Он не может мне нравится.
3 года
17 недель
4 дня
Том Каулитц приближается ко мне без рубашки.
Это наполовину восхитительно, наполовину вызывает сердечный приступ, что-то булькает в моем животе, словно меня вот-вот стошнит.
Том улыбается, но не так, как рядом с Мэдисон. Это искренняя улыбка с мягким, идеальным изгибом губ, которая заставляет его выглядеть еще красивее.
- Том, - начинаю я, мое горло напряжено. - Ты наполовину голый!
По какой-то причине на мне корсет с большим вырезом, но я не помню, как его одела. Это что-то прямо из дешевых романов, с которыми я поймала Тома в библиотеке.
Каулитц наклоняется ко мне, и я чувствую запах его медово-пряного одеколона, карие глаза пронзают меня, пока он наклоняется и утыкается носом в мою шею. Его губы мягкие и теплые, а пирсинг холодный, как и его глаза, когда он говорит мне низким голосом:
- Хочешь помочь с остальной половиной?
Внезапно комната становится красной и везде расставлены розы, а администратор клуба эскорта, которой я звонила, сидит за столом, смотря на нас, но по какой-то причине она похожа на Кайлу, которая хмурится, когда видит, что Том целует меня в шею, затем падает замертво.
- Ахххх! - я подпрыгиваю на своей кровати, пот охлаждает мой лоб.
Середина ночи.
На самом деле я в своей комнате обнимаю Мисс Маффин. Брюшной пресс Тома растворился в воздухе, а Кайла не мертва.
По крайней мере, я на это надеюсь.
Поднимаю руку, чтобы пощупать шею и поеживаюсь - это было так реально!
Встаю и протираю её перекисью водорода для профилактики. Был Том сном или нет, всё до чего он дотрагивается должно быть немедленно продезинфицировано, иначе я подхвачу его дерьмомладенческие бактерии.
На следующее утро в школе мне нужно было убедиться, что Кайла не умерла, потому что весь мой мир летит к чертям, и мне необходимо с ней об этом поговорить.
Она стоит под деревом и болтает с Эйвери, но я должна быть вдвойне уверена, что подруга не мертва, поэтому медленно подкрадываюсь к ней и тычу её в задницу.
Несколько раз.
- Эми! Что ты делаешь?!
- Ох, слава богу, Кайла! Твоя потрясающая задница невредима! Стабильность мира во всем мире зависит от этой задницы!
- Свали отсюда, гадина, - насмешливо произносит Эйвери.
- Доброе утро, Эйвери-Бобейвери, - весело произношу я. - Как таблетки? Помогают?
Другая девочка, с которой она разговаривает, выглядит смущенной.
- Таблетки? Какие таблетки? У тебя есть таблетки, и ты мне их не дала, Эйв?
Эйвери настолько занята убиванием меня взглядом, что не останавливает, когда я тащу Кайлу к другому дереву.
- Эми, ты в порядке?
- Кайла, как ты думаешь, Том сексуальный?
Она визжит как умирающий поросенок, и я встряхиваю её.
Любезно.
- Мне сегодня приснился кошмар, в котором я думала, что Том сексуальный, а ты умерла.
- О-ох. Ну что ж. Я не мертва! Это хорошо, правда? - улыбается Кайла.
- Ох, Кайла, ты великолепная, сладкая, невероятно пушистая бабочка, но сейчас ты мне ничем не помогла, и в субботу в семь часов у тебя свидание с Томом в Красном Папоротнике, я его организовала, а сейчас я должна идти.
Оставляю её химически воспламеняться и нахожу в офисе студенческого Совета Рена, который с чрезвычайным интересом заполняет бумажки.
Он похоронил себя под кучей этой дряни.
Я едва могу увидеть хохолок его торчащих светлых волос.
Подхожу к кипам документов и раздвигаю их в обе стороны. Сотни бумаг падают с парты на пол. Бумаги дрейфуют в воздухе как снежинки.
Толстые, скучнозадые снежинки. Рен поднимает глаза с шоковым выражением на лице.
- Что делаешь? - спрашиваю я.
- Разделяю финансирование для остальных клубов, - шепчет он, явно расстроенный. Ему на голову шлепается листок и сразу же уныло соскальзывает.
На три секунды я становлюсь вежливой.
- Итак, сегодня ночью мне приснился кошмар, в котором Том был сексуальным, а Кайла умерла.
- Мне... жаль это слышать?
- Ты разве не видишь?! Том не может быть сексуальным! Я даже подсознательно не могу об этом думать, иначе война будет проиграна! Бесчисленные войска, которые живут в моем мозге, потеряют боевой дух, если заметят ядро потенциальной сексуальности в Томе! Они запутаются! Он не может мне нравится. Ни на немного! А то всё развалится!
- Могу я предположить...
- И это даже не принимая во внимание мой таймер! - кричу я, наклоняясь и подбирая для него бумаги. - Целых три года, Рен! Три гребаных года я не была идиоткой! Я не могу... Я не могу всё испортить! Я никогда снова не стану идиоткой! Не стану! Мысли о сексе приводят к сексу, а секс приводит к любви! Или наоборот?
- Я уверен, что...
- Я не могу это сделать, Рен! - жалуюсь я. - Ты должен мне помочь! Если мне начнет нравиться Том, и он это заметит, то застрелит меня, потому что:
а) между нами война;
б) я толстая уродливая корова.
Мой таймер перезагрузится, и я потеряю три года, а я пообещала себе, что не поступлю так снова, Рен, я пообещала!
Я ударяю стопкой бумаг по парте, мой голос дрожит.
- Что мне делать?
Он вздыхает.
- Послушай, Эми, я точно не знаю, что происходит, но если всего одна мысль о том, что тебе кто-то понравится, пугает тебя до слёз, не думаю, что это хорошо для тебя. Тебе следует остановиться.
- Я пытаюсь! - кричу я, а затем хнычу. - Пытаюсь.
Рен вздыхает, встает и кладет свою руку на моё плечо.
- Это можно понять, ладно? Он красивый парень. Возможно, дело в этом. Может, он тебе нравится только из-за тела. Мы - тинэйджеры. Такой уровень либидо нормален для нас.
- О, Господи, ты употребил слова «либидо» и «тинэйджеры» в серьезном предложении! Ты что, восьмидесятилетний доктор философии?
- И, - строго произносит Рен, чтобы заглушить мой стон, - он тебя поцеловал.
- Это была шутка.
- Да, конечно...
- Это абсолютно ничего не значило.
- Да, но ты должна учесть, что даже если твой мозг осознает это, то тело нет. И... твое сердце тоже, может быть, сбито с толку.
- Пффффф, - фыркаю я. - Какое сердце? Эта та штука, от которой я избавилась три года назад? Когда я проверяла в последний раз, органы не могли функционировать вне тела. Пока не подключишь их к насосу. Но это пошло, и я определенно не поставила свое онемевшее маленькое сердце на насос, я выбросила его в окно, когда ехала в Уолгрин...
- Эми! - Рен хватает меня за плечи, смотря не моргающим взглядом мне в глаза. - Послушай меня всего пять секунд!
Я ошеломленно затихаю. Рен, поняв, что подобное бывает только раз в жизни, быстро продолжает, пока есть такая возможность.
- Это нормально, что тебе кто-то нравится, - бормочет он. - Даже если всего лишь поверхностно. Ты не должна позволить тому, что вытворил мой кузен в прошлом, определить себя. Знаю, он, скорей всего, сделал что-то ужасное. Он раньше засовывал лягушек в микроволновку и смеялся над этим. Я знаю, какой он. Знаю, что он причинил тебе боль. Но если у тебя снова появляются к кому-то чувства, то это очень хорошо. Это значит, что ты исцеляешься. Ты должна позволить этому случиться.
- Мне не нравится Том, - шепчу я. - Не нравится.
Рен обнимает меня. Я вырываюсь из его хватки и натягиваю свою самую яркую улыбку.
- Серьезно, не нравится! Проигнорируй всё, что я сказала, окей? Просто к Тому очень весело приставать, знаешь? Я просто немного сбита с толку.
- Эми...
- Что бы он ни сделал, должно быть, это было действительно очень плохим, если ты бледнеешь каждый раз, когда я упоминаю о нем, а Эйвери приходится посещать психиатра, да? Возможно, он такой же плохой, как Безымянный.
В мгновенье Рен замолкает, его рот закрыт, а кулаки сжаты.
- Плюс Эйвери всё время пила в боулинге, пока он был там. А ты взглянул на него лишь два раза. Да. Думаю, он сделал нечто действительно очень, очень ужасное, - я задумчиво потираю подбородок. - Это как-то связано с Софией, не так ли?
- Остановись!
- Он сделал с ней то же самое, что Безымянный со мной? Мне просто нужно спросить у нее и...
- Я сказал, остановись! - голос Рена такой тихий и мрачный, что я не могу не вздрогнуть. Он поправляет очки и смотрит на меня своими пронизывающими зелеными глазами. - Не прячься за тем, что он сделал лишь из-за моих слов, которые затронули слишком личную для тебя тему. Том лучше Безымянного, клянусь. Просто требуется немного времени, чтобы увидеть это.
- Эйвери сказала, что он становится опасным, когда начинаешь узнавать его.
Рен вздыхает.
- Он опасен временами. Есть причина, по которой Том держит людей на расстоянии вытянутой руки. Каулитц кажется бессердечным, но он просто не хочет снова причинить кому-либо боль.
- Снова? Это значит... он причинил кому-то боль? Он причинил боль Софии?
Рен вздрагивает.
- Слушай, мне очень жаль, Эми, но тебе нужно уйти. Я не могу говорить об этом прямо сейчас.
- Ты притворялся, что не знаешь Софию! Ты соврал мне!
- Уходи, пожалуйста. Сейчас.
Я бросаю на Рена испепеляющий взгляд, затем разворачиваюсь на каблуках и захлопываю за собой дверь.
Вот тебе и помощь от Рена.
Я сама по себе.
Сама по себе, и ужасающая мысль, что, возможно, я не абсолютно ненавижу Тома Каулитца, нависла над моей головой как гильотина. А тайна Софии становится всё глубже, что чрезвычайно раздражает. Я должна найти эту девушку, причем немедленно, если хочу получить хоть какие-то ответы.
Но должна ли я?
Копание в прошлом Тома действительно поможет мне развеять появляющуюся симпатию?
Конечно, поможет, о чем я говорю?!
Он определенно причинил боль Софии.
Если я узнаю, насколько сильно, смогу выбросить эту похотливую идею, касающуюся его привлекательности, из своего мозга. Идеальная тактика. А до тех пор, я сокрушу на эти идиотские чувства, которые возникают к нему, семь тонн брусков из свинца с выгравированным словом «НЕТ».
Мне еще нужно выиграть войну, подготовиться к свиданию и, наконец, заставить высокомерного придурка извиниться перед моей единственной подругой.
Том Каулитц не сексуален.
Том Каулитц в моем дерьмовом списке навечно.