно участвовать в аукционе. Но твой статус всё же требует присутствия. — Он ухмыльнулся, словно намекая на что-то.

Кывылджим раздражённо фыркнула и продолжила осматривать зал, пытаясь отвлечься от назойливого ощущения, что этот вечер будет для неё слишком длинным. Внутри у неё нарастало предчувствие, что всё пойдёт не так, как она хочет.

Они вернулись в свой отель и начали готовиться к вечеру. Кывылджим, как всегда, тщательно продумывала свой образ – строгая элегантность с ноткой вызова. Её длинное чёрное атласное платье с глубоким разрезом на одной ноге и открытой спиной подчёркивало её утончённость и уверенность. Она методично наносила макияж, придавая глазам выразительность, а губам – холодную сдержанность. Её уложенные в мягкие волны волосы были частично собраны, оставляя несколько прядей свободно ниспадать, что добавляло образу утончённой непринуждённости. Этот вид был безупречен – смесь строгости, женственности и скрытой дерзости.

Алеф же, напротив, наслаждалась процессом подготовки, весело напевая себе под нос и крутя в руках серьги, выбирая между двумя парами. Её наряд был более дерзким – тёмно-синее платье с эффектными рукавами и блестящими деталями. Она не могла удержаться от комментариев, с любопытством поглядывая на сестру.

— Ты хоть иногда расслабляешься, Кыв? – с усмешкой спросила она, надевая серьги. – Такое ощущение, что ты готовишься к войне, а не к светскому вечеру.

Кывылджим лишь закатила глаза, продолжая сосредоточенно подкручивать ресницы.

— Для меня любое мероприятие – это работа, – холодно ответила она. – А не повод напиться шампанского и обсуждать бесполезные светские сплетни.

Алеф фыркнула, подойдя ближе и с интересом изучая образ сестры.

— Ох, сестра, если бы ты хоть немного позволила себе веселья, мир не рухнул бы. Но нет, ты, конечно же, снова превратишь этот вечер в стратегическую игру.

— По крайней мере, в отличие от тебя, я завтра не буду бороться с похмельем, – бросила Кывылджим, бросая на неё многозначительный взгляд в зеркало.

Алеф лишь рассмеялась и подмигнула.

— Посмотрим, кто первый устанет от этого вечера, – бросила она, подхватив клатч.

В воздухе витало напряжение, предвещая, что вечер будет не таким уж спокойным.

Когда они прибыли на место мероприятия, зал уже наполнялся гостями. Бокалы шампанского звенели, звучала лёгкая живая музыка, повсюду мелькали изысканные наряды и оживлённые беседы. Кывылджим прошлась по залу с привычной уверенностью, вежливо здороваясь с деловыми партнёрами, но избегая ненужных разговоров. Её приветствия были безупречно вежливыми, но короткими – она не вступала ни в одну беседу дольше нескольких секунд, поддерживая дистанцию.

Она иногда поглядывала на Алеф, которая стояла в компании Умута и ещё нескольких людей, громко смеясь и увлечённо жестикулируя. Они привлекали внимание, создавая ощущение лёгкости и непринуждённости. В отличие от сестры, Кывылджим предпочитала сохранять хладнокровие, наблюдая за происходящим с деликатной отстранённостью. Её взгляд скользил по гостям, оценивая, кто с кем говорит, кто проявляет интерес, а кто просто присутствует ради формальности. Этот вечер был важен, но для неё он оставался частью работы.

Именно в этот момент её взгляд наткнулся на него. Омер вошёл в зал с непринуждённой уверенностью человека, который привык привлекать внимание одним лишь своим присутствием. Его идеально сидящий тёмный костюм подчёркивал статную фигуру, а легкая усмешка на губах говорила о полном самообладании. Он двигался медленно, с точностью выверяя каждый шаг, словно знал, что все взгляды в зале в конечном итоге окажутся прикованы к нему.

Он увидел её сразу – Кывылджим стояла чуть в стороне, её осанка была безупречно прямой, лицо сохраняло хладнокровное выражение, но в глазах мелькнула тень напряжения. Однако он даже не замедлил шаг, не выдал ни единой эмоции, лишь скользнул по ней взглядом, будто мимоходом. Их глаза встретились на секунду – короткую, но наполненную чем-то невыразимо напряжённым. Между ними вспыхнул немой вызов, но никто из них не дал себе слабину. Оба сохраняли маску равнодушия, оба делали вид, что этот взгляд ничего не значит. Но воздух между ними мгновенно наполнился едва уловимой, но ощутимой искрой.

Кывылджим медленно выдохнула, сжав пальцы на бокале с вином. Её дыхание оставалось ровным, движения – безупречно сдержанными, но внутри нарастало раздражение. Он здесь. И снова этот взгляд. Этот проклятый, слишком уверенный взгляд, от которого внутри всё сжималось в напряжённый комок. Она повернулась к стоящему рядом партнёру по бизнесу, делая вид, что полностью погружена в разговор, но в глубине сознания продолжала ощущать этот взгляд на себе. Омер, словно невидимая тень, продолжал присутствовать в её пространстве, создавая ту самую атмосферу тонкой, неизбежной войны, которая тянулась между ними уже слишком долго.

Кывылджим стояла, держа в руках бокал вина, её осанка оставалась идеально прямой, а выражение лица – ледяным. Она старалась не обращать внимания на собеседника, но его напористость и слишком самоуверенная улыбка вызывали раздражение. Этот влиятельный бизнесмен средних лет стоял слишком близко, нарушая её личное пространство с непринуждённой самоуверенностью. Он говорил вкрадчиво, чуть склоняя голову к ней, словно считал, что этого будет достаточно, чтобы завоевать её расположение.

Омер наблюдал за ними издалека. Он не собирался вмешиваться, это не его дело. Но что-то внутри него неприятно кольнуло, когда он увидел, как мужчина приблизился к Кывылджим ещё ближе. Омер сжал бокал в руке, продолжая наблюдать, убеждая себя, что ему всё равно. Однако его внимание непроизвольно приковано к ней – к её жёсткому выражению лица, к тому, как она чуть напрягла плечи, когда мужчина наклонился к ней слишком близко.

— Госпожа Кывылджим, — голос бизнесмена был излишне непринуждённым. — Ваше присутствие здесь украшает этот вечер. Позвольте мне угостить вас чем-то более изысканным, чем этот напиток?

Она медленно подняла взгляд, в её глазах вспыхнуло холодное презрение. Её губы изогнулись в лёгкой, но явно недовольной усмешке.

— Благодарю, но я предпочитаю выбирать напитки сама, — её голос был ровным, но в нём сквозило предупреждение.

Бизнесмен усмехнулся, не восприняв отказ всерьёз.

— Вы слишком категоричны, госпожа Арслан. Иногда полезно позволять себе расслабиться. Ведь даже такие женщины, как вы, нуждаются в передышке.

Омер нахмурился. Он видел, как Кывылджим сжала бокал чуть крепче, но продолжала держать лицо непроницаемым. Раздражение нарастало в нём, но он всё ещё пытался убедить себя, что это не его проблема. Однако когда мужчина протянул руку, явно собираясь коснуться её запястья, Омер уже не мог оставаться в стороне.

Его шаг был быстрым и точным. В следующую секунду он уже стоял рядом, а его рука крепко сжала запястье бизнесмена прежде, чем тот успел дотронуться до Кывылджим.

— Кажется, госпожа Кывылджим дала вам понять, что в вашей компании не нуждается, — голос Омера был низким, но наполненным сталью.

Бизнесмен удивлённо приподнял бровь, выдернул руку и усмехнулся.

— Господин Омер, как неожиданно. Я не знал, что у госпожи Кывылджим есть телохранитель.

Омер усмехнулся, но в его глазах мелькнула опасная тень.

— Не знал? Теперь знаете. Но, думаю, вам не стоит проверять, насколько хорошо я справляюсь с этой ролью, — его тон был спокойным, но в нём сквозила угроза.

Кывылджим перевела взгляд с одного на другого, ощущая, как в ней закипает раздражение. Она не нуждалась в защите, тем более от Омера.

— Мне кажется, господа, что этот разговор лишён смысла, — сухо произнесла она, отступая на шаг. — Я ценю ваше внимание, но предпочитаю проводить вечер в более приятной компании. Без ненужных сцен.

Она развернулась и ушла, чувствуя, как два напряжённых взгляда продолжают сверлить её спину. Но это больше не было её проблемой.

— Надеюсь, вы умеете понимать намёки, иначе вам придётся искать другой зал для своего вечера, — бросил Омер вслед бизнесмену, прежде чем последовать за ней.

Кывылджим недовольна тем, что Омер вмешался, считая, что справилась бы сама. Её движения были резкими, когда она развернулась, а в глазах сверкали молнии.

— Вам не кажется, что я сама могу за себя постоять? — её голос прозвучал отрывисто, в нём слышалась сдержанная ярость.

Омер чуть склонил голову, усмехнувшись, но в его глазах читалась внимательность.

— О, я прекрасно знаю, что вы способны поставить кого угодно на место, госпожа Кывылджим. Только вот иногда стоит позволить кому-то это сделать за вас.

Она шагнула ближе, в её взгляде вспыхнул вызов.

— Я не просила вас вмешиваться. Мне не нужны защитники. Особенно такие, которые считают себя вправе решать за меня.

Омер прищурился, не убирая руки, скрещённые на груди.

— Это не выглядело так, — его голос стал ниже, мягче, но с явной насмешкой. — Или вы настолько привыкли контролировать всё, что даже благодарности не допускаете?

Кывылджим чуть склонила голову, её губы тронула едва заметная улыбка, но в глазах скользнул холод.

— Вы хотите, чтобы я вас поблагодарила? За что? За ненужное геройство? Или за то, что снова решили показать, кто здесь главный?

Омер сделал ещё шаг вперёд, разрывая последние сантиметры между ними. Теперь она могла чувствовать тепло его тела, его тяжёлый взгляд.

— А разве не это вас злит больше всего? — его голос стал тихим, почти хриплым. — Что я не оставляю вас в покое? Что появляюсь там, где вы меньше всего хотите меня видеть?

Кывылджим глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки. Она резко развернулась и быстрым шагом вышла на улицу, надеясь, что прохладный воздух поможет ей справиться с раздражением. Она слышала, как Омер последовал за ней.

— Убегаете? — его голос раздался позади.

Она остановилась, сжав кулаки.

— Я просто не хочу тратить время на бессмысленные разговоры.

— Тогда почему ваше дыхание сбилось? — его голос был тихим, вкрадчивым, почти бархатным, но в нём сквозила скрытая насмешка.

Она резко развернулась, но не успела сказать ни слова. Он уже оказался рядом, его рука легла ей на талию, крепко, властно, и притянула ближе. От неожиданности она затаила дыхание.

Их взгляды столкнулись в напряжённом молчании. Омер чувствовал, как её грудь поднимается в глубоком вдохе, как в её глазах вспыхнуло что-то, что она так тщательно скрывала. Он сам не мог понять, что сводило его с ума больше: её злость или её сопротивление.

— Вы сводите меня с ума, — его голос прозвучал хрипло, с едва уловимой дрожью, но руки оставались твёрдыми, не давая ей отстраниться. Кывылджим вздрогнула, собираясь что-то сказать, но не успела. В следующее мгновение его губы накрыли её, настойчиво, жадно, будто в этом поцелуе он пытался выразить всё, что не мог сказать словами.

Этот поцелуй был не просто столкновением — это была схватка, испытание границ, в котором никто из них не собирался уступать. Он целовал её с яростью, требовательно, глубоко, словно стремился запечатлеть её вкус в своей памяти. Её пальцы вцепились в его плечи — то ли в попытке оттолкнуть, то ли в стремлении удержать его ближе. Она ненавидела его за это. За то, что он будил в ней нечто, что она так долго пыталась игнорировать. За то, что с ним ей было невозможно сопротивляться.

Её дыхание стало прерывистым, грудь поднималась тяжело, но она не отступала. Их губы снова и снова находили друг друга, сминаясь в безудержном напоре, пока тело не подчинилось этому вихрю ощущений. Они целовались так, словно в этом поцелуе заключалась их последняя битва, словно этот миг должен был остаться в крови и воспоминаниях.

В этот момент не существовало ни прошлого, ни будущего, ни вражды, которая тянулась между ними. Только это безумное притяжение, которое они тщетно пытались игнорировать.

Не разрывая поцелуя, они открыли дверь служебного помещения. Узкий склад, заставленный коробками и хозяйственным инвентарём, встречал их полумраком. Лампа под потолком бросала слабый, желтоватый свет, очерчивая резкие тени на стенах. Воздух был тёплым, с лёгким запахом древесины и пыли, но ни один из них не обращал на это внимания.

Омер захлопнул дверь за собой, его руки тут же скользнули вниз по её спине, крепче сжимая её, вдавливая в себя. Кывылджим отозвалась на этот напор с тем же жаром – их поцелуи становились всё глубже, требовательнее. Она задохнулась, когда он толкнул её к единственной свободной стене, одной рукой придерживая её затылок, чтобы она не ударилась. Открытая спина её платья мгновенно ощутила ледяную поверхность, вызывая мурашки по всему телу. Контраст температур пробрал её до костей, но лишь усилил напряжение.

Его пальцы уверенно скользнули по её спине, замедлились на талии, чувствуя тонкие ремешки, удерживающие чулки. В его взгляде вспыхнула тёмная, первобытная жажда. Ладони сжали её бёдра, её ягодицы, наслаждаясь ощущением мягкой, податливой плоти под пальцами.

Кывылджим судорожно втянула воздух, её ногти вонзились в его плечи, но она не отстранялась. Омер не дал ей времени на протест – его губы снова накрыли её, погружая в пучину этого огня.

— Ты раздражаешь меня... — её голос дрожал, но не от гнева.

Омер лишь усмехнулся, его губы коснулись её уха.

— И ты ненавидишь это, да?

— Что именно? — она смотрела на него исподлобья, её глаза сверкали вызовом.

— То, что я заставляю тебя чувствовать. Что ты не можешь контролировать этот момент.

Кывылджим прикусила губу, но не отступила. Напротив, её тело двигалось ближе, нарушая последние границы.

— Ты слишком самоуверен, Омер, — её голос был хриплым, но в нём всё ещё звучала сталь.

— А ты слишком упряма, — его губы скользнули к её шее, оставляя короткие, горячие поцелуи. — Но мне это нравится.

Она задыхалась, её пальцы сжимались на его затылке, а внутри всё пылало. Она ненавидела его за то, что он говорил правду.

Его ладони скользили вдоль её позвоночника, задерживаясь на изгибах её тела, словно стремясь запомнить каждую линию. Оторвавшись от её губ, он шепнул с лёгкой насмешкой:

— И это злит тебя, да? То, что ты не можешь контролировать этот момент?

Кывылджим молчала. Её пальцы цеплялись за его рубашку, сжимая ткань так, словно пытались удержаться в этом водовороте эмоций. Но её тело уже давно предало её.

Его взгляд опустился ниже, тьма в его глазах сгущалась. Ладони, исследовавшие её спину, спустились вниз, находя контуры пояса, держащего её чулки. Едва заметное прикосновение вызвало дрожь по её телу. Он сжал её бедро, наслаждаясь каждым ощущением, прежде чем его пальцы пробрались дальше, нащупывая кружевное бельё. Кывылджим ахнула, чувствуя его руку, пока он кончиками пальцев повторял узоры кружева, дразня её нежными касаниями. Он уже чувствовал, насколько она была мокрой.

Омер наблюдал за ней с хищным удовлетворением. Кывылджим запрокинула голову назад, её губы дрогнули в приглушённом стоне. Она ненавидела его за то, что он так легко добирался до её слабостей.

Она не осталась в долгу – её пальцы судорожно рвали пуговицы его рубашки, раздвигая ткань, пока её ладони не скользнули по его обнажённой коже. Она изучала каждый рельеф, каждый напряжённый мускул, не давая ему времени на передышку. Но когда она потянулась к его ремню, он резко перехватил её запястья, притянув ближе.

— Не так быстро, — его голос был низким, хриплым, полным глухого предвкушения. — Сначала я тебя раздену.

Его пальцы скользнули по её спине, нащупывая молнию платья. Он медленно потянул её вниз, чувствуя, как податливая ткань разъединяется под его движениями. Шёлковая материя легко соскользнула с её тела, падая к ногам летящим, нежным движением, обнажая её грудь. Он затаил дыхание, наслаждаясь этим зрелищем, прежде чем его руки снова коснулись её кожи.

Кывылджим прищурилась, её губы тронула усмешка, но в глазах вспыхнул вызов.

— Ты просто любишь держать всё под контролем, — бросила она, крепче сжав его запястье.

— Возможно, — Омер склонился к её шее, его дыхание горячим вихрем коснулось её кожи. — Но с тобой всё всегда выходит из-под контроля.

Он подался вперёд, заставляя её плотнее прижаться к нему. Его ладони снова скользнули вниз, обводя её изгибы с почти мучительной неспешностью. Её дыхание сбивалось, но она не отступала. Она снова потянулась к его одежде, но он накрыл её руку своей.

— Ты раздражаешь меня, — резко выдохнула она.

Он усмехнулся, его губы замерли у её уха.

— Это взаимно. Но ведь это никогда нас не останавливало.

Его пальцы нашли крепления её чулок, и одним движением он разорвал тонкие ленты. Тонкая ткань с хрустящим звуком разошлась под его руками, и он не остановился – пальцы уверенно прошлись по её бедру, сминая остатки материала, пока чулки не оказались на полу рваными полосами. Кывылджим вскинула голову, её губы приоткрылись от удивления, но в глазах не было гнева – только что-то глубже, темнее. Он медленно поднял руку, сжимая в пальцах разорванный фрагмент ткани, и его губы изогнулись в хищной улыбке.

— Ты...

— Тебе не понравилось? — его голос был тёмным шёлком, пальцы всё ещё сжимали остатки разорванного кружева.

Кывылджим ничего не ответила. Она лишь резко притянула его за ворот рубашки и вновь впилась в его губы, бросая вызов, который он принял без колебаний. Её руки не останавливались – быстрыми, но уверенными движениями она стянула с него остатки одежды, пальцы скользили по разгорячённой коже, жадно изучая его тело.

Их тела соприкоснулись, горячие, обнажённые, плотно прижимающиеся друг к другу. Кывылджим ощутила, как его возбуждение упирается в её живот, заставляя её глубже вдохнуть. В груди вспыхнуло напряжение, их взгляды в этот момент встретились – тёмные, голодные, наполненные запретным предвкушением.

Омер медленно поднял её правую ногу, заставляя её прижаться к нему ещё ближе. Она чувствовала, как он касается её, как его желание соприкасается с её центром. Их взгляды снова встретились – короткое мгновение, насыщенное напряжением и предвкушением, которое невозможно было больше сдерживать.

И он резко вошёл в неё.

Её спина выгнулась, и ей пришлось судорожно вцепиться в его шею одной рукой, а другой отчаянно ухватиться за холодный металл полок, чтобы удержаться. Его движения были сильными, полными первобытного желания, с каждым толчком он уводил её глубже в этот водоворот страсти. Она задыхалась, ощущая, как он подстраивается под неё, как они находят единый ритм, становясь единым целым.

Тепло его тела окутывало её, заставляя забыть обо всём. Её грудь вздымалась, каждый его толчок отзывался внутри неё вспышками чувственности, переполняя сознание. Их взгляды столкнулись – тёмные, затуманенные, полные голода, и в этот момент весь мир за пределами этой комнаты перестал существовать. Только он, только она, только этот бешеный, сводящий с ума ритм.

Она срывала с губ тихие, хриплые вздохи, ощущая, как её тело растворяется в этом жаре. Его пальцы скользнули по её бёдру, сжимая крепче, требовательно, жадно. Она чувствовала, как всё напряжение, копившееся между ними, взорвалось в этом единственном, необратимом мгновении.

— Омер... — выдохнула она, её голос дрожал, словно подчиняясь этому нарастающему чувству, которое невозможно было остановить.

Но он не дал ей передышки. Резко выйдя из неё, он притянул её ближе, развернул и заставил прижаться животом к стене. Грубая поверхность холодила её разгорячённую кожу, но ей не было до этого дела. Одна его рука сомкнулась на её груди, сминая, лаская, требовательно ощущая каждую линию её тела. Кывылджим чуть повернула голову, ища его губы, через секунду он страстно начал целовать ее.

Омер управлял процессом, жёстко, решительно, без сомнений. Его движения были дикими, необузданными, и ей нравилось это – его власть, его резкость, его полный контроль над происходящим. Её тело отзывалось на каждое прикосновение, подчиняясь этому безумию. Их дыхания смешивались, движения становились быстрее, острее, пока, наконец, они не достигли кульминации, растворяясь в моменте, который накрыл их волной необузданного удовольствия.

Они ещё несколько минут оставались неподвижными, приходя в себя, не разрывая контакта. Дыхание постепенно выравнивалось, а их тела всё ещё дрожали от накатившей бурей чувств. Этот момент принадлежал только им, запечатлеваясь в их сознании, как нечто запретное, неизбежное и непростительно прекрасное.

Кывылджим, тяжело дыша, приводила себя в порядок. Её руки слегка дрожали, когда она торопливо подняла своё платье, выровняла его на теле и застегнула молнию. Её грудь всё ещё вздымалась от неровного дыхания, а сердце гулко стучало в груди. Она оглянулась на Омера, который тоже пытался прийти в себя. На его лице отразилась смесь шока и осознания.

Её губы сжались в тонкую линию. Она подняла руку, указав на него пальцем, и голосом, в котором слышалась не столько злость, сколько паника, отчеканила:

— Не подходи ко мне больше.

Она развернулась и быстрым шагом направилась к выходу, выскользнула в коридор и поспешила в туалет. Там она оперлась руками о раковину, глубоко вдохнула, глядя на себя в зеркало. Волосы, до этого аккуратно собранные, теперь растрепались. Она провела пальцами по прядям, но поняла, что уже бесполезно пытаться их уложить, оставляя их свободно спадать на плечи. Губы были чуть припухшими, дыхание только-только приходило в норму.

Вернувшись в зал, Кывылджим на мгновение остановилась, её взгляд метнулся в поисках Омера. Но его нигде не было видно. Она облегчённо выдохнула, но в груди всё равно оставалось глухое напряжение.

В это время Омер сидел в саду, откинувшись на спинку скамейки. В голове царил хаос. Его руки сжимались в кулаки, а в груди росло раздражение. Он не мог понять, как допустил это, как дал себе сорваться. Он, человек, привыкший к самоконтролю, только что позволил ей разрушить его границы. Она сводила его с ума. Её злость, её сопротивление, её невозможность подчиниться. Его челюсти сжались. Он прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Он не мог выбросить её из головы. Её голос, её горячая кожа, её губы. Всё слишком ярко, слишком живо. Это было ошибкой. Это не должно было случиться. Но оно произошло. И теперь он не знал, как избавиться от этой злости, что переполняла его.

Кывылджим прошла к своему столу, опустилась на стул и, закинув одну ногу на другую, молча подняла бокал с вином и выпила его залпом. Её рука чуть дрожала, но она быстро взяла себя в руки, заставляя дыхание успокоиться. В этот момент Алеф, которая сидела рядом, заметила сестру, сузила глаза и, не скрывая любопытства, подвинулась ближе.

— Хм... — протянула она, усмехнувшись, её взгляд мгновенно заметил детали. — Ты пропала надолго... Стой, почему у тебя голые ноги, ты же была в черных чулках? И волосы не собраны...

Кывылджим медленно подняла глаза, выражение её лица оставалось непроницаемым.

— Отвали, — бросила она ровным, безразличным голосом, но Алеф это только развеселило.

Она театрально прищурилась, окидывая сестру внимательным взглядом, задержав его на её растрёпанных волосах. Её губы тронула лёгкая, насмешливая улыбка.

— Интересно... — протянула она, постукивая пальцем по подбородку, будто обдумывая что-то. — Ты исчезла, вернулась без чулок, волосы теперь распущены... Неужели ты, наконец, развлеклась, сестра? Хотя нет... ты же не я.

Кывылджим сжала губы, её пальцы чуть крепче сжали бокал. Ей стоило больших усилий не выдать себя. Она сделала вид, что не услышала, но знала — Алеф не остановится.

— Давай угадаю... — Алеф опёрлась на спинку стула, наклонившись чуть ближе. — Ты не просто "развлеклась", ты пыталась спрятаться от чего-то... или от кого-то?

Кывылджим медленно перевела на неё взгляд, холодный, отстранённый.

— У тебя слишком бурное воображение, — отрезала она, поднося бокал к губам.

— Не говори мне, что ты просто запуталась в складках своего платья и случайно потеряла чулки, — хихикнула Алеф. — О, или может быть, они буквально были разорваны...?

Кывылджим молча допила вино и поставила бокал на стол с едва слышным стуком. Алеф довольно ухмыльнулась.

— Сестра, сестра... — с преувеличенной заботой протянула она. — Кто же довёл тебя до такого состояния?

Кывылджим глубоко вдохнула, заставляя себя оставаться спокойной.

— Алеф, если ты не хочешь, чтобы я вылила на тебя остатки этого вина, лучше смени тему.

Алеф рассмеялась, хлопнув ладонью по столу.

— О, Кыв, ты так скучна! — Алеф сделала вид, что разочарована, но в её глазах плясал весёлый огонь. — Хотя... если ты вдруг решишь поделиться деталями, я всегда рядом.

Кывылджим закатила глаза, отпивая ещё один глоток вина.

— Ты нормальная? — бросила она раздражённо. — Только у тебя такие мысли в голове. Я вышла подышать воздухом и порвала чулки. Потом просто их выкинула, и всё.

Алеф приподняла бровь, ухмыляясь:

— О, да, конечно. Случайно порвала, случайно выкинула... Случайно вернулась с распущенными волосами. Слушай, ты хотя бы сама себе веришь?

Кывылджим лишь закатила глаза, но в груди её всё ещё билось напряжение. Она не могла позволить себе показать это.

Через некоторое время они с Алеф поднимаются на сцену для финальной речи перед гостями. Свет прожекторов мягко освещает их лица, в зале воцаряется напряжённая тишина. Кывылджим сохраняет безупречную осанку, её голос звучит чётко и уверенно, она произносит слова с точностью, граничащей с холодной отстранённостью. Но в глубине её глаз прячется то, что никто не должен заметить — скрытый хаос эмоций, который она отказывается признавать.

Омер, сидя в зале, внимательно наблюдает за ней. В его взгляде мелькает что-то большее, чем просто интерес. Он видит, как она держит себя, как не даёт дрогнуть голосу, как искусно прячет за ледяной маской женщину, которую он только что держал в своих руках. Удовлетворение скользит по его лицу, лёгкая улыбка дрожит в уголках губ. Он знает, что она чувствует его взгляд. Он знает, что её мысли возвращаются туда же, куда и его.

В какой-то момент Кывылджим замечает его. Их взгляды встречаются, и между ними пробегает молчаливый вызов. Воздух между ними искрит от напряжения, но никто из них не отводит глаз. В этом взгляде — обещание, признание и что-то ещё, что они оба пока не готовы осознать.

Поздний воскресный вечер. В иллюминаторах самолёта мерцают огни Стамбула, растекающиеся россыпью драгоценных камней в ночи. В салоне приглушённый свет, лёгкий гул двигателей убаюкивает уставших пассажиров. Алеф, устроившись рядом с Кывылджим, лениво потягивается и бросает на сестру внимательный взгляд.

— Ты хоть немного отдыхала, сестра? — её голос звучит негромко, но с едва заметной заботой.

Кывылджим, не отрываясь от экрана планшета, молча проводит пальцем по тексту отчёта. Свет экрана освещает её сосредоточенное лицо, в глазах — усталость, смешанная с привычной деловитостью.

— Мой отдых — это когда всё работает так, как должно, — отвечает она ровным тоном, не выражая ни капли раздражения, но и без намёка на уступчивость.

Алеф закатывает глаза и переглядывается с Умутом, который сидит у прохода, вытянув длинные ноги.

— Ох, ну и скучная же ты, — протягивает она с театральным вздохом. — Мы весь день гуляли, ели мороженое, смеялись, даже пугали туристов у пирса, как в детстве... Ты бы хоть раз позволила себе немного расслабиться.

Кывылджим мельком бросает на неё взгляд. В её глазах пробегает слабая тень улыбки, но тут же исчезает.

— Я предпочитаю держать всё под контролем, — отвечает она безмятежно, перелистывая страницу.

Умут хмыкает, наклоняется к Алеф и шепчет, едва скрывая усмешку:

— Она точно твоя сестра? Такое ощущение, что её создали в лаборатории специально для бизнеса. Хотя, если подумать... Она вся в Сонмез-султан.

— Это с тобой наша мама мягкая, — фыркает Алеф, ухмыляясь. — Кывылджим — это ещё смягчённая версия Сонмез-султан.

Кывылджим не реагирует, лишь медленно моргает, как будто эта реплика её совершенно не касается. Но Умут замечает, как она чуть крепче сжимает планшет в руках.

Когда самолёт приземляется, сестры прощаются с Умутом и разъезжаются по домам. Кывылджим чувствует, как усталость наваливается тяжестью на плечи, но позволяет себе расслабиться только тогда, когда закрывает за собой дверь дома. Завтра будет непростой день.

Утро в доме Кывылджим начинается с запаха свежесваренного кофе и утреннего шума Стамбула, доносящегося сквозь приоткрытые окна. Алеф, легко напевая что-то себе под нос, заходит в комнату сестры и садится на край её кровати.

— Доброе утро, моя любимая трудоголичка, — улыбается она, склонив голову набок. — Как спалось? Ты выглядишь уставшей. Уж не слишком ли бурные выходные у тебя были?

Кывылджим медленно поднимает на неё взгляд. В её глазах сквозит усталость, но выражение остаётся неизменно строгим, словно в её голове давно уже нет места для отдыха, только для дел. Она приподнимает бровь и с лёгкой иронией отвечает:

— Неужели ты вовремя? Проснулась рано, готовая... но у этого есть цена — я вынуждена слушать твой бред.

Алеф картинно закатывает глаза и с фальшивым вздохом улыбается.

— Не волнуйся, я не собираюсь тебя допрашивать. Но я надеюсь, что на переговорах ты будешь так же уверена в своих действиях, как в выходные...

Кывылджим закатывает глаза и встаёт с кровати. Она идёт к гардеробу, достаёт оттуда идеально выглаженный тёмно-синий костюм с тонким чёрным поясом, подчёркивающим её осиную талию, и белую блузку с аккуратным вырезом. Её жесты точны, движения чёткие. Она привыкла к этой утренней рутине так же, как к переговорам, холодным взглядам соперников и необходимости быть на шаг впереди.

Алеф уже пришла одетая из своего дома. На ней элегантное, но менее строгое, чем у Кывылджим, платье насыщенного красного цвета, подчёркивающее её живость и харизму. Лёгкий жакет делает образ чуть более официальным, но всё равно в нём чувствуется свобода и непринуждённость. Она не такая строгая, как сестра, но не менее уверенная в себе.

В это время Омер готовится к переговорам. Он надевает безупречно сидящий тёмно-серый костюм, белую рубашку и галстук с лёгким серебристым оттенком. Его лицо остаётся непроницаемым, но в глубине глаз мелькает хищный огонёк — предвкушение предстоящей битвы.

Телефон Кывылджим вибрирует в тот момент, когда она уже собирается выходить. На экране всплывает короткое сообщение от Омера:

«Сегодня важный день. А ещё — день, когда я одержу победу.»

Она замирает на мгновение, сжимая телефон чуть крепче. Её губы сжимаются в тонкую линию. Алеф, заметив это, усмехается.

— Нервничаешь?

Кывылджим быстро гасит экран и бросает коротко:

— Не больше, чем обычно.

Зал переговоров просторный, современный, наполненный холодным светом ламп. В центре — длинный стол, за которым уже разместились представители Уналов. Арсланы ещё не пришли, но в воздухе уже чувствуется напряжённое ожидание.

Со стороны Уналов: Абдулах сидит во главе делегации, Омер рядом, его взгляд спокойный, но цепкий. Рядом с ними — сыновья Абдулаха, Фатих и Мустафа, оба сосредоточенные, но с разными эмоциями: Мустафа наблюдает за происходящим с осторожностью, а в глазах Фатиха проблескивает нетерпение. Финансисты, юристы, маркетологи — все на месте.

Когда Кывылджим входит, за ней следуют остальные представители Арсланов. Она занимает центральное место, её осанка безупречна, взгляд твёрд. Алеф рядом, её лёгкая улыбка — единственный намёк на непринуждённость в этом напряжённом зале. С ними также дизайнер, которого они привлекли к проекту, его острый взгляд изучает окружающую обстановку. Омер смотрит прямо на Кывылджим. Их взгляды пересекаются, и воздух между ними словно искрит.

Омер приподнимает бровь и произносит с лёгкой насмешкой:

— Сегодня вы выглядите ещё собраннее, госпожа Кывылджим.

Она отвечает холодно, не отводя взгляда:

Кывылджим чуть приподнимает подбородок, её голос ровный, но с едва заметной колкостью:

— В отличие от некоторых, я всегда остаюсь профессиональной.

Алеф, сложив руки на груди, ухмыляется:

— Разумеется. Ты же родилась с готовым бизнес-планом в руках.

Омер наблюдает за их перепалкой, уголки его губ приподнимаются в лёгкой насмешке.

— Пожалуй, мне стоит поучиться у вас выдержке, госпожа Кывылджим, — произносит он, слегка склонив голову. — В конце концов, не каждый может сохранять хладнокровие даже в самых острых ситуациях.

Кывылджим переводит на него взгляд, в котором читается одновременно вызов и ледяное спокойствие.

— Некоторые просто умеют держать себя в руках, — парирует она.

Омер усмехается, затем делает короткий жест рукой, привлекая внимание к двум молодым мужчинам рядом с Абдулахом.

— Раз уж мы все здесь, позвольте представить моих племянников — Фатиха и Мустафу. Они будут внимательно следить за ходом переговоров. С Абдулахом, моим братом, вы уже знакомы.

Алеф театрально поворачивается к Кывылджим, её губы тронуты лукавой улыбкой:

— Если бы я знала, что здесь будет столько мужчин, я бы ни за что не уехала в Измир!

Кывылджим замирает, едва заметно расширив глаза от неожиданности. Она бросает на сестру предупредительный взгляд, но Алеф только ухмыляется шире. В зале возникает лёгкое напряжённое молчание, пока Абдулах медленно переводит взгляд на своего брата, будто спрашивая, что здесь вообще происходит.

Дверь открывается, и в зал входит господин Айдын. Его фигура излучает спокойную уверенность, взгляд проницательный, но дружелюбный. Он коротко здоровается со всеми, пожимая руки ключевым фигурам переговоров, затем садится на своё место во главе стола и произносит:

— Дамы и господа, я рад вас приветствовать. Давайте приступим.

Первым слово берёт Омер. Он медленно поднимается, поправляет рукав пиджака и обводит зал взглядом, который ясно говорит: "Я здесь главный, и я выиграю". Его голос спокоен, но в нём звучит уверенность человека, знающего себе цену.

— Компания Унал уже десятилетиями является символом стабильности и традиционного качества, — начинает он, делая лёгкую паузу, чтобы аудитория прочувствовала вес его слов. — Мы не просто строим отели, мы создаём историю. За эти годы мы обрели не только надёжных партнёров, но и преданных клиентов, которые доверяют нам как никому другому.

На экране за его спиной появляются кадры: величественные здания, выдержанные в классическом стиле, улыбающиеся сотрудники, семейные пары, наслаждающиеся отдыхом. Всё это подкрепляет его слова.

— Наш подход основан на уважении к традициям, и в то же время мы не стоим на месте. Мы внедряем новые технологии, но делаем это без ущерба для аутентичности и комфорта наших гостей. Наш проект для Айдына — это возможность передать семейное наследие в надёжные руки, сохранить уникальную атмосферу региона и поддержать ценности, которые важны для гостей вашего отеля. — Он делает короткую паузу, его взгляд скользит по лицам слушателей. — Мы понимаем, что Уналы — семья с консервативными взглядами, и у вас есть строгие стандарты в ведении гостиничного бизнеса. Именно поэтому мы предлагаем не просто сделку, а гарантию, что этот отель останется тем местом, куда ваши постоянные гости будут возвращаться, зная, что их традиции и комфорт будут в сохранности. Развитие без хаоса. Рост без потерь.

Его голос остаётся ровным, но в глазах мелькает сталь. В этой игре он привык побеждать. Он откидывается назад, позволяя словам осесть в сознании собравшихся, и переводит взгляд на Айдына. В зале воцаряется напряжённая тишина — его выступление произвело впечатление. Даже Абдулах слегка кивает, одобряя слова брата.

Когда наступает очередь Кывылджим, она встаёт и делает шаг вперёд. В её движениях элегантность, но вместе с тем несгибаемая уверенность. Она бросает мимолётный взгляд на собравшихся, прежде чем начать говорить твёрдым, но плавным голосом, завораживающим своей убедительностью.

— Мы не просто приобретаем отель, мы создаём пространство, в котором пересекаются традиции и современность. Проект, который мы подготовили, — это нечто большее, чем просто гостиница. Это культурный центр, визитная карточка региона, место, где будет царить атмосфера элегантности и изысканности, не теряя связи с наследием прошлого.

На экране появляется визуализация нового дизайна отеля, разработанного совместно с известным дизайнером. Просторные залы, выдержанные в благородных тонах, обширные террасы с панорамными видами, тщательно продуманные детали интерьера — всё это создаёт картину роскошного, но уютного пространства.

— В нашем обновлённом концепте предусмотрены выставочные залы, предназначенные для проведения светских мероприятий, концертов, показов мод и закрытых приёмов. Это станет местом притяжения для известных людей, бизнес-элиты и ценителей искусства. Курировать эти события будет моя сестра, Алеф, обладающая многолетним опытом в сфере организации мероприятий. Под её руководством отель превратится в площадку, сочетающую культурную жизнь и премиальный сервис.

Алеф улыбается и чуть наклоняет голову, принимая слова сестры как должное. Однако Кывылджим не даёт аудитории передышки, продолжая разворачивать картину будущего:

— Мы также полностью обновим гастрономическую концепцию отеля. Новая кухня объединит лучшие традиции Востока и Запада, создавая уникальные блюда, которые станут визитной карточкой этого места. Известные шеф-повара из Стамбула и Парижа уже заинтересованы в сотрудничестве, и у нас есть предварительные договорённости. Мы хотим, чтобы гости не просто жили в отеле, но и получали гастрономический опыт, который невозможно забыть.

В зале повисает напряжённая тишина. Абдулах Унал скрещивает руки, его взгляд тяжелеет. Видно, что ему не по душе эта идея. Он привык к традиционному гостиничному бизнесу, где ставка делается на постоянных клиентов, а не на светские мероприятия и перемены. Однако его молчание выдаёт не просто недовольство, а обеспокоенность — он понимает, насколько заманчивым может оказаться это предложение для Айдына.

Омер сидит неподвижно, но его взгляд, прикованный к Кывылджим, становится ещё более цепким. В нём уже нет открытого раздражения — теперь там смесь соперничества и... восхищения? Он не ожидал, что её презентация будет настолько сильной. Она не просто предлагает сделку — она даёт Айдыну мечту, образ будущего, перед которым сложно устоять. И это заставляет его внутренне напрячься.

Кывылджим делает последний шаг вперёд, её голос остаётся ровным, но в нём звучит лёгкая, едва уловимая нотка триумфа.

— Мы хотим не просто купить отель. Мы хотим создать легенду. Место, о котором будут говорить, куда будут стремиться, которое станет символом нового времени, не теряя связи с прошлым. Этот отель будет процветать и привлекать новую волну клиентов, не отказываясь от своей истории, а раскрывая её с новой стороны.

Она переводит взгляд на Айдына. В его глазах появляется интерес. Он наклоняется вперёд, сцепляя пальцы в замок, обдумывая услышанное.

В зале витает ощущение, что только что произошло нечто важное. И что теперь исход переговоров уже не так очевиден.

Айдын складывает руки и, посмотрев на обе стороны, произносит:

— Ваши предложения впечатляют, и выбор оказался сложнее, чем я думал...

Тишина. Напряжение. Кывылджим и Омер не отводят взгляда друг от друга.

— Но я принял решение...

Дорогие читатели,

Четыре главы позади, и история Кывылджим и Омера продолжает набирать обороты. Их столкновения всё острее, напряжение всё сильнее, а грани между ненавистью и притяжением становятся всё тоньше. Что вы думаете о развитии событий? Нравится ли вам? Какие моменты зацепили вас больше всего?

Жду вашей обратной связи, догадок (они особенно интересны) и впечатлений! Как вы думаете, что будет дальше? 😉🔥