6
Джон лежал ничком на снегу перед старым сердцедеревом в богороще. Он был там часами, крича, молясь и умоляя богов, чтобы то, что он знал как правду, стало неправдой. Он не хотел быть сыном Рейегара Таргариена и Лианны Старк. Он хотел быть Джоном Сноу, бастардом Неда Старка. Это было всем, чем он когда-либо был и чем он когда-либо хотел быть. Он никогда не стремился стать королем Севера, и он, конечно, никогда не хотел сидеть на Железном троне. Все, над чем он работал, все, что он построил с Дейенерис, теперь было под угрозой, потому что его истинное происхождение было раскрыто. Все должно было измениться, и не в лучшую сторону.
Джон закрыл глаза, и непрошеный рыдание вырвалось из его горла. Где-то во время его бредовых молитв богам ему пришло в голову, что если Рейегар Таргариен был его отцом, то это означало, что Дейенерис была его тетей. И хотя Джон никогда не представлял, что у них с Дейенерис будет хоть какое-то значимое будущее, он думал, что нет ничего плохого в том, чтобы выражать свою любовь друг к другу. Но теперь, теперь он знал, что это неправильно. Очень неправильно. Если они продолжат в том же духе, они будут не лучше Серсеи и Джейме Ланнистеров, и Джон не мог этого вынести. Он занимался любовью со своей собственной тетей, и хотя Таргариены веками женили братьев на сестрах, Джон не мог ввязаться в кровосмесительную связь, как бы сильно он ни любил Дейенерис. Их роман подошел к концу, и он понятия не имел, как он собирается объяснить почему, не раскрывая правды. И как только он раскрыл правду, он боялся того, что будет дальше.
Горячие слезы потекли по щекам Джона, когда он начал всхлипывать по-настоящему. Впервые за много лет он пожалел, что Мелисандра разбудила его из мертвых. Если бы он не вернулся, не было бы и речи о суверенитете Дейенерис, и Вестеросу, возможно, было бы лучше. Конечно, никто другой не смог бы убедить ее двинуться на север со своими драконами, но все же он был бы избавлен от всей этой боли, и за это он был бы благодарен.
Тяжелые, неуверенные шаги вырвали Джона из задумчивости, и он поднялся на колени, быстро вытирая влагу с глаз, чтобы тот, кто пришел забрать его, не увидел остатки слез на его лице. Он повернулся в сторону шагов, резко выдохнув, когда увидел, что это всего лишь Сэм. Джон немного расслабился и молча ждал, когда подойдет его старый друг.
«Я не хотел тебя прерывать», - сказал Сэм, когда наконец дошел до Джона. «Но ты был здесь уже несколько часов, и я начал беспокоиться о тебе».
«Все в порядке, Сэм. Я давно закончил молиться».
Джон не сделал ни единого движения, чтобы подняться, поэтому Сэм неловко опустился на землю, скрестив ноги перед ним. Сэм посмотрел на полог наверху. Даже зимой сердцедерево имело полный аккомпанемент кроваво-красных листьев, и он, казалось, был благоговею перед ними.
«Чардрево, где мы давали обеты, было древним и прекрасным, - сказал Сэм, - но ничто не сравнится с этим. Это просто потрясающе».
«Это всегда было для меня большим утешением. Теперь я не знаю, что чувствовать».
Сэм посмотрел на Джона. «Ну, я полагаю, ты должен чувствовать то, что чувствуешь. Как ты себя чувствуешь, Джон?»
«Холодно», - сказал он с горьким смехом.
«Конечно, вам холодно. Нам всегда холодно. Мы живем на севере».
«Нет, я имею в виду внутри. Я чувствую холод внутри, как будто все, в чем я когда-либо находил утешение, у меня просто украли».
«А, понятно».
«Что мне делать, Сэм? Ты же знаешь, я никогда этого не хотел».
«О, я знаю, Джон. Но иногда такие вещи навязываются нам не просто так. Я никогда не хотел вступать в Ночной Дозор, но я это сделал. И посмотри, что со мной стало из-за этого. Я убил Белого Ходока. Кто бы мог подумать, что такое возможно? И теперь я на передовой величайшей войны из когда-либо происходивших. Более того, благодаря моему времени в Цитадели, я действительно способен привнести что-то значимое в эту битву. Ты недооцениваешь себя, Джон. Боги, будь они старые или новые, выбрали для тебя этот путь не просто так. Ты не должен с ним бороться. Ты не должен его бояться. Ты более чем способен принять вызов».
«Но я не хочу принимать вызов. И я не хочу ничего отнимать у Дейенерис. Железный трон принадлежит ей, а не мне. И я не хочу, чтобы он встал между нами».
Сэм понимающе улыбнулся. «Ты имеешь в виду, что не хочешь, чтобы она выгнала тебя из постели из-за этого».
«Почему ты думаешь, что я когда-либо был в постели Дейенерис?»
«Твой брат Бран видит все. И когда я говорю все, я имею в виду все».
«Отлично. Просто отлично». Джон отвернулся, слепо уставившись на чардрево позади Сэма. Он чувствовал, как его щеки горят от смущения. Ему потребовалось мгновение, но, наконец, он спросил: «Кто еще знает?»
«Только твои сестры. Ну, я полагаю, они теперь на самом деле твои кузины. Но только они. Больше никто».
Джон был удивлен, что Санса позволила ему покинуть комнату Брана, не прочитав ему сначала лекцию о его отношениях с Дейенерис. Теперь он понял, почему она была так враждебна к Дейенерис по прибытии. Она видела в Дейенерис его соперницу за Железный Трон, и, без сомнения, она не одобряла их близость.
Джон снова посмотрел на Сэма. «Скажи мне, Сэм, что мне делать?»
«Это тебе решать. Хотя я сомневаюсь, что ты сможешь продолжать вести себя с Дейенерис Таргариен так, как ты это делал. В конце концов, она твоя тетя».
"Да, я знаю."
«Мне жаль, Джон. Я вижу, что она тебе небезразлична».
«Я больше, чем просто забочусь о ней. Я люблю ее. Больше, чем я думал, что смогу когда-либо полюбить кого-либо снова».
Сэм кивнул, и Джон знал, что его друг понимает, насколько все это для него сложно. Никто не знал его так хорошо, как Сэм. Они были братьями Ночного Дозора, да, но они были больше, чем просто братья. Сэм был для него как кровь. Он был так же близок Джону, как Робб, Бран и Рикон. Хотя теперь Джон предполагал, что никто из них больше не был его настоящим братом. Весь его мир изменился, и он знал, что ему понадобится много времени и усилий, чтобы смириться с этим.
«Я не могу ей сказать, - сказал Джон. - Я просто не могу. Я прекращу наш роман. У меня нет выбора. Но я не могу сказать ей, почему. Я не хочу ничего отнимать у нее, и я не хочу, чтобы правда встала между нами».
«Правда не может вечно оставаться скрытой», - сказал Сэм.
«Это оставалось скрытым так долго. Это может оставаться скрытым еще десятилетие или два. Может быть, дольше. Никто не должен знать правду. И если она выйдет наружу, лучше, чтобы это произошло после того, как война будет выиграна и Дейенерис займет трон. Как только Вестерос обретет мир, а народ севера будет счастлив, не будет призывов к восстанию, не будет давления с целью посадить меня на трон. Пусть Дейенерис получит свою славу. Тогда правда может быть раскрыта, когда она больше не будет иметь значения».
«Это всегда будет иметь значение, Джон. Это всегда будет иметь значение для кого-то».
«В таком случае мы должны хранить это в тайне как можно дольше, потому что я не заинтересован в том, чтобы сидеть на Железном троне, а Дейенерис Таргариен должна стать королевой».
Сэм покачал головой. «Леди Санса хочет, чтобы ты был королем. Она приняла решение...»
«Мне все равно, чего хочет Санса», - резко бросил Джон, его голос прозвучал резко даже для его собственных ушей. Он взял себя в руки, прежде чем продолжить. «Я ценю тот факт, что Санса так сильно верит в мою способность править, но у меня нет желания делать это. Дейенерис - лучший правитель, чем я когда-либо буду, и она - то, что действительно нужно Вестеросу, независимо от того, у кого больше прав на трон».
Сэм выглядел с сомнением. «Я думаю, ты недооцениваешь свои способности, Джон. В конце концов, ты начинал как бастард Неда Старка и сумел стать лордом-командующим Ночного Дозора, а затем и королем Севера. Это произошло не случайно. Это произошло потому, что это у тебя в крови. Ты был рожден, чтобы править, Джон».
«Нет, не был».
Сэм сочувственно улыбнулся ему. «Я знаю, что тебе хотелось бы в это верить, но это неправда. Я не знаю никого, кто лучше тебя подходил бы для правления Вестеросом».
«Я ценю твою веру в меня, Сэм. Я действительно ценю. Но это не та жизнь, которую я хочу».
«Ну, это то, что дали тебе боги. И вместо того, чтобы сидеть здесь в снегу и замерзать до смерти, может, тебе стоит подумать о том хорошем, что ты мог бы сделать, если бы правил из Королевской Гавани».
«Я знаю все хорошее, что могла сделать Дейенерис, и это все, что мне нужно знать». Внезапный холодок пробежал по спине Джона, и он плотнее закутался в плащ, чтобы защититься от холода. «Теперь я больше не хочу об этом говорить. Я просто хочу вернуться внутрь и забыть обо всем этом. Ты присоединишься ко мне?»
«Я присоединюсь к тебе внутри», - сказал Сэм, - «но я не могу согласиться забыть то, что я знаю как правду. И ты тоже не можешь. Рано или поздно тебе придется столкнуться с правдой, Джон. И я думаю, что для всех заинтересованных лиц будет лучше, если ты столкнешься с ней раньше, чем позже, вот и все».
Джон оценил откровенность Сэма, но он просто не мог с ним согласиться. Дейенерис было предназначено править Вестеросом с того дня, как она родилась, и Джон не собирался стоять у нее на пути. Она была удивительной женщиной - доброй, справедливой, опытной в мире. Она была всем, что нужно Вестеросу, и Джон собирался сделать все, что в его силах, чтобы убедиться, что после окончания войны она будет сидеть на Железном троне.