Неизбежность столкновения

Утро в доме Кывылджим началось с привычной суеты. На кухне уже пахло свежезаваренным кофе, а их домработница Севиляй готовила завтрак, аккуратно раскладывая свежий хлеб, сыр и оливки на стол. Она давно стала частью семьи, и её присутствие воспринималось как нечто естественное.

Солнечные лучи пробивались сквозь большие окна, заливая комнату мягким светом. В доме царила атмосфера уюта, но при этом ощущалась организованность, характерная для семьи Кывылджим. Каждый знал свои обязанности: Севиляй занималась завтраком, Сонмез следила за тем, чтобы всё было на своих местах, а Кывылджим начинала день с новостей и рабочих документов.

Хоть бизнес официально считался семейным, после смерти отца именно Кывылджим взяла управление в свои руки. Сонмез отвечала за рестораны в отелях, Алев занималась организацией мероприятий, но стратегические решения и расширение бизнеса были полностью под контролем Кывылджим.

Кывылджим сидела за столом, просматривая утренние новости и документы, связанные с возможной покупкой отеля в Шиле. Она оценила риски и перспективы сделки — место удачное, но пока оставались вопросы, которые предстояло обсудить. В глубине души она чувствовала лёгкое напряжение: конкуренты могли вмешаться в планы, но она не привыкла уступать. 

Их семейный бизнес активно расширялся: помимо сети отелей в Измире и двух недавно приобретённых объектов в Стамбуле, они искали перспективные места для дальнейшего роста. Шиле привлекло их внимание как удачная локация недалеко от столицы.

Сонмез, её мать, ставила перед ней чашку кофе, а Алев в это время оживлённо рассказывала о недавнем мероприятии, которое она организовывала. Время от времени они возвращались к обсуждению сделки — вчера Кывылджим разговаривала с владельцем отеля, и теперь оставалось решить последние детали.

— Мы уже говорили с ним, он открыт к переговорам, но у него есть ещё один потенциальный покупатель, — сказала Кывылджим, отложив документы.

— Кто именно? — уточнила Сонмез, взглянув на дочь.

— Пока неизвестно. Мы только слышали, что есть кто-то, но деталей не знаем, — ответила Кывылджим спокойно. Она не любила неопределённость, но в этом случае информация была ограниченной.

Алев покачала головой: — А ты что? Ты уже определилась?

— Я лечу сегодня в Берлин, встречусь с дизайнером интерьеров. Если всё пойдёт по плану, скоро этот отель будет нашим, — уверенно сказала Кывылджим.

Доа молча слушала разговор, пока не заметила, как мать взглянула на часы.

— Доа, Чимен, хватит сидеть. Ты — в университет, а ты — в школу, — строго сказала Кывылджим, взглядом подгоняя дочерей.

— Как у тебя дела с проектами, Доа? — спросила она, смягчая тон.

— Всё в порядке, мама. Нам дали новое задание по архитектурному дизайну, я хочу сделать что-то нестандартное, — с энтузиазмом ответила Доа.

— Это хорошо, но не забывай про сроки, — напомнила Кывылджим, бросив быстрый взгляд на Чимен. — А у тебя как дела в школе?

— Нормально, — пожала плечами Чимен, допивая чай.

— Надеюсь, это "нормально" не означает, что ты снова откладываешь учёбу в долгий ящик? — приподняла бровь Кывылджим.

Чимен лишь закатила глаза, пробормотав что-то невнятное, прежде чем вскочить за сумкой.

— Мам, я ещё не доела, — попыталась возразить Чимен.

— Доешь по дороге, — не терпящим возражений голосом ответила Кывылджим.

Сонмез улыбнулась, наблюдая за внучками, а Алев лишь весело закатила глаза. Утро продолжалось в привычном ритме, но впереди у Кывылджим был важный день, и она не собиралась терять ни минуты.

Закончив завтрак, Кывылджим вместе с Алев вышли из дома. Кывылджим, как всегда собранная и сосредоточенная, тут же достала телефон и набрала ассистентку, чтобы свериться по расписанию встреч и уточнить важные детали предстоящего дня.

— Здравствуй, Аслы, скажи, пожалуйста, всё ли подготовлено для моей первой встречи? И занялась ли ты покупкой и бронированием отеля в Берлине, как я просила? — её голос звучал чётко и требовательно, без намёка на сомнения.

— Госпожа Кывылджим, ваша первая встреча полностью подготовлена. Билеты в Берлин куплены, всё организовано, — чётко отчиталась Аслы.

Закончив разговор, Кывылджим убрала телефон в сумку, но тут же услышала ехидный голос сестры:

— Кывылджим, когда ты появляешься в офисе, создаётся ощущение, что ты устраиваешь перекличку сотрудников и заставляешь их маршировать строем! — Алев рассмеялась, бросив на сестру лукавый взгляд.

Кывылджим скрестила руки на груди и подняла бровь:

— Если бы ты появлялась в офисе чаще, возможно, знала бы, что там происходит, Алев, — её голос был строгим, но в глазах читалось лёгкое раздражение.

— Сестра, ты же знаешь, что офисные стены на меня давят! Я лучше буду работать с Умутом в каком-нибудь кафе — с чашечкой кофе и в приятной атмосфере, — беспечно ответила Алев, пожав плечами.

Кывылджим только покачала головой, зная, что переубедить сестру в её подходе к работе — пустая затея.

Приехав в офис, Кывылджим провела весь день, погружённая в документы и череду встреч. Каждое решение, каждый подписанный контракт — шаг к её целям, но сегодня усталость ощущалась сильнее обычного. Впереди был важный переломный момент: в 9 вечера её ждал рейс в Берлин, а уже следующим утром — встреча с дизайнером, от которой зависело будущее нового отеля в Шиле.

Она возлагала на эту встречу большие надежды. Ей хотелось, чтобы этот отель стал чем-то особенным, символом её стремления к совершенству и дальновидности в бизнесе. Поэтому, несмотря на усталость, в её глазах горел огонь предвкушения.

Вернувшись домой, Кывылджим первым делом направилась в душ, позволяя тёплой воде смыть напряжение долгого дня. Выйдя, она быстро переоделась в удобные леггинсы и объёмную толстовку, идеально подходящую для ночного перелёта. Даже в такой расслабленной одежде её образ оставался элегантным: лёгкая укладка подчёркивала ухоженность, а собранность в каждом движении говорила о её контроле над ситуацией.

Спустя пару часов, попрощавшись с родными, она вышла из дома и направилась в аэропорт. Впереди её ждал Берлин, новый этап работы и, возможно, новое начало.

Прилетев в Берлин уже глубокой ночью, Кывылджим, чувствуя усталость, направилась прямо в отель. Получив карту от номера на стойке регистрации, она быстро прошла к лифту, стремясь поскорее оказаться в тишине своего номера.

В это время в лифте уже находился мужчина в дорогом костюме. Он был погружён в документы. Было очевидно, что его день выдался не менее напряжённым. Кывылджим торопливо подошла к лифту и увидела, как двери начинают закрываться.

— Подождите! — резко сказала она, делая шаг вперёд.

Мужчина машинально поднял взгляд, заметил её в последний момент и нажал кнопку, чтобы двери снова открылись. Кывылджим вошла внутрь, но усталость и раздражение взяли верх.

— Обычно люди обращают внимание на окружающих, а не только на свои бумаги, — недовольно сказала она на английском.

Мужчина, не отрываясь от документов, с лёгкой усмешкой ответил:

— Возможно, если бы некоторые не торопились обвинять всех вокруг, им бы удалось попасть в лифт вовремя.

Кывылджим прищурилась, оглядывая собеседника. Он говорил уверенно, без малейшей тени извинения. Сделав небольшую паузу, она холодно пробормотала на турецком:

— Какой надменный мужчина.

Мужчина мгновенно поднял голову, его глаза на мгновение вспыхнули интересом. Он понял, что она тоже турчанка. Однако, вместо ответа, он лишь едва заметно улыбнулся, возвращаясь к своим документам.

Спустя пару минут лифт мягко остановился, и двери с лёгким звуком разошлись в стороны. Оба вышли, идя в одном направлении. 

Кывылджим шла быстро, всё ещё раздражённая их перепалкой, но при этом не могла не отметить, что мужчина время от времени бросал на неё оценивающие взгляды.

Их номера оказались рядом. Подойдя к двери, она почувствовала его присутствие в шаге от себя. Взгляды встретились на несколько долгих секунд. В его глазах скользнул лёгкий намёк на улыбку, но Кывылджим лишь выпрямила спину, сдержанно кивнула и быстро вставила карту в замок двери, стараясь не подать виду, что её это задело.

На следующее утро, направляясь в ресторан отеля на завтрак, Кывылджим столкнулась с тем же мужчиной. Он спокойно пил кофе у окна, держа в руках телефон, но, заметив её, на секунду задержал взгляд. Она же, словно не замечая его, уверенно прошла мимо и заняла столик.

Спустя несколько минут официант принёс ей заказ, но когда Кывылджим взяла чашку кофе, она поняла, что это не тот напиток, который она заказывала. В тот же момент послышался спокойный, но насмешливый голос:

— Может, стоит обращать внимание на детали, прежде чем делать заказы? — произнёс он вдруг на чистом турецком.

Она повернулась и замерла, мгновенно узнав голос. Её глаза расширились от удивления. Значит, он слышал её слова в лифте... Значит, он понял. Мужчина же, явно наслаждаясь моментом, слегка приподнял бровь, ожидая её реакции.

— Может, некоторым стоит сначала закончить свою трапезу, а не следить за чужими ошибками? — парировала Кывылджим, подняв бровь.

— Я просто подумал, что вам понравится наблюдение со стороны, раз уж вы так любите делать замечания, — с лёгкой улыбкой ответил он, делая глоток своего кофе.

Кывылджим закатила глаза, пытаясь скрыть раздражение. Однако внутри неё что-то ёкнуло — не от смущения, а от того, что он сумел её подловить. Она отвернулась, сосредоточившись на завтраке, но ощущение его взгляда не покидало её ещё долго после того, как он ушёл.

После завтрака Кывылджим направилась в свой номер, чтобы перевести дух перед встречей с дизайнером интерьеров. Несмотря на внешнее спокойствие, мысли продолжали возвращаться к утренней перепалке. Она раздражённо провела рукой по волосам, вспоминая насмешливый взгляд мужчины. Какой же он самоуверенный!

Закрыв дверь номера за собой, Кывылджим бросила телефон на стол и налила себе стакан воды. Она пыталась сосредоточиться на делах, но её внутренний перфекционизм требовал полного контроля над ситуацией, а утренний разговор оставил лёгкое чувство проигрыша, что её бесило ещё больше.

Откинувшись на спинку кресла, она пробежалась взглядом по планам предстоящей встречи. Этот дизайнер должен был стать ключевым звеном в проекте, который должен был не просто выделяться, а впечатлять и владельца отеля в Шиле, и будущих клиентов. Это была её возможность показать, что Арсланы не просто строят отели, а создают будущее туризма.

Подумав об этом, она выдохнула, пробежалась взглядом по расписанию и велела ассистентке подготовить всё к встрече. Впереди был насыщенный день, и она не собиралась упускать ни одной детали. Её выбор пал на этого специалиста не случайно — она искала кого-то, кто сможет создать уникальный, современный интерьер в европейском стиле, способный привлечь иностранных гостей высокого уровня. Но важно было не просто следовать западным тенденциям — она хотела, чтобы этот проект стал чем-то исключительным, таким, чего ещё не было в Турции.

Этот отель в Шиле должен был стать её визитной карточкой, заявлением о том, что семейный бизнес Арсланов вышел на новый уровень. Её цель была ясна: впечатлить нынешнего владельца и убедить его, что именно она — лучшая кандидатура для покупки. В глубине души Кывылджим ощущала не только азарт, но и привычное стремление быть лучшей. Её перфекционизм и стремление к идеалу требовали от неё не просто сделки, а настоящего триумфа.

Встреча с дизайнером проходила в дорогом отеле Берлина. Кывылджим, как всегда, приехала заранее и сидела за столиком, просматривая документы по проекту. Она знала, что предстоящий разговор будет сложным — Джон, известный дизайнер интерьеров, славился своей требовательностью и избирательностью в выборе клиентов. Он был высокомерен, но это не мешало ему быть гениальным специалистом.

Через пятнадцать минут он появился, одетый безупречно, с лёгкой ноткой снисходительности в выражении лица. Кывылджим встала и протянула руку.

— Господин Джон, рада встрече, — сдержанно сказала она.

— Госпожа Кывылджим, — коротко кивнул он, присаживаясь. — Я ознакомился с вашими проектами. Они... интересны. Но я не работаю с типичными концепциями. Чем ваш проект отличается от остальных?

Кывылджим едва заметно усмехнулась. Она ожидала такого подхода.

— Это не будет типичный проект, — уверенно сказала она. — Это вызов. Мы создадим что-то, чего ещё не видели в Турции. Вы ведь всегда говорите, что хотите выйти за рамки? Что ж, я предлагаю вам шанс сделать это. Современный, смелый, не имеющий аналогов интерьер в стране, которая привыкла к традициям.

Джон взглянул на неё с лёгким интересом, но всё ещё скептически.

— В Турции с её консервативным взглядом на архитектуру? Это невозможно.

— Возможно, — твёрдо возразила Кывылджим. — Именно поэтому вам стоит принять этот проект. Это не просто очередной отель, а нечто новое. Если мы сделаем это, о вас заговорят в Европе как о человеке, который сломал барьеры. А разве это не то, чего вы хотите?

Разговор длился долго. Джон задавал каверзные вопросы, но Кывылджим отвечала на каждый уверенно и без колебаний. В конце концов, он слегка улыбнулся.

— Хорошо. Вы меня убедили. Это действительно вызов. Я согласен.

Кывылджим почувствовала облегчение. Эта встреча вымотала её, но результат стоил того. Теперь ей предстоял ранний вылет в Стамбул. Впереди была следующая битва.

В это же время Омер был загружен встречами по поводу открытия новых отелей. Он устало потёр виски, слушая очередной отчёт о финансах. День был бесконечным — переговоры, документы, звонки. И когда он уже думал, что наконец сможет отдохнуть, раздался звонок от его брата, Абдулаха.

— Омер, — голос брата был серьёзным, деловым, — нам нужен этот отель. Владелец уже ведёт переговоры, но, скажем так, у нас с ним не лучшие отношения.

Омер прищурился, машинально откидываясь в кресле.

— Почему мы узнали об этом только сейчас?

— Он не афишировал продажу. Но слухи дошли до нас. Нам нужен этот отель, чтобы объединить его с нашим. Если мы не купим его сейчас, появится кто-то другой. Я не собираюсь позволять кому-то ещё укреплять позиции рядом с нами.

Омер задумчиво потер подбородок.

— Я приеду в Стамбул и разберусь. Мы не можем позволить себе потерять этот объект. Он должен стать частью нашей сети.

— Ты уверен, что сможешь убедить его? Он непростой человек.

— Убедить или вынудить, — холодно ответил Омер. — Вопрос не в том, смогу ли я. Вопрос в том, какой ценой.

После окончания разговора он тяжело выдохнул, ощущая, как усталость накапливается в его теле. Но впереди была ещё одна неприятность. Он позвонил своему другу Джану.

— Омер, новости неутешительные, — начал адвокат. — Лиман снова отказалась от развода.

Омер сжал челюсть. Внутри вспыхнуло раздражение.

— Шесть лет, Джан. Я живу отдельно, а она продолжает тянуть этот фарс.

— Она не хочет отпускать тебя. Учитывая традиции вашей семьи, суд продолжит затягиваться.

— Мне плевать на традиции в этом вопросе, — резко ответил Омер. — Этот брак мёртв, и я не позволю ему тянуть меня вниз.

Джан тяжело вздохнул:

— Пока что ничего нельзя сделать. Но мы продолжим работать над этим.

Омер бросил телефон на стол и потер виски. Всё это выматывало. Ему срочно нужно было отвлечься. Он быстро собрался и отправился в бар, надеясь хоть ненадолго выключить голову.

Кывылджим, выйдя из душа, устало провела рукой по лицу, ощущая, как напряжение дня давило на неё. Встреча с дизайнером была удачной, но она вымотала её. Долго уговаривать его, доказывать, что её проект стоит внимания, а теперь — снова рано вставать, снова в работу.

Она открыла шкаф и достала чёрное обтягивающее платье. Глубокий вырез подчёркивал её элегантность, а строгий крой добавлял нотку делового стиля. Волосы она оставила свободными, слегка уложив их мягкими волнами. Макияж — минималистичный, но с акцентом на губы. Всё выглядело идеально, как всегда.

Она спустилась в бар, взяла бокал виски и села за стойку, погружённая в мысли. Пока не услышала знакомый голос.

— Выбираете крепкие напитки после долгого дня? — прозвучало рядом.

Она повернулась и увидела его. Мужчину из лифта.

Но он тоже изменился. Теперь на нём не было делового костюма. Рубашка без галстука, слегка расстёгнутая у воротника, лёгкая щетина. Его взгляд был таким же пронзительным, но в этот раз в нём было не только раздражение, но и интерес.

— Иногда они необходимы, — спокойно ответила она, отпивая виски. — А вам?

— Вечер выдался слишком долгим. Хотя и не таким интересным, как у вас, судя по вашему виду.

Кывылджим усмехнулась.

— Почему вам так важно комментировать мой внешний вид?

— Потому что он отличается от нашей первой встречи, — его взгляд скользнул по её фигуре, но он тут же добавил: — Это всего лишь наблюдение.

Она наклонила голову, изучающе глядя на него.

— Вы часто делаете такие наблюдения?

— Только когда не могу их игнорировать.

Бармен, словно не замечая их перепалки, поставил перед Омером напиток и сказал:

— Господин, вам как всегда.

Кывылджим замерла, подняла бровь и с лёгкой усмешкой сказала:

— Я вижу, вы часто бываете здесь, раз вас так хорошо знают и запоминают ваши предпочтения.

Омер сделал глоток напитка, не спеша отвечать, а затем спокойно заметил:

— Было бы странно, если бы мои же работники не знали, что пьет владелец отеля.

Кывылджим прищурилась.

Омер, с лёгкой усмешкой, поднял бокал:

— Теперь ваш ход.

Она медленно поставила свой бокал на стойку и сложила руки на груди.

— Теперь многое становится ясным, — её тон был сухим. — Отель, конечно, выглядит не так плохо. Но есть много вещей, которые я бы изменила.

— Например?

— Например, освещение. Оно слишком холодное. Лобби слишком консервативное, мебель — устаревшая.

— Вы уверены, что не зашли слишком далеко в своём анализе? — произнес он, наблюдая за ней.

— Я просто честна.

— Это я уже заметил.

Они продолжили перепалку, бокал за бокалом. Омер чувствовал, как раздражение смешивается с восхищением. Её самоуверенность вызывала у него желание спорить дальше. Её взгляд — острый, неотступный, дерзкий — заводил его.

— Знаете, — с лёгкой усмешкой произнёс он, делая очередной глоток виски, — вы ведёте себя так, будто у вас есть на всё готовый ответ.

Кывылджим наклонила голову, не отрывая от него взгляда.

— Это не поведение. Это уверенность, подкреплённая опытом.

— Опасное качество, — заметил он. — Временами уверенность граничит с самонадеянностью.

Она приподняла бровь.

— А вы, я смотрю, любите читать лекции. Или это часть вашей бизнес-стратегии?

Омер слегка усмехнулся, покачивая бокал в руке.

— Скорее, наблюдение. Вам нравится бросать вызов, но вы не терпите, когда вам его бросают.

— Ошибаетесь. Я просто не терплю посредственности.

Он посмотрел на неё чуть внимательнее. Чёрное платье подчёркивало каждую её линию, её осанка была безупречной, а выражение лица выдавало стальную волю. Это не просто женщина с характером. Это женщина, которая привыкла добиваться своего.

— Вам сложно угодить, не так ли? — произнёс он тихо, почти с интересом.

Кывылджим слегка склонила голову набок, словно раздумывая, стоит ли продолжать этот разговор.

— А вы привыкли, что вам угождают?

— Я привык к тому, что люди знают, чего хотят.

— Тогда мы похожи, — признала она, делая последний глоток виски.

Между ними повисло молчание. Омер почувствовал, как его взгляд снова скользнул по её силуэту. Её внешний вид, её манера вести разговор, её острый язык — всё это одновременно раздражало его и притягивало.

— Пожалуй, это самый интересный вечер за последнее время, — наконец сказал он.

— Разве у владельца этого отеля не бывает более занимательных встреч? — с долей иронии уточнила она.

Он усмехнулся:

— Не таких, в которых кто-то берёт верх надо мной.

Кывылджим усмехнулась в ответ.

— Значит, сегодня исключение.

Омер посмотрел на неё долгим взглядом и снова сделал глоток. Он не был уверен, что хочет закончить этот разговор так быстро.

Кывылджим тоже не могла не замечать, как его взгляд задерживается на ней дольше, чем следовало бы. Он раздражал её. Он интересовал её.

Они просидели за барной стойкой дольше, чем планировали, даже не замечая, как время тянется. Перепалка постепенно переходила в игру — в тонкие намёки, в едва заметные улыбки, в пристальные взгляды.

Кывылджим чувствовала, как алкоголь слегка расслабляет её, снимает напряжение долгого дня. Она не привыкла к таким разговорам с незнакомцами, тем более за бокалом виски. Её разум подсказывал, что пора остановиться, но усталость и алкоголь нашёптывали другое: «Это останется в Берлине. Ничего больше».

— Вы обычно так долго препираетесь с людьми или я удостоилась особого внимания? — её голос был слегка насмешливым.

Омер усмехнулся, лениво крутя в руке стакан.

— Только с теми, кто умеет отвечать достойно. Но, признаюсь, вы редкое исключение.

Кывылджим сделала ещё один глоток и наклонилась ближе, её голос стал тише, но острее:

— Осторожно, господин владелец. Ещё немного, и вы начнёте мне льстить.

— Я просто констатирую факт, — хмыкнул он. — Хотя... вас трудно удивить, не так ли?

Она выдержала его взгляд, ощущая в нём не только вызов, но и скрытый интерес. Это было опасно. Ей следовало развернуться и уйти, но вместо этого она позволяла себе ещё один бокал. Просто потому, что Берлин далеко. Просто потому, что завтра она улетит. Просто потому, что сегодня она слишком устала быть идеальной.

— Интересно, а насколько далеко вы заходите в своих препирательствах? — лениво бросил Омер, покручивая стакан в руке. — Или это просто способ скрыть, что на самом деле вам хочется компании?

Кывылджим усмехнулась, не отворачиваясь.

— А вам хочется? — её голос звучал чуть мягче из-за алкоголя, но в нём всё ещё был стальной оттенок.

— Может быть. Или мне просто любопытно, как далеко вы готовы зайти в своём стремлении всё контролировать, даже разговор в баре.

Она склонила голову набок, взгляд её был насмешливым, но внутри мелькнула тень сомнения. Она никогда не позволяла себе подобное. Никогда не сидела вот так с мужчиной, не препиралась, не пила слишком много. 

— Вам стоит опасаться таких вопросов, господин владелец. Вы ведь можете получить ответ, который вам не понравится, — её губы изогнулись в лёгкой ухмылке.

Омер прищурился, ощущая, как этот разговор становится для него неожиданно захватывающим.

— Я привык слышать правду, даже если она не нравится.

— Как удобно, — она сделала ещё один глоток, затем перевела взгляд на его руку, спокойно лежащую на стойке. — Должно быть, вам редко возражают.

— Вам бы понравилось быть первой? — усмехнулся он.

Кывылджим рассмеялась. Смело, низко, чуть хрипло из-за алкоголя.

— Я не первая, господин владелец. Я просто единственная, кто не пытается вам угодить.

Его губы чуть дрогнули в намёке на улыбку, но он не ответил сразу. Она задела его, но в этом было что-то будоражащее. Что-то, что он не хотел отпускать. Что-то, что, возможно, тоже должно было остаться в Берлине. Это было опасно.

Кывылджим медленно поднялась со своего места, понимая, что пора уходить. Алкоголь уже заметно расслабил её, и оставаться дольше не было смысла. Она бросила взгляд на Омера, который наблюдал за ней с тем же хищным интересом, с каким они вели всю перепалку. Её слегка пошатывало, но она сохраняла невозмутимость, как будто всё было под контролем.

— Думаю, мне пора, — тихо сказала она.

Омер кивнул, но, как только она повернулась, он неожиданно встал следом. Они молча направились в сторону лифта. В замкнутом пространстве тишина казалась ещё более напряжённой. Кывылджим чувствовала его присутствие рядом, и ей это не нравилось. Или, возможно, нравилось слишком сильно. Омер же, опираясь на стену, бросил на неё мимолётный взгляд, но ничего не сказал.

Лифт мягко остановился, и они вышли в коридор. Их номера были рядом. Они шли бок о бок в той же тишине, пока Омер не бросил колкость, лениво взглянув на неё:

— Обычно на этом этапе вечера женщины либо теряют дар речи, либо начинают искать предлог, чтобы продолжить разговор. Вы, похоже, не из их числа.

Кывылджим приостановилась на долю секунды, но тут же усмехнулась, глядя на него с вызовом.

— Вам слишком льстит внимание, господин владелец. Думаете, я намерена вас провожать?

Омер тихо рассмеялся, чуть наклоняя голову набок, будто изучая её. Кывылджим достала карту-ключ, игнорируя его взгляд, но внутри чувствовала напряжение.

— Вас слишком много в этом отеле, — бросила она, открывая дверь.

— Вам стоит привыкнуть. Это моя территория, — ответил он, делая шаг ближе.

Кывылджим не отступила. Они стояли слишком близко, алкоголь делал их движения медленными, напряжение между ними почти осязаемым. Её дыхание сбилось, когда она заметила, как он слегка склонил голову набок, словно изучая её реакцию.

— Что-то не так? — её голос звучал ровно, но внутри всё переворачивалось.

— Нет. Просто интересно, — его голос стал ниже, почти ленивым. — Обычно женщины стараются мне понравиться. А вы ведёте себя так, будто готовы мне перечить до самого утра.

— Какая жалость. Вам стоит расширить круг общения.

Она ожидала, что он улыбнётся, снова что-то скажет с насмешкой. Но он не улыбнулся. Вместо этого шагнул ближе, заставляя её почувствовать себя загнанной в угол. Её спина оказалась прижатой к двери. Она не отводила глаз, но сердце билось быстрее. Омер наклонился чуть ближе, изучая её реакцию.

— Возможно, — тихо сказал он, а затем, не дав ей времени на ответ, его губы оказались на её губах.

Поцелуй был таким же, как и их игра — наполненным вызовом, дерзостью и напряжением. Кывылджим замерла, её тело напряглось от неожиданности. В первые секунды она не отвечала, шокированная его наглостью, но затем, словно алкоголь вновь ударил в голову, напряжение в ней ослабло. Мысли спутались, усталость и хмель притупили все границы.

И она ответила. Губы поддались этому порыву, но руки оставались недвижимыми. Она не собиралась идти дальше, но он, словно почувствовав её колебания, резко приподнял её, заставляя на мгновение потерять равновесие. Одним плавным движением он шагнул к своей двери, распахнул её и завёл её внутрь, не отрываясь от её губ.

Кывылджим почувствовала, как её спина коснулась двери, а затем услышала, как замок щёлкнул, закрывая их вдвоём в его номере.

Она должна была сказать что-то, должна была остановить это. Но вместо этого, раздражение и алкоголь смешались в коктейль из необъяснимого притяжения и злости. Она ненавидела этот взгляд — уверенный, полный вызова, будто он знал, что она не уйдёт. Будто он знал её лучше, чем она сама.

— Вы чертовски самоуверенны, — выдохнула она, чувствуя, как пульс учащается.

— А вы — чертовски упрямая, — его голос был низким, спокойным, но в нём чувствовалась явная провокация.

Её пальцы сжались в кулак, но в следующую секунду она уже хватала его за ворот расстёгнутой рубашки, притягивая к себе. Это было не нежно, не романтично — скорее, похоже на столкновение двух стихий, в котором никто не собирался уступать.

Омер усмехнулся в её губы, а затем, не теряя ни секунды, перехватил инициативу. Его руки скользнули по её талии, сильнее прижимая её к двери, блокируя любой путь к отступлению. Поцелуй был жёстким, требовательным, но Кывылджим не была из тех, кто уступает без боя.

Она в ответ ещё сильнее впилась в его губы, её ногти слегка впились в его плечи. Он не просто целовал её — он завоёвывал. И она отвечала тем же. Их дыхание стало прерывистым, движения торопливыми, будто оба боялись, что кто-то или что-то прервёт этот момент.

— Вы действительно думаете, что можете мной командовать? — выдохнула она, когда он на мгновение отстранился, позволяя ей перевести дух.

Омер усмехнулся, его пальцы лениво прошлись по линии её спины.

— Нет. Но мне нравится смотреть, как вы пытаетесь доказать обратное.

Кывылджим прерывисто вздохнула, но прежде чем успела ответить, он снова поймал её губы, на этот раз ещё более настойчиво. И в этот момент ей стало всё равно. Ночь была длинной, Берлин был далеко, а они оба были слишком упрямы, чтобы остановиться.

На секунду тишина накрыла их обоих. Её дыхание было сбивчивым, сердце бешено колотилось в груди. Она не должна была здесь оказаться. Не должна была позволить этому зайти так далеко. Но алкоголь размывал границы, а его присутствие раздражало и притягивало одновременно.

— Всё ещё думаете, что можете меня переиграть? — его голос был низким, хрипловатым, с едва заметной усмешкой.

Кывылджим резко выдохнула, её губы дрогнули в почти усмешке.

— Я не играю, — её голос прозвучал твёрже, чем она ожидала.

Омер приблизился, его тёплое дыхание коснулось её кожи.

— Тогда почему вы всё ещё здесь? — он произнёс это медленно, словно бросая ей вызов.

Её пальцы сжались в кулаки, но прежде чем она успела ответить, он снова накрыл её губы поцелуем — резким, требовательным. Она на мгновение замерла, но затем, словно её захлестнуло, ответила ему. Не осторожно, не нерешительно, а с такой же яростью, что бушевала в её голове.

Её руки неумолимо поднялись, но не к нему, а чтобы ухватиться за край двери — она не хотела терять равновесие. Он же не давал ей пространства, его ладони скользнули по её талии, притягивая ближе. Всё это было неправильно, но ни один из них не остановился.

— Вам нравится всё контролировать, не так ли? — пробормотал он, едва отстраняясь, но не отпуская её.

Кывылджим тяжело дышала, её глаза сверкнули вызовом.

— У вас слишком завышенное мнение о себе, если думаете, что можете меня контролировать.

Омер тихо рассмеялся.

— Тогда докажите.

Её терпение лопнуло. Кывылджим рванула его за ворот рубашки, притягивая к себе, но это не было подчинением — это был вызов, чистый и необузданный. Их поцелуй снова стал глубоким, жадным, будто каждый пытался перехватить инициативу. Её спина оторвалась от двери, но он не дал ей ни шанса отступить — уверенно провёл руками по её спине, ощущая, как она дрожит под его прикосновением.

Она ненавидела его в этот момент так же сильно, как хотела.

Она не знала, что именно спровоцировало её остаться — алкоголь, усталость или напряжение, накопившееся за весь вечер. Возможно, всё сразу. Омер медленно отстранился, его тёмные глаза изучали её лицо, словно проверяя, передумает ли она. В ответ Кывылджим подняла подбородок, удерживая его взгляд, но молчала.

— Вы всё ещё можете уйти, — сказал он, голос был чуть хрипловатым.

Она усмехнулась, чувствуя, как тепло разливается по её телу.

— Кто сказал, что я пришла просто так?

Омер чуть склонил голову, уголки губ дрогнули в легкой усмешке. Его пальцы пробежались по её предплечью, ощущая горячую кожу под тонкой тканью платья. Кывылджим не шевелилась, но в её взгляде не было ни страха, ни сомнений.

— Я не привык, чтобы мне перечили. — Он склонился чуть ближе, голос его звучал низко, почти бархатно.

— Я заметила, — прошептала она.

Омер провёл пальцами по её щеке, изучающе, словно пробуя её реакцию. Она не отпрянула, не отстранилась. Напротив, её взгляд стал ещё твёрже, вызов мелькнул в тёмных глазах.

— Вы слишком упрямая. — Он наклонился, едва касаясь её губ.

— А вы слишком самоуверенный. — Она тоже не отстранилась.

На этот раз поцелуй был медленнее, горячее, уже без тени неожиданности, но с той же интенсивностью. Омер не спешил, его ладони скользнули по её талии, заставляя её прочувствовать близость, пока её руки осторожно потянулись к его плечам.

Он медленно расстегнул молнию её платья, пальцами пробежавшись по горячей коже. Кывылджим вздрогнула, но не отвела взгляда, а лишь сжала губы, стараясь не выдать себя. Платье скользнуло вниз, словно подчиняясь его движению, и тяжело упало на пол, оставляя её в чёрном кружевном белье и тонких чулках. Омер замер, скользнув взглядом по её силуэту, в глазах вспыхнуло восхищение, смешанное с растущим желанием.

Она медленно начала расстёгивать пуговицы, проводя пальцами по его груди, ощущая тепло его тела. Её движения были уверенными, но дыхание предательски сбилось, когда он наклонился, чтобы оставить лёгкий, но настойчивый поцелуй на её ключице. Он двигался медленно, изучающе, словно впитывая каждую её реакцию, прикасаясь губами к нежной коже её плеча, затем выше — к шее.

Кывылджим закусила губу, её пальцы, ранее расстёгивавшие его рубашку, теперь замерли на ремне брюк. Она чувствовала, как его дыхание обжигает её кожу, как его губы неторопливо исследуют каждый изгиб её тела. Он наслаждался этим моментом, не спеша, растягивая их игру, будто проверяя, кто сорвётся первым.

Но Кывылджим не была из тех, кто сдаётся. Пока она расстёгивала ремень и ширинку брюк, её пальцы невольно ощутили, насколько он уже возбужден. Её дыхание на секунду сбилось, но она не позволила себе замешкаться. Штаны Омерa с лёгким шорохом упали на пол, как и его рубашка. Он не дал ей ни секунды на раздумья — его губы снова нашли её, требовательные и горячие.

Они двинулись к кровати, не прерывая поцелуя. Оказавшись перед ней, Омер мягко, но уверенно повернул Кывылджим спиной к себе, одной рукой притягивая за талию. Её дыхание стало неровным, когда он склонился к её шее, оставляя неспешные, дразнящие поцелуи, смакуя каждую реакцию. Его левая рука скользнула по её спине, медленно расстёгивая кружевной бюстгальтер. Он ощущал, как её тело замирает под его прикосновениями, как она закрывает глаза, поддаваясь этому моменту.

Она чувствовала его возбуждение у себя на пояснице, и лёгкий стон сорвался с её губ, прежде чем она, словно очнувшись, развернулась к нему лицом. Их взгляды встретились, полные вызова и желания. Кывылджим больше не колебалась — её руки уверенно потянулись вниз, и, не отрывая взгляда, она начала избавлять его от последних барьеров между ними.

Он уложил её на кровать, задержав взгляд на её лице, словно хотел запомнить этот момент. Их дыхания сплелись воедино, напряжение между ними только нарастало. Он начал покрывать её тело поцелуями, медленно спускаясь вниз, задерживаясь на её ключице, груди. Его губы оставляли влажные следы на её коже, а язык осторожно пробежался по чувствительной коже вокруг её сосков, вызывая у неё дрожь.

Его руки скользнули вниз, пальцы медленно стянули с неё последнее препятствие, оставляя её совершенно обнажённой. Он провёл ладонью по внутренней стороне её бедра, затем провел пальцами по половым губам, немного дразня ее, ощутил, насколько она уже готова. Подняв на неё взгляд, он как будто ждал ответа, подтверждения. На мгновение он замер, но Кывылджим, не колеблясь больше, притянула его к себе и поцеловала. Этот поцелуй был глубоким, наполненным страстью и вызовом.

Её ноги обвились вокруг его талии, в то время как он плавно вошёл в неё, позволяя ей прочувствовать каждую секунду этого момента. Её тело выгнулось навстречу ему, вырываясь из-под контроля. Он двигался сначала медленно, будто давая ей возможность привыкнуть к этому ощущению, но постепенно темп становился быстрее, его движения становились всё более уверенными, требовательными. Он почти не отрывался от её губ, позволяя наслаждаться каждым мгновением их близости.

Дойдя до пика вместе, они тяжело дышали, ещё долго оставаясь в объятиях друг друга. Алкоголь, напряжение, желание — всё смешалось в один бурный вихрь, который не оставил места для здравого смысла. В конце концов усталость взяла верх, и они провалились в глубокий сон.

С первыми лучами солнца Кывылджим медленно открыла глаза, ощущая тупую пульсирующую боль в висках. Несколько мгновений она не могла понять, где находится, но, почувствовав на себе тяжёлую мужскую руку, её сознание резко прояснилось. Она задержала дыхание, стараясь не двигаться, но её сердце колотилось так, словно собиралось выскочить из груди.

Она медленно опустила взгляд и увидела рядом тёмные волосы, лежащие на подушке, затем сильную обнажённую руку, обнимающую её за талию. Воспоминания нахлынули волной — бар, перепалки, алкоголь, поцелуи, горячие прикосновения.... Она была в его постели.

Шок пробежался по её телу. Она никогда не позволяла себе подобного. Никогда не теряла контроль так, как прошлой ночью. Голова просто раскалывалась, но это было ничто по сравнению с хаосом в её мыслях.

"Чёрт... Что я сделала?" — пронеслось у неё в голове.

Кывылджим осторожно, словно боясь спугнуть опасного зверя, медленно приподнялась, стараясь не разбудить мужчину. Её пальцы нащупали на полу одежду, и она быстро начала собирать свои вещи, не тратя времени на раздумья. Ей нужно было уйти. Немедленно.

Едва сумев выбраться из номера, она поспешно направилась к себе. Как только дверь её собственного номера закрылась, она прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоить дыхание. Её руки дрожали, а в груди бушевала паника.

Она бросила одежду на стул и направилась в душ, открывая воду на максимум. Горячие струи ударяли по её коже, но не смывали ощущение произошедшего. Она закрыла глаза, вспоминая прикосновения, жар его губ, его голос, звучавший у её уха. Всё было слишком ярким, слишком реальным, чтобы просто забыть.

Но она должна забыть. Это останется в Берлине. Навсегда.

Собрав волосы в высокий пучок, она быстро оделась и собрала чемодан. Через пару часов её ждал рейс обратно в Стамбул. Она надеялась, что работа и привычный ритм жизни вытеснят эти воспоминания, заставят забыть о том, что произошло.

Но по дороге в аэропорт мысли не отпускали её. Внутренний голос не унимался, напоминая о том, насколько эта ночь была неправильной.

Как? Как она, всегда такая рассудительная, строгая к себе, могла позволить себе это? Напиться, переспать с малознакомым мужчиной, да ещё и с таким наглым, раздражающим человеком? Это было не похоже на неё.

И всё же, воспоминания с каждой минутой всплывали всё ярче. Её кожа будто помнила каждое прикосновение, каждую эмоцию. Она злилась на себя, но куда больше злилась на него. Он раздражал её с первой секунды их знакомства, а теперь стал частью той самой ночи, которую она хотела бы стереть из памяти.

Но одно её успокаивало: она вернётся в Стамбул, погрузится в работу и больше никогда не увидит этого человека....