Его Атлантида, Её Брахма

darling, darling, darling.

Саморазрушительные отношения, отравляющие человека словно яд.

‘Дорогая, я не вижу твоих глаз.’ – неспособность установить контакт со своей возлюбленной.
‘Дорогая, я не чувствую своих ног.’ – онемение, которое он ощущает в собственном теле, оно подсознательно кричит освободиться от этих отношений.

***

— Ты мне веришь?

Возникает такое чувство, что я нахожусь не в своём теле, сказать что-то хочется, но не выходит. Я смотрела на него с мольбой. Злилась на себя, на него, на волю отца, который так распорядился с моей судьбой. Как бы ни старалась, как бы ни уговаривала себя прекратить это, всё равно вновь оказывалась рядом с ним. Он смотрел на меня так, как будто хотел остаться, но в то же время уже поставил точку.

— Почему я должна верить? — прерывисто поднимаю растерянный взгляд на пару чужих, поглощающих глаз, и накрываю кисть руки Рана своей ладонью.

— Потому что ты – часть моей души, а от себя я отказаться не смогу, — он аккуратно сжимает мою хрупкую руку, откидываясь на спинку дивана, — Мэй, ну ты же прекрасно знаешь Озаки и наше отношение к ней.

Наше.

Молчу и устремляю взгляд на стену, пытаясь правильно трактовать мысли, и наконец нормально ему ответить. Одна сторона меня полностью верит, когда вторая шепчет: «Нет доказательств. Ведь он врёт».

Я больше себе не хозяйка. Над моим сердцем и разумом теперь властен лишь один человек. Я больна или сломлена, со мной что-то не так. Никто в адеквате не станет испытывать подобное рядом с тем, кто принёс так много горя в мою тихую жизнь.

Есть такие характеры, подобно ему, которые очень любят считать себя угнетёнными, жаловаться на это вслух или утешать себя втихомолку, поклоняясь своему непризнанному величию. Если уж ссориться, так лучше сразу, с первой же минуты, защищая законное право своей гордости, чем потом отражать эти уколы презрения, которые неизбежно посыплются на меня, стоит мне только хоть в чем-либо поступиться своим личным достоинством, допустить хоть малейшую ошибку. Если бы на меня сейчас смотрел дядя Курокава, то сказал бы, что я должна решать сама, как распоряжаться чужими сердцами, прежде чем доверять кому-либо своё, кто зарёкся беречь его.

Вибрирующий девайс вынуждает покинуть мысли и заглянуть в сумочку, откуда исходит глухой звук уведомления, в котором Озаки Флорес кратко изложила бывший брак с некой женщиной "которую-хотят-все", целесообразно излагая повадки Рана в отношениях и его разбитость после разрыва, даже прикрепила фото их свадьбы, на котором неизвестная, но признаюсь, красивая блондинка, стоит под руку с Раном, но на её лице не отражалась радость на собственной свадьбе, а лишь призрение. Малышка Ози даже попросила прощения, обещая оставить нашу семью в покое и сообщила назначенную дату билетов на рейс в родную страну. Филиппины, откуда шли мои корни.

Перечитываю снова и снова, находясь в мимолётном ступоре с бурей чувств внутри.

— Мэй? — он всё ещё не знает, что вызвало столь странную реакцию, ведь повисла гробовая тишина. Ни звука, ни слова, ни ответа, — Плачешь?..

С головы до ног погружаюсь в свой мир и переношу руку с телефоном на колени, непрерывно глядя в пол. Переполняющие эмоции, умело скрывающиеся под маской безразличия и хладнокровности, вызывали некий транс, из которого самостоятельно выбраться не выйдет.

Взгляд Рана приковывает фотография Озаки у меня в телефоне, заставляющая его сфокусироваться на сообщении и окунуться в свои мысли. Он убирает мою руку с экрана и поднимает выше, так как то, что написала Ози, для него большая загадка. Может, там очередной повод нас поссорить?

Расслабляю пальцы, позволяя ему забрать телефон, и постепенно прихожу в себя, в нервах начиная перебирать ремешок сумочки. Будто всё поменялось местами. На душе стало необъяснимо легко, спокойно и радостно, но как поступить дальше? Обнять? Сказать что-то? Уйти?

— Ты, наверное, сейчас расстроен из-за той девушки... — тяжело вздыхаю, ожидая его ответа.

— Мэй, — мучительная пауза и вдох, — Ты мне веришь?

«Когда нибудь я научусь отвечать на его вопросы с первого раза...».

Я без раздумий подалась вперёд, он в ту же секунду шагнул ко мне. Мужские руки прижали к себе мягкое тело. Я смело потянулась выше, обвивая руками шею. Плавно наклонила голову к нему и мгновением нашла его губы. От этих неожиданных движений он упал на спину.

— Прости, любимая, — он встаёт и крепко обнимает меня, кладёт голову на плечо, от переполняющих эмоций начиная дышать чаще и сильнее, сжимая кулаки на пояснице.

— И ты прости, я тоже причиняла тебе боль – только оттого, что было больно мне. В итоге мы ранили друг друга своими иголками.

Он улыбается, обвивая моё тело руками, прижимает к себе крепко и намертво. Я никогда не смогу заставить его забыть прошлое. Но я бы могла подарить ему новые воспоминания, которые он бы захотел помнить. Я прогнулась в пояснице, чтобы кожей чувствовать близость Рана. Все мои движения были неосознанными. Я просто делала так, как чувствовала. Настойчивые губы спустились к шее, жадно
покрывая поцелуями кожу. Я откинула голову, позволяя ему делать всё, что он захочет. Положила ладони на его плечи. Дух захватило от ощущения крепких мышц под пальцами. Такой большой, такой красивый, такой нужный.

Разве этого недостаточно?

— Я сильно соскучилась, — улыбаюсь уже и я, поднимаюсь и рассматриваю родные черты лица, невесомо касаясь кончиками ногтей гладкой щеки.

— Я тоже, моя Атлантида, я тоже, — он нежно гладит меня по пояснице, чувствуя, как трепещет моё сердце. Или это его?

Вновь возгорается безумная страсть и любовь, как раньше.

Возможно, это было препятствие на пути к счастью, ведь казалось, всё кончено, пустота и мгла, и я бы хотела уметь говорить о звёздах так, как это делают астрономы в своих космических картах, и каждую ночь прятать их на чердак, словно нечто бесценное, как его улыбка. Потому что с ней я забывала о том, что планета вращается, будто я космонавт и живу на луне, и сердце так хрупко дрожит и взрывается, и я вечность готова перебирать его волосы, утопая в галактике его поцелуев. Он любил смотреть сквозь облака на звёзды, особенно в те минуты, когда так не хватало объятий. Я падала кометой в его ноги и умоляла о вечной любви.

Мы выше искусства, выше поэзии, с ним даже вселенная рядом будет ничтожна. У нас впереди есть несколько жизней и тысяча сто сюжетов, и прямо здесь я безнадежно в нём тону. Трепетные поцелуи под самые тихие звуки, и сердце больше не выглядит одиноким.

И может, фиктивный брак вот-вот поменяется на настоящий?

***

День закончился, а его шёпот – нет. Он повторял, что любит меня, когда мы упали на подушки. Повторял, когда раздевал меня. Когда целовал в унисон со мной, и он снова прошептал, что любит. И сейчас, когда мы лежим под покрывалом, абсолютно обнажённые, переплетаясь ногами и руками друг с другом, он повторяет:

— Люблю, — он покрывает горячими поцелуями мою руку от запястья до плеча и трётся носом о кожу, — Как смотришь на то, чтобы этой ночью мы поженились? Хочешь, прямо сейчас?

Он прямо сейчас предлагает мне стать его женой?! Я даже не моргаю.

— Ты серьёзно? — не верю своим ушам. У меня галлюцинации, или я сплю?

Ран перестаёт улыбаться и тут же вскакивает на ноги.

— Вставай. Поедем выбирать кольцо, — он быстро натягивает на себя брюки, — Что хочешь: Tiffany & Co, Bulgari? Может быть, Cartier? Решай быстрее, я должен знать, кого поднимать на ноги, чтоб магазин открыли в час ночи.

— Ран, с ума сошёл? — сажусь на гору подушек, на которую совсем недавно давили наши тела, и натягиваю одеяло на обнаженную грудь.

— Мы не сможем пожениться, только если ты этого не хочешь, — он подает мне мои пижамные шорты и застывает напротив моих глаз, — Ты хочешь?

— Дурак, — подпрыгиваю с подушек и бросаюсь ему на шею, — Я сказала «да» ещё в нашу первую встречу.

— Тогда снова скажи мне свой положительный ответ, — он притягивает меня к себе еще ближе. Его жаркие губы почти касаются моих.

— Bulgari, — выдыхаю ему в рот, — С фиолетовым бриллиантом в виде сердца. Не хочу изменять своему вкусу, — он подхватывает меня на руки и тянется за новым поцелуем, но я отстраняюсь всего на секунду, — И ты встанешь на колено!

— Ради тебя я готов даже ползти на своих двух.

Это происходит всерьёз. На моё тело, поверх пижамных шортов и укороченного топа на лямках, накинута чёрная рубашка Рана и перетянута его же ремнём на талии. Я босая, а у него пальто на голое тело. И в таком виде мы действительно едем покупать мне обручальное кольцо в час
ночи. В нас две бутылки вина и больше двух тысяч фунтов счастья. Мы улыбаемся и смеёмся, затем останавливаемся у витрины пустого ювелирного магазина. Немыслимо. И вот так осуществляются заветные мечты? Раз и все? И я будущая миссис Хайтани?

Госпожа Мэй Барнес-Хайтани.

Нас встречает полусонный владелец магазина, оглядывает с ног до головы, трёт глаза и оглядывает нас ещё раз.

— Можно побыстрее? — подгоняет его Ран, — Моя невеста может простудиться, пока вы здесь возитесь.

— Одну секунду, господин. Я правильно расслышал Ваши пожелания по телефону? — уточняет владелец магазина, распахивая перед нами стеклянную дверь, — Аметист в виде сердца?

— Всё верно, — уверенно подтверждает Ран, не выпуская мою руку из своих ладоней, — Неужели у ювелирного дома Bulgari есть с этим какие-то сложности? В таком случае, нам придётся обратиться к кому-нибудь другому.

— О нет-нет, господин. Просто Ваш эксклюзивный заказ займёт немного больше времени. Мы не привыкли работать с подобными материалами.

— Сколько?

— Точно сказать не могу, — мужчина потирает переносицу, — Два-три месяца.

— Меня устраивает неделя, — строго сообщает Ран, и я смотрю на него, разинув рот. Это точно тот Ран, которого я знаю? Такой суровый, требовательный и непреклонный. И тон у него такой командный, что хочется
одновременно сжаться в комок и отдаться ему прямо здесь, на одной из стеклянных витрин, среди золота и бриллиантов.

Владелец магазина снимает с меня мерки и уточняет нюансы. Я улыбаюсь и даже почти забываю про свой внешний вид. Всё равно под пристальным взглядом Рана ощущаю себя голой. Он не отрывает от меня глаз, следит за каждым действием, и я чувствую, как дрожь волнами окатывает тело. Через семь дней, когда будет изготовлен заказ, Ран наденет на мой безымянный палец кольцо, и я вовсе сойду с ума от счастья.

— Постараемся уложиться в срок, — одаривает нас улыбкой мужчина, — Я оповещу о готовности изделия.

— Отлично. Наша организация выразит огромную публичную благодарность, — Ран кивает владельцу магазина и обнимает меня за талию.

Неужели я сказала «да», и мы даже заказали кольцо?

***

Две недели спустя.
Токио, префектура Сайтама. Святилище Хикава.

Счастье не поддается ни одной величине измерения. Невозможно измерить его длину, ширину, глубину или площадь. Нет такой валюты, которой бы конверсировалось счастье. Ни долларом, ни евро, никакой из
криптовалют. Даже наша корпорация не может купить счастье.

Счастье несоизмеримо.

Счастье с ним – безгранично.
И я отдам всё: любые деньги, измерения, рамки, за этот момент с ним.

Я была безгранично рада, что отец станет свидетелем моей свадьбы. Я вложила свою руку в его и позволила увести себя к беседке. Мы поднялись по ступенькам под пристальные взгляды гостей. Это напоминало ритуал, где своими движениями мы поставим точку, знаменующую конец наших прежних путей и начало совместной семейной жизни по венам любви. Отец крепко обнял меня, тихо произнося несколько тёплых пожеланий.

А теперь я стою у алтаря храма возле красных врат тории, в белом пышном платье, и мой любимый мужчина держит меня за кончик пальца, на которое прямо сейчас надевает золотое обручальное кольцо с фиолетовым бриллиантом.

Всё так, как я и хотела.

— Объявляю Вас мужем и женой, — заканчивает торжественную речь святой отец, — Можете поцеловать невесту.

Ран обхватывает меня за талию, притягиваю к себе и наклоняет, нависая над лицом. Я ахаю, но улыбаюсь и отвечаю на его поцелуй. Первый поцелуй от своего законного мужа.

— Навсегда? — шепчет Ран вдоль моих губ и возвращает в вертикальное положение.

— Навсегда, — бросаюсь ему на шею, он обнимает меня и отрывает от земли.

— Я самый счастливый мужчина на планете. И если бы я мог измерить счастье,
единицей была бы ты.

***

— Вот где моя девочка! — Юзуха обнимает меня за плечи.

— Я так счастлива за вас! — обнимает и Эмма, пока в её уголках глаз собираются слёзы, — Какие же вы красивые и счастливые. Оставайтесь такими всегда, поняли? Обещайте!

— Обещаю, — отвечаю с искренней улыбкой.

Основная часть торжества уже закончилась. Можно расслабиться и наслаждаться неофициальной частью нашей скромной свадьбы. Скромной по моим меркам, конечно. Ран перестал считать торжество скромным, когда количество приглашенных перевалило за пятьсот восемьдесят человек, а бюджет свадьбы окрасился «скромными» девятью нулями.

Ран сказал, что цвет слоновой кости мне очень идёт. Длинный подол платья, расшитый тонкой жемчужной тесьмой и россыпью бриллиантов, волочится по земле ещё несколько футов, но спереди пышная юбка короче и полностью открывает ноги в молочных босоножках на платформе с завязками и хрустальными бабочками от Versace.

Гости наблюдают, как я подбрасываю букет невесты в воздух и муж смеётся вместе с братом, когда лилово-красные цветки магнолии сыплются на лицо Юзухи, потому что букет попал ей прямо в голову. Она отвернулась и демонстративно отказалась принимать участие в этой «глупой», по словам Шибы, традиции.

Тарелок с едой было так много, что они едва умещались. Мы с Раном сели на места для новобрачных.

— Ты слишком нервничаешь для принцессы Брахмы.

— Иногда я бываю чересчур эмоциональной. И кто они такие, чтобы судить? — по лицу расползалась саркастичная ухмылка. В ушах качнулись серьги-капли.

Он кивнул в знак одобрения.

— Молодец.

— За молодожёнов! — раздалось хором, и гости синхронно вскинули бокалы с розовым шампанским вверх. За длинным столом царило праздничное настроение.

Я нашла руку Рана и крепко сжала. Не заметила, как музыка стихла и гости вновь стали говорить без перебоя. Они шутили, смеялись, болтали о глупостях. Мне захотелось прогуляться, и я прошла по тропинке, скрываясь за стволами деревьев, пока через несколько минут ко мне не подошёл папа.

— Сегодня я улыбаюсь чаще, чем за последние полгода, — я улыбнулась, сжимая между пальцев лепестки цветов.

Он покровительственно положил ладонь мне на голову.

— В одном я не ошибся – я не ошибся в нём. Дочка, ты стала для него тем нужным словом в беседе души с жизнью, без которого трудно понять себя. Изана гордился бы тобой. Всё-таки, ваш брак был его самым ярким желанием.

Когда мы вернулись, музыканты играли бравурную музыку, под которую танцевали почти все. Кто-то подпевал, кто-то хлопал, задавая ритм. Ран неловко танцевал, подначиваемый Риндо и Юзухой. Увидев меня, он остановился, затем усмехнулся и кивком пригласил присоединиться.

Я подошла к ним и стала кружиться, извиваться, отдаваться музыке. Платье шуршало, порой юбка поднималась, но я опускала её, разглаживая по краям, и продолжала растворяться в мелодии, не обращая ни на что внимания. Я любила и была любима. Обхватила шею Рана и поцеловала его, затем он наклонил меня вниз, придерживая за ногу, и начал целовать колени, вводя меня в краску.

Улыбаюсь и прижимаю любимого мужа вплотную к своему торсу. Мы медленно двигаемся в такт песне под тысячами маленьких фонариков, размещенных гирляндами над нашими головами. Он снова целует мою левую руку, где ярко переливается кольцо.

Тяжело дыша, с полыхающими щеками, я вернулась к столу вместе с Раном.

— Давай мы окажемся обманом зрения? Давай сбежим отсюда? Машина уже ждёт, — он переплетает наши пальцы, подносит к своим губам мою ладонь и мажет губами по запястью в кружевных перчатках.

— Мы ведь не можем так поступить с гостями... — склоняю голову набок, когда он начинает устилать нежными поцелуями мою шею. Кажется, свадьбу можно назвать "Тысяча и один поцелуй".

— Мы можем всё, забыла? — его руки крепче обвивают меня и настойчивее скользят вдоль талии, — Это наш день. Наш вечер. Наша ночь. Ты ведь моя Мэй. Та, что дрожала подо мной. Та, которая плакала и убегала от одного прикосновения. Та, которая разрешила любить себя только мне.

— Мне так нравится любить тебя, — шепчу ему на ухо, утыкаясь носом в широкие плечи.

Ран выдыхает возле моих губ и запускает пальцы свободной руки мне в волосы, как делал это раньше.

— Не буди моих демонов, — сильнее впивается пальцами в талию.

— Я их не бужу, — язык зазывающе касается его губ, — Я их топлю.

Он хмыкает, но я не шучу. Сегодня я предельно серьёзна в своих словах и намерениях, погружаясь на дно Атлантиды. Он подхватывает меня на руки и, не оборачиваясь, под мой визг, уносит к фонтану, где нас дожидается машина.

— Едем домой. Срочно, — тянет Ран за руку к машине.

— А мы не можем остаться здесь?

— Ты хочешь посидеть ночью у океана? Уверена?

— Уверена, — без дрожи в голосе отвечаю, крепче сжимая его пальцы.

***

Мы уже час лежим на прохладном песке, прикрывшись моим свадебным платьем. Под нашими спинами только пиджак Рана, но его ширины достаточно, потому что наши обнаженные горячие тела тесно сплетены в единое целое. Умиротворяющий шум волн разбавляет наше размеренное дыхание. Слабый свет огней ночного города, очерчивает наши силуэты.

Кажется, сегодня я измерила счастье. И я готова посвятить жизнь исследованию его границ, используя лишь одну неизменную единицу измерения.

• ——————— ✿︎ ——————— •

The end.

Посвящается каждому обледеневшему сердцу, которое обязательно забьётся.

with love from the author Marie ♡